Прекрасное отчаяние

18

АЛЕКСАНДР

К тому времени, когда Томас появился у меня дома, я уже надел костюм-тройку и уложил волосы, несмотря на то что сейчас глубокая ночь. Восприятие — это все, и я собираюсь сделать так, чтобы Томас покинул это здание с четким напоминанием о том, кто является настоящим судьей, присяжным и палачом в этом кампусе.

Небрежно прислонившись к краю своего большого стола, я скрещиваю ноги в лодыжках, а затем скрещиваю руки на груди. Томас стоит на мягком темно-красном ковре, недалеко от того места, где меньше часа назад стояла Оливия. Хотя я этого не видел, перед глазами мелькает образ того, как он пытался утопить ее в фонтане, и мне приходится бороться с желанием достать из сейфа охотничье ружье и выстрелить ему в лицо.

Томас проводит рукой по своим коротким светлым волосам и прочищает горло.

— Ты хотел меня видеть?

— Да. — Я позволяю молчанию затянуться на несколько секунд, пока держу его взгляд жесткими глазами. — Ты знаешь, почему ты здесь?

— Полагаю, это как-то связано с тем, что произошло ранее возле библиотеки.

— Действительно. Почему бы тебе не начать с объяснения того, что именно произошло?

— Ну… — Он снова прочистил горло. — Итак, ты знаешь, что я уже три раза проваливал историю.

— Я в курсе. Поскольку ты уже три года безуспешно пытаешься убедить меня вмешаться.

— Да, но в этот раз я решил действовать по-другому. Я заполучил эту студентку-стипендиатку…

— Оливию Кэмпбелл.

— Да, ее. Чтобы она написала задание за меня. Но она каким-то образом умудрилась настучать на меня профессору. — Он сжимает челюсти и сжимает руки в кулаки, отчего вены на его коже выступают. — И теперь я провалил весь курс. И если бы не мой отец, практически подкупивший начальство, меня бы отчислили. — Гнев горит в его глазах, когда он качает головой. — Эта маленькая крыса заслуживает того, что с ней приключится.

Холодная ярость пронзает меня насквозь.

Словно почувствовав мой гнев, он возвращает взгляд к моему лицу и поднимает руки.

— Послушай, мне жаль, что я все испортил. Меня прервали до того, как я успел закончить работу, и я знаю, что первое правило Хантингсвелла не вмешивать в дела город. Но мои связные следят за полицейской станцией, и я не думаю, что она сообщила об этом. Клянусь, я прикончу ее прежде, чем она успеет сообщить об этом и доставить неприятности всем присутствующим.

В комнате воцаряется смертельная тишина. За темными окнами шелестят ветки, откуда-то изнутри дома доносится скрип дерева. Я просто стою, изучая стоящего передо мной человека. В его серых глазах появляется неуверенность, и он смещается.

— Думаешь, ты здесь из-за этого? — Спрашиваю я.

— Я… — Он смущенно хмурит брови. — Ну, да. А почему бы еще?

— Почему еще? — Мои слова рассекают воздух, как лезвие. — Почему еще?

Его замешательство углубляется, и он качает головой, словно не зная, что сказать.

— Возможно, тебе нужна более практическая демонстрация.

Прежде чем он успевает ответить, я отталкиваюсь от стола и иду прямо к сейфу, расположенному рядом с одной из книжных полок. Томас остается неловко стоять на ковре посреди комнаты, пока я поворачиваюсь к нему спиной и открываю сейф.

Затем я поворачиваюсь и направляю на него свое охотничье ружье.

Шок и страх пробегают по его лицу, и он, споткнувшись, отступает на шаг, поднимая руки вверх.

— Александр… Сэр… Что…?

Я не отвечаю. Вместо этого я приближаюсь к нему. С поднятыми руками он отступает по полу, пока не упирается в стену.

Я продолжаю наступать.

Только когда я оказываюсь так близко, что дуло прижимается к его груди, я останавливаюсь. Он быстро вдыхает, наблюдая за мной обеспокоенными глазами.

Я наклоняю голову.

— Хочешь, я расскажу тебе, в чем твоя ошибка?

— Д-да.

— Ты действовал без моего разрешения. Ты уже должен знать, Томас, что этот университет принадлежит мне. Я судья, присяжный и палач. Всегда. Неужели ты думал, что я позволю тебе убить кого-то без моего разрешения? Убить ее?

— Я…

— Оливия Кэмпбелл — моя. Ее жизнь — моя, и только я поступаю с ней, как хочу. И мне не нравится, когда другие смеют прикасаться к тому, что принадлежит мне.

— Мне жаль. Мне очень жаль. Я не знал. — Заметив острый взгляд в моих глазах, он выдавливает: — То есть, я знал. Я просто… я не подумал. Пожалуйста. Прости меня. Конечно, я должен был спросить у тебя разрешения, прежде чем нападать на нее.

— Да, следовало.

— Этого больше не повторится, клянусь.

— Нет, не повторится.

Несколько секунд я просто молча смотрю на него. Он нервно переводит взгляд с моего лица на винтовку в моих руках, словно опасаясь, что я все равно застрелю его. Честно говоря, у меня есть искушение. Очень большое искушение.

— Если ты еще хоть раз переступишь черту, я добьюсь, чтобы тебя исключили из университета. И никакие папины деньги тебя не спасут. — Я поднимаю винтовку вверх, чтобы она была нацелена ему между глаз. — И, если ты приблизишься к Оливии Кэмпбелл на расстояние шести футов, я прикажу тебя застрелить. Ты понял?

— Д-да. — Должно быть, он понимает, что я имею в виду каждое слово, потому что сглатывает и быстро поправляет: — Да, сэр.

Мрачное веселье и злобное удовлетворение разливаются по моей груди.

«Да, сэр», очень действенно для меня.