Прекрасная изменница

Глава 2

Софи с трудом удержалась на ногах и с тяжело бьющимся сердцем вцепилась в высокую спинку стула. Острый деревянный край больно впился в ладонь. Значит, все происходящее не сон, а образ Гранта не плод воспаленного воображения. Боже милостивый! Волной нахлынули воспоминания о последней и окончательной ссоре, а с ними вместе вернулась боль множества сказанных друг другу обидных слов.

Глупости! Грант Чандлер не играл в ее жизни никакой мало-мальски значимой роли. Она вышвырнула его из сердца. Она давно уже не та наивная и безрассудная девчонка, которую угораздило безоглядно влюбиться в мошенника.

Софи оценивающе взглянула на Гранта. Он был все так же красив, но время сделало свое дело: черты лица заострились и приобрели резкость. Несмотря на прекрасный покрой темно-синего сюртука и модные лосины из оленьей кожи, его нельзя было назвать франтом.

Интересно, где он провел последние десять лет? Впрочем, не все ли равно?

Грант внимательно рассматривал герцогиню. Взгляд медленно спустился с пышных рыжевато-каштановых локонов на лицо, скользнул ниже, на черное траурное платье. Задержался на груди. Сердце Софи учащенно забилось, однако она спокойно ответила:

– Это ты остался прежним. Как и раньше, врываешься, не дожидаясь приглашения.

– Меня впустил дворецкий.

– В таком случае следовало подождать в парадной гостиной, а не бродить по дому.

Ответом послужила очаровательная полуулыбка – одна из тех, которые герцогиня старательно пыталась стереть из памяти.

– Слуга отправился тебя искать, но не вернулся. Я прошел сюда, чтобы взять лист бумаги и оставить записку, и нашел вот это.

Только сейчас Софи заметила, что Грант держит в руке небольшой томик в кожаном переплете.

– Дневник Аннабел!

– Обнаружил вон там. – Грант кивнул в сторону изящного секретера, который Софи поставила в библиотеке уже после смерти Роберта.

– Дневник лежал в ящике, – возмущенно возразила она, подошла к Гранту, выхватила драгоценную тетрадь и прижала ее к груди. – Как ты посмел? И уж тем более читать чужой дневник! Что, если бы этот дневник оказался моим?

– У тебя почерк другой. Да я бы долго не выдержал. Уж больно слащавый стиль!

– Слащавый? Аннабел была способна на искренние и сильные чувства. И подобно многим молодым девушкам на горьком опыте познала безрассудство близких отношений с повесой.

– Ах, понятно. Как жаль, что тебе не удалось прочесть этот дневник до встречи со мной!

– Этот дневник – ценный фрагмент семейной истории герцогов Малфорд, – с подчеркнутой невозмутимостью произнесла Софи. – Бумага старая и очень хрупкая, лучше пореже брать дневник в руки.

– Прошу простить, ваша светлость.

– Принимаю ваши извинения.

Софи подошла к секретеру и положила дневник в ящик – следовало немедленно совладать с нервами и взять себя в руки.

Герцогиня обернулась и увидела Гранта: он стоял напротив. Прокрался бесшумно и незаметно, словно хищник, и оказался так близко, что Софи невольно вдохнула терпкий аромат его кожи – и тут же ощутила ответ собственного своевольного тела.

– Вот что интересно, – невозмутимо заговорил он. – Швыряя бокал, ты даже не подозревала о моем присутствии. Что же вызвало такую бурю негодования?

– Вопрос неуместен, сэр. Позвольте не отвечать.

– Какой ты стала чинной и важной. А ведь когда-то мы были близкими друзьями. Ничего друг от друга не скрывали.

Давным-давно, в безумном и головокружительном круговороте первого светского сезона, она наблюдала, как Грант отчаянно летел в легком двухколесном экипаже, запряженном парой горячих вороных, и выиграл гонку. Дикое безрассудство завораживало. Грант во всем доходил до крайности: на дуэли дрался так же самозабвенно, как ухаживал за дамами.

Единственная дочь любящих родителей, Софи Хантингтон росла избалованной и в то же время невинной. Развлечения и свобода Лондона ослепили. Ну а влечение к мистеру Чандлеру юная дебютантка ощутила с первой же встречи, с того самого момента, как заглянула в насмешливые карие глаза. Да-да, это он подарил трепетное возбуждение, рожденное дерзким пренебрежением к строгим правилам высшего общества…

Однако замужество и рождение сына положили конец прежним отношениям. Отныне главным человеком в жизни герцогини Малфорд стал маленький герцог Люсьен. Быть хорошей матерью – вот в чем смысл ее существования. Грант так и не смог этого понять.

– Все изменилось, – негромко заметила Софи. – Я давно уже не та наивная девочка, какой была когда-то.

– Заметно. – Грант остановил взгляд на ее губах. – Теперь ты женщина. Очень красивая женщина.

Воздух в комнате неожиданно раскалился. Неужели Грант настолько бесстыден, что готов расточать чувственное обаяние даже перед вдовой, еще не снявшей траур? Вдовой его старого друга?

Софи взяла небольшое ведерко для бумаг, подошла к камину и, опустившись на колени, принялась собирать осколки.

– У меня сегодня много дел, – бросила она через плечо. – Не соизволите ли сказать, что привело вас сюда?

Видимо, все дело в письме. Том самом письме, в котором она уговаривала Гранта отказаться от опекунства. Не хватало еще, чтобы Грант вмешивался в воспитание Люсьена.

Грант тоже опустился на колени, поднял осколок бокала и бросил в ведерко. Послышался тихий звон.

– Услышал печальную весть о Роберте, – пояснил он, продолжая собирать осколки. – Хотел выразить соболезнование.

– Спасибо. Очень любезно с вашей стороны. – Эти заученные слова она повторяла каждому, кто подходил во время похорон.

– Говорю вполне искренне, Софи. И сожалею о той боли, которую тебе пришлось пережить.

Нотки сострадания, звучавшие в его голосе, казались слишком красивыми, а потому неискренними. Верить им не стоило, и все же Софи с трудом преодолела желание прильнуть к широкой груди Гранта и забыться в его объятиях.

– Ценю сочувствие, – напряженно произнесла Софи и принялась выбирать из ворса ковра осколки. Люсьену нравилось расставлять перед камином оловянных солдатиков, и он мог пораниться.

– Расскажи, – попросил Грант. – Расскажи, как умер Роберт. Что произошло?

Едва затянувшаяся рана снова заныла. Софи подняла голову и увидела, что он стоит на одном колене и внимательно смотрит на нее.

– Роберт заболел прошлым летом, – заговорила она едва слышно. – Доктора определили расстройство пищеварения, вызванное несвежей пищей. Никакие лекарства не помогали. Ему становилось все хуже и хуже. Промучился две недели и умер. – Софи умолкла, вспомнив бессонные ночи у постели больного. Она не в силах была облегчить его страдания, спасти его.

– Несвежая пища? – переспросил Грант. – А еще кто-нибудь в доме заболел?

– Нет. Роберту стало плохо после того, как он съел его любимый пирог со сливками. Больше никто его не ел.

– А что сказал повар?

– Месье Ферран, разумеется, отрицал саму возможность причинения вреда. Но… его пришлось уволить. Я даже мысли не могла допустить, что этот человек будет по-прежнему для нас готовить.

Наступила гнетущая тишина.

Софи бросила взгляд на Гранта. На миг ей показалось, что в его глазах появились враждебность и откровенная злость, но они тотчас исчезли.

Грант взял Софи за локоть и помог ей подняться.

– Ты расстроена, – негромко заметил он, усаживая ее на диван и опускаясь рядом. – Позвоню, чтобы принесли чаю.

– Нет-нет, не стоит. Все в порядке. – Софи села прямо, сохраняя приличествующую случаю дистанцию. – Полагаю, ты получил мое письмо насчет Люсьена?

Грант кивнул.

– Правда, потребовалось некоторое время, чтобы оно до меня дошло. В последние годы я много путешествовал.

– Где же ты был? – спросила она из вежливости.

– В Турции. Точнее, в Константинополе.

– О Господи! Что ты там делал?

– Осматривал достопримечательности. Изучал язык, нравы и обычаи местных жителей.

– Уверена, у тебя масса неотложных дел, – холодно заметила Софи. – Поэтому вопрос с опекой моего сына надо решить таким образом, чтобы не ограничивать твою свободу.

– Да, было бы неплохо.

– Полагаю, сюда тебя привело исключительно чувство ответственности, – продолжала Софи. – И все же, как я уже писала, можешь считать себя не обремененным никакими обязательствами. О Люсьене готов позаботиться еще один опекун: мистер Эллиот Рамзи, кузен Роберта. Надеюсь, ты привез то соглашение, которое я вложила в конверт?

– Нет, не привез.

Софи не успокоится до тех пор, пока вопрос не будет решен окончательно, на законной основе.

– Если потерял, я свяжусь со своим поверенным и он подготовит новый документ. Ничего сложного.

Грант покачал головой:

– Я не подпишу, Софи.

Она встревожилась.

– Непременно нужно подписать! Иначе придется принимать участие в решении каждого вопроса, касающегося будущего Люсьена. Невероятная ответственность, вряд ли способная вдохновить человека… твоего склада.

– Ничего, справлюсь. Поскольку Роберт хотел, чтобы его сына опекал именно я, значит, это необходимо. Я даже арендовал дом неподалеку, на Беркли-сквер.

– Не смеши меня. Какой из тебя опекун?

– Такой же, как и из мистера Эллиота Рамзи. Эллиот Рамзи наверняка копается в каких-нибудь очередных развалинах. Разве в делах опеки можно положиться на такого человека?

– Эллиот Рамзи – близкий родственник, – возразила Софи. – А ты ни разу не видел Люсьена.

– Ну так пошли за ним.

Герцогиня возмущенно обернулась.

– Стыдись! Если пытаешься свести со мной счеты, то делай это хотя бы не за счет невинного ребенка!

– Значит, таково твое мнение обо мне?

– Да, таково! Ты же ненавидишь детей! Сам об этом говорил.

– Что-то я такого не помню.

– К сыну я тебя не подпущу. Боюсь дурного влияния.

Мистер Чандлер поднялся с дивана, подошел к камину и остановился у противоположного края портала. Теперь они стояли лицом друг к другу. Софи отчаянно пыталась подобрать убедительные слова. Беспомощность давила, угнетала, и все же закон поддерживал опекуна. До тех пор пока Грант не подписал документ об отречении от прав и обязанностей, возложенных на его плечи отцом ребенка, он располагал властью отменить любой приказ матери. Вполне мог потребовать встречи с Люсьеном, а она не обладала достаточными полномочиями, чтобы запретить.

Грант неожиданно протянул руку и ласково, бережно дотронулся до ее щеки.

– Софи, я вовсе не желаю тебе зла. Всего лишь хочу…

В коридоре послышались шаги, и в библиотеку почти вбежал Люсьен. Обычно серьезное личико сияло редким воодушевлением. Такие же, как у матери, рыжевато-каштановые волосы растрепались и забавно топорщились. Одетый в темно-коричневую курточку и такого же цвета штанишки до колен, мальчик выглядел на редкость красивым и трогательным. Он торжествующе поднял руку и показал небольшую фигурку, которую крепко сжимал в кулаке.

– Мамочка, посмотри! Посмотри, что я нашел!

В этот момент он заметил Гранта, остановился как вкопанный и с опаской взглянул на незнакомца.

Софи попыталась оградить ребенка от нежелательной встречи.

– О, так ты все-таки нашел генерала? И где же он прятался? В шкафу?

Люсьен медленно кивнул и немного склонился, чтобы из-за спины матери посмотреть на незнакомца.

– К-как ты и с-сказала, за коробками, – ответил он и шепотом спросил: – К-кто это?

У Софи сжалось сердце. Люсьен заикался только от растерянности. Кстати, эта особенность стала одной из главных причин ее упорного нежелания отправлять мальчика в школу. Дети жестоки и не преминут воспользоваться даже легким недостатком: тут же начнут дразнить и изводить.

Ладони моментально покрылись холодным потом. Материнский инстинкт побуждал немедленно вывести сына из библиотеки, однако разум подсказывал, что суета бесполезна. Прятаться слишком поздно. Грант подошел ближе.

– Мой гость… давний приятель, – с трудом произнесла она. – Его зовут мистер Чандлер. Грант, познакомься с моим сыном. Люсьен, девятый герцог Малфорд.

Грант протянул руку.

– Приятно познакомиться, мистер герцог.

Мальчик на секунду задумался, потом пожал Гранту руку.

– Я… я не мистер. Надо говорить «ваша светлость».

– Люсьен! – Софи укоризненно покачала головой. – Нельзя поправлять старших.

– Виноват, ошибся, – с легкой улыбкой извинился Грант. – Ваша светлость, должен признаться, что личность генерала меня очень интересует. Нельзя ли посмотреть?

Люсьен неохотно отдал оловянного солдатика, но ни на секунду не сводил с гостя глаз, словно опасаясь, как бы тот не сбежал с добычей.

Грант опустился на стул и уперся локтями в колени. Поворачивая фигурку, он попытался ее рассмотреть в пробивавшемся сквозь зашторенное окно тусклом свете.

– Да-да. По-моему, я его узнаю. Генерал из того самого набора, который так любил твой отец.

– Вы… вы з-знали папу? – удивленно воскликнул Люсьен.

– Еще как! Мы познакомились, когда ему было столько же лет, сколько сейчас тебе. Видишь ли, я тоже вырос в Суссексе, всего лишь в трех милях от вашего поместья.

– П-правда? – Люсьен подошел ближе. – Почему же вы никогда к нам не приходили?

– Мистер Чандлер долго был в отъезде, – вмешалась Софи, – и лишь недавно вернулся. Боюсь, у него нет времени, чтобы посидеть и поговорить. – Она бросила на незваного гостя полный ярости взгляд.

– Вообще-то я никуда не спешу. – Грант отдал солдатика мальчику. – А остальная армия все еще цела? Помнится, когда-то она была поистине огромной.

– Конечно! Папа сохранил ее специально для меня. Мы с мамой иногда устраиваем настоящие сражения. – Люсьен уныло опустил голову. – Только это случается редко, когда она не преподает мне разные науки. А у мисс Оливер всегда очень много дел.

– Я объясню, в чем дело, – заговорщическим тоном сказал Грант. – Просто леди не слишком высоко ставят военное искусство. Совсем не так, как мы, мужчины. Думаю, нам с тобой удастся провести несколько достойных сражений.

– Чур, я буду герцогом Веллингтоном! – оживился мальчик. – Уверенной рукой поведу англичан к победе.

Грант рассмеялся.

– Что ж, в таком случае мне остается роль Наполеона. Учти, разгромить войско знаменитого полководца нелегко.

Несмотря на лихорадочное возбуждение и нервное напряжение, Софи заметила, что Люсьен перестал заикаться. Однако быстро возникшее между Люсьеном и Грантом взаимопонимание не радовало. Совсем наоборот. Ведь в любой момент Грант мог заметить то, что она видела совершенно отчетливо.

Смотреть на этих двух мужчин – маленького и большого – оказалось невыносимо тяжело. Те же высокие скулы, тот же овал лица, хотя черты Люсьена смягчал нежный возраст. Она пыталась успокоить себя, что на этом сходство заканчивается. Ребенку достались светло-карие глаза и ее волнистые волосы с рыжеватым оттенком. А по характеру они были совершенно разными.

И все же сердце сжималось от ужаса. Вдруг ее тайна внезапно раскроется? Тайна, которую знал только Роберт.

Грант ни в коем случае не должен узнать, что Люсьен Рамзи, девятый герцог Малфорд, – его родной сын.