Приключения мистера Вулписа

Глава 13

Лис против гончей

— Ганц! Ганц!

Услышав, как кто-то зовёт его по имени, Ганц разлепил глаза и только тогда понял, что опасность миновала.

Он даже сперва решил, что паук ему привиделся, но следы на земле свидетельствовали об обратном.

Не без помощи Жанны он скинул ветку, сдавливающую ему лодыжку.

— Мисс Хикс, как я рад вас видеть! — Глаза оленя засияли. — Я слышал рёв гончей!

— Да, я тоже. Более того, пока я сидела на дереве мимо меня промчались два испуганных мека. Смею предположить, что Семь направляется к дому на дереве. Нам срочно пора возвращаться!

— Вы переживаете, что Семь навредит господину Вулпису?

— Именно так.

— Но Семь не плохая. Да, она не без недостатков… но причинить боль живому существу?! Семь ни за что так не поступит.

— Вот именно, Ганц! — с пылающим сердцем воскликнула Жанна. — Она не причинит боль живому существу, но Фога Вулписа она живым не считает. Её беспрецедентное желание разобрать господина управляющего на части и изучить удерживал лишь ты и твоя гуманность. Семь не могла уничтожить мистера Вулписа, зная, что для тебя он не менее живой, чем она.

Морда Ганца вытянулась, а вся кровь прилила к вискам. Дрожащими губами он спросил:

— Что вы хотите этим сказать?

— Вспоминая тот день, когда я чуть не утонула, меня всё чаще и чаще навещает мысль о том, что дрон целенаправленно привёл меня к реке! Семь хотела меня убить, не иначе! Но почему? Неужели из-за межвидовой ненависти? Из-за того, что я кошка? Что она рассказывала тебе о своей прошлой жизни? Была ли у неё семья? Чем она занималась? Почему стала отшельником?

Сердце Ганца отягощало чувство вины — вины перед новоиспеченными друзьями и старой подругой, которую он любил и ценил, в которой не смел усомниться — до сегодняшнего дня. Семь никогда не рассказывала ему о том, что с ней случилось и кем она была. Очевидно, что там, откуда она пришла, не было ничего хорошего, и не удивительно, что мышь никогда не поднимала эту тему.

Ганц многого не мог уложить в голове, но вывод для себя сделал весьма однозначный — с Семь жестоко обошлись. Возможно, даже куда более жестоко, чем с ним. Ганц просто не мог не доверять той, что подобно ему страдала, страдала всю свою короткую мышиную жизнь, но при этом сохранила стойкость духа. За последнее олень уважал Семь ещё сильнее, ведь сам он был слабохарактерным увальнем, тщедушным и зависимым от фобий идиотом, который ни за что не сумел бы выжить наедине с собой.

Видя, что Ганц оставляет вопросы без ответов, Жанна обратилась к логике:

— Если Семь пришла с Севера, то ей, определённо, есть, что скрывать! Для простой обитательницы крысиных земель она чересчур умна. Сомневаюсь, что такая изобретательная мышь, как она, могла разделять общество этих грязных, тупых созданий!

— Но мисс Хикс! Вы ведь тоже оттуда! Получается, вам тоже есть, что скрывать?

Жанна в лёгкой растерянности почесала лапу об лапу, будто её ужалила крапива:

— Это тебе господин управляющий сказал? — сузила она зрачки. — Что ещё обо мне он говорил?

— Больше ничего такого.

— Думаешь, он мне не доверяет?

— Может если только самую малость. Иначе бы он не отправился в такое опасное путешествие в вами.

Солнце зашло за облака. Широкие тени тут же накатили на лес. Капли тумана оседали на землю белой, хрустящей посыпкой, которая таяла и подмерзала, подмерзала и таяла, и так по кругу. Несмотря на то, что по календарю уже настала весна, температура продолжала скакать в течение всего дня, словно зима не хотела уступать приходящему теплу право на владение землёй. И эта борьба, порой, ощущалась куда более удручающе, чем власть зимы или лета. Однако жар тревоги, охвативший Ганца и Жанну, был сильнее любых внешних температур.

Прихрамывая, Ганц старался не отставать от кошки. Маленькая и проворная, она проныривала под ветками, как будто бы её тело состояло из воды.

— Постойте, мисс Хикс!

— Прости-прости. Я забыла, что у тебя больная нога, — невинно улыбнулась Жанна.

— Как вы понимаете, куда идти? Этот лес… он всюду одинаковый.

Жанна пожала плечами:

— Ну почему же! Просто ты в меру своего роста видишь деревья в целом. Если так смотреть, то да — они все как подкопирку! Но мне, дорогой Ганц, всю жизнь приходилось клевать носом землю. Вот, например, этот сучок! — Жанна похлопала по сухой коряге, торчащей из земли наподобие рогатки. — Скорее всего, когда-то это был молодой кустик. У него сгнили корни, и он сжурился, высох. А ещё под ним устроили домик какие-то загадочные пятнистые жуки. Они периодически грызут сухую кору, и оттого на ней можно различить забавные узоры, будто кто-то прошёлся по сучку микроскопической стамеской.

— Вы такая наблюдательная, мисс Хикс!

— Да, пожалуй, это лучшая из моих сторон.

— Не согласен, — возразил Ганц. — В вас много чего хорошего имеется. Вы находчивы, сноровисты. А ещё… в отличие от меня вы ничего не боитесь!

— Кто тебе такое сказал?

— Никто. Я так сказал.

— Вот здесь-то ты как раз и ошибся, мой дорогой друг. В этой жизни есть много вещей, которых я боюсь. Прямо сейчас, например, я просто в ужасе от того, что Семь, возможно, уже точит ножи на нашего бедного господина управляющего!

— Я уверен, что с ним всё будет хорошо. Он ведь такой сильный!

Лис и мышь соревновались за право обладать механической стрекозой. Семь то и дело перехватывала сигнал, и Зузу, будто обуреваемый нерешительностью, выписывал в небе сумасшедшие кульбиты.

Мистер Вулпис знал, что мышь не вынесет его дерзости и вскоре заявится в дом на дереве, чтобы с ним поквитаться. В Семь всё возрастало желание повырывать наглому лису лапы и хвост, но и Фог Вулпис не был слишком далёк от того, что звери называют яростью.

Когда чёрная гончая ворвалась в лабораторию через пробитую ей же недавно дыру, лис без предупреждения шибанул её по лапам, выломав несколько пальцев и промяв легкую броню. Мек закачался, балансируя на трёх лапах из-за деформировавшейся конечности, которая, в добавок ко всему, стала короче на несколько дюймов. Пока Семь старалась управиться с аватаром, лис уже заскочил на морду гончей и ударом трости выбил той правый глаз. Семь, глядя, как одна из камер зрительного центра шуршит в помехах и гаснет, зарычала:

— Ты! Да как ты смеешь! Ты разрушил мою жизнь, а теперь ещё и ломаешь мое драгоценное изобретение! Ты знаешь, сколько труда я в него вложила? — Семь развернула мека, намереваясь размазать прилипчивого лиса о стену, но мистер Вулпис уловчился вовремя отскочить.

Гончая закрутилась в тесном пространстве лаборатории в след мистеру Вулпису, и хвост её сметал все предметы, что ещё стояли на полках. Семь только прикусывала губу. Здесь, в четырёх стенах, механическая машина была до смешного неуклюжа. Её габариты просто-напросто не позволяли свободно перемещаться и уж тем более стрелять: деревянный домик тотчас бы полыхнул, и тогда — пиши пропало.

Мистер Вулпис мог бы пронзить гончую и выжечь мека изнутри электрическим разрядом, как он делал много раз. Но тогда и Семь суждено будет поджариться, а этого, несмотря на весь свой гнев, лис никак не мог допустить.

— Ну давай же, убей меня! Чего это тебе стоит, ты ведь бездушная машина!

— И ты смеешь называть меня машиной? — Жёлтый глаз мистера Вулписа сверкнул так, словно внутри него разгорелся пожар. От этого взгляда по спине Семь пробежали мурашки. — Я всё знаю!

Длинный хвост гончей напряженно взвился. Несколько раз он норовил зацепить мистера Вулписа, но тот каждый раз каким-то чудом избегал удара. Лис не был сверхловким, его вес в отличие от веса гончей не позволял высоко прыгать и быстро бегать. Его преимущество состояло в небольших размерах и в опыте, который он приобрёл в битвах с меками, в способности принимать решения интуитивно, в ту же секунду.

Не переставая изрыгать ругательства, чёрная гончая встала на задние лапы и обрушила всю мощь, которой обладала, в центр комнаты. По деревянному полу прошлись две глубокие трещины, в одну из которых угодил лис.

— Жанна упала в реку не случайно, так ведь? Ты контролировала дрона! — воскликнул мистер Вулпис, занятый своей застрявшей лапой. — Ты привела её туда с помощью него! Ты хотела её убить!

— Что? Что ты сказал? — Гончая наклонила голову, будто в удивлении.

— Я сказал… Ты хотела её убить!

— Нет-нет, как ты её назвал? Как ты назвал кошку?

Лис не ответил, но Семь и без того знала, что не ослышалась.

— Жанна? Жанна! — Семь злосчастно рассмеялась, и зрачки её в помешательстве сузились до двух точек. — Так я не ошиблась! Это она!

— Ты знаешь мисс Хикс? — опешил мистер Вулпис.

— В основном её матушку — Розу. Эта негодяйка поймала меня по приказу своего хозяина. Из-за неё я пережила кошмар, который тебе даже не снился! Я помню, как она беспечно играла с дочерью, пока моих сыновей препарировали у меня на глазах. Помню, как они объедались, пока я голодала!

— Сожалею. Правда. Это ужасно. То что ты пережила — это ужасно. Но даже если и так, при чем здесь Жанна?

— Они похожи, похожи как две капли воды. Когда я впервые увидела Жанну на камерах, во мне ожили кошмары тех дней. Я будто снова предстала перед ней, перед её клыками! Не прощу! Не прощу! Я ни за что, никогда в жизни не прощу эту паршивку Розу!!!

Хохоча и рыдая одновременно, Семь нажала на красную кнопку и переместила бегунок мощности на самый максимум. Звуковая волна ударила в стены, и мистер Вулпис согнулся пополам. Воздух вибрировал, скрипели лисьи клыки. Зузу, который летал неподалёку, тоже был сражён звуковым оружием, он вертелся на ступеньках, точно опрокинувшийся на спину большой жук.

Жанна и Ганц, которые уже были на полпути домой, заткнули уши. Казалось, весь лес бьётся в агонии.

Мистер Вулпис не стал церемониться и выдрал лапу из трещины вместе с частью пола. Доски хрустнули, а с лисьей щиколотки сошёл пласт шерсти, обнажив сталь.

— Посмотри на себя! Кем ты станешь, если с тебя содрать фальшивую шкуру? — воскликнула Семь, заметив это. — Ты целиком и полностью — фикция! И тело твоё, и разум — всё фикция!

— Может быть и так! — согласился лис. — Но то, что моя суть отличается от вашей, ещё не значит, что я не боюсь смерти!

Мистер Вулпис почти не слышал своего голоса, из-за чего срывался на крик. Он сильнее вцепился в трость и использовал её как опору, чтобы выпрямиться. Его воля к жизни удивила Семь, но и разозлила тоже.

Семь взвела на себя рычаги, и чёрная гончая заскрипела суставами в прыжке. Мистер Вулпис защитился тростью и заблокировал челюстные механизмы так, что мек больше не мог сомкнуть клыков. В противостоянии механической громадине лис почувствовал, как его задние лапы скользят по полу и как сокращается расстояние между ним и стеной. Когти прорисовали четыре неглубокие полосы на полу, и мистер Вулпис был вынужден поднапрячься.

Гончая под управлением Семь полоснула когтями в сторону лиса. Когти порвали шерсть на лисьей шее и процарапали тяжёлую броню.

— Черт! — выругалась мышь, осознавая насколько велика разница между ее гончей и этим «толстокожим» механическим роботом с внешностью худосочного лиса.

Семь в панике запуталась в рычагах и допустила ошибку. Гончая переминалась на лапах, теряя равновесие, и этого хватило чтобы мистер Вулпис взял вверх в силе и оттолкнул ее. При падении Семь задела локтем бегунок мощности звукового оружия и отключила его. Она больно торкнулась головой о потолок кабины, выбив из глаз искры, а гончая всё также с тростью во рту распласталась возле дыры в стене.

С тех пор, как у Семь появился аватар, превосходящий в размерах большинство живых созданий, она ни разу никому не проигрывала. Пока она была внутри, сидела в своей безопасной кабине и смотрела на всех сверху вниз глазами непобедимой гончей — уникальном и единственном в своём роде прототипе, — в мире не было ничего, с чем бы нельзя было справиться, ничего, чего стоило бы бояться. Однако теперь всё изменилось. Маленькое мышиное сердечко зашлось в страхе, и никакая механическая шкура не могла его обуздать.

Глотая ненормальное количество воздуха, Семь поставила чёрную гончую на лапы. Её полные панического ужаса глаза были прикованы к мистеру Вулпису, который уже отошёл от звуковой атаки. Механическая стрекоза тоже очухалась и теперь зависла в воздухе в центре комнаты.

Испугавшись за своего краденого дрона, Семь задала команду лететь прочь. Стрекоза развернулась к выходу, но вместо того, чтобы покинуть лабораторию, сделала петлю и возвратилась на прежнее место.

— Зузу! — воскликнул мистер Вулпис. — Ты помнишь меня? Я изобрёл тебя! Я твой друг!

— Тупой дрон, не слушай его! — вскрикнула Семь. — Я отбила тебя от лап птицы и починила! А где бы он, этот твой «друг»?

— Хо-хо, и с каких пор ты пробуешь методы убеждения на меках? — выдал с высокомерной лис. — Или ты забыла, что этот дрон — безмозглый механический робот?

Семь заскрежетала зубами и в гневе наставила на мистера Вулписа оружие чёрной гончей.

— Мы уже через это проходили…

— Я помню, — спесиво рассмеялась Семь. — Но ради удовольствия наблюдать твою смерть я готова спалить здесь всё до тла!

— А как же Ганц? Если тебе наплевать на себя, то подумай хотя бы о нём. Где он будет жить? Что с ним будет?

— Мне всё равно! Он мне больше никто! Пусть подыхает. Вы все подохните!

Чёрная гончая выкорчевала у себя из зубов трость и разломала её на две части. Вспыхнул и погас электрический свет.

Против пушек у мистера Вулписа не было шансов.

Раздался звон.

Кто-то треснул чёрную гончую по спине, и та, поражённая столь недалекой выходкой, повернулась посмотреть на глупца, осмелившегося пойти против неё с палкой.

— Ганц?! Ты что творишь?

Олень не испытывал страха перед механической оболочкой, хотя всякие другие меки пугали его до мурашек. И ни демонический оскал, ни клацанье острых, как бритвы, когтей не могли вывести его из колеи.

— Я поступаю правильно.

Семь и помыслить не могла, что настанет день, когда ей придётся угрожать своему лучшему другу.

— Тебе что, жить надоело? А ну, брось палку и уходи подобру-поздорову!

Ганц, который привык слушаться Семь всегда и во всём, заколебался, но с места не двинулся. Его черный плащ с драными подолами и объемный капюшон подстегнул ветер. Он снова ударил гончую, но уже в открытую, по морде. В практическом смысле толку от этого удара было ноль, но для Семь он ощущался фатальным.

— Ну и что дальше? — взрычала она механическим голосом. — Долго собираешься так стучать?

— Сколько понадобиться.

— Для чего? Для того, чтобы разозлить меня? Так вот, я уже вне себя от ярости!

— Нет, — спокойно отозвался тот, не переставая лупить механическую морду. — Для того, чтобы выиграть время господину Вулпису и отвлечь тебя от него.

— Что? — уронила Семь растерянно. Пока она пыталась понять, что имеет в виду Ганц, люк над ней затрясся и с хрустом взлетел вверх, дневной свет залился в кабину.

— Что происходит?

Чёрная лапа лиса зажала мышь в кулак и повлекла вверх.

— Нет-нет-нет! Отпусти! Ты, тупой, богомерзкий робот!

— Вот и всё! Делов то! — Мистер Вулпис поднёс мышь к глазам и посмеялся над её усилиями: — А сколько пафоса то было, а? И не стыдно тебе? Спасибо за помощь, Ганц!

Ганц кивнул:

— И что теперь?

— Сперва, — заключил лис, — нужно удостовериться, что больше такого не повторится!