Прибытие. Первый контакт

ГЛАВА ПЯТАЯ. О том, что после гостей дома не всегда бывает лучше

Остаток отпуска прошел более — менее спокойно. Командировка Дениса длилась на неделю дольше моего пребывания в Будоражинске, но меня заверили, что вместо езды в душном автобусе обеспечат нормальное комфортабельное прибытие в Ильинск. В ответ на выпученные глаза и закономерный вопрос о том, почему маму свою не отвез до места, тот только руками развел, сказав, что прошлое поколение нынешнему свою жизнь в части автомобилевождения доверять отказывается категорически. Чем — то мне все это напомнило баб Зою, так что спорить я не видела смысла.

Май притих, сказав, что вернется, когда я пойду на работу. Удовлетворился тем, что грандиозную новость я встретила пусть и с тяжким вздохом, но достаточно спокойно. Возможно, я действительно была тем самым роботом, о котором говорила Наташка, но, кажется, в данной ситуации это оказалось единственно — правильным решением. Голову наполняли сотни вопросов: каким образом я очутилась на Земле? Родилась ли я здесь, или зачали меня где — то в безвоздушном пространстве? Май обмолвился как — то, что лейнианцы еще ни одного чужака на планету не привозили, так что вариант того, что мой человеческий родитель побывал на родине инопланетного, сразу исключался. Зачем было устраивать такую сложную комбинацию: отдавать меня на воспитание в чужую семью, класть деньги на счет в банке (у меня так и не поднялась рука проверить величину наличности на нем)? Неужели я могла быть чем — то вроде генетического эксперимента? Но тогда какой толк от меня в принципе? Насколько я поняла, на этой зеленой планете со старением успешно боролись путем доведенных до автоматизма пластических операций и молниеносных замен закончивших свой срок органов. Хирургия и биотехнология цвели буйным цветом. И самое главное, отсутствовал вообще какой — либо культ денег. Они настолько усовершенствовали свое общество, что на уровне ДНК заложили идею о том, что слишком эгоистичные желания могут пойти во вред обществу. Рациональный коммунизм? Мне, выросшей в условиях рыночной экономики, с трудом такая модель отношений представлялась, но, по словам Мая, они жили так уже не первое столетие.

Нагруженная некоторой информацией, я молча переваривала ее, пытаясь хоть как — то соотнести себя с теми клоунами, что через три дня показательно вылупились из своего приземлившегося модуля и — еще более показательно! — произвели якобы первое живое общение с представителями планеты Земля. Мы с Денисом как раз загорали на солнышке, он притащил планшет с хорошим разрешением и приличной скоростью доступа к интернету, так что онлайн — трансляцию очередного циркового номера, из — за которой мне совсем не хотелось хороший день пропускать, мы решили просмотреть не отходя, что называется, от кассы. Я втихаря следила за реакцией товарища на «первый разумный контакт» и мучилась вопросом: сказать или не сказать о том, что мне стало известно благодаря пришельцу в голове? Это был единственный раз, когда Май вынырнул из своего информационного вакуума и категорически запретил к Денису с такими вопросами обращаться. В ответ на немое несогласие авторитетно заявил, что на моем месте не портил бы психику единственного разумного близкого человека одного со мной возраста. Я насупилась, но отвечать не стала. И просьбе, впрочем, тоже вняла.

На трансляцию Динька реагировал достаточно весело. Некоторые комментарии заставляли меня растягиваться на полотенце и хохотать от всей души. В такие минуты он по — доброму и с сожалением смотрел на меня, приговаривая, что его маленькая Лея выросла. Мне с ним было хорошо. Хорошо по — дружески. Так что, ненадолго отвлекаясь от эпохального события, мы, тем не менее, все равно к нему возвращались.

Лейнианцы были как мы. Если б не знала о том, что эти черти себе жизнь клонированными почками и печенью продлевают, не отличила бы от нормальных людей. Ну, пожалуй, скупы они были на эмоции, хотя изображали стремление сблизиться с братьями меньшими достойно. Мы с Дениской, однако, переглянувшись, только фыркнули и почти в один голос заявили:

— Не верю!

В самом деле, ну стали бы наши спецслужбы якобы ненароком закрывать глаза на то, как парочка шустрых спецкоров с «Община — ТВ» все — таки проберется в оцепленную зону и самым наглым образом станет снимать на видео встречу в режиме, что называется, «as is». Нет, конечно, и очевидный для массовки ход был нам вполне понятен. Только вот…обидно немного становилось, что некоторое время, пока кто — то сверху налаживал диалог с пришлой расой сверхлюдей, нормальные жители планеты пребывали в счастливом неведении. Оно и понятно: меньше знаешь — крепче спишь, но что, если бы эти СПО, как дружно стали мы величать соседей по орбите, прилетели к нам, например, с захватническими целями? Что, если бы военные не успели среагировать должным образом? Что бы ждало нас тогда — горы трупов среди каменных джунглей? Нет, я, безусловно, радовалась, что эти товарищи со звезд повели себя благоразумно и культурно, но…червячка сомнения никто не отменял. И с каждым днем он грыз меня все сильнее и сильнее.

Пришельцы изображали образцово — показательную пятерку добрых иностранных туристов. Да, из корабля их вывалилось полдесятка, они, словно наивные чукотские ребятишки, заозирались по сторонам, а потом крупным планом было показано рукопожатие с нашими военными в камуфляже после того, как пример привели двое наших ученых. Мы с Денисом скривились одинаково. Интересно, долго этот душещипательный момент в PR-компании СПО придумывали? В этот момент зазвонил телефон, но, увидев номер звонившей, я приняла вызов с радостью:

— Привет, моя радость. Ну как ты там без меня?

— Твоя радость скучает, — раздался из динамика капризный голос Наташки. Она всегда так поступала, когда хотела, чтобы я встала на ее сторону или сделала что — то, что ей было необходимо. — Твоя радость ждет с тобой шопинга. Куда ты запропастилась? Совсем избудоражилась?

— Не — а, — лениво отозвалась я, включая громкую связь и махая рукой на вопросительный взгляд Дениса. — Я тут с обалденным мужчиной — программистом загораю под будоражинским солнцем и смотрю тягомотину про пришельцев.

— Правда, они классные? — восторженно выдохнула Наташка, и я поняла: поддалась общей эпидемии инопланетофилии. — Постой — ка, что за потрясный экземпляр, и почему я о нем ничего не знаю?

— Близкий друг детства, — с намеренной хрипотцой в голосе и подмигнув мне перед этим, зарекомендовал себя «обалденный мужчина — программист». На том конце раздалось недолгое молчание.

— Молодой человек, была бы я свободна! — уверенно сказала Наташка, отойдя от первого впечатления. — Какой у вас очаровательный голос.

— А у вас гибкий ум, — похвалил ее друг детства.

— И уважительное отношение к женщине! — восхитилась подруга, но тут я решила напомнить о своем существовании:

— Фирма веников не вяжет, Натка. Я очень рада, что ты хоть на минуту вышла из состояния святой любви к новым обитателям планеты и обратила внимание на нас с Денисом.

— Обижаешь, дорогая! — я готова была биться об заклад, что Наташка притворно надула губы. — Они, конечно, совсем как люди, у одного я даже животик приличный рассмотрела, но ты для меня как семья! А уж с такими знакомыми и подавно!

— А вы не против, если я спрошу у Лей ваш номер, Натали? — Денис заулыбался еще шире, и подруга, кажется, впала в очередной ступор.

— Ну я…я даже не знаю…. — сделала вид, что смутилась, наконец — то пришедшая в себя дамочка из Ильинска. — Я вроде как не совсем свободна…

— А я по голосу слышу, что вы, скорее всего, только меня и ждали, — хитро переглянувшись со мной, продолжил умасливать мою блондинку друг.

— Ну, если только в далекой перспективе… — как бы нехотя согласилась она, но я — то понимала: Наташка теперь вытянет из меня любую информацию о Денисе! Так что поставила себе галочку насчет того, чтобы забрать с собой в Ильинск самые отвязные детские фото. Так сказать, чтоб во всей красе некоторых увидеть.

— Считайте меня поручителем перспективы, — закатив глаза к небу, я решила исполнить роль связующего звена.

— Заметано! — слишком бодро для человека, сомневающегося в своих решениях, отозвалась Наташка.

Мы еще немного поговорили, она рассказала последние сплетни, не забыв упомянуть двух аполлонокрасавчиков Суперменыча и Артура, но на этом я уже спикерфон отключила, продолжив в режиме приватной беседы. Краем глаза наблюдая за пришельцами, только вздыхала. В самом деле, что могла одна простая я?

Две недели пролетели незаметно. Мы встречались с Денисом, когда он был свободен от командировочной работы, проводили вечера с баб Зоей, чем несказанно радовали ее, ну и, конечно, отслеживали деятельность лейнианцев относительно нашего государства. Они и правда были совершенно неотличимы от людей. Порой я даже ловила себя на мысли, что отождествляю их с землянами. И только вечно вежливое выражение лица и заготовленные улыбки селили холод в душе. Холод, которого я начинала бояться. Вспоминались слова Мая о чистом разуме. Я тревожилась, что смогу попасться одному из таких существ, которые не ведают мук совести.

А потом в субботу Денис отвез меня домой. Телефон Наташки я, конечно, оставила, а он загадочно улыбнулся и сказал, что, когда позвонит, она уже будет свободна. Тепло попрощавшись с ним и пожелав удачной последней недели в Будоражинске, я не спеша пошла к родному подъезду.

Квартира встретила меня тишиной и покоем. Пусть отпуск и прошел под аналогичным знаменем, оказаться именно дома было приятно по — особенному. Бросив рюкзак в прихожей, первым делом решила смыть с себя дневную пыль. Освежающий душ занял около сорока минут. Выключив воду, не стала спешить с одеванием, позволив себе слегка отжать волосы и убрать лишнюю влагу с тела. В голову пришла одна интересная мысль…

— Май?

Сосед откликнулся с неохотой.

«Что?»

— Ты все время говорил, что меня вычислят в любом случае. То есть, получается, Диорну ты необходим настолько, что без тебя он практически не сможет существовать. Еще ты говорил, что являешься биотехнологом — я имею в виду совокупность ваших сознаний, Майдиорна. А еще…я видела Диорна во время того недолгого видео с планеты Лей, которое показывали, я думаю, по всему миру и на всех доступных языках. Ты ничего не хочешь мне сказать?

«В данный момент — нет», — но сквозь железное спокойствие я все — таки страх оказаться обнаруженным почуяла. Так что перешла к тяжелой артиллерии.

— А если вот так? — с этими словами я отправилась из ванной в комнату, оборудованную под спальню. Ничего особенного: кровать, тумбочка с небольшим ночником, шкаф — купе во всю стену. И зеркало от потолка до пола на одной из его дверей. Мой небольшой каприз во время переезда от бабули…

Кто — то на заднем плане тяжело сглотнул.

«Это запрещенный прием, Лей…»

— Да ну? — делано удивилась я, искушающе улыбаясь, и запрокинула руки назад, скручивая волосы в тугой узел. Капли воды с длинных вьющихся локонов, освобождающих плечи, устремились к ключицам, а затем перешли на грудь.

«Прекрати меня провоцировать! Я начинаю плохо соображать…»

— Постой — ка, — словно не замечая протестов изнутри, прищурилась я, все также разглядывая собственное обнаженное отражение. — Ты ведь, считай, бестелесный дух — какое тебе дело до моих прелестей? Да и потом, посмотри, — я почти натурально расстроилась, — второй размер — это далеко не предел мужских мечтаний, — я пальцем указала на два высших образования. Волосы снова упали на плечи. — Тут и вовсе торчат ребра, — в то время как руки медленно опускались от груди к пупку, а я якобы задумчиво оценивала виды, злорадно слушала, как скулил внутри самоуверенный сосед, думающий, что ему в этом мире все нипочем. — Ну а тут…открою тебе страшную тайну, Май: ты очень вовремя вселился в мое тело, когда еще можно разглядеть интимную стрижку. Я иногда грешу и забываю о ней…

«Хватит!» — взмолился, кажется, совершенно взмокший, несмотря на отсутствие физических реакций, сосед.

— Что — хватит? — торжествующе улыбнулась я. — Ты ведь еще не все увидел, Майчик. У меня еще столько всего интересного…

«Я расскажу тебе все, что хочешь, только, пожалуйста, накинь что — нибудь, Лей!»

Коротко усмехнувшись, я повернулась к зеркалу спиной и направилась к приготовленному заранее банному халату, лежащему на постели. Когда наклонялась, чтобы достать его, намеренно бросила взгляд в зеркало, чтобы позволить некоторым оценить другие мои ракурсы, и ожидаемо услышала сдавленное проклятие. Развеселившись окончательно, завернулась в махровое одеяние и уселась по — турецки на кровати:

— Так лучше?

«Гораздо!» — облегченно вздохнули где — то внутри.

— Итак, я жду объяснений, — напомнила я о цели своего небольшого демарша.

«Ну что ж, Лей, так и быть. Так вот, я — один из Двенадцати…»

— Двенадцати? — переспросила я. — Ты что, у них там вроде божества?

«Двенадцать — это число, ставшее символом нашего выживания. Двенадцать направлений науки, техники, политики и общественной жизни стали, в итоге, гарантом процветания нашей страдающей от солнечной активности планеты. Двенадцать ученых мужей занимают высшие посты нашей власти — они и приветствовали землян на том видео, что показывали в кинотеатре».

— Погоди — погоди! — сообразила я. — Получается, ты, биотехнолог, один из правящей верхушки?

«Да, — со вздохом признался Май. — Наше объединенное сознание — Майдиорн Ардрейн — является главой биотехнологического крыла. Наряду с этим существует еще одиннадцать ведущих направлений в развитии планеты: медицина, экономика, управление, космология, строительство, образование, энергетика, природопользование, юриспруденция, машиностроение и оборона. Тот мужчина, который говорил о нашем родстве, — представитель целительского крыла, его глава Август Лей. И, возможно, твой ближайший родственник».

— Возможно? — я уловила сомнение в голосе Мая.

«Я не обладаю всей полнотой сведений, но его дочерью ты никак не можешь быть».

— Никак?

«Это…сложно объяснить, но нет, Лей», — и чувствовалось ну очень большое нежелание общаться на эту тему.

— Ну, хорошо, — позволила я уйти от ответа сидящему внутри пройдохе. — Ты поэтому так долго мялся с ответами на вопросы? Не ожидал, что царственная часть сознания угодит в обыкновенную землянку? Думал, я шантажировать тебя начну?

«Да нет же, Лей… — мне показалось, Май даже обиделся немного. — Просто носить в себе сознание одного из Двенадцати — это…ответственность и обязанности, которых в итоге может оказаться намного больше, чем прав. И я очень боялся, что ты меня возненавидишь за это».

— Такое ощущение, что ты меня уже со счетов списал.

«Я…боюсь Диорна».

— Понятно, — вздохнула я тяжко. — Но влияние — то на него ты хоть небольшое способен оказать?

«Безусловно», — вот сейчас соседский голос звучал убедительно. Хоть что — то…

— Тогда договоримся так, дорогой: ты оказываешь это свое влияние на вторую половину, когда я окажусь в лапах ваших мясников. Нет, сейчас молчи, — я прервала поток готовых сорваться с языка Мая слов, — в таких вопросах меня еще не подводила интуиция. Я не буду чинить никаких препятствий нашему расставанию — естественно, когда попаду в поле их зрения, но никак не раньше (сама не пойду, и не проси) — но взамен мне нужна твоя защита. Обещай, что мне, по крайней мере, попытаются сохранить жизнь. И не сделают ничего такого, что бы шло вразрез с нашей конвенцией по правам человека. Ты знаешь, я не зверь и не настолько жестока, чтобы нарушать природу вашего сознания, так что всегда соглашусь на сотрудничество — но мне нужны гарантии, Май.

«Твои требования вполне обоснованны, Лей. Я сделаю все от меня зависящее».

— Все зависящее — это слишком мало, Май. Сделай все. Абсолютно все.

В воскресенье зашла Наташка. Главной причиной, конечно, было мое возвращение: она притащила бутылку шампанского и целый мешок закуски, половину из которой мы в процессе оприходовали. Второй причиной был доверительный разговор о начинающихся отношениях с «Артурчиком». Оказывается, Наташку теперь утром и вечером отвозили домой на «мечте каждой женщины», как она называла какой — то большой черный внедорожник, названия которого я, как ни пыталась, так и не смогла запомнить. Несмотря на обходительность кавалера, Наталью как девушку образованную и воспитанную смущало то обстоятельство, что безопасник, не извинившись и не сообщив причины, мог внезапно сорваться с места и покинуть ее. Если дело происходило в ресторане, оплату, конечно, он успевал оставить, и на следующее утро даже рассыпался в извинениях и просьбах о прощении, но… Некоторая безалаберность, которой, на мой взгляд, Наташка пыталась завуалировано объяснить откровенное пренебрежение потенциальной дамой сердца, останавливало ее, не давая каким — нибудь вечером пригласить мужчину на чашечку, например, утреннего чая. Так что две недели активных встреч оборачивались для Артурчика полным динамо в постели. Нет, судя по тому, что говорила об этом «маче» Натка, у меня возникла одна мысль, где, как и с кем тот может спустить накопившееся напряжение, но подругу расстраивать не хотелось, тем более что я должна была, подобно ей, верить в лучшие человеческие качества. Но тут я, к своему прискорбию, отличалась удивительным снобизмом: безопасник — он и в Африке безопасник, что с него возьмешь? А Натка пусть пока полетает на крыльях любви. Ей очень идет счастье.

Третьей причиной, которой я, надо сказать, не удивилась, оказался знакомый нам, теперь уже обеим, Денис Андреевич Новиков. И пусть Наташка открытого любопытства не проявляла, но фото его заценила, особенно остановившись на той, что мы делали специально для выпускного альбома. Помнится, Нина Борисовна, наша классная руководительница, тогда сказала «сделать такой портрет, на котором была бы видна душа каждого ученика». Денис тогда еще так посмотрел на меня, что я поняла: его душу точно увидит каждый. А потом он приперся к нам домой и заставил красить его под гота. Распустил волосы, велев долго расчесывать их, пока не получились романтические волны, и не давал мне передышки до тех пор, пока я не сделала фото в три четверти, на котором задумчиво — меланхоличный одноклассник смотрел куда — то вдаль. Динька имел огромный успех у девчонок. После выпускного даже признался, что с Машкой Герасимовой из — за одной этой фотки пошел до самого логического конца, смущенно добавив, что наконец — то «стал мужчиной». Я тогда хохотала до слез, и он вместе со мной, потому что образ готичного и отстраненного товарища Новиков сохранил до конца своего первого секса, и Герасимова, для которой этот опыт, в отличие от некоторых, был очередным, уходила в состоянии переполнения мрачной атмосферой кладбища и замогильных стихов. Как честный человек, Денис даже провстречался с ней еще некоторое время. Ровно до того момента, пока не уехал поступать. И не вернулся.

Наташка слушала и однозначно офигевала. Я по глазам видела намечающийся интерес, но дипломатично молчала. Если все и правда так, как говорил Денис, и им суждено по крайней мере встретиться, я точно не буду форсировать события. В кои — то веки понаблюдать за ухищрениями давнего друга — это моя святая обязанность!

Наташка уходила поздно вечером. На вопрос, почему воскресенье проходит без ненаглядного, махнула рукой и сказала, что он не отчитывался. Шансы Дениса в моих глазах росли практически в геометрической прогрессии…

Ну а утро понедельника встретило меня ясным ильинским солнцем. На работу одевалась, как на праздник, хотя и не забыла, что юбки — ни — ни! — ни в коем случае в гардеробе допускать пока не буду. Сорок минут в троллейбусе для меня, облаченной в легкий вариант офисной рубашки и джинсы по фигуре, пролетели незаметно, еще пятнадцать бодрым шагом до здания конторы вообще показались прогулкой. Охранник Иван Васильевич с улыбкой протянул ключи от отдела, как делал всегда, пока я расписывалась на проходной в том, что прихожу на работу одной из первых. А потом я вспорхнула на лестницу, чтобы подняться на третий этаж — именно там располагался отдел информационных технологий. И вроде бы поднималась аккуратно, и вроде даже следила за движениями, но каблук подогнулся как раз в тот момент, когда я миновала пролет между вторым и своим этажами. Ох, кажется, из незапланированного отпуска меня хотели направить сразу на больничный…куда — нибудь прямо в травму. С подвешенной над кроватью ногой в гипсе, ага!

Пока я придумывала возможные несчастливые исходы своего неудачного подъема, с пролета ниже ко мне метнулась фигура, которая в очень удачный момент оказалась рядом, сначала придержав за локоть, а потом и вовсе за талию обхватив, поскольку я, трусливо зажмурившись, предпочла ожидать грустного финала с закрытыми глазами. Только поняв, что положение сохранилось вертикальным, а на пояснице чувствуется явно мужская конечность, я, наконец, открыла глаза. Почти одновременно с этим прозвучал приятный голос с нотками хрипотцы:

— Не ушиблись?

Божечки мои. Вот тут — то я поняла, что имела в виду Наташка, когда говорила, что от этого товарища девки выходят полностью удовлетворенными с абсолютным отсутствием беспорядка в одежде. Спас меня от позора и неминуемого увечья не кто иной, как Александр Вячеславович Преображенский, он же — няшный Суперменович. В безукоризненной белоснежной рубашке, наглаженных на брюках стрелках и начищенных до блеска и явно недешевых туфлях. Волосок к волоску, волна к волне — наверное, очарованные индивидки видели в нем не иначе как икону стиля. А я вот заподозрила нечто голубовато — гейское. Признаюсь, ну недолюбливала я метросексуалов, или как там называлась порода современных мужчин, использующих специальные линии косметики. Дядь Семен из Будоражинска всегда говорил: «Мужик должен быть могуч, вонюч и волосат». Нет, я, конечно, была только за, когда от мужчины шел тонкий шлейф туалетной воды, но вот это… от кончиков ногтей до корней волос идеальное, во мне будило какой — то нездоровый соревновательный рефлекс. Как будто бы Майка из административного вдруг вздумала начать одеваться так же, как и я, а мне пришла в голову идея отомстить.

Хорошо, что за внешним лоском Суперменыча точно скрывалась нормальная мужская фигура. По крайней мере, я отметила наличие крепкой грудной клетки и неплохого мышечного каркаса. С животом у него тоже все было в порядке, ниже…в состоянии покоя, но что — то достаточно упругое. После беглого осмотра, занявшего несколько секунд, я все же решила посмотреть на оппонента (перед поединком взглядов я всегда предпочитала противника хоть немного, но изучить), и вот тут — то, кажется, попалась с поличным.

Если свою радужку я смело могла назвать голубой, то Суперменович обладал каким — то заоблачным оттенком синего. Настолько неестественно смотрелись эти живые зеркала души на его, в общем — то, официальном лице, что я впала в состояние когнитивного диссонанса. Пожалуй, не усни мужчина на том злополучном шестнадцатом фото, я бы прониклась Наташкиными восторгами, даже находясь в удаленном доступе. Хотя и сейчас смело могла сказать: Преображенский — мозгоправ с глазами ангела. И пусть за эти самые глаза новому начальнику отдела кадров можно было простить повальное увлечение им немаленького женского коллектива, я однозначно сдаваться на милость смазливого личика не собиралась.

— Вполне, — я даже попыталась изобразить восторг от спасения своей бренной тушки. — Спасибо вам большое, Александр Вячеславович!

Он еле заметно поморщился, и я отметила, что полное обращение кому — то явно против шерсти. Ну что ж, это будет интересная угадайка…

С этими мыслями, выпутавшись из объятий няшного брюнета, я продолжила движение по последнему пролету — вспорхнула снова, то есть. Кокетливо стрельнув глазами в ту сторону, где не произошло героического падения с лестницы, я обнаружила, что Преображенский все еще стоит и с интересом наблюдает за мной. Задницу, что ли, рассматривал? Вот гад. Но я все равно не стала изменять образу легкомысленной и влюбленной дурочки, а потому, улыбнувшись, как они обычно это делают, загадочно и, по их скромному мнению, неповторимо, скрылась в коридоре третьего этажа.

В кабинете меня ожидали бережно поливаемые Наташкой фикус и березка — единственное, что я никак не могла заставить себя бросить в части ухаживаний. Остальное пространство подоконника, отданного под «живность», занимали в основном кактусы различных видов. Исключение составляли, пожалуй, перцы, которые наши мужчины под руководством Евгеньича начали выращивать «здоровья для», но к ним я уже не имела никакого отношения. Так что, совершив привычный ритуал, который проделывала с утра через день, я пошла заваривать кофе в кухонный уголок, который мы по соглашению со всем отделом отвели для корпоративов местного масштаба. Там — то, за чашкой дымящегося горького напитка, меня и застал Олежка.

— Вернулась, лягушечка моя, — с доброй улыбкой поприветствовал меня он.

Я недоуменно свела бровки домиком:

— С чего это лягушечка, Олег Евгеньевич?

— Ну, путешествовала же! — осклабился начальник, и я дала себе мысленную затрещину, что не поняла такой простой шутки.

— Ну, в общем, да… — хмыкнув, жестом указала на чайник и, получив полное и безоговорочное согласие, заварила еще одну чашку растворимого. — Как вы тут — за две недели — то?

— Да что с нами случится, — махнул рукой шеф. — Ты же знаешь, главной новостью сейчас является явление Христосов народу. Мир почти стал перед ними на колени, — с небольшой досадой добавил он.

— Не знаю, мне и без них дел хватало у бабули, если честно, — я развела руками в подтверждение своих слов. — А что, они какую — то мировую проблему решить успели за это время? — полюбопытствовала я. Ну, в конце концов, пора было и к городской жизни приобщаться. Заново.

— Не то слово, Лейквун, — со вздохом заметил Олежка. — Говорят, лекарство от СПИДа предложили.

— Да вы что! — ахнула я совершенно искренне.

Начальник хмуро кивнул:

— Понимаешь, что теперь любой их поступок будет преподноситься независимо от наполнения как нечто геройское и крайне положительное, а сами они — действующими исключительно в интересах планеты?

Я не знала, что ответить. Судя по тому, что шеф говорил якобы о слухе, новость эту он не из телевизора услышал, а, скорее всего, от старых знакомых. Но его знакомые слухами в принципе не баловались — не тот уровень серьезности, слишком много государственных интересов затрагивалось. Так что, скорее всего, сказанное начальником об огромном прорыве в медицине проходило пока еще под грифом «совершенно секретно». Конечно, со временем сия информация стала бы доступной и массовому потребителю, ну а пока, я думаю, лекарство, если оно действительно существовало, испытывалось на кроликах и добровольных донорах.

— По крайней мере, это будет выглядеть справедливо, — я озвучила свои мысли. — Они помогут нам со смертельной болезнью, мы тоже какую — нибудь услугу окажем.

— Ох, идеалистка ты моя… — покачал головой начальник.

Я пожала плечами, смущенно улыбнувшись.

— Наташка сказала, к нам безопасника нового взяли.

Олежек почти позеленел лицом, разом осушив половину своей чашки:

— Одно слово от должности. А на деле такой же робот, как и Преображенский.

— Да ну? — не поверила я. — Я с кадровиком сегодня на лестнице столкнулась — он скорее впечатление голубого мажора производит, чем робота.

Олежка привстал с места, проверяя, плотно ли прикрыта дверь в кабинет, будто опасался, что нас могут услышать:

— Плохо. Я имею в виду, что ты с ним встретилась. Я бы хотел ваше знакомство оттянуть на максимальное количество времени.

— А что — вызывает подозрения? — выгнула я бровь.

Шеф сморщил нос:

— Не нравится он мне. Нюхом чую — мутный товарищ, пусть и с безупречным резюме. Девок всех почти осчастливил приватным разговором, а сам как будто носом землю роет в поисках непонятно чего. И всех, зараза, в лицо помнит. Так что жди — тебя скоро на его вычищенный до блеска ковер позовут.

— Ну а сами — то вы как его после собеседования оцениваете?

— Въедливый, — поморщился Олег Евгеньевич. — Вопросы такие задавал…которые на моем старом месте под ДСП попадали и требовали подписи о неразглашении. Прощупал он меня, конечно, знатно, Лея… наши мозгоправы лучше бы не постарались. Я удивляюсь, к чему директор такого кадровика решил взять. Да, и знакомы они с безопасником — однозначно знакомы.

— Конечно, знакомы, — не удивилась я, — все же в одной организации работают.

На меня как на глупенькую посмотрели, потом выразительно задрали красивую бровь:

— Вижу, отпуск у тебя прошел прекрасно. В том плане, что мозги подчистую выпотрошил.

— Ладно — ладно, — примирительно заявила я. — Я поняла, на что вы намекаете.

— Вот и отлично, — расслабился шеф. — Значит, я тебя оставляю и надеюсь, что глупостей ты делать не будешь.

— Олег Евгеньевич, я же после отпуска! — возмущенно выдала я. — Мне сам бог велел теряться в знакомых коридорах.

— Я Преображенского имел в виду, — босс повторил свой коронный взгляд. — Не хватало мне, чтоб ценного сотрудника молокосос подсаженный забраковывал.

Когда шеф из закутка вышел, направившись к своему кабинету, я не выдержала — хихикнула. Конечно, Олежка вполне имел право Суперменыча молокососом назвать, но все равно из его уст это слишком уж пренебрежительно звучало. По всему было видно, что допрос с пристрастием Евгеньичу пришелся против шерсти. Каков оказался наш новый кавайный начальник кадров, однако. Мне действительно стоило вести себя с ним аккуратно. Тут, пожалуй, образ очарованной дурочки вызвал бы подозрения. Хотя о чем это я? На работе начинаю во всем видеть подвох и ждать, что вот прямо сейчас меня под белы ручки спровадят на модуль к пришельцам, где проведут обещанную чистку мозгов…

На мгновение закралась мысль, что обмен моей короткой жизни на целое лекарство от СПИДа можно было бы считать вполне равноценным. Что стоит одна маленькая Лей, когда у них там целая каста безголовой осталась?

«Лейквун, ты всегда с утра на работе придаешься философским рассуждениям, пока не пришли коллеги?»

Раздраженный голос биотехнолога вернул мои мысли в привычное русло. Я даже улыбнулась, пользуясь тем, что Олежка из своего укрытия вряд ли мою физиономию мониторить станет.

«Не ворчи. Я, может, соскучилась. Лучше обстановку оцени со своих позиций. Откуда мне ждать подвоха? Наверняка в этой вашей десантной группе ищейки были, Май. Как скоро мне ожидать, что раскроются двери отдела, и меня сопроводят в пункт назначения?»

Голос в голове прозвучал задумчиво.

«Я не располагаю подобной информацией. Не припомню, чтобы с военными пересекался лично — это мои приближенные делали в основном. Меня другое волнует, Лей. Очень сильно волнует…»

«Что?»

«О каком Преображенском вы говорили с начальником? Я не припомню, чтобы ты сегодня с ним встречалась».

Я от такого замечания даже на стуле заерзала, сжав в руках чашку с остывающим кофе.

«Как это — о каком? Я с утра чуть по лестнице кубарем не скатилась — разве не помнишь?»

«Помню, как ты по лестнице поднималась, — неуверенно отозвался пришелец, — а дальше как в кабинет пришла. Между этими событиями как провал в памяти».

«Твою же пушистую бабушку. Май, я в это время оказалась спасенной нашим кадровиком! Он меня поймал и даже успел опробовать свое офигенно — мажорное обаяние!»

«Не помню… Вообще ничего не помню из этого».

Мне показалось, что в голосе его звучит сожаление вперемешку с обидой, будто я снова без его ведома напилась, как тогда, в Будоражинске на дискотеке, а его предупредить забыла.

«Ты, наверное, устал, — постаралась успокоить его я. — Посиди тихо, посмотри обстановку, авось, чего интересного для себя найдешь. Меня пока не отвлекай — сейчас народ соберется по рабочим местам, меня звонками доставать начнут, так что потребуется тишина в голове, договорились?»

«Как скажешь. Буду наблюдать…»

«Спасибо! Ты самый лучший сосед!»

Словно желая развенчать миф о собственной непогрешимости, Май ворчал до самого начала рабочего дня, так что мне даже пришлось прикладывать пальцы к виску, чтобы унять начинающуюся головную боль. Но как только пробило девять, лейнианец, словно по заказу, заткнулся, и я смогла вздохнуть свободно. Рабочий настрой появился сам собой.

В тот день мы с Наташкой еще успели попить перед обедом чая, поскольку час на отдых она распланировала еще на той неделе. Как оказалось, ее куда — то собирался везти Артур. Она даже фотку его показала. Ну, ничего такой, не мажор, как Преображенский, но мне лицо безопасника не понравилось сразу. Было в нем что — то отталкивающее, что — то такое…в общем, я бы ни за какие коврижки с ним встречаться не согласилась. Но то была Наташка, а Наташке не стоило указывать. Так что я просто согласно кивнула, когда поняла, что обед проведу в одиночестве, и с удовольствием завершила с ней чаепитие.

Только вот, как оказалось, планам моим не суждено было сбыться. За полчаса до отдыха мне позвонила Ниночка из кадров и сказала, что Преображенский меня вызывает. Заглянув к Олежке и предупредив, что ушла к Суперменычу, я неспешной походкой отправилась на второй этаж.