Преследуемая Сантой

14. НИК

Точка наблюдения Мэдди на карте зовет меня. Я до сих пор не знаю, заговорит ли она со мной, но Блитцен прав. Тот факт, что она не исчезла из системы, доказывает, что, по крайней мере, она все еще верит.

Я должен попытаться. Я не могу позволить ей просто взять и уйти. Даже если на этот раз придется похитить ее против ее воли.

Когда я появляюсь на тротуаре перед ней, я не даю ей второго шанса убежать. Обнимаю ее и переношу в свой нью-йоркский пентхаус.

Ощущение ее в моих объятиях, после того как я думал, что никогда больше не обниму ее, перечеркивает речь, которую я отрепетировал. Прижимая ее к себе крепче, цепляясь за нее так, словно я тону, я прижимаюсь губами к ее губам.

И да поможет мне Бог, но она тает в моих объятиях, отвечая на поцелуй так, что кажется, она тоже тонет.

Не выпуская ее, не прерывая поцелуй, я вожусь со своими штанами, пока не высвобождаю член. Мы падаем на пол, языки соприкасаются, наш поцелуй становится все более отчаянным. Обезумев, я задираю ей юбку, срывая с нее нижнее белье, испытывая потребность быть внутри нее.

Потому что она нужна мне, мне нужно заявить на нее права, мне нужна уверенность в том, что она моя.

Она обхватывает ногами мои бедра, когда я проскальзываю в нее, пятки упираются мне в спину, когда она подталкивает меня глубже. Входя в нее, я наконец прерываю поцелуй и смотрю ей в глаза.

— О чем, черт возьми, ты думал, ангел? Убегаешь от меня? Оставляешь свое кольцо? Пугаешь меня вот так? — я подчеркиваю каждый вопрос резким толчком бедер.

Она смотрит на меня со слезами на глазах.

— Рождество слишком много значит для меня, чтобы намеренно портить его. Санта слишком много значит. — ее пальцы запутались в моих волосах, притягивая меня для нового поцелуя.

Когда мы вынуждены, наконец прерваться, чтобы глотнуть воздуха, она продолжает, задыхаясь.

— В мире так много тьмы. Как я могу эгоистично оставить один из его немногих ярких огоньков при себе? И как только эльф объяснил о контракте…

Она ушла, потому что думала, что спасает Рождество? Не потому, что ей была противна моя одержимость?

На этот раз я целую ее — но на этот раз мягче, с большей утонченностью, теперь когда моя паника начинает утихать. Мэдди стонет мне в рот, когда я просовываю руку между нами и потираю ее клитор.

А потом остается только наше обоюдное удовольствие, медленно нарастающий экстаз, который в конце концов захлестывает нас обоих. Содрогаясь, я кончаю в нее, когда она выкрикивает мое имя.

Я падаю на ковер рядом с ней. Но по мере того, как туман нашего неистового совокупления рассеивается в моем сознании, я прокручиваю в голове то, что только что сказала мой ангел, я чувствую как растет мой гнев.

Он направлен не на Мэдди, а…

— Какой эльф подошел к тебе? Кто рассказал тебе о контракте? — спрашиваю я, уже зная ответ.

Мэдди морщится.

— Не злись на нее. По крайней мере, если она говорила правду.

— Какой эльф, Маделин?

— Она говорила правду, не так ли? — спрашивает Мэдди грустным голосом.

— Технически, да. — я вздыхаю. — Но если это была та стерва, о которой я думаю, она вероятно, исказила это, чтобы манипулировать тобой и заставить делать именно то, что ты сделала.

— Осторожнее с теми, кого называешь сукой. — говорит Меррин, выходя из лифта. — Или я не расскажу тебе о пункте «Миссис Клаус».