Предатель

Глава 16

— Он не такой кретин, каким кажется, Винтер, — усмехнулся Корелин, облокачиваясь на перила площадки. — В своих бойцах Вышеслав, кажется, уверен, но всё равно закидывает удочки насчёт найма сильных боевиков с других факультетов.

— Сам закидывает? — спросил я.

— Нет, конечно. Либо через своих вассалов, либо через Эглитис. Ко мне вот подходила именно она.

— Согласился?

— Нет, конечно, — усмешка Ростислава стала чуть шире. — Учусь у лучших, знаешь ли, так что лишь туманно намекнул. Правда, она не показалась мне особо настойчивой.

— Что с Врагом?

— Эк ты громко… Скажем так, я получил занятное и заманчивое предложение…

— И?

Корелин лишь улыбнулся, достал из кармашка жилетки большую монету. Подкинул её, поймал и перекатил туда-сюда по костяшкам пальцев.

— Торгуешься, — вздохнул я. — Ладно. Что хочешь?

— Учитывая, что у тебя ничего нет, кроме информации…

— Разве ж это мало? У кого информация — у того и сила.

— Зачем тебе это, Винтер? — новгородец внимательно посмотрел на меня. — Ты не просто решил сыграть по-крупному, но мало того — полез туда, где тебе не место. Одно дело вызвать кого-то на дуэль, но совсем другое — попытаться сменить наследника целого княжества.

— За эти пару дней самой реалистичной версией стала, что я просто неравнодушен к Романович, — усмехнулся я. — Чем тебе не причина?

— Чушь, — поморщился Корелин. — Разрыв помолвки конкретно с Вышеславом не гарантирует разрыва договора о помолвке в целом. Романович могут и сосватать за младшего мазовца — он всего на год младше, допустимая разница.

— Так может я просто решаю проблемы по мере их поступления. Сначала Вышеслав, Казимир — потом…

— Нет, всё равно не сходится. Ты не похож на пылкого романтика, Винтер.

— Нда? А на кого же я похож в таком случае?

— Если скажу, что ты с сёстрами похож на волчью стаю, то лишь польщу… волкам, — хмыкнул Корелин. — Скорее уж вы стая крокодилов. Холодная кровь, острые зубы, змеиные глаза и ни малейших перспектив на дрессировку.

— Сочту за комплимент, — ухмыльнулся я. — В таком случае вот тебе такая мысль: допустим, дуэль происходит не сейчас, а позже — сильно позже. Через год, два. Когда Эглитис совершит прилюдно пару-тройку чудес исцеления или поставит на ноги кого-то важного. А сильная магичка, пусть и первого поколения — это совсем не то же самое, что простолюдинка-колдунья. Может, и родичи какие благородные сыщутся к тому времени. Брак с такой — всё ещё мезальянс, но не такой уж и болезненный, можно вытерпеть.

— И вариант лучше, чем брак с бастардкой, которая ревнует к каждому столбу и травит конкуренток, но при этом даже собственную свиту не контролирует? — понимающе кивнул новгородец. — Предположим, да. Но почему тогда всё происходит именно сейчас, а не спустя пару лет?

— Потому что события форсировал некий… — я улыбнулся, — катализатор?

— Допустим, — поморщился Корелин. — Допустим, господин катализатор. Но я всё равно не вижу твою выгоду.

— Скажем так — я порчу кое-чьи планы.

— И тебе этого достаточно?

— Мне этого достаточно. Пока что.

— Ты играешь в тёмную, Винтер. Мне это не нравится.

— Думаешь, что я и тобой попытаюсь сыграть? — усмехнулся я. — Успокойся, Ростислав Игоревич — тебя я вижу своим… союзником. Ну и, быть может, главой «змей», но это уже зависит больше от тебя, чем от меня. На этом всё. Слово егеря. А теперь давай всё-таки к сути дела.

— Приём у князя через неделю.

— Знаю, приглашён.

— Ещё бы ты не знал, — хмыкнул новгородец. — Вы же там — гвозди программы, вас награждать собираются.

— Было бы неплохо. Люблю приёмы.

Ага, в особенности как в Чердыне. Чтобы с огоньком, как говорится…

— Мне предложено подкараулить вас после приёма и…

— …хорошенько намять бока? — предположил я.

— Не угадал. Всего лишь задержать на полчасика.

— Странно.

— Я тоже так подумал. Впрочем, выглядит довольно безобидно, хотя мне и было обещано, что после вас кое-кто научит уму-разуму.

— Ты согласился?

— Не отказался, — хмыкнул Корелин. — Так что будь наготове.

— Всегда наготове, — я козырнул двумя пальцами и зашагал к лестнице.

Вышел из астрономической башни и неторопливо двинулся по аллее, ведущей к центральному парку.

Замедлил шаг, остановился. Повернулся в сторону высокого раскидистого бука.

— Если хочешь поговорить, то зачем прячешься?

Из-за ствола дерева вышла Мария Эглитис.

— Д-день добрый, лорд Винтер, — слегка запинаясь, произнесла она. — Я… я действительно хотела поговорить с вами.

— И о чём же? — я подошёл поближе.

— Понимаете, я думаю… Это всё так неправильно… Было бы лучше…

— Прошу прощения, но вы могли бы выражаться чётче?

— Дуэль, — выпалила девушка. — Нужно отменить её!

— И почему же?

— Я считаю, что лучше всё решить миром. Произошло какое-то ужасное недопонимание! Я вовсе не желала расстраивать помолвку Вышеслава и госпожи Романович!

— Ну, тогда вы обращаетесь не по адресу, сударыня, — я развёл руками. — С этим ваш нужно идти к графу Гедеминовичу и принцессе Ольге, а не ко мне. Я — всего лишь меч в её в руке, если так можно выразиться.

— Я уговорю Вышеслава, но госпожа Романович… Она ведь даже не станет меня слушать. Но вот к вашим словам она должна прислушаться

— Возможно. Но даже если и так — зачем мне это?

— Простите?.. — захлопала глазами Мария.

— Я говорю — зачем мне отговаривать Ольгу от дуэли? — я улыбнулся и наклонился к Эглитис. — Вышеслав и правда перешёл все мыслимые и немыслимые границы, поэтому она вправе требовать сатисфакции. И я буду только рад этому поспособствовать.

— Вы её так защищаете, лорд Винтер, но ведь она…

— Она — что? Приказывала травить вас? Вы же сами прекрасно знаете, что это не так. Но позавчера вы предпочли промолчать, когда господин Гедеминович прилюдно поливал свою невесту грязью. Совершенно незаслуженно, между прочим. А теперь о чём-то просите меня?

— А что я могла сделать? — неожиданно дерзко вскинулась Мария. — Моё слово — против слова Вышеслава? Таким, как я, остаётся только стоять и молчать, когда говорят Старшие кланы.

— Удобная позиция.

— Послушайте, лорд Винтер… Я знаю, вы наверняка злы на Вышеслава. Да, наверное, он заслужил это, но… Прошу, отмените дуэль. У вас ещё будет шанс выпустить свой гнев, но только не сейчас — позже.

— И каков здесь мой интерес?

— Знаете, лорд Винтер… — Эглитис улыбнулась, вытянула руку и нежно погладила меня по щеке. — Я была бы вам так благодарна…

Её руки легли мне на шею, и Мария начала притягивать меня к себе. Я поддался.

— А я умею быть благодарной. Очень благодарной.

Улыбка девушки стала хищной, Эглитис потянулась своими губами к моим…

В последний момент я чуть отвернул голову и шепнул ей на ухо:

— Не знала, что с Винтерами это не работает, да?

Мария удивлённо выдохнула, а затем захрипела, когда я сжал пальцами её горло и припёр спиной к стволу бука.

— И даже не думай пытаться атаковать меня — я это сразу почувствую, — с ленцой произнёс я. — Я знаю, как работает твой Дар и знаю, что он не срабатывает быстро. И до того, как ты мне что-нибудь испортишь в организме — я сломаю тебе шею.

— Ты… не посмеешь… — прошипела Эглитис, вцепляясь руками в моё запястье.

— Проверим? — усмехнулся я.

— Убийство студента…

— Всего лишь самооборона, — снова наклонился к Марии и шепнул ей на ухо. — На меня напала лживая простолюдинка — я защищался. Когда вскроется, что ты фактически превратила наследника Мазовии в наркомана — на чьей стороне будут все?

Я отпустил горло Эглитис, та согнулась и закашлялась, а затем с ненавистью посмотрела на меня.

— Как ты…

— …догадался? Твои способности и правда легко спутать с Даром целителя. Вот только твой Доминикорп — это не лечение, а манипуляция с телом. Если знать, куда смотреть — это несложно понять.

Редкий Дар, но мне уже приходилось с ним сталкиваться — выдающееся управление человеческим телом, как своим, так и чужим. Можно залечивать раны, выращивать волосы, разглаживать морщины и возвращать коже румянец… А можно вызывать понос, делать кости хрупкими, развивать смертельные опухоли и превращать человека в бешеного кретина, которым управляют гормоны.

Что, похоже, и сделала Эглитис с Вышеславом, выработав у него зависимость от самой себя.

Гедеминович видит Марию — та вызывает у него выброс эндорфинов, дофамина и адреналина. У Гедеминовича вырабатывается рефлекс: вижу Марию — люблю Марию.

Отсюда и всё его поведение… Ну, может, и не всё, может, он и раньше был мудаком, но вряд ли таким невыдержанным и тупым. Но, наркотики всегда превращают человека в бешеное тупое животное…

Впрочем, если вырабатывать зависимость постепенно, то это можно было бы растянуть на годы — на годы, за которые можно было аккуратно расстроить помолвку Вышеслава и самой стать привлекательной партией.

Но, то ли Эглитис не рассчитала сил и съездила по мозгам Гедеминовича сильнее необходимого, то ли ещё что-то пошло не так, но у Вышеслава сорвало башню слишком рано.

— Что… что ты хочешь? — прошипела Мария, злобно глядя на меня. И куда девалась та милая и кроткая девушка, а?..

— Я хочу? — деланно удивился я. — Вообще-то это ты меня на разговор дёрнула… Точнее, совсем не на разговор, да? Решила собрать мужской гарем? Извини, но я — пас. Не люблю быть одним из.

— Когда ты понял?

— Не ты здесь задаёшь вопросы, Эглитис. Так что давай сразу расставим все точки над «ё». Даже не пытайся ударить по мне или кому-то из моих союзников. Иначе твой маленький секрет станет достоянием общественности. И вообще, лучше бы спасибо сказала — я ведь даю тебе то, что ты и так хотела. Вышеслав разорвёт помолвку, женится на тебе, «и жили они долго и счастливо». Счастья вам, деток доставучих.

— Ты издеваешься? — скривилась Мария. — Кем он станет, если его лишат наследства? И кем стану я?

— Титул графа кольненского у него не отнимут. Или что, мелковато для тебя быть графиней? Ну, так привыкай.

— Ещё ничего не решено.

— Уверена? — приподнял я бровь. — Как ты там сказала?.. Твоё слово против слова Старшего клана? Вышеславу наследником уже не быть ни при каком раскладе. Пока что он может уйти на романтической ноте, достойной того, чтобы про вашу с ним большую и чистую любовь написали не один слезливый роман. А ведь он может уйти, будучи ославленным, как наркоман. И тогда я не дам за твою голову даже ломаной копейки. Ему — лечение в одном из удалённых поместий Мазовии, тебе — тюрьма или плаха.

Демонстративно отряхнул руку, развернулся и зашагал прочь, бросив через плечо:

— Прими свою судьбу, Эглитис. Ты сама её выстроила.

— Ещё ничего не решено, — повторила Мария, цедя слова сквозь зубы. — Ещё увидишь.

Я остановился, но поворачиваться к ней не стал.

— Драка — это не страшно. Я много с кем дрался, но это не всегда делало нас врагами. И ты не становись моим врагом. Хорошенько поразмысли над этим, Эглитис.

Дорога к центральному парку не заняла много времени. Там я обнаружил уже довольно знакомую компанию — сестёр, Эйлу и Эльмиру, с которой теперь мы виделись куда меньше. Маленькая рязанка мало того, что попала на другой факультет, но ещё и оказалась в классе С.

Девушки расположились прямо на траве и были заняты самым типичным девичьим занятием — отрабатывали приёмы рукопашного боя.

Хильда демонстрировала самые элементарные приёмы — как вырваться из захвата, как его вообще избежать.

— Вы маленькие и лёгкие, — объясняла блондинка. — Поэтому вам без толку пытаться замесить кого-то в ближнем бою — так что вам только уклоняться, вырываться и бежать. Тем более, что ваши Дары на него и не рассчитаны.

— Сила тьмы способна вложить свою силу в мою длань, — заявила Юсупова.

— Она может напитать руки электричеством, — перевела с эльмировского на русский Вилли.

— Я знаю этот приём, но требуется удар сразу двумя руками, — покачала головой Хильда. — К тому же достаточно мощное усиление может его нейтрализовать, хотя против простолюдина шоковый разряд, конечно, сработает. А просто, без магии вас драться не учили?

— Ну, посмотри на меня, старшая сестрица Хильда, — вздохнула Эльмира. — Где я и где драка без магии?

— Мину же такому обучали, — вставила Эйла.

— Не забывайте о том, что мы — егеря, — заметил я, подходя поближе. — Вилли не слабее парня лет двадцати, поэтому смысл и есть. Для вас же смысл есть только к тех приёмах, которые позволят быстро вырубить противника или вырваться из захвата.

— И самое простое и эффективное… — протянула Валконен.

— Ага. Удар по яйцам, — брякнула Хильда.

— А если противник — женщина?

— Ну, тоже мало не покажется. Так, Эйла. Иди сюда. Сейчас покажу как из ещё одного захвата освобождаться — уж больно любят некоторые за волосы тягать…

— Эй! На ней-то сразу не показывай! — вскочила на ноги Вилли. — Давай сначала на мне.

Я присел рядом с Эльмирой.

— Стоило ли раскрывать карты судьбы обманщице? — спросила у меня Юсупова, глядя куда вдаль.

— А почему бы и нет? Пусть лучше знает, что я знаю и не пытается противостоять мне.

— Добро торжествует, — пространно произнесла Эльмира. — Силы Тьмы отступают.

— Разве ж это плохо? Добро — это хорошо.

— Хорошо. Вот только кто торжествует, тот и объявляет себя добром, — Юсупова помолчала и добавила. — Ты увидел.

— Что увидел?

— Прекрасная снаружи — чёрная внутри, прекрасная снаружи — чёрная внутри… Ты увидел это? Понял?

— Да, я понял это ещё на Лосином острове. А ты?

— А что я? — Эльмира словно бы очнулась.

Я заметил, что остальные бросили свои занятия и тоже расселись вокруг, слушая нас.

— Я могу спросить, что именно ты понял? — спросила Эйла.

— У Эглитис нет дара Целителя.

— То есть? — нахмурилась Валконен. — Я же сама видела, как она исцеляла раненых после боя…

— Ты знаешь, что такое Доминикорп?

— Нет, никогда не слышала.

Хильда начала тыкать локтем сестру.

— А что я? — пожала плечами Вилли. — Я тоже не всеведуща.

— Это редкий биокинетический Дар, из числа практически исчезнувших, — объяснил я. — Ну, как, например, исчезли метаморфы. Это Дар целительства, но не только целительства, а что-то большее. Вот как работают обычные исцеляющие Дары?

— Дыхание Жизни, например, позволяет посредством магической энергии зарастить раны соединительной плёнкой, которая затем замещается живыми тканями, — с готовностью ответила Мина.

— Ну, а Доминикорп это в некотором роде обратный процесс. Биокинетик не излечивает раны за организм, а заставляет организм сам залечивать раны.

— И в чём разница? — нахмурилась Хильда.

— Ты же помнишь, что будет, если Дар целителя начнёт прогрессировать?

— Ну, это даже я знаю, — фыркнула блондинка. — Можно поддерживать жизнь в человеке, даже если у него не хватает сердца или половины головы. Можно заставить отрубленную голову ещё минут пять поболтать. Можно заново вырастить оторванную руку или ногу. Круть, короче. Таких целителей единицы и каждый на вес золота, если не дороже.

— Ну вот. А развитие Доминикорпа не столь радужно. Я повторю — это не сила исцеления, это сила управления человеческим телом. Можно сплавить десяток человек в одно целое, и они при этом будут ещё живы. Можно разобрать человека на части, и он всё ещё будет жив. Можно превратить человека в одну сплошную опухоль, можно разрушить нервную систему и превратить мозг в кисель. Можно сделать кости хрупче стекла, а кожу — тоньше бумаги. Эглитис явно преодолела начальный уровень развития, но до финального ей всё ещё далеко. Однако, управлять гормонами и феромонами она уже научилась, хотя пока что толком и не контролирует свою способность.

— Значит именно поэтому… — протянула Эйла.

— Если ты о Вышеславе, то да, — кивнул я. — Видать, он ей глянулся — смазливой рожей, происхождением, перспективами — и она его, что называется, приворожила. Но не рассчитала силу «приворота», и у парня…

— Начала протекать крыша, — вставила Хильда.

— Ну, можно и так сказать, да.

— Один вопрос, — спокойно произнесла Вилли. — Может, нам лучше убить Эглитис? Если она настолько опасна.

— «Хорошо разбить вражескую армию, но лучше — сохранить её», — процитировал я Сунь-Цзы. — Мертвец бесполезен, а живой маг с редким даром — может и пригодиться. Ну и к тому же я дал слово, что постараюсь никого не убивать во время обучения.