Прибытие. Первый контакт

ГЛАВА ПЕРВАЯ. О том, как полезно иногда бывает не делать резких движений

— Именно так, Ольга Витальевна, — голосом психотерапевта — мультимиллионера пыталась успокоить я звонившую в головной офис начальницу из района, впервые обнаружившую отличие новой версии всюду установленной программы от старой. Если этого не сделать сейчас, потом нас ожидает шквал звонков и литры валерьянки, после покупки которой озолотятся все близлежащие аптеки. — Вы просто не видите этой кнопки в главном меню, вам придется зайти внутрь заявки и оттуда ее завершить. Это сделано разработчиками для удобства, чтобы вы скопом не совершили ошибки. Пакеты с вашими заявлениями теперь будут уходить поштучно.

— Ты уверена, Леюшка? — в голосе женщины чувствовалось неподдельное страдание. Что поделать, люди в возрасте относились к новшествам с настороженностью и опасением. В худшем случае нам обычно предстояли долгие телефонные разговоры, в которых все сводилось к неизменному человеческому фактору: как совершить то или иное действие, чтобы затем не попало от начальства. Да, премия все же была великой вещью на нашем предприятии. Что поделать, se la vi…

— Безусловно. Мы даже связывались со специалистами техподдержки, — привела я достаточно весомый аргумент. С программными гуру не решался спорить никто. — Они сказали, делать только так. Хотите, пришлю расширенное руководство пользователя? — прекрасно зная, что наши предпочитают не бумажки читать, а разговаривать с сердобольными айтишниками, решила я завершать разговор.

— Что ты, что ты, милая! — так и вижу перед глазами всплеснувшую руками районную начальницу, попытавшуюся донести до меня всю силу своего переживания. — Я в этих каракульках ведь не пойму ничего! — ну, конечно, текстовый файл с русскоязычным шрифтом из разряда «нажмите это, и будет вам счастье» — это недосягаемая мечта. Сделаю вид, что поверила. — Ты же поможешь мне, если вдруг начнутся трудности, правильно, Леюшка?

Нет, я буду молиться, чтобы в следующие две недели вы не вспоминали мой номер, подумала я, но вслух произнесла как всегда вежливо:

— Конечно. Мы ведь для этого и работаем, — после чего со спокойной душой повесила трубку.

Да, нянчиться с дамами в возрасте — как раз наша работа. Иногда мне кажется, что это своеобразный способ Олежки — для других никак иначе Олега Евгеньевича, моего непосредственного начальника — проверить организм на выносливость. Коллектив из десяти человек, но вести психологические беседы с коллегами из области в качестве святого долга доверили именно мне. И это не считая бесконечных разговоров с нашими разработчиками о том, какие в их реализациях встречаются косяки. Где бы купить мешок нервов?

— Витальна рулит, как всегда? — насмешливо глянула на меня Наташка, вторая и последняя девушка в коллективе. Ей повезло больше — принятая чуть позже меня, она была наделена другой святой обязанностью: следить за документами и вести задушевные беседы со всеми, кто населял наш четырехэтажный филиал ада на земле. Поэтому Наташка всегда была в курсе последних сплетен. А так как еще и хорошо относилась ко мне, самой последней информацией из окружающего мира мы владели одними из первых. — Ничего, скоро Александр Суперменович этот цирк разведет по песочницам.

— Кто — кто? — переспросила я, делая круглые глаза.

За Наташку ответил Виталик, гордо носящий звание самого сильного ума и по совместительству суперкомпьютера:

— Преображенский Александр Вячеславович, тридцать три года, не женат, не привлекался — новый начальник отдела кадров. Психологический факультет госуниверситета Ильинска*, шесть лет обучения и красный диплом. Потом какие — то курсы управления персоналом, короче наше «2Д: Сотрудники» он будет держать в голове.

— Суперкомпьютер с психфака? — ухмыльнувшись, предположила я.

— Вот ты смеешься, а он сейчас ездит по районам и проводит беседы на профпригодность, — заметил Виталик. — Олюшка, кстати, у него на очереди послезавтра.

— И что? — пожала плечами я. — Можно подумать, после его заключений у нас поувольняют половину штата и сразу наберут невсебенно компетентную замену. Разуй глаза, Виталечка — не с этой зарплатой!

— Чем она тебя не устраивает, — невинно посмотрело на меня младшее поколение.

— Тем, что я, в отличие от некоторых, не приспособлена питаться святым духом, — нежно улыбнулась я. Нет, все — таки великие умы иногда подразумевают тонну наивности.

На работу было грех наговаривать. Спокойная (а на бабушек я имела обыкновение жаловаться от скуки), непыльная, по душе и по карману. Нездоровые сотрудники встречались — но где сейчас обойтись без этого? Издержки успешно компенсировались дружным коллективом. И мне бы очень хотелось, чтобы первое место работы стало последним. А окна! Окна во всю стену чего стоили!

Глянув в сторону последних, я в очередной раз порадовалась теплому летнему дню, пусть и проводили мы его в четырех стенах. В обед нужно будет прогуляться к речке — там и воздух свежее, и мысли успокоятся.

— Если этот ваш ездун сейчас носится по районам, так ведь и до нас недолго останется. Где гарантия, что он не прошерстит потом все здание? — резонно заметила я.

— О, нет, дарлинг, — Наташка на кресле подъехала ко мне. — Нас он оставит на закуску, поверь. Девчонки из бухгалтерии поговаривают, что он страшный бабник — какие — то общие знакомые оказались — так вот этот бабник одним своим взглядом доводит женщин до экстаза.

Я не смогла скрыть эмоции — так и хотелось покрутить пальцем у виска.

— Точно, Суперменович.

— А что я говорила, — подмигнула Наташка.

— Нам только глазастого психа для полной картины и не хватало.

— Психи не носят костюмы стоимостью несколько тысяч и не поддерживают тело в состоянии моделей нижнего белья, — высунула язык подруга.

— Ты — то откуда все это знаешь? — неподдельно удивилась я, и она засмеялась:

— Погоди! Я ж фотки его видела в сети — сейчас тебе скачаю, заценишь!

— Ой, избавь меня от своей страсти к вуайеризму, — замахала руками я и подскочила с места, отправляясь в путешествие по кабинету. — Уверена, из окна вид намного лучше, чем на этого твоего секси — боя.

Из окна открывался вид на широкую асфальтированную дорогу, по которой в обед мы с Наташкой спускались к реке и пускали бумажные корабли. Ее постепенное снижение к берегу в процессе движения заметно не было, но если смотреть на все это из окна, создается ощущение, что дорога упирается в самую водную гладь, а оттуда прямо на небо. Наверное, ночью вид был бы еще прекрасней, зависни в пределах досягаемости Луна, и мы смогли бы наблюдать ее желтую дорожку, начинающуюся там, где исчезает асфальт.

В облаках блеснула звездочка. Это планета, что ли, решила сменить курс и вдруг показаться на глаза? Сзади послышалось копошение — приближалась Наташка, только она могла создавать сразу столько шума.

— Ты это видишь? — кивнув на увеличивающуюся серебристую точку, спросила я у нее.

Девушка проследила заданное мной направление взглядом и хмуро ответила:

— Что именно?

— Вон там, точка увеличивается, — снова указала я на горошину.

— Обман зрения, — констатировала подруга. — Ты перегрелась в душном офисе, Лей.

Фыркнув, я замолчала, продолжив наблюдать за целью. И ничего — то мне не привиделось — вон, эта штука уже мячик напоминает! Иначе мама не назвала бы меня этим странным именем Лейквун, на которое все поначалу шарахались, так что пришлось заменить более удобным и привычным. Олежка иногда подтрунивал, сравнивая меня с принцессой Леей из «Звездных войн» и потому удостаиваясь характерного скептического взгляда. Но начальник наш был приколистом сорока лет от роду, так что попытки растрясти сотрудников никогда не бросал.

— Давай — ка я открою окно, — спохватилась вдруг Наташка, распахивая пластиковую балконную дверь. Меня кольнуло ощущение опасности, и я попыталась ее остановить:

— Не надо!

— Да ты чего, Лейка? — удивленно захлопала ресницами она, явно сбитая с толку моим сопротивлением.

Ответить я не успела — бросила взгляд в сторону точки, обнаружив, что предмет моего наблюдения неожиданно преобразовался. За стеклом пылало странное серебристое зарево, освещавшее и обжигавшее кожу. С каждым мгновением оно все ближе подбиралось ко мне, пока, наконец, я не ощутила, как раскалывается до невозможности голова, а исчезающий крик Наташки не дал понять, что я уже не в этой реальности. Опора под ногами исчезла. Теряя сознание, поняла, что яркая вспышка пропала так же быстро, как и началась. Но мне было не до этого — сознание поглотила темнота.

Из небытия вырвал натужный стон Виталика:

— Погромче сделай, это про Лейкину беду говорят!

Погромче? Телевизор? Где это я — у Олежки в кабинете? Приложило меня, что ли?

На заднем фоне появилась постепенно повышающаяся громкость ТВ-приемника, и я услышала, кажется, новости центрального канала:

— Напоминаем вам: сегодня в полдень на Солнце наблюдалась непрогнозируемая сверхсильная вспышка… Метеозависимые люди подверглись магнитному излучению, на здоровых также могло быть оказано негативное влияние. Врачи настоятельно рекомендуют всем потерявшим сознание гражданам обратиться в скорую помощь, тем, кто почувствовал головокружение, — к участковому терапевту. Возможны тяжелые последствия для центральной нервной системы и нарушения функций опорно-двигательного аппарата. Все больницы оповещены, организованы живые очереди. Позаботьтесь о своем здоровье!

Черт…неужели все настолько плохо? Я же никогда на зависимость от погоды не жаловалась — что же сейчас произошло? Когда телек сделали потише, Виталька снова заговорил:

— Надо Лейку отвезти в больницу…смотри, какие страсти говорят! Давайте в "скорую" позвоним!

"Нет!"

Вместе с появившимся в голове встревоженным криком тело охватила такая волна боли, что я поневоле застонала. Столпившиеся вокруг меня коллеги заголосили каждый на свой манер:

— Жива!

— Слава Богу!

— Лея, может, водички?

— Лей, мы позвоним в неотложку!

Последняя реплика явно Виталику принадлежала, и я ощутила уже испытанную боль снова. А еще голос зло прорычал:

"Открой глаза, черт тебя дери! В больницу нельзя ни в коем случае!"

Не желая проверять на собственной шкуре, как далеко может завести меня появившийся благодаря обмороку глюк, я наконец-то явила миру поднятые веки и почти сразу же стала усиленно моргать — слишком светло было у Олега Евгеньевича. Время явно обеденное. Вокруг — с десяток напуганных лиц. А я только и делала, что проверяла жизнеспособность систем организма. ЦНС в беде? Да вроде нет…опорно-двигательный? Что они там еще успели сказать?

Кожаное покрытие дивана подо мной приятно холодило, и я попыталась подняться, за что сразу же была остановлена заботливой Наташкой:

— Лежи, сумасшедшая! Такой переполох своим обмороком устроила!

Значит, все-таки обморок. И в больницу нельзя. А вдруг я чем-то неизлечимым заразилась? Припоминая события, предшествующие провалу в памяти, поняла, что во всем виновато зарево от той самой серебристой точки. Что за чертовщина?!

"Не чертовщина это, а я…" — немного виновато отозвался откуда-то изнутри уже знакомый мужской голос.

Ну да. Это он. И в больницу мне нельзя, а то сдохну по пути от болевого шока. Ну, здравствуй, шиза!

Шиза мне попалась на редкость обидчивая: стоило дать ей определение, и она тут же заткнулась. Ну, или правда почудившийся мужчина оказался целиком и полностью плодом моего больного воображения. Может, и к лучшему все это. Но вот в больницу все равно не рискну обращаться. По крайней мере, пока не избавлюсь от навязчивой идеи.

— Водички дайте, — прохрипела я, сотрясая головой. — Перегрелась я в офисе, вот и стало плохо. К врачам не поеду, как хотите. У меня железное здоровье.

Тут не соврала ни разу: самое страшное, что со мной приключалось, было переломом руки по неосторожности. Прыгали в детском саду вместе с еще двумя такими же оторвами, как и я, со стульев задом. Вот и вышло один раз неудачно приземлиться. Простудами отделывалась легкими и раз в три — четыре года. Генетика, все же, хорошая вещь…пусть я и не знала, от кого она мне досталась.

Вернувшись в настоящее и обнаружив, что количество окружающих коллег сократилось до Евгеньича и вездесущей Наташки, я почувствовала себя более расслабленно. Значит, никто меня никуда не погонит. Уже хорошо. Отлежусь, и все вернется на свои места. И будет замечательно.

— Вот что, — будто читая мои мысли, тихо начал Олежка, — давай — ка сегодня закроем глаза на то, что дорабатывать еще половину дня. Езжай домой и завтра возвращайся огурчиком, поняла, Лей?

— Так точно, — шутливо отдав начальнику честь, криво ухмыльнулась я.

— И Наташку с собой возьми — кто знает, не приспичит ли тебе грохнуться в обморок еще раз. Учти — вторая потеря сознания для тебя будет равноценна посещению медиков. Не пойдешь сама — вызову скорую на производство. Все усекла?

Да, когда надо было, Олег Евгеньевич вид принимал грозный и основательный. Мне ничего не оставалось, кроме как молча кивнуть в ответ.

— Будет сделано, — рядом со мной оживилась Наташка, поднимаясь с корточек, на которых она провела все время, что я помнила после пробуждения. Босс, расслабившись, улыбнулся, разом скидывая десять лет и теперь выглядя как человек немногим старше нас. Не будь он давно и счастливо женат, я, возможно, когда — нибудь даже увлеклась или, что еще хуже, кинулась с головой в омут смеющихся зеленых глаз на худом бледном лице, обрамленном темными волнистыми локонами. Красивый мужик достался нам в начальники. Не знаю, как парни в отделе, но внешность Олежки лично для нас с Наткой являлась одной из причин повышенной работоспособности. Все же симпатичное начальство, относящееся к сотрудникам с пониманием, само по себе настраивало на желание заслужить похвалу.

Евгеньевич, тем временем, из кабинета вышел, деликатно намекнув, что вернется, когда я приведу себя в порядок, и Наташка со смешком пояснила, что падала я не совсем утонченно. Спохватившись и дав себе зарок никогда больше не появляться на работе в юбке, я быстро пригладила волосы и поправила одежду, с облегчением отмечая, что тонкие, как раз для нашей погоды, колготки остались в целости и сохранности. Возвращения Олежки не потребовалось — спустя пять минут мы с Наташкой уже вышли из кабинета и, прихватив сумочки, направились на первый этаж. Я бросила мимолетный взгляд на часы — обеденное время еще оставалось, к нам никто не придерется, а охранник настолько плох с памятью на лица, что просто не запомнит, возвращались ли мы обратно. Пропусками на входе мы щелкали нерегулярно, так что тут тоже никаких загвоздок не предстояло. В общем, спустя десять минут и с благословения босса мы с Наташкой уже выходили на оживленный проспект из нашего уютного почти захолустья.

— Может, по капучино для поднятия боевого духа? — веселость овладела подругой, когда в поле ее зрения попала яркая вывеска «Бон кафе».

— И чтобы какой — нибудь из возвращающихся замов нас там застукал? — иронично выгнула я бровь. — Нет уж, давай домой, как и обещали Олежке. Мне действительно не помешало бы выспаться.

До дома мы добрались быстро. Правда, перед этим Наташка все — таки затащила меня в магазин, сославшись на то, что с моим образом жизни я упаду сразу же, как только она выйдет за пределы квартиры. Поэтому в белом пакете — майке, купленном там же, в итоге оказался приличный кусок замороженного мяса, который Наташка собиралась запечь в духовке, овощи, бутылка гранатового сока («Только слово скажи, жертва анорексии!») и несколько пакетиков со специями. Сама я готовить не любила и ограничивалась обычно тем, что можно сделать с помощью плиты за достаточно короткое время, так что не стала утруждаться вопросами по спецификации каждого продукта: в деле «накорми до отвала» Наташка была профи, несмотря на то, что выглядела великолепно. У нее тоже генетика. И ослиное упрямство, в данном случае выражающееся в постоянном посещении спортзала.

В общей сложности полтора часа ушло на то, чтобы обеспечить меня пропитанием на следующую неделю. От чая подруга отказалась, как, впрочем, и от кофе тоже, аргументировав это тем, что Олежку оставила совсем одного, а он там с парнями пропадет. Спорить я не стала. Но на прихорашивающуюся перед зеркалом блондинку смотрела с жалостью. Жалко мне было того праздника живота, которому, скорее всего, суждено было окончить свои дни в помойном ведре. Ну не смогла бы я съесть столько и сразу, не спас бы даже холодильник. А на все мои разумные доводы подруга ответила только одно:

— У тебя появилась блестящая причина наконец — то найти себе нормального мужика! На первое время сможешь убедить его, что прекрасно готовишь — я, так и быть, помогу в милом обмане — а когда он оденет тебе колечко на палец, отпираться будет поздно, счастливец уже будет по уши влюблен.

Я скептически посмотрела на нее:

— Ты уверена, что с этой программой — максимум я справлюсь за неделю?

— Было бы желание, — отмахнулась Наташка. — И потом, не в готовке счастье! Ты же на примере моего Андрея Игоревича в этом уже убедилась.

Что правда, то правда: для этого самого Игоревича Наташка была идеальной кандидатурой в жены. Красивая, стройная, среднего роста, следящая за собой и с золотыми руками. Но попался ж ей этот маменькин сынок Андрюшенька…бросил ее ради библиотекарши в стрекозиных очках, с которой мог часами обсуждать униженных и оскорбленных в литературе с начала времен. Откуда мы это знали? Предприняли культурный поход в святилище знаний, где работала подлая разлучница. Наташка тогда быстро раскрыла свое инкогнито, почти раздавив изменника скрытым фактом получения дополнительного диплома по русской литературе. Ну, хобби у нее такое было. Мужик, конечно, понял, какого золота лишился, но возвращаться было поздно: Наташка подарила им томик Толстого с полной версией «Войны и мира», ядовито бросив на прощание, что, в случае чего, тот может быть использован вместо сковородки. Да, та дама, как оказалось, в любви к пище, как и я, замечена не была.

Потом Наташка безудержно рыдала у меня на плече, когда мы напились и провожали напрасно потерянные полгода встреч с Андреем Игоревичем. Я даже в состоянии почти эйфории приводила ей разумные доводы того, что этот, пусть и вполне симпатичный внешне объект, с точки зрения будущего потомства проигрывал по всем пунктам. Во — первых, спортом он почти не занимался, так что худощавость фигуры была отнюдь не результатом тренировок. Во — вторых, сам палец о палец не ударил, если пришлось просить помощи по дому, так что Наташка стала бы служить домработницей, а не носить гордое звание единственной и горячо любимой жены. В — третьих…в — третьих, и главнее всего, что меня в нем не устраивало, было слепое поклонение маме и абсолютная безвольность в принятии собственных решений.

Она слушала меня с открытым ртом. Сначала обозвала роботом, неспособным ничего чувствовать, потом принялась жаловаться, почему я всего этого не сказала, когда они встречались. А я что? Разве имеет смысл доказывать что — то человеку, который без памяти влюблен в не слишком перспективного субъекта? Человеческая любовь — штука странная, все же…я предпочла, чтобы подруга сама все увидела и осознала.

После моего объяснения Наташка окончательно уверилась в своем мнении: я была не иначе, как инопланетянкой. Настолько рационально преподносить область эмоций не смог бы ни один человек. Я пожала плечами: какая есть. Может, это и не иноземное происхождение, а результат странного детства, в котором не было родителей, а только усыновившие меня баб Зоя с мужем. Не знаю…я никогда всерьез не задумывалась над этим.

Наташкин кризис миновал благодаря слепому прыжку в новое начинание: ей приспичило во что бы то ни стало найти мне кого — нибудь в спутники жизни. Я в принципе на отсутствие не жаловалась, да и случались периодически залетные мужчины. Но ненадолго и не так, чтобы после оставался нервный клубок эмоций, губительно действующий на самооценку. Я относилась к отношениям как к физиологическому процессу, благотворно влияющему на организм. И когда организму требовалась подзарядка, мужчина находился без труда. Кстати, с каждым я расставалась по — хорошему. Всем импонировало мое нежелание ссориться по окончании отношений. Некоторым, конечно, это не нравилось, но…потерянный интерес было не восстановить. Так что расходиться все равно приходилось.

Наташка все это считала в корне неправильным. Поэтому чувственную — и насыщательную — часть охмурения очередного претендента вызвалась взять на себя. Я только усмехалась: главное, чтобы она была при деле и не расстраивалась насчет последней неудачной влюбленности. А я уж как — нибудь с предложениями руки и сердца разберусь.

Есть не хотелось совершенно. Поэтому, попрощавшись с Наташкой, я все — таки заварила кофе, тем более что пропустила время его употребления на работе и теперь ощущала ломку сродни наркотической. Что поделать, режим установился настолько, что его нарушения болезненно отражались на организме. В пакете купленных Наташкой продуктов, кстати, к моей радости оказались зефирки, так что одну из них, с шоколадной поливкой, я с удовольствием съела к кофе. А потом меня стало клонить в сон. Естественно, с посылами мозга я спорить не стала. Прилегла на диване, только прикрыла глаза — и сразу же провалилась в сон. То, что мне там привиделось, я списала на остаточные проявления шизофрении. Почему? Потому что никогда своих снов не запоминала. А тут все было настолько реально и в деталях, что я знала даже, что сон был красочным, а не черно — белым.

Множество странных зданий с уходящими в небо шпилями, похожих на эскимо в рожке, освещались ярким солнцем бледно — желтого цвета. Между ними сновали, подобно осам и пчелам рядом с родным ульем, диковинные космические корабли. Но я отчего — то знала, что это не что иное, как обычные пассажирские флаеры, предназначенные для доставки людей из верхней части города в нижний. А сама я была словно рассредоточенной в воздухе энергией, способной чувствовать сразу все сферы жизни. Воздух, кстати, был намного чище нашего и в легкие врывался с приятным травяным ароматом, словно здесь всю атмосферу пропитали освежителем воздуха и нашли способ сохранить его молекулы среди тех, что пригодны для дыхания, навсегда. Освоившись с доступом к кислороду, я рванула мимо высоких зданий вниз, падая сквозь облака к старой части застройки.

А там, кстати, было место, очень схожее с Землей. И если наверху город был похож на воплощение чьей — то безумной фантазии, но здесь была вполне привычная архитектура: здания в привычном прямоугольном исполнении, между ними, правда, дороги из какого — то неизвестного материала, лишенные разметки, но, вот неожиданность, транспортные средства по ним ходили, не сталкиваясь и словно инстинктивно чувствуя то расстояние, которое приемлемо для заноса. Ходили, кстати, в несколько уровней по вертикали. И верхние с нижними не сталкивались. Создавалось ощущение, что все они движутся по своим математическим законам, не позволяющим отстать от графика. Наташка бы сказала, «сплошной город роботов». А я была очарована. Людей внутри транспорта не видела, они были размытыми фигурами. Кажется, сон был призван для того, чтобы ознакомить меня с самим местом. Спорить я, конечно, не решилась, а потому рванула вдоль поверхности к линии горизонта, мимо ухоженных парковых зон и гипермаркетов, которые сосредоточились где — то за чертой культурной части города. Верхний уровень, кстати, снизу смотрелся словно сказка, свисающая из — за облаков, и совершенно не мешал проникновению солнечных лучей. Вдобавок к естественному освещению снизу парящих в воздухе зданий были размещены еще и сотни ламп дневного света, отчего поверхность долины — да, это была именно она — казалось, сияла еще ярче, чем сверху.

Нижняя часть города оказалась окружена кольцом достаточно высоких гор. Там, где на них встречались более — менее ровные плато, были установлены наблюдательные пункты — я точно это знала. Основания их были сооружены в виде зданий цилиндрической формы с материалом, очень напоминающим стекло, в виде облицовки. Сплошное круговое окно. А сверху устремлялись ввысь огромные передатчики волн в виде белых треугольных парусов. Рай изнутри, крепость снаружи — именно такое впечатление сложилось у меня об этом городе.

Проснувшись, я долго еще не открывала глаза. Все пыталась дать объяснение тому, что недавно увидела во сне. Неужели сознание способно на столь далекие полеты фантазии? Обладай я хоть немного литературным даром, смогла бы, наверное, написать в романе об этом зрелище, вплетая подсмотренную природу в основную детективную линию. Ведь где еще могла бы встретиться такая обстановка, как не в приключенческом жанре с обязательной загадкой?

После незапланированного умывания, снявшего все следы послеобеденного отдыха, пришлось делать еще одну чашку кофе. До конца дня оставалось несколько часов, а поскольку рабочий день еще продолжался, напоследок решила зайти в чат, соединявшийся с нашим отделом. Спасибо сетевикам — когда — то они сделали мне выход туда из дома.

Первым сообщением, конечно, оказался крик Наташки:

«Почему не в постели?! Тебя за каким чертом домой отправили?»

Я усмехнулась и быстро напечатала ответ:

«Только оттуда. Спала аки младенец, видела радужных единорогов, производящих сливочное мороженое…»

«Я надеюсь, мороженое они делали не тем способом, о котором я подумала прежде всего?»

«Да — да, именно тем!» — засмеялась я уже в голос, получая кучу зеленых смайлов от Наташки, явно озабоченных нарушением своего пищеварния.

«Не могу больше это представлять! На — ка, лучше, зацени аппетитные формы!»

После этого пришел запрос на передачу архива с загадочным названием «Горячий мужчина», но я сомневалась, стоит ли такое принимать, а потому прежде напечатала:

«И к чему мне быть готовой?»

«Сохраняй — не пожалеешь!»

Да, в уверенности Наташке было не отказать. Если уж она чего — то хотела, она это получала.

«Нажимай кнопку, не дрейфь, это то, что я тебе с утра обещала!»

С утра, помнится, мне обещали фотоподборку Преображенского под кодовым именем «Суперменович». Но «горячий мужчина»? Он что, успел сняться в домашнем видео или поработать моделью нижнего белья? Продолжая испытывать сомнения, я все же нажала кнопку передачи.

Он оказался темноволосым и голубоглазым. Вполне симпатичный малый с гармоничными чертами лица, о чем мне сообщили первые наугад открытые фотографии. Наташка старалась — переназвала их с порядковыми номерами. Только снимки выглядели уж больно постановочными. Вот тут он — английский лорд за завтраком, вот тут — играет в футбол в сине — зеленой форме с белоснежными носками и в кроссовках последней коллекции. Рост, конечно, приличный, если судить по соседним мужчинам, поскольку он на голову их превосходит, да и фигура ничего, но… Серьезно? Вот это метросексуальное нечто — наш начальник отдела кадров? Вот это с безупречной вышколенной улыбкой и подозрением на оформленные в салоне брови — настоящий мужик Сашка? Испытывая глубокое разочарование, остальные фото я смотреть не стала, чтобы совсем не схудилось, и решила у Наташки проконсультироваться.

«Он…мажор!»

«Правда, что ли?!»

В ответ пришло сообщение с кучей изумленных смайликов. Потом, кажется, блондинку осенило, и она приписала еще одно сообщение, причем на этот раз анимированные мордашки довольно скалились.

«Фото номер шестнадцать зацени».

Угумс…спустившись в списке изображений чуть ниже, я, уверенная, что ничего нового не увижу, со скучающим видом запустила просмотрщик. Ох, ничего себе!

Все предыдущие фото были заоблачного качества. Бьюсь об заклад, кому — то мордашка Преображенского явно пришлась по душе, и мужика решили запечатлеть в веках. А здесь…это было явно личное фото. Личное — из чьего — то архива! Потому что товарищ Преображенский на ней имел лишь одну деталь одежды. И выражалась она в простыне, едва прикрывающей ягодичную зону, тогда как сам мужчина лежал на животе и, кажется, мирно посапывал, подложив руку под голову, обращенную к камере.

Наташкин комментарий пришел уже без моих вопросов.

«Я же говорила, бухи через третьих лиц о нем знают. Так вот, этот шедевр — результат злости какой — то ненормальной истерички, решившей, что заканчивать отношения — это не то, что она хочет от Суперменыча. Глупышка и сняла его на телефон. А потом выложила в сеть с комментарием «Они имеют нас мягко»…

Я прыснула со смеху — ну не казался мне Преображенский падким на оскорбления. Психолог к тому же. Чего ж не разрулил проблему с ревнивой ценительницей своих задних прелестей?

«И что? Он подал на нее в суд за клевету?»

«Ты не поверишь — это фото даже на гей — сайте оказалось. И там его случайно откопали какие — то воротилы фотобиза. И фотосессию предложили! И жалели потом, что он натуралом оказался. Так что первые в списке снимки были результатом как раз вот этой, скандальной».

«Да у него вагон терпения!»

«Меня больше интересуют его возможности, из — за которых на него так крепко оскорбилась дамочка».

«Какие?» — я писала это с улыбкой, прекрасно осознавая, что Наташка напала на след добычи. Когда она принимала стойку, ничто не могло удержать ее от поиска информации.

«Какие — какие…максимальные!» — тут же нашлась она, и я расхохоталась, отодвигаясь от клавиатуры, чтобы ненароком не ввести кучу несвязного текста.

«Мне следовало догадаться. Но все равно он мажор».

«Да ну тебя! Приличный мужик на работу пришел — а ты сразу его заклеймила! Первой ведь обалдеешь, когда его вживую увидишь».

«Кстати, когда сей светлый миг ожидается?»

«Я достала его расписание на ближайшие две недели — с районами он заканчивает через три дня. И как я тебе и говорила — айтишников оставят на сладкое, так что мы предстанем пред его светлые очи только после выходных».

«Отлично, значит, еще можно предаваться разврату на рабочем месте и спокойно существовать до этого часа Х».

«Да ну тебя! Опять робота включила, Лей…пойду я лучше домой. Надеюсь, ты проспишься, как следует, и прекратишь свои рационализаторские бредни».

«Слушаю и повинуюсь», — улыбнулась я, наблюдая, как гаснет активное окно с Наташкой.

От нечего делать решила снова просмотреть галерею Преображенского. Шестнадцатое фото все еще не было закрыто. Товарищ оказался обладателем рельефной спины — по крайней мере, в запечатленной позе это можно было рассмотреть без труда. Красивая, ничего не скажешь. Сонное выражение, по крайней мере, по сравнению с остальными фото, делало его моложе своего возраста, хотя естественный оттенок глаз и так справлялся без труда. Волосы не короткие, ровно такие, чтобы была заметна присущая им волна. Одна прядка упала на лоб, и я испытала естественное желание смахнуть ее к остальным. Ощутив это, поняла, что новый начальник отдела кадров мне нравится на физическом уровне. Только вот…впечатление портила, как раз, заказная фотосессия. Не было ни одного снимка, на котором я смогла бы заставить себя этому индивиду поверить. Слишком осторожным казался блеск голубых глаз. Слишком отдавала холодностью улыбка. Словно я смотрела на макет будущего здания, прекрасно понимая, что никогда не увижу, как оно будет выглядеть изнутри. Да, красиво, но, в общем и целом, бесполезно. Поэтому, оторвавшись от созерцания нового коллеги, я закрыла присланную Наташкой папку.

Вечер прошел спокойно. Спать я ложилась с легким сердцем.