10

АЛЕКСАНДР

Должен признать, что у малышки Оливии Кэмпбелл яйца больше, чем у большинства парней в кампусе. Заявить на меня за издевательства, домогательства и сексуальное нападение? Я этого не ожидал.

Ропот заполняет бледный мраморный коридор, когда дверь в лекционный зал распахивается, и студенты начинают выходить. Я остаюсь на месте, наполовину спрятавшись за каменным бюстом одного из самых известных профессоров нашего университета. Студенты бросают на меня нервные взгляды, проходя мимо, но никто не осмеливается комментировать.

Наконец Оливия переступает порог. Сегодня на ней черная юбка и веселый желтый топ, а волосы собраны в высокий хвост. И все, чего мне хочется, это просто намотать ее волосы на кулак и откинуть голову назад, чтобы было удобнее дотянуться до ее горла.

Может, я так и сделаю.

Оливия смотрит на что-то прямо перед собой, поэтому не замечает меня, пока не становится слишком поздно. Она вскрикивает, когда я хватаю ее сбоку, выворачиваю ей руку за спину и прижимаю к стене.

Она вздыхает, когда ее грудь соприкасается с холодной, твердой поверхностью, но прежде, чем она успевает прийти в себя, я кладу другую руку ей между лопаток и сильнее прижимаю ее к стене, не отпуская ее руку, вывернутую за спину.

— Ты донесла на меня? — Спрашиваю я, мой голос низкий и мрачный.

Несколько студентов, все еще находящихся в коридоре, бросают в мою сторону шокированные взгляды.

— Пошевеливайтесь, — огрызаюсь я.

Они тут же спешат в коридор.

Оливия прижимает свободную руку к стене и пытается использовать ее как рычаг, чтобы оттолкнуться от прохладного мрамора. Не стоит и говорить, что ее сила не сравнится с моей.

Из ее горла вырывается раздраженный звук, и она ударяет ладонью по стене.

— Отпусти меня.

— Ты на меня донесла, — повторяю я. — За издевательства. Домогательства. И сексуальное нападение.

Она не отвечает. Я даю ей еще две секунды, чтобы поступить разумно. Она не делает этого. Я поднимаю ее руку выше по спине, пока с ее губ не срывается хныканье от боли.

— Отвечай, — приказываю я.

— Да, — пролепетала она, все еще прижимаясь щекой к стене. — Да, я донесла на тебя.

Я хмыкаю и качаю головой.

— Издевательства и домогательства я могу понять. Но сексуальное нападение? Я отчетливо помню, что ты охотно согласилась пососать мой член. И даже поблагодарила меня за это потом.

— Охотно? — Она практически выплюнула это слово. — Я же говорила тебе, это был шантаж!

— Семантика.

Она издаёт злобное рычание и снова пытается оттолкнуться от стены. Я толкаю ее руку дальше по спине. Из ее горла вырывается еще один хрип, она закрывает глаза и загибает пальцы к белому мрамору.

Мой член возбуждается. Боже, как мне нравится, когда она находится в моей власти.

— Ты не можешь этого сделать, — огрызается она. — Ты не можешь просто делать все, что хочешь. Я уже доложила о тебе. Так что удачи тебе в объяснении семантики твоего шантажа полиции, когда они придут.

Убрав руку с ее лопаток, я упираюсь предплечьем в стену и подхожу к ней ближе. Я придвигаюсь настолько близко, что чувствую, как ее идеальная попка прижимается к моим бедрам. Ее дыхание учащается.

Наклонившись, я прижимаюсь губами к ее уху.

— Мило, что ты все еще думаешь, что ко мне применимы обычные законы.

— Это заявление…

— Оно уже сожжено. Как и любое другое, поданное против меня по любой причине.

Она замирает. Даже дыхание почти останавливается. Затем она лепечет:

— Что?

Я ослабляю хватку и отступаю назад. На мгновение она остается в таком положении, прислонившись к стене. Затем она медленно поворачивается и встречает мой взгляд.

— Они сожгли мое заявление?

— Да.

— Но…

Я развожу руками, указывая на здание вокруг нас.

— Ты действительно думаешь, что люди здесь спасут тебя? Я могу выстрелить тебе в голову прямо в этом коридоре, и люди бросятся сюда и будут убирать кровь, только чтобы убедиться, что я не поскользнусь на ней.

Ее глаза расширяются, и она пытается сделать шаг назад, но снова натыкается на стену. Но потом в ее взгляд возвращается сталь, и она качает головой.

— Нет. Мир так не работает.

— Мой мир работает.

Из ее горла вырывается резкий смех.

— Ты так чертовски самоуверен.

— Правда? Хочешь, я наглядно покажу, насколько ты бессильна против меня?

Прежде чем она успевает ответить, я хватаю ее и перекидываю через плечо. После двух секунд ошеломленного шока она начинает брыкаться и кричать. Люди вокруг нас оборачиваются, чтобы посмотреть, но никто не вмешивается.

Прохладный сентябрьский ветер ласкает мое лицо, когда я распахиваю главные двери и выхожу во внутренний двор. Оливия продолжает пытаться бороться со мной, но я держу руку вокруг ее тела, как стальную ленту.

Она никуда не денется.

Взяв курс на флагшток посреди открытого пространства, я сую другую руку в один из карманов и достаю принесенные с собой наручники. Я планировал эту месть с тех пор, как узнал, что она пыталась донести на меня вчера.

Подойдя к шесту, я опускаю ее на землю, а руку опускаю к ее запястью.

— Кто ты? — Рычит она, выпрямляясь. — Гребаный пещерный человек, который…

Она осекается, когда раздается металлический щелчок. Неверие промелькнуло на ее лице, когда она опустила взгляд на запястье, скованное наручниками. Воспользовавшись моментом ошеломленного неверия, я дергаю ее за вторую руку, а затем сковываю и это запястье. Так как флагшток теперь находится между ее руками, он остается зажатым там.

— Ты… — Несколько секунд она просто смотрит на свое тело, приоткрыв рот в восхитительной улыбке. Потом ее глаза встречаются с моими, и в них вспыхивает ярость. — Какого хрена? Что за чертовщина!

— Следи за своим ртом.

Ее глаза еще больше расширяются, когда она смотрит на меня.

— Следить за своим ртом? — Металлический скрежет и лязг, когда она дергает за наручники, заставляя их биться о флагшток. — Следить за моим ртом! Ты с ума сошел! — Мотая головой из стороны в сторону, она смотрит на других людей, стоящих во дворе. — Сделайте что-нибудь!

— Я же сказал, они тебе не помогут. — Я сокращаю расстояние, между нами, одним быстрым шагом. Подняв руку, я провожу пальцами по ее челюсти в почти любовном жесте, а затем крепко сжимаю ее и устремляю на нее жесткий взгляд. — Итак, вперед. Кричи о помощи. Никто тебя не спасет. И знаешь, почему?

Она смотрит на меня так, словно может убить меня одним только своим яростным взглядом. Я ослабляю хватку на ее челюсти и вместо этого большим пальцем поглаживаю ее щеку. Это вызывает дрожь в ее теле, и ее глаза на секунду замирают. Затем они снова открываются, и она снова смотрит на меня.

Я провожу рукой по ее горлу, слегка поглаживая большим пальцем шею. Еще одна дрожь пробегает по ее позвоночнику.

— Ты знаешь, почему? — Спрашиваю я.

— Потому что ты психопат? — Предлагает она, на ее губах играет фальшивая улыбка.

Моя рука слегка сжимается вокруг ее горла. Я поднимаю другую, чтобы показать жестом на университет вокруг нас.

— Нет. Потому что я могу в считанные минуты уволить или исключить всех присутствующих. Я могу разрушить всю жизнь человека одним телефонным звонком.

— Очень зловеще с твоей стороны.

Я опускаю руку вниз и провожу пальцами по ее ключицам.

— Возможно.

Она снова дергает за наручники.

— Ты не можешь этого сделать.

Мои пальцы перемещаются к ее шее, и, когда я ласкаю это место, ее глаза снова трепещут в пьянящей манере. Я хватаю ее за волосы и наматываю их на кулак, откидывая ее голову назад и заставляя обнажить горло, прежде чем наклониться и прошептать ей в губы свои следующие слова.

— Я могу делать все, что захочу, милая. Потому что моя семья владеет всем этим городом.

Она взволнованно вдыхает.

Затем я резко отпускаю ее волосы и отступаю назад. Вытирая руки, я пожимаю плечами и бросаю на нее знающий взгляд.

— Но меня можно убедить освободить тебя от наручников.

Ее глаза сужаются.

— Если…?

— Если ты снова пососешь мой член. Прямо здесь. Прикованная к этому столбу. На глазах у всех этих людей. Тогда все узнают, что ты действительно моя сучка.

— Да пошел ты!

Я бесстрастно пожимаю плечами.

— Я просил только минет, но, конечно, мы можем сделать и это вместо него, если хочешь.

— Ты сумасшедший! — Металл лязгает, когда она снова яростно бьется о наручники. — Я никогда не встречала более высокомерного, властного…

— Значит, нет? — Перебиваю я.

— Да, это "нет", придурок. — Она повышает голос, практически выкрикивая слова. — Я бы не стала снова сосать твой крошечный член, даже если бы от этого зависела моя жизнь.

Злобная улыбка кривит мои губы. Крошечный член, да?

Сделав шаг ближе, я беру ее подбородок в карающую хватку. Затем наклоняюсь вперед и провожу губами по ее губам, едва касаясь, прежде чем произнести свои следующие слова прямо ей в рот.

— Я запомню, что ты это сказала. — Я отпускаю ее и, отстранившись, провожу по ее щеке двумя энергичными похлопываниями. — Ну, тогда удачи.

Гневные ругательства следуют за мной, когда я резко разворачиваюсь и ухожу. Они сопровождаются лязгом и скрежетом, когда Оливия снова бьет наручниками о столб, а я тихонько хихикаю.

Теперь мне остается только вернуться домой и ждать телефонного звонка. Никто здесь не поможет Оливии выйти из затруднительного положения, а значит, в конце концов она сломается и будет умолять кого-нибудь позвонить мне и сказать, что передумала.

Мне нравится, как упорно она пытается бороться.

Но против такого человека, как я, она всегда будет проигрывать.

Загрузка...