20 декабря 1701 года
13 дней до грандиозной свадьбы.
Сегодня Малфорд преподнес предрождественский подарок: крошечную желтую птичку с далеких Канарских островов. Она сидела на жердочке в золоченой клетке и пела так восхитительно, что я забыла обо всем на свете, а когда герцог поцеловал меня, не только позволила ему вольность, но даже ответила на поцелуй!
Да, я самая распущенная на свете женщина. Разве можно обещать себя двоим? Как предать Малфорда? И Уильяма тоже?
– Не верю, – упрямо повторила Хелен. – Все дети время от времени болеют.
В полумраке библиотеки Софи пристально вглядывалась в лицо золовки, пытаясь обнаружить признаки вины, однако видела лишь раздраженный скептицизм. Гости разъехались, Люсьен благополучно перебрался в соседний дом, под крылышко Каролины, а Грант, не обращая внимания на протесты, сурово потребовал немедленного присутствия Хелен и Эллиота.
Мистер Чандлер стоял возле камина, положив руку на мраморную полку. Кузен и кузина сидели рядышком на диване, а Софи устроилась напротив на стуле. Хелен все еще оставалась в элегантном черном платье и выглядела, как всегда, безупречно. Эллиот успел переодеться в потертый зеленый халат. Сидел без ботинок, в одних лишь коричневых носках, причем из одного носка выразительно торчал палец.
– Согласен, действительно полная нелепость, – мрачно и ворчливо поддержал он. – Рано утром мне необходимо вернуться в Суррей, а я так устал…
– Никуда не поедете, – заявил Грант. – Будете сидеть в этом доме до тех пор, пока не выяснится, кто поставил у постели Люсьена стакан с отравленным молоком.
– Силой не удержите, – огрызнулся Эллиот. – Без меня рабочие раскопают не там, где надо. Из-за этого нелепого ужина я потерял целый день.
– Ну-ну, – тут же успокоила его Хелен. – Не переживай. Ты пользовался колоссальным успехом у дам. Если задержишься в городе еще на несколько дней, непременно приглашу на чашку чая тех, кто тебе понравился. Кого выберешь? Леди Камиллу? Или, может быть, мисс Пул?
Эллиот взглянул на кузину так, словно у той выросла вторая голова.
– Можешь не беспокоиться. Все эти глупые кокетки не в состоянии отличить лопату от киркомотыги. О чем с ними разговаривать?
– Дорогой кузен, только подумай: хорошая жена сможет скрасить твою жизнь и составить интересную компанию после рабочего дня. Тебе уже сорок, давно пора найти себе пару.
Несколько секунд Эллиот молча смотрел на Хелен и вдруг вскочил.
– Что ж, так и сделаю. Женюсь на Элис.
Восклицание отвлекло Софи от печальных мыслей. Она удивленно вскинула голову. Это имя носила лишь одна из знакомых женщин. Судя по всему, то же самое подумала и Хелен, потому что явно онемела от изумления: губы беззвучно двигались, а руки нервно теребили складки пышной юбки.
– Ты имеешь в виду буфетчицу Элис? – уточнила Софи.
– Именно ее, – воинственно подтвердил Эллиот. – Девушка привыкла к простой, безыскусной жизни. Совсем не такая, как все эти пустышки, у которых на уме лишь ленточки да рюшечки. Уж она-то не откажется жить в маленьком домике возле раскопок.
Грант переступил с ноги на ногу.
– Ваши матримониальные планы в данный момент не очень актуальны. Хотелось бы узнать, кто из вас двоих поднимался вечером в детскую.
– Буфетчица? – воскликнула Хелен.
Эллиот повернулся. На высушенном солнцем и ветром лице вспыхнула злорадная улыбка.
– Именно так. Мы с ней замечательно подходим друг другу. Сам не понимаю, как раньше не догадался. Элис не болтает без умолку. Не сходит с ума по нарядам и побрякушкам. А когда родится ребенок, будет при деле.
– Ребенок? – переспросил Грант.
– Ребенок? – воскликнула Хелен.
– Еще до Нового года Эллиот станет отцом, – пояснила Софи и, обращаясь главным образом к Гранту, добавила: – Поэтому девушка и упала в обморок, едва ты начал ее расспрашивать.
Герцогиня снова посмотрела на Элиота и постаралась представить, как он мирно сидит у камина рядом с простой, некрасивой, но спокойной и тихой женой, которая усердно вяжет теплое детское одеяльце. Картина достаточно причудливая, и все же…
– А ты уверен, что Элис захочет выйти за тебя замуж?
Неожиданный вопрос явно застал врасплох. Обычная самоуверенность заметно поблекла.
– Я…э…
– Захочет? – возмущенно переспросила Хелен. – Да эта выскочка с радостью ухватится за представившуюся счастливую возможность! Сама небось и науськала его!
– Попрошу выбирать выражения, – строго произнес Эллиот. – Не забывай, что говоришь о моей будущей жене. И твоей невестке, пусть и двоюродной!
Хелен так побледнела, что родимое пятно на щеке показалось совсем темным. Она вскочила и едва не бросилась на кузена с кулаками.
– Не смей заключать этот неприличный брак! Опозоришь семью! Не собираюсь становиться посмешищем!
– А никуда не денешься, – убежденно парировал Эллиот. – Вполне возможно, что уже завтра я буду стоять на коленях прямо в кухне…
– О! – воскликнула Хелен. – Отказываюсь слушать подобные непристойности! Ухожу наверх, в свою комнату. И тебе, Эллиот, рекомендую сделать то же самое. Надеюсь, крепкий сон поможет излечиться от бреда!
Хелен отвернулась от кузена и направилась к двери.
– Подождите! – крикнул Грант. – Мы еще не закончили.
Даже не обернувшись, Хелен презрительно бросила через плечо:
– Я закончила, мистер Чандлер! Говорить больше не о чем! – И резко захлопнула за собой дверь.
– Скатертью дорога. – Эллиот удовлетворенно потер руки. – Надо со склочницы сбить спесь. Подумаешь, собралась подыскать мне жену!
Софи тоже поднялась.
– Нельзя жениться на Элис только ради того, чтобы досадить Хелен. Не позволю обижать девушку больше, чем ты успел это сделать.
– Но что же здесь плохого? – удивился Элиот. – Напротив, брак со мной принесет ей респектабельность. Элис получит даже больше, чем может ожидать.
Кузен говорил правду, и все же Софи не могла согласиться.
– Нельзя превращать бедную женщину в рабыню, Эллиот. Хочу услышать от тебя обещание оказать ей ту честь, которой заслуживает супруга истинного джентльмена.
Эксцентричный археолог сердито поправил галстук.
– Я женюсь на ней. Этого мало?
– Обещай, – сказала Софи.
– Черт возьми! Что, по-твоему, я собираюсь с ней делать? Заковать в цепи и хлестать кнутом?
– Вы можете отравить, – неожиданно произнес Грант. – Точно так же, как отравили Роберта и намеревались отравить Люсьена.
Эллиот презрительно сжал губы.
– В последний раз повторяю: понятия не имею ни о каком отравлении. А потому отказываюсь торчать здесь всю ночь и выслушивать мелодраматические обвинения.
Грант преградил ему путь.
– Что ж, доказательства я найду. А пока предупреждаю: если выйдете за порог этого дома, горько пожалеете.
Бормоча проклятия, Эллиот обошел самозванца стороной и покинул библиотеку, оставив Софи наедине с грозным мистером Чандлером.
– Черт побери! – Грант гневно захлопнул дверь; резкий звук эхом отозвался в тишине коридора. – Уж очень ему хотелось поскорее убраться отсюда. Подозреваю, что он врет.
Софи окончательно растерялась – настолько, что уже не знала, что и думать. Разумеется, поймать преступника очень хотелось, но в то же время раздражение Эллиота тоже можно было понять. Она до сих пор страдала от того, что ее обвинили в убийстве Роберта.
– Возможно, кто-нибудь видел, как он или Хелен поднимались в детскую. Или в буфетной наливали молоко в стакан. Утром можно будет спросить слуг.
– Элис, – заключил Грант. – Вот кого надо допросить в первую очередь. Эллиот вполне мог уговорить ее отнести стакан молока в детскую. Кстати, во время болезни Роберта она у вас работала?
Мысль обескуражила.
– Да, но… девушка выглядит честной. Думаю, стоит поискать другое объяснение.
– Варианты заканчиваются. – Грант принялся мерить шагами полутемную библиотеку. – Но я намерен вновь побеседовать с Джеффри Лэнгстоном.
Софи подошла к Гранту.
– Зачем? Разве то, что произошло сегодня, не снимает с него все подозрения?
– Люсьен – наследник Роберта.
– Уверена, что он знал правду… о том, что сын не родной.
Грант перестал ходить и остановился напротив Софи.
Внимательно посмотрел ей в глаза, словно удивляясь, почему она не понимает очевидной логики.
– К Люсьену перешел титул. Мальчик – герцог Малфорд, так же как покойный Роберт.
Простое объяснение напугало. Действительно, Лэнгстон не на шутку обиделся и рассердился на Роберта за разрыв отношений. Что, если он перенес неприязнь на Люсьена?
У Софи сжалось сердце.
– Хочешь сказать, что, если бы я не вышла замуж за Роберта, Люсьену не грозила бы опасность?
– Не приписывай мне то, чего я не говорил. Уверен, ты никогда не нанесешь вреда нашему сыну.
«Нашему сыну». Слова повисли в тишине.
Софи с трудом сдержала слезы. Как же, наверное, он презирает ее за то, что утаила Люсьена! До боли хотелось получить прощение. Если бы вот сейчас, в этот самый момент, он протянул руку. Если бы можно было найти утешение в объятиях, как совсем недавно наверху, в детской. Но пропасть казалась еще шире и глубже, чем раньше.
Она напомнила себе о том, что Грант вор. О том, что в Лондон приехал специально, чтобы уличить ее в убийстве.
И все же его грехи бледнели в сравнении с ее проступками.
Ведь он сам язвительно заметил, что никогда не воровал ребенка.
Словно не в силах терпеть общество обманщицы, Грант отвернулся и наугад вынул книгу из принесенного Эллиотом ящика.
– Рассуждать без улик и доказательств бессмысленно, – заключил он, не оборачиваясь. – Отправляйся спать.
– А ты пойдешь к Каролине?
– Да. Продолжим разговор утром.
Грант полистал страницы, и вдруг из старинной книги выпал листок. Софи наклонилась, чтобы его поднять. Грант тоже наклонился, но не стал поднимать листок, уступив это право Софи.
Листок истерся на сгибах и пожелтел. Чернила выцвели, однако явственно проступало написанное размашистыми буквами имя адресата.
«Аннабел».
Не веря собственным глазам, Софи прищурилась, чтобы лучше видеть. Неужели это?..
Не может быть.
– Пойдем, пора. – Грант встал и протянул ей руку.
Софи вскочила и подошла к столу, чтобы прочесть письмо на свету. Оно было написано мелкими, набегавшими друг на друга буквами, словно автор пытался уместить на странице как можно больше слов. Время не пошло на пользу чернилам, и расшифровать едва заметные строчки оказалось почти невозможно. Однако сомнений не оставалось – писал мужчина. А подпись в самом низу…
– Так что же, останешься здесь? – спросил Грант. С гулко бьющимся сердцем Софи подняла взгляд.
– Это письмо Уильяма к Аннабел.
– И кто же это такие?
– Аннабел была третьей герцогиней, той самой, которая больше века назад вела дневник. Помнишь? Ты нашел его в библиотеке в тот день, когда вернулся в Лондон.
Уже позже Софи поняла, что он искал неопровержимые доказательства ее виновности. Но сейчас, когда в руках оказалось самое настоящее письмо от возлюбленного Аннабел, все обиды ушли прочь.
– До замужества у нее был любовник по имени Уильям. В дневнике она написала, что спрятала его письмо в сборник проповедей. Вот в эту самую книгу. – Потрясенная до глубины души, Софи показала на пыльный томик, который все еще держал в руке Грант.
Нахмурившись, он прочел название и положил книгу на стол.
– Да, действительно. Очень интересно.
Судя по тону, ему вовсе не было интересно. Зато сама Софи сгорала от восторга и нетерпения.
– Фамилию этого Уильяма герцогиня ни разу не упомянула, и я все время думала… – Она наклонилась, пытаясь разобрать бледную подпись.
Наконец буквы сложились в фамилию. Софи замерла. Мысли путались.
– О Господи… неужели?
– Что-то плохое?
Софи медленно подняла взгляд.
– Теперь я точно знаю, кто убил Роберта и намеревался отравить Люсьена.