Преступление без смысла

Глава 5. Госпожа Сайто

— Так куда же мы едем? — спросил Глеб.

Законодержцы прибыли на «Фабрику», едва он связался со штабом. Вид у них был растерянный — наверное, они не ждали, что задумка Азарина удастся. Видению Глеба все удивились не меньше, чем он сам.

— К вдове японского посла, — ответил с места водителя Вадим Сергеевич.

— В городах магов, — уточнил сидевший рядом Монгол, — есть послы из других аномалок. Политика — она везде политика… Даже у нас.

Они миновали железнодорожный переезд, и Дея сказала:

— Вдову зовут Тереза Сайто — она англичанка, но замужем была за японцем. Хотя говорят, среди японских чиновников смешанные браки редкость.

Глебу стало любопытно:

— А с чего вы взяли, что сад принадлежит этой Сайто — разве в Близборе всего один японский сад?

— Два, — доложил Монгол. — Второй в музее японского искусства, но там ремонт, — уловив взгляды остальных, он почему-то смутился. — Да, я там был — чего вы удивляетесь?

— Да никто и не удивляется, — обронила Дея, пряча улыбку.

— А я вообще молчу… — Вадим Сергеевич старательно смотрел на дорогу. Потом он добавил уже для Глеба: — Мы не думаем, что Сайто виновна в похищениях, но она могла быть связана с Бальдом: вдова посла помогает духам, попавшим в беду.

Наверное, брови Глеба слишком уж взметнулись, потому что Дея стала объяснять:

— Как и мы, духи должны соблюдать законы, но многие нарушают их по незнанию или потому, что их заставили это сделать. Такими случаями и занимается Тереза Сайто.

Глеб понимающе кивнул, хотя плохо представлял упыря с волколаком законопослушными гражданами.

Мимо потянулась изгородь, за ней зеленел луг, а на нём паслись коровы… в общем, обычная сельская местность. Машины попадались всё реже, зато дорогу перешло ещё одно стадо коров — причём перешло организованно: отстающие коровы остановились и подождали, пока минивэн проедет. Пастух пристально смотрел на них, и Глеб смекнул, что тот шлёт животным мысленные сигналы. Удивляться такому он уже перестал.

Дея извлекла из кармана зерфон, похожий на смартфоны неволшебки, и вошла в чаросеть. Глеб наблюдал за ней с завистью: он-то зеркальной магией не владел.

— Тут есть кое-что про Терезу Сайто, — сказала Дея. — Судя по сплетням в соцсетях, эта дама не в себе.

Вадим Сергеевич насторожился:

— В каком смысле?

— Уже год как она не выходит из дома — её даже в соседних магазинах не видят. Прозябает как затворница в окружении ёкаев.

— Кого? — не понял Глеб.

— Японцы так называют спиритусов, — пояснила Дея. — Вероятно, ёкаи Сайто служили её мужу.

— Духи-телохранители, — угрюмо проворчал Монгол.

— Это плохо? — уточнил Глеб.

— Ну как тебе сказать… — Дея хмыкнула. — Представь десяток-другой спиритусов, привыкших к активной работе, но сидящих взаперти. Добавь тот факт, что хозяйка их со странностями и в любой момент может приказать что угодно.

— И сам реши, плохо ли это, — подытожил Монгол.

Глеб кивнул: картина явно невесёлая…

Они подъехали к ограде, за которой — метрах в двадцати от ворот — вырастали колонны, подпиравшие крышу японского дома. Вадим Сергеевич открыл дверцу, чтобы позвонить в ворота, но те разъехались сами.

Из домофона донёсся сварливый голос:

— Машину оставьте снаружи — терпеть не могу шум мотора… И воздержитесь от резких движений, когда пойдёте через сад!

Они припарковались, и Глеб выехал первым. Баюн, став вороном, взмыл над оградой — видимо, полетел изучать окрестности.

А те явно стоили того, чтобы их изучить.

К дому вела аллея, вокруг которой зеленел сад: были тут и деревья, постриженные причудливым образом, и искусственные холмы высотой метра полтора, и много камней — замшелых, с пробивавшейся травой. Вдалеке изгибался мост — красный, выделявшийся на фоне зелени, под которым блестел пруд. В нём плавали кувшинки, а вход на мост охраняли статуи драконов на массивных подставках. Справа звенел водопад, перетекавший в ручей. Ещё Глеб заметил беседку: к ней вели несколько дорожек, на разветвлении которых стоял каменный фонарь.

Воздух впереди вдруг всколыхнулся, и кто-то пробасил:

— Гармонии и благоденствия!

Фигура ростом метра три возникла из ниоткуда. Глеб перестал дышать: лицо гиганта было красным, за спиной торчали крылья, длинный нос вполне мог пробить стену. Великан носил кимоно — оранжевое, с чёрным узором, а к его поясу крепился меч.

— Это тэнгу, — шепнула Дея. — В японской мифологии весьма известен… Лучше его не злить.

— Остальных тоже, — сказал Монгол.

Он имел в виду духов, появлявшихся вокруг. Глеб сглотнул.

Первым показался удав с головой старика, потом волки с белой шерстью и огромный паук. Ёкай в кимоно с тонкой, но очень длинной шеей, которая извивалась и заканчивалась головой женщины, замер рядом с пауком. Были тут и старуха с двумя ртами, и карлик без лица (зато на икрах, торчавших из кимоно, моргало множество глаз), и ребёнок лет пяти-шести… Глеб решил бы, что это и правда ребёнок, но малыш с аппетитом ел тапок, чего дети обычно не делают.

Однако главный сюрприз ждал впереди.

Раздался шелест, будто что-то волокли по траве. От лица Глеба отлила кровь: из-за камней выполз дракон — но не западный, а восточный! Его длинное тело блестело чешуёй, а рога на голове ветвились, как у оленя. Огромные когти походили на птичьи — такие и камень раскрошат.

«Интересно, — подумал Глеб, — а летать-то он может? Крыльев нет, но на картинках их рисуют летающими…»

Монгол опомнился первым: вскинул руку и зажёг в воздухе букву «З» — знак законодержцев:

— Мы пришли к госпоже Сайто.

Тэнгу в ответ поклонился — наверное, он был тут главным:

— Прошу следовать за мной.

Их провели к дому, стены которого были раздвижными. Взойдя на крыльцо, тэнгу стал ниже: рост его теперь не превышал и двух метров.

Пандуса не было, и Монгол помог Глебу въехать по ступенькам. Перед коридором законодержцы разулись. Стены были из бумаги, с потолочных балок свисали фонарики. Глеб ждал, что их приведут в комнату с низким столиком, за которым принято сидеть на полу — даже представил чашки чая на этом столике…

Но всё оказалось прозаичнее.

Тэнгу привёл их в гостиную — европейскую, будто перенесённую из другого дома. И царил тут… нет, не беспорядок — слово «беспорядок» было бы комплиментом: в гостиной царил Настоящий Бардак.

Картины висели косо, круглый столик запылился. На кресле с диваном валялись газеты, на ковре — ваза (рядом с обёрткой шоколада). По серевшей в камине паутине полз паук.

Монгол присвистнул. Это было невежливо, но Глеб его понимал.

— Не свисти, — донеслось непонятно откуда, — примета плохая.

Из-за кресла поднялась женская фигура. Глеб поморгал — не часто увидишь, как кто-то за креслом ползает… Монгол с Деей переглянулись, Вадим Сергеевич кашлянул.

Терезе Сайто было под шестьдесят — скрыть возраст она и не пыталась. Седеющие волосы были подстрижены в стиле каре, тёмно-карие глаза смотрели цепко, но как-то неестественно. Через пару секунд Глеб понял, в чём дело: женщина была пьяна.

Икнув, она сказала:

— Никак зерфон не найду… ну да и чёрт с ним — всё равно не зазвонит…

— Мы из службы законодержцев… — начал Вадим Сергеевич, но госпожа Сайто перебила:

— Не утруждайтесь, я видела ваш знак из окна, — она села на диван. — Кстати, гармонии, б-благоденствия, хорошего пищеварения и вообще всех благ…

По-русски вдова посла говорила отлично, что при её опьянении почти восхищало. Вадим Сергеевич слегка поклонился — наверное, на него повлиял антураж сада.

— И вам того же. Надеюсь, мы можем побеседовать?

— Вообще-то я предпочла бы продолжить ревизию моего бара, — фразу прервал долгий зевок. — Но вы же всё равно не уйдёте?

Глеб вдруг на что-то наехал и, опустив взгляд, увидел бутылку: похоже, «ревизия» была в самом разгаре.

— Извините… — он дал задний ход.

— Законодержцы и ребёнок? — хозяйка присмотрелась к Глебу, словно только что его заметила. — Да ещё и… — она осеклась, но слово «калека» повисло в воздухе. Будто извиняясь, госпожа Сайто добавила: — Вот уж не думала, что в стражи порядка берут с двенадцати…

— Мне почти четырнадцать, — возразил Глеб.

— Существенная разница…

В разговор вмешалась Дея:

— Мы здесь, чтобы спросить об одном спиритусе — имя «Бальд» вам о чём-нибудь говорит?

— Знаю такого… — отвернувшись от Глеба, госпожа Сайто помедлила. — Или лучше сказать «знала»?

Глеб заметил, как напряглись законодержцы.

— Так вам известно, что он мёртв? — спросил Монгол.

— Да я просто догадалась! — хохотнула вдова посла. — Никому нет дела до духов, пока они живы… Кстати, бренди не желаете?

— Не желаем, — отозвалась Дея. — Откуда вы…

— Дорогуша, — перебила её хозяйка, — ваши вопросы предсказуемы, как мартовский кот! Откуда я знала Бальда? Раньше я помогала духам, вот он и пришёл ко мне за защитой — говорил, что его хотят убить. Но раз вы здесь, то, видимо, и правда хотели…

— Он не называл тех, кого боялся? — сразу спросил Вадим Сергеевич.

— Да он боялся каждой тени! — госпожа Сайто встала, дошла до комода и выдвинула ящик. — А ещё жаловался, что тот, кому он служит, даёт ему странные поручения. Возможно, они были связаны с этим.

Она достала склянку с насекомым — вроде мёртвым. Глеб присмотрелся: что-то чёрное, длиной с палец. Не жук, не муравей, не таракан, но при этом похожее на всех троих.

— Эта дрянь была у Бальда, когда он пришёл, — вдова посла тряхнула склянкой и едва её не выронила. — Дух должен был отнести это какому-то магу, но пробыл здесь меньше суток и исчез. А склянку, видимо, забыл.

Вадим Сергеевич прищурился:

— Не возражаете, если мы возьмём её?

— Как будто я могу вам возражать…

Сосуд перекочевал к Монголу. Дея отчего-то нахмурилась:

— Почему же вы не помогли ему?

— Кому — Бальду? — госпожа Сайто вновь икнула. — Если честно, не помню — наверное, много выпила…

Вадим Сергеевич поправил очки и выразил общую мысль:

— Пожалуй, нам лучше вернуться, когда вы будете трезвой.

— Молодой человек, — рассмеялась вдова посла, — а с чего вы взяли, что я вообще протрезвею?

Но Вадим Сергеевич уже шёл к двери, бросив дежурное «спасибо за содействие». Монгол шагнул следом, и только Дея не сдвинулась с места:

— Спиритуса убили после того, как он ушёл от вас. Когда-то вы занимались полезными вещами… Жаль, что перестали.

— Да вы и сами хороши, — скривилась госпожа Сайто, — втянули в свои игры ребёнка!.. Вот тебе, — она взглянула на Глеба, — я с радостью помогла бы, хоть ты и не спиритус… Будет нужно — приходи… ну то есть приезжай.

Бормотнув «спасибо», Глеб выехал за остальными. Тэнгу вывел их в сад, где из ёкаев остался лишь дракон; обвив беседку, тот взирал на деревья. Это казалось удивительным — ведь ни один куст не сломал; и сумел же так улечься!..

Не удержавшись, Глеб остановился. Чешуя дракона сверкала рубиновым огнём и изумрудным блеском, глаза излучали силу — в них будто пламя пылало. Под взглядом дракона Глеб не дрогнул: любопытство пересилило страх. Они глядели друг на друга секунд пять, а потом Глеб поехал дальше — вот только чувство у него было странным: будто они с драконом ещё встретятся.

Сев за руль, Вадим Сергеевич достал зерфон и вошёл в чаросеть. Минуту он молчал, потом оглянулся:

— Кажется, я знаю, почему она пьяна.

— Просвети, — буркнул Монгол.

— Вчера была годовщина смерти её мужа.

— Ну да, — признала Дея, — японский посол умер год назад, от старости… Всем бы так.

В глазах её что-то мелькнуло, и Глеб мог поклясться: смотрясь в зеркало, он замечал это и в своём собственном взгляде. А Дея отвернулась и минут на десять умолкла.

Когда они уехали от Терезы Сайто, Глеб уснул. В машинах он часто спал — во сне ведь не замечаешь дороги. Но то было раньше, до аварии.

После неё Глеб боялся засыпать — особенно поначалу: слишком часто он видел во сне тот день… Впрочем, это был уже вечер. Они с мамой ехали в кино — на «Мир Юрского периода-2».

Кино они так и не посмотрели.

Глеб помнил, как навстречу выехал грузовик. На следствии водитель клялся, что не знает, как это случилось. «Не представляю, как я уснул… Двадцать лет за рулём, но такого не было…»

Суд дал ему три года, но Глебу было всё равно — маму этим не вернуть. И способность ходить — тоже.

После страшного удара всё было как в тумане. Боль пришла позже, когда его тащили из машины. Глеб закричал… А потом очнулся уже в больнице.

Когда Глебу это снилось, включалась фантазия: он даже говорил с мамой в покорёженном салоне. Иногда всё кончалось хорошо — мама была жива, а он мог ходить. Но в каждом из этих снов Глеб знал, что спит и скоро проснётся, — апроснувшись, перелезет в коляску.

Два месяца назад кошмары отступили; Глеб думал, они ушли навсегда. Увы, он ошибся.

Фары грузовика, мамин крик… Удар… Скрежет: их «Тойоту» тащит по асфальту. И голос Деи, ворвавшийся в сон:

— Глеб! Глеб, проснись… Всё хорошо, слышишь?

Он открыл глаза и понял, что плачет.

Оказалось, они приехали: минивэн стоял у штаба. В салоне была только Дея.

Страшно смутившись, Глеб отвернулся и вытер слёзы.

— Тебе снился кошмар, — мягко сказала Дея. — Не бойся, тут больше никого: Вадим с Монголом у Азарина, докладывают о визите к Сайто, Баюн где-то бродит…

Минуту она молчала, потом заметила:

— Наверное, к Близбору нелегко привыкнуть — неудивительно, если тебе снятся ёкаи или волколак…

Глеб мотнул головой:

— Мне снились не ёкаи. И не волколак.

Дея всмотрелась в его лицо:

— Авария?..

Глеб кивнул.

В груди стало пусто: «Фабрика», законодержцы — ничего будто не было… На самом деле он один.

Уже почти год один.

И тут Дея призналась:

— Я ведь закончила школу экстерном, в пятнадцать… Через год после гибели родителей.

Глеб изумился, а она спокойно продолжила:

— Они были законодержцами, но погибли по-глупому: ночью случился пожар из-за розетки. А я в лагере была.

Глеб потрясённо молчал.

— У многих есть свои призраки, которые о себе напоминают, — сказала Дея. — Главное, не забывать идти вперёд.

Для Глеба вдруг многое прояснилось: и как она стала сержантом в девятнадцать (чему удивляться, раз школу в пятнадцать закончила?), и почему так вела себя в доме Сайто. Пожалуй, есть две Деи: одна — взбалмошная, а вторая — целеустремлённая и по-военному собранная.

Уже другим тоном она спросила:

— Я банальности говорю, да?

Глеб замялся — разговаривать ему не хотелось. Но Дея не отставала:

— Ты не знаешь, что такое банальность?

— Знаю… — бормотнул Глеб.

Однако Дея не поверила и зачем-то потребовала:

— Раз знаешь, докажи!

— Это что-то обычное и всем известное… Кажется.

— Не так плохо, как я уже было подумала, — изрекла Дея. — Банальность — это избитая фраза, заурядность… А что такое заурядность, знаешь?

Глеб разозлился:

— Ты чего ко мне пристала?

— Да не пристала я… Ты не смущайся, я и совсем неграмотных видела…

— Я не неграмотный!

— Ой, да не злись ты, — в Дею будто чёртик вселился. — Кстати, всё хотела спросить — может, мне перекраситься в чёрный? Чёрный цвет придаёт женщине загадочность, и говорят, мужчины чаще женятся на брюнетках… А ты кого бы предпочёл?

Глеб открыл дверцу и выдвинул пандус:

— Я пока снаружи побуду…

— О да, здесь так жарко… — томно вздохнув, Дея расстегнула пуговицу.

Глеб выехал на стоянку, но остановился, не проехав и метра: пустота из груди исчезла — её прогнали. А от чувства одиночества не осталось и следа.

Наверное, надо быть совсем глупым, чтобы не замечать очевидного.

— Спасибо, — сказал Глеб, обернувшись.

Дея вмиг посерьёзнела:

— За что?

Глеб улыбнулся:

— За банальность.