Прекрасная изменница

Глава 12

Первое, что бросилось в глаза при встрече с Эннибалом Джонсом, это его огромный рост. Взлохмаченные волосы почти касались потолка гостиной экономки. Сыщик полицейского суда отличался грубыми чертами лица и неопрятной внешностью, начиная с мятого красного жилета и заканчивая грязным пальто. При этом острый, проницательный взгляд свидетельствовал о живом уме, а блокнот и огрызок карандаша в костлявых руках сообщали о намерении все запомнить и ничего не упустить. Сев на стул с прямой высокой спинкой, Софи с трудом сдерживала любопытство.

– С удовольствием отвечу на любые вопросы, – заверила она. – Хотя понятия не имею, кого именно и когда убили.

Джонс продолжал стоять, сверля ее взглядом.

– При всем уважении к вам, ваша светлость, полагаю, что именно вы и можете что-то знать. Дело в том, что сегодня, рано утром, судья получил письмо. В нем сообщалось, что предыдущий герцог – ваш супруг – умер не своей смертью. Его отравили.

Комната покачнулась и поплыла. Софи сидела, почти утратив способность думать, пытаясь осознать значение сказанного. Ее била дрожь.

– Роберт?.. Нет, вы ошибаетесь. Ведь я… я там была.

– Вот именно, ваша светлость. Потому-то и хотелось бы задать вам несколько вопросов.

– Кто мог послать такое ужасное письмо?

– Сведения поступили анонимно. – Детектив открыл блокнот. – Вы побледнели. Может быть, попросить принести немного шерри?

Прикрыв глаза, Софи покачала головой. Она вспомнила кошмарные картины фатальной болезни Роберта: боль и мучения, которые пришлось вынести несчастному, беспомощность, которую испытывала она сама, глядя, как полный сил человек тает на глазах.

Кто-то убил? Намеренно?

К горлу подкатила тошнота. Софи наконец снова открыла глаза.

– Произошла ошибка, – повторила она. – Даже представить себе не могу, с какой стати кому-то понадобилось… – Она судорожно сглотнула. – Уверяю вас, Роберт умер от расстройства пищеварения. Это может подтвердить доктор Атертон.

– Я уже беседовал с врачом, и тот признал, что у герцога были все симптомы отравления мышьяком.

Свидетельство доктора ошеломило Софи.

– Я… потрясена. Доктор Атертон ничего подобного мне не говорил.

– Видимо, в то время он просто не допускал возможности насильственной смерти. Во всяком случае, до тех пор, пока я не изложил дело со всей определенностью.

Софи пыталась сохранить хотя бы тонкую нить надежды.

– Но он наверняка имел в виду лишь вероятность… допустимый шанс… подозрение бессмысленно. Роберт был добрым, нежным, дружелюбным, обходительным. Кому могло прийти в голову его…

– Убить? – словно оценивая реакцию, Эннибал Джонс прищурился. – Есть и еще одно обстоятельство, которое вам стоит узнать, ваша светлость. В письме обвиняют именно вас.

Приехав в Малфорд-Хаус, Грант узнал, что Софи уже принимает посетителя. Разочаровался и огорчился, словно нетерпеливый юнец, которому отказали во встрече с объектом первой влюбленности. Тем более смешно, что явился он лишь затем, чтобы получить свод дурацких правил, регламентирующих условия еще не начавшегося романа. Надо было попросить ее отправить нелепый перечень с посыльным.

Черт возьми, но почему же не признать правду? На самом деле он просто не мог ждать встречи еще целых семь часов. Хотел увидеть Софи сейчас. Прикоснуться, поцеловать, увлечь, возбудить. Заставить забыть холодный, рассудочный подход к любовной связи.

И вот приходилось стоять в холле и смотреть на старого Фелпса. За тридцать лет дворецкий ничуть не изменился. Те же тонкие, презрительно сжатые губы, те же холодные серые глаза, которые Грант помнил еще со времени детских визитов в герцогский дом.

– А вам известно, как долго будет занята ее светлость?

– Не могу сказать точно. – Фелпс помолчал, а потом в его глазах вспыхнули хитрые огоньки. – С человеком подобного сорта невозможно ничего предположить.

Грант мгновенно нахмурился.

– И что же это за человек?

– Служитель закона. – Дворецкий коварно прищурился. – Упомянул что-то о расследовании убийства. Я пытался ему объяснить, что ее светлость не сможет оказаться полезной, но…

– Черт подери! Где они?

– Внизу, в гостиной миссис Дженкс.

Грант оттолкнул озадаченного дворецкого и побежал по длинному коридору, ведущему в недра огромного дома. Судя по всему, на Боу-стрит пронюхали об отравлении Роберта.

Неужели Атертон понял, что поставил неправильный диагноз? Неужели в припадке угрызений совести сообщил в магистрат?

Вряд ли. Светило медицинской науки слишком погряз в помпезности, чтобы признать собственную ошибку. Может быть, кто-то видел, как Софи отравила мужа? Кто-нибудь из слуг? Не смог справиться с сомнениями и выдал секрет?

Нельзя допустить, чтобы Софи оказалась в тюрьме. Грант намеревался провести расследование собственными силами. Хотел наказать Софи по-своему, привязать к себе…

Добежав до конца коридора, Грант распахнул скрытую в алькове дверь. Перепрыгивая через две ступеньки, помчался вниз, вспугнув молодую горничную, которая тащила наверх корзину с углем.

– Где комната экономки? – спросил он, не останавливаясь.

Веснушчатая девчонка прижалась к стене, как будто увидела привидение. Молча показала налево.

Грант свернул в узкий коридор, миновал толстую дубовую дверь винного погреба, потом буфетную, где лакей в белом фартуке старательно начищал столовое серебро. Любопытный слуга склонил голову и старательно вслушивался в разговор, доносившийся из-за двери с табличкой «Миссис Дженкс, экономка». В коридоре околачивались еще несколько праздных слуг, однако, завидев грозного господина, тут же ретировались.

Постучать Грант не потрудился. Просто вошел и плотно закрыл за собой дверь, чтобы отгородиться от нежелательных свидетелей. В уютной гостиной с низким потолком и темными, в золотистую полоску обоями приветливо горел камин. В противоположном конце комнаты возвышалась сухопарая фигура полицейского.

Потом взгляд упал на Софи, сидевшую возле маленького письменного стола на стуле с высокой прямой спинкой. Скованная поза выдавала состояние глубокого шока.

Герцогиня не шевелилась и, казалось, даже не дышала, словно высеченная из камня. Бледные мраморные щеки, неподвижные изумрудные глаза, скульптурно сложенные на коленях руки. Простое черное платье подчеркивало тонкую стройную фигуру. Она выглядела хрупкой, изысканной… и настолько уязвимой, что хотелось как можно скорее заключить ее в объятия и защитить от окружающего злого мира.

Грант немедленно подавил импульс. Обманщица всего лишь изображала оскорбленную невинность, чтобы вызвать сочувствие. Черт возьми, а ведь он собирался так преподнести тему отравления, чтобы стать непосредственным свидетелем первой реакции! Хотел проверить, не мелькнет ли в глазах искра страха, намек на чувство вины или предательская нервозность.

Но вот явился совершенно чужой человек и украл преимущество.

– Я провожу частный допрос, сэр, – авторитетно заявил офицер, – а потому вынужден попросить вас оставить нас наедине.

– А я настаиваю на присутствии. – Грант подошел ближе и поднял голову, чтобы посмотреть сыщику в глаза. Редко приходилось встречать человека на три-четыре дюйма выше себя. Приняв решительную, командную позу и скрестив руки на груди, он представился: – Грант Чандлер, опекун молодого герцога Малфорда. А вы кто такой?

– Эннибал Джонс, офицер главного уголовного полицейского суда. – Детектив ничуть не смутился, намереваясь устроить Софи допрос с пристрастием. – Магистрат уполномочил меня задать герцогине ряд вопросов относительно убийства ее супруга.

Софи тяжело вздохнула и подняла на Гранта печальные глаза.

– Офицер утверждает, что Роберта отравили, – тихо пояснила она. – И считает… считает, что это сделала я.

А что, если Рен прав? Если Софи и в самом деле невиновна?

Неожиданно возникшее сомнение потрясло Гранта. Нет, нельзя поддаваться слабости! Она всего лишь искусно притворяется. И все-таки необходимо как можно скорее прекратить допрос. Не дай Бог, скажет что-нибудь неосторожное, компрометирующее…

Грант резко повернулся к офицеру.

– Но это же чудовищно! Кто сообщил вам ложные сведения?

– Мы получили анонимное письмо, в котором говорилось, что минувшим летом герцогиня использовала против супруга яд.

– Анонимное? – Грант едко рассмеялся. – К счастью для себя, информатор не сообщил своего имени. Значит, основываясь на этом хлипком фундаменте, вы считаете возможным тревожить ее светлость в тяжелое время траура? Не имея доказательств, обвиняете человека в ужасном деянии?

Несколько смутившись, сыщик неловко переступил с ноги на ногу.

– Доктор, лечивший его светлость, подтвердил, что симптомы болезни можно считать аналогичными картине отравления мышьяком. А магистрат обязан исследовать все заявления, поступающие в его адрес. Особенно столь серьезные.

– Даже не имея доказательств? Или вы намерены эксгумировать тело и исследовать его на предмет следов яда?

Софи сдавленно застонала. Гранту и самому было тяжело поднимать столь болезненную тему, однако неразборчивость в средствах диктовалась необходимостью убедить полицейского.

– Разумеется, нет, – нахмурился Джонс. – Не существует теста, способного доказать присутствие в теле мышьяка. Единственный источник данных – показания и признание самого злоумышленника. Или достаточные косвенные улики.

Грант все это знал, однако хотел услышать еще раз – из уст самого офицера, и тем самым доказать бесполезность затеянного допроса.

– Итак, косвенные улики, – повторил он с подчеркнутой иронией в голосе. – А не приходило ли вам в голову, что письмо могло оказаться злостным мошенничеством? Ее светлость – красивая, богатая, знатная леди. Наверняка найдется немало злопыхателей, готовых навредить, бросить тень, очернить доброе имя.

– Такая возможность, конечно, присутствует, однако…

В этот момент дверь распахнулась и в маленькую гостиную торопливо вошла Хелен. Строго зачесанные светлые волосы венчал черный кружевной чепец старой девы, а родимое пятно на прекрасной молочно-белой коже казалось странным и грубым. Большие голубые глаза мгновенно оценили обстановку и остановились на Софи.

– Что здесь происходит? Фелпс сказал, что тебя допрашивает офицер полиции.

Грант открыл рот, чтобы объяснить, однако Софи встала, смерив и его, и детектива холодным высокомерным взглядом. Затем подошла к золовке, взяла ее за руку и подвела к дивану.

– Боюсь, мистер Джонс принес нам огорчительные новости. Тебе лучше присесть.

Трудно было не заметить, что еще недавно растерянная и беспомощная жертва мгновенно превратилась в истинную герцогиню-повелительницу. Словно надела плащ, надежно скрывший переживания и тревоги. Что же, в ее душе существовал твердый стержень, который дал силы забыть о себе и поддержать сестру мужа? Или это очередная удачно разыгранная роль – на сей раз роль доброй, заботливой леди, не способной на дурные поступки?

– Фелпс что-то упомянул о… об убийстве, – с нескрываемым ужасом пояснила Хелен. – Неужели кто-нибудь из соседей?..

Софи сжала руку невестки и нежно погладила.

– Речь идет о Роберте, – пояснила она. – Джонс утверждает, что Роберта отравили.

Хелен застыла. Потом побледнела и покачнулась. Перевела взгляд с невестки на сыщика и обратно, как будто надеялась, что страшные слова окажутся шуткой.

– Невероятно! Должно быть, произошла… ужасная ошибка. Кому могло прийти в голову убить брата?

– Джонс считает, что это могла сделать я.

Сохраняя достоинство и самообладание, герцогиня оставила ошеломленную золовку и вернулась к своему стулу с высокой жесткой спинкой. Но когда Софи взглянула на Гранта, он заметил в ее глазах смятение и тревогу.

– Ты? – переспросила Хелен, не скрывая недоверия. – Но это же откровенный нонсенс! Отказываюсь даже слушать!

– Миледи, – уважительно произнес Эннибал Джонс и подошел ближе. – Насколько можно понять, вы сестра герцога. Вас тоже придется допросить.

Тонкое лицо мгновенно превратилось в холодную аристократическую маску. Хелен смерила полицейского уничтожающим взглядом, каким могла бы смотреть на червя под изящным башмачком, а не на человека в два раза больше самой себя. Ледяным голосом произнесла:

– Обвиняете в соучастии в преступлении?

Джонс слегка склонил голову, однако ответил твердо, даже упрямо:

– Нет, миледи, ничего подобного. Всего лишь обязан выслушать ваши воспоминания о кончине герцога.

Хелен вскочила.

– Чернь! – воскликнула она гневно и оскорбленно. – Как вы смеете вторгаться в этот благородный дом и задавать дерзкие, недостойные вопросы! Немедленно отправляюсь наверх, чтобы написать жалобу в магистрат!

– Вам обеим, леди, лучше уйти, – посоветовал Грант, воспользовавшись удобной возможностью освободить Софи. – Вопросом займусь я. – Да, уж ему-то удастся сбить ищейку со следа.

Однако Софи не тронулась с места, продолжая сидеть прямо, с высоко поднятой головой.

– Нет, – возразила она, – Мне нечего скрывать. Больше того, считаю, что мы должны ответить на все вопросы.

Не скрывая удовлетворения, Джонс кивнул:

– В таком случае я поговорю с каждой из вас наедине. Вы, ваша светлость, будете первой. – Он взглянул на Хелен. – А вас, миледи, попрошу выйти. И вас тоже, сэр.

Хелен негодующе удалилась, а Грант молча проклял опрометчивость Софи. Неужели она не понимает, как опасно отвечать на вопросы?

– Я останусь, – твердо заявил он.

– Главный уголовный полицейский суд считает необходимым опрашивать свидетелей поодиночке…

– Мистер Чандлер не свидетель, – вмешалась Софи. – Почти десять лет он провел за границей и вернулся в страну всего пару недель назад.

– Понятно, – сухо заметил Джонс и, окинув Гранта оценивающим взглядом, судя по всему, понял, что отделаться от упрямца не удастся. – Что ж, ваша светлость, в таком случае начнем. Для начала расскажите о том обеде, после которого ваш супруг занемог.

Грант внимательно слушал показания и не менее внимательно следил за Софи. Она говорила спокойно, смотрела твердо и прямо. Без тени сомнения или замешательства отвечала на вопросы, в подробностях обрисовывая последние две недели жизни Роберта. Лишь в момент воспоминаний о перенесенных мужем страданиях глаза ее наполнились слезами, а голос дрогнул. Она ни разу не отошла от образа безутешной вдовы, твердо намеренной отыскать и наказать убийцу супруга.

Грант все больше терялся в сомнениях. Если Софи лгала, то ее можно было считать актрисой, достойной первого места в афише лучшего театра. И вновь возник вопрос: возможно ли, что он ошибся? Что Софи не виновата?

Нет, письмо анонимного свидетеля доказывало обратное. Нельзя уступать очарованию хорошенького личика и убедительности свободно льющейся речи. Однажды она обманула Гранта. Второй раз ей это не удастся.

Однако пришло время расширить сферу расследования. Чтобы избежать подозрений Софи, следовало обратить внимание на других участников драмы. Пора сыграть роль не менее яркую, чем та, которую исполняла она.