Предательство

Глава 2 Прошлое

— Нам нужно пойти проверить комнату? — спросил таинственный мужчина низким голосом, заставляя мою загорелую кожу покрыться мурашками, и протянул руку.

И хотя желание взять его за руку и пойти искать мои несуществующие кольца росло, часть меня, которую я пыталась подавить, всплыла на поверхность, и я отрицательно покачала головой. От того, как прищурились его глаза в ответ на мой отказ, мое сердце сжалось.

— Почему бы тебе не присесть…? — я указала на стул, освобожденный ранее Челси и Максом — …дорогой? Уверена, что они в сейфе. Я положила их туда вчера вечером.

Мой остроумный ответ уплыл с порывом близлежащего прибоя.

О чем он думает? Собирается расспрашивать или убеждать меня своими глазами?

Затаив дыхание, я спряталась за нарисованной улыбкой и слегка сдвинулась в кресле, вдруг ощутив грубость пляжного полотенца, что было наброшено поверх тонкой ткани купальника.

Он продолжал молча меня рассматривать, в то время как я, ослепленная солнцем, уловила боковым зрением белокурый затылок Макса. Я наблюдала, как Макс подошел к полногрудой блондинке. Через несколько секунд он уже сидел рядом с ней в баре у бассейна. Я слегка покачала головой, подумав о том, что он явно не страдал второсортной неуверенностью.

Прежде чем я успела отвести взгляд, мистер Низкий Голос проследил за его направлением.

— Если вы хотите, чтобы он украсил ваш досуг своим присутствием, я могу подойти к нему и сказать, что у нас свободные отношения.

— Что? — спросила я, обернувшись к нему с разинутым ртом.

— Единственное условие, — добавил он с усмешкой, — заключается в том, что я могу на этом смотреть.

Скрестив руки на моей чересчур обнаженной груди, я сказала:

— Что, простите? Да, кто, черт возьми…?

Вены на его шее запульсировали жизнью, когда он наклонился ближе.

— Нет. Правильный ответ на то, что я сделал — поблагодарить меня за спасение от этой пиявки.

Распахнув глаза еще шире, я надела свои очки обратно и положила голову на кресло.

— Спасибо, — я сымитировала наиболее пренебрежительный тон.

— Ты не знаешь и половины.

— Нет, но уверена, что ты расскажешь.

Его плечи напряглись:

— Нет, Чарли́. Видимо, я спутал тебя с кем-то, кто не хотел бы быть принят за одну из клубных шлюх. Видишь ли, Майк, или Макс, или как он там назвал себя сегодня, пробивается, соблазняя новоприбывших девушек. Он и его друг выбирают новых женщин, которые, по их мнению, могут обеспечить их едой, напитками и всем остальным. Я какое-то время наблюдал, как он работает около бассейна и в клубах, то там, то тут. Тебя уже почти сняли.

Я не была уверена, что это было: его снисходительный тон или высокомерие в предположении, что меня почти сняли, но как бы то ни было, мне было достаточно. Выпрямившись, я сказала:

— Хорошо, сэр, вы сделали свое доброе дело на этот день. Так как я, очевидно, не достаточно умна, чтобы распознать мошенника, я буду лучше избегать всех возможных сообщников. — Я потянулась за коктейлем. — Вы можете идти.

Я опустила глаза к теперь уже растаявшему напитку и начала втягивать его через трубочку. С каждым глотком прохладной клубники и манго на моем языке я ждала, когда его тень сдвинется, и мои ноги продолжат принимать солнечные ванны. К тому времени, когда я достигла дна стакана, мое сердце неистово билось в груди, а мозг замерз от холодного питья, но тень не исчезла. Более того, она стала больше, когда он приблизился.

Резко повернув к нему лицо, я спросила:

— Чем я могу вам помочь? Вы хотите чаевых или что-то еще за свою доброту?

Досада, которую я видела ранее, испарилась. Огоньки в светлых глазах, находящихся всего в нескольких дюймах от моих, плясали от удовольствия. Я не была уверена, какая из эмоций встревожила меня сильнее.

— Что-то еще.

Слова слетели с его губ, глубокие и полные обещания.

Я издала раздраженный вздох:

— Что?

— Ты спросила, хочу ли я чаевые или что-то еще. Я хочу что-то еще. Я хочу поужинать вечером. В восемь часов в президентском номере. Не волнуйся, Чарли́, я позабочусь обо всем.

— Н-но…

— Скажи швейцару свое имя. Он проводит тебя в частный лифт.

Я недоуменно уставилась на него, не зная, что сказать.

Этот парень реален? Или это моя фантазия? Фантазия Чарли́?

Я приподняла подбородок.

— А что, если ты не лучше, чем Макс?

Одна сторона его полных, чувственных губ изогнулась вверх, отвлекая мой взгляд от его точеного подбородка, покрытого как раз достаточным количеством щетины, чтобы быть колючей к чувствительной коже. Мои соски затвердели от этой мысли.

— Гарантирую, — сказал он: — Я гораздо лучше Макса.

И только тогда он повернулся и ушел, оставив меня смотреть на длинные загорелые ноги, тугую задницу в плавках, подтянутую талию и широкие плечи. Он не был чрезмерно мускулистым, но, безусловно, был в форме. Хотя и старше Макса и Шона, я не могла угадать его возраст. По уверенности в его голосе и судя по тому, что нас окружает, он был явно успешным. Черт, он пригласил меня поужинать с ним в президентском номере. Я знала, сколько стоит наш двуспальный люкс на неделю. Президентский номер определенно требует больших денег.

Продолжая сидеть, я размышляла о том, что только что произошло или что произойдет.

Могу ли я вообще собираться на ужин с ним в президентский номер?

— Кто это был? — спросила Челси, когда скользнула в свое кресло с ледяным розовым напитком в руке.

Я покачала головой.

— Не знаю.

— Ты не знаешь? Ты разве не говорила с ним?

— Да, — ответила я, не зная, почему я не спросила его имя или почему он не представился.

— Макс что-то прошептал Шону, и спросил, является ли он твоим мужем.

Я засмеялась.

— Ну, на самом деле, он не мой. Он Чарли́.

— Что? — спросила она, поворачиваясь ко мне с широкой улыбкой.

— Вау! Чарли́ не теряет времени! Я думаю, что дело в «и», женщины с именами, в которых ударение на «и» получают все веселье.

— А что случилось с Шоном? Почему вы не шепчетесь там о всяких тошнотворных вещах друг с другом?

Челси поджала губы.

— Он заказал нам напитки, а затем попросил номер нашей комнаты. Придурок хотел записать их на мой счет!

Я ухмыльнулась. Может быть, мистер Глубокий голос сказал правду.

— О, Челси, скажи, что ты не сказала ему. Я не хочу, чтобы он или Макс появлялся возле нашей двери.

— Нет. — Она рассмеялась. — Я играла в эту игру слишком много раз, чтобы меня обыграли. Я выдала ему сопливую историю о том, что я здесь со своим парнем. Рассказала, что он спит от слишком большого количества алкоголя с прошлой ночи, и если он увидит эти напитки на нашем счете, у меня будут большие неприятности. — Она наклонилась ближе. — Я выставила его настоящим мудаком. Шону стало жаль меня, и он купил напитки.

— Но не настолько, чтобы остаться?

— Нет! Я думаю, что спугнула его. Мой воображаемый парень надерет ему задницу.

— Скатертью дорога!

— Да. Помни, — сказала Челси: — Эта неделя только для нас. Прости, что я оставила тебя. С этого момента только мы.

— Ну, кстати, об этом… — Пока я посвящала Челси в то, что произошло в её отсутствие, она дрожала от предвкушения.

— О, мой Бог! Алекс — то есть, Чарли́ — такие вещи случаются не просто так. Я имею в виду, что все то время, что я тебя знаю, ты не ходила на свидание, пока предполагаемый парень не заполнял десятистраничное резюме.

Я закатила глаза.

— Это неправда.

— Да, это не так, но, серьезно, я видела этого парня. Я не рассмотрела его, ведь я была немного занята, получая свой напиток, но те части, что я увидела, были горячими! Он высокий и загорелый. Я уверена, что он качается.

— Солнце светило в глаза. Я действительно не уверена, — я старалась казаться равнодушной: — Он может быть безобразен без слепящего света.

— Правильно. Конечно. Именно поэтому ты согласилась пойти с ним на ужин, и даже не в общественное место, а в президентский номер!

Мой желудок скрутило:

— Вот дерьмо. Это было неразумно. Я-я не думаю, что должна идти. И технически, я не согласилась. Я не ответила.

— Что?!!

— Я даже не знаю его имени. Как я могу пойти в президентский номер, если даже не знаю, с кем встречаюсь?

— Ты сказала, что он рассказал тебе, что ты должна сделать… Сказать швейцару свое имя.

Я кивнула, и ощущение скручивания в моем животе переместилось ниже. Именно так. Он сказал мне, что делать. Я ненавидела признавать, что это возбуждало меня больше, чем пугало. Мне не должно это нравиться. Александрия знала это, как и Алекс. Именно поэтому Алекс всегда была осторожна с теми, с кем встречалась. Все они были хорошими мужчинами и парнями, и все уважали Алекс как одноклассницу и подругу. Ни один из них не сказал бы ей, где быть. Они спросили бы. Этого должны хотеть женщины.

Почему же тогда мои внутренности плавятся при мысли о мистере Глубокий Голос?

— Как ты думаешь, кто он? — спросила Челси.

Я пожала плечами.

— Я понятия не имею, но думаю, что хочу узнать.

Она захлопала в ладоши:

— Ой! Я люблю Алекс, но думаю, что даже я могла бы поучиться у Чарли́ трюку или двум.

— С ударением на «и», — добавила я с усмешкой.

— Не показывай, что ты нервничаешь, — сказала Челси, крутанув меня в сотый раз.

— Я не нервничаю. Из-за тебя у меня кружится голова, — с каждым шагом юбка простого, но элегантного голубого платья развевалась, перетекая выше в высокий широкий пояс, подчеркивающий мою талию, и лиф с низко опущенным вырезом. Декольте этого платья было довольно сексуальным, но недостаточно, чтобы быть вызывающим. Это то, что сказала Челси. Я потянула ткань, надеясь, что она была права.

— Он видел тебя в бикини. Ты не показываешь больше, чем он уже видел. Кроме того, оно оставляет место для воображения.

Челси продолжила играть с моими длинными тёмно-рыжими волосами, и у отражения в зеркале начала расти прическа.

— Я обычно не забираю волосы наверх.

— И ты обычно не ходишь с совершенно незнакомыми людьми на ужины и десерты, — добавила она, понизив голос, чтобы подчеркнуть последнее слово.

Я покачала головой.

— Никаких десертов. Чарли́ проводит эту неделю, открывая для себя жизнь, а не расходует ее, лежа на спине.

— Никто не говорит, что ты должна быть на спине. В самом деле, есть позиции лучше, чем эта!

Я игриво ударила ее в плечо.

— Ты знаешь, что я имею в виду. У Алекс до сих пор есть стандарты.

— Но на этой неделе Чарли́ берет первенство.

Она подтолкнула меня к кровати в нашей комнате. Когда я села, Челси присела рядом со мной и сжала мои руки:

— Я не говорю тебе идти против своего морального кодекса, но давай, поживи немного. Повеселись чуть-чуть. Будь смелей.

— Быть тобой?

— Да, — сказала она с улыбкой.

— Я не знаю, заметила ли ты, но я не особо смелая штучка.

— Ты хочешь знать, что я бы сделала?

Я пожала плечами, и длинная серебряная цепочка на моей шее двинулась в ложбинке моей груди, посылая прохладную дрожь по моей спине. Мне было любопытно. В конце концов, я знала, что Алекс сделала бы. Я знала, что сделала бы Александрия. Я задавалась вопросом, что именно сделал бы кто-то другой, кого не преследует раздвоение личности. Опять же, Челси была не той, кого можно спросить. Она всегда была более смелой, чем, ну, кто-либо, кого я когда-либо знала.

— Во-первых, — сказала она, вставая и с важным видом наворачивая круг передо мной. — Я бы не позволила его глубокому, бархатному, сексуальному голосу сделать себя мокрой и дать почувствовать слабость в коленях.

— Я не говорила, что он это сделал. И я никогда не использовала слово «бархатный».

— Ты и не должна. Это довольно очевидно. Я имею в виду, что рекомендую идти без трусиков, но блин, девочка, то, как ты ерзаешь, когда говоришь о нем, я боюсь, что ткань твоего платья выдаст тебя.

Я подняла подбородок.

— Я не согласна.

Я говорила уверенно, но память о пляжном полотенце поставила меня перед фактом — он меня, по крайней мере, слегка, возбудил.

— Значит, ты готова снять…

— Нет! Сегодня не зайдет так далеко. Мои трусики, или их отсутствие, не будут иметь отношения к теме нашего разговора.

— Никто не говорит о темах разговоров, — добавила она, когда прислонилась к дальней стене, скрестив руки на груди, и оглядела меня сверху донизу.

— Признай. Ты прекрасна, и в этом наряде ты сногсшибательна. Послушай меня. Я знаю, что у тебя есть дерьмо, о котором ты никогда не говорила мне. И это не мое дело. Это дерьмо Алекс или, может быть, Александрии, — я не знаю. Сегодня будь Чарли́. Будь смелой, веселой и включи свою фантазию. Как часто какие-то горячие парни входят в твою жизнь, не влияя на твое будущее? Ты скоро уезжаешь в Колумбию. Тебе не нужен этот парень. Повеселись с ним. Черт, используй его. Мужчины делали это с женщинами всегда. Это наше веселье, неделя-без-сожалений. Такая бывает раз в жизни.

Я выпрямилась:

— Ты до сих пор не сказала, что бы ты сделала.

— Я бы выяснила о нем так мало, как только могла. Чем меньше ты знаешь, тем меньше вовлечена ты будешь. Я бы немного поела, выпила немного больше необходимого, и я бы исследовала каждую позицию, за исключением миссионерской, какую я только когда-либо знала, или какой он захотел бы научить меня.

Я взглянула на часы:

— Ну, если я действительно собираюсь это сделать, то вся это хрень становится реальной. Я должна быть там менее через час.

— Президентский номер не так далеко, — Челси потянулась к моей руке:

— Пойдем в бар и выпьем перед загадочным свиданием жидкий заряд смелости. Я угощаю.

Я особо не пью, но если я действительно собираюсь пройти через все это, заряд смелости был хорошей идеей.

— Ты угощаешь?

Я любила Челси, но Стэнфорд был ее колледжем не потому, что она его могла себе позволить. На самом деле, она присутствовала там в ее первый год только благодаря стипендии. Вот тогда мы и встретились, сведённые судьбой.

Некоторые из ее решений не так хорошо воспринимались руководством, и ее оценки не позволяли ей сохранить свою стипендию. После нашего первого курса она перевелась в колледж штата. Даже когда мы не учились вместе, мы были слишком близки, чтобы наши пути разошлись. Мы вместе сняли квартиру за пределами кампуса.

Мне бы хотелось думать, что мы помогли друг другу. Сказалась моя решительность, и она упорно работала. Тот факт, что она все равно получила высшее образование за четыре года, заставляет меня гордиться ею, как и моими собственными достижениями. Мы обе достигли своей цели. Ведь у её диплома было только другое название учебного сведения сверху.

В то время как я была зубрилой, она выживала. Она знала больше об играх людей, типа Шона, потому что она делала то, в чем нуждалась. И даже если она стала выпускницей колледжа, то не могла позволить себе такую роскошь, как лишние деньги.

— Ну, — сказала она, подмигнув. — Я собираюсь поставить подпись на чеке. Ведь это ты забронировала номер на мое имя.

Я встала.

— Я сделала это. Если Алекс или Александрия не те, кем я являюсь на этой неделе, я не хочу, чтобы мое настоящее имя всплыло в брони. Я имею в виду, что Чарли́ не может указать себя. — Я пожала плечами:

— У Чарли́ нет фамилии.

— О! Я придумала! Мы могли бы стать сестрами! Ты можешь разделить со мной фамилию.

Когда я схватила свой маленький клатч и бросила последний взгляд на девушку в зеркале, я пожала плечами:

— Наши глаза разного цвета. Твои ореховые, а мои какого-то странного оттенка карих.

Челси приобняла меня за плечо и посмотрела на нас в зеркало. Прислонившись головой к моей голове, она сказала:

— Наши волосы похожего цвета. Я изменяла свой цвет так много раз, что забыла, какой он на самом деле. И ореховый близок к золотому. Этот цвет, я всегда использовала, чтобы описывать твои глаза — золотой.

— Ладно, сестричка. И если я не вернусь к полуночи…

— О нет. Я не буду посылать кавалерию до завтра. Ведь у Чарли́ имеется кое-какая жизнь, чтобы исследовать. Я не из тех сестер, которые ставят таймер на часы. Нет волшебной тыквы или хрустальной туфельки. Чарли́ будет здесь всю неделю. Часы, пробьющие полночь, не имеют силы.