Принцесса где-то там 2

Глава 58

Может быть, мне все-таки следовало пристрелить его самой. Может быть, мне стоило даже призвать топор и посмотреть, справится ли атрибут Цензора с вычеркиванием из реальности человека, не связанного ни с каким сюжетом.

Просто в рамках эксперимента. ТАКС же любит проводить всякие интересные эксперименты на людях.

Почему я этого не сделала? Наверное, потому что эта мысль пришла мне в голову задним числом. Или потому что понимала, что в этом нет особого смысла, зарубишь одного агента Смита, на его место придет агент Доу, потом агент Джексон, потом еще какой-нибудь агент, несть им числа.

Или потому что во мне все еще не было готовности рубить живого человека топором. Мигель… Во-первых, Мигель не был человеком. Во-вторых, ничего другое его просто не брало. В-третьих, он сам напросился.

Я по лицу вижу, что ты все еще меня не понимаешь. Это неудивительно, ты человек гражданский, мирный, наверное, даже был законопослушным, пока во все это не вляпался, и ничего тяжелее шариковой ручки, сигары или стакана с виски в руках не держал. Держал, говоришь?

Ну, стрелять из пистолета в живых людей тебе точно не доводилось.

А это важно, почему я вообще решила стрелять именно в этот момент? Думаешь, что важно?

Да черт его знает, на самом деле.

Во-первых, я сорвалась. Знаешь притчу о верблюде, которого так нагрузили, что потом птичье перышко сломало ему спину? Ну, возможно, реплика агента Смита о том, что в итоге мне даже понравится делать то, что они собираются заставить меня делать, послужила таким перышком.

Нужно ли тут какое-нибудь «во-вторых»?

Знаешь, в тот миг я очень ясно увидела все варианты своего будущего, если соглашусь работать на них и было их отнюдь не четырнадцать миллионов шестьсот пять. Их было всего два.

Либо я окончательно свихнусь и превращусь в бездумную, ничего не чувствующую машину для убийств, либо в какой-то момент времени конфронтация с ТАКС станет неизбежна, и в итоге все равно случится стрельба. Возможно, на других условиях и с другими раскладами, но зачем откладывать на несколько лет тех, в кого можно пострелять уже сегодня?

Как говорил мой папа Бэзил, самурай всегда выбирает путь, ведущий к смерти. Он, конечно, шутил, и вряд ли стоит воспринимать его слова буквально, но я выбрала путь и наплевала на последствия.

А последствия почему-то заставляли себя ждать.

Я постояла в прихожей, глядя на сломанную дверь и ожидая, когда же сюда ворвется спецназ ТАКС, но он почему-то не врывался. Даже обычных агентов не было, в бронежилетах или без.

Похоже, что они недооценили угрозу. Подумаешь, обычный городской коп, да еще и женщина, неужто трое агентов с ней не справятся, чтобы им еще и подкрепление потребовалось?

Потому что сразу за дверью никого не было.

Но до них все же дошло, что что-то пошло не так, потому что я слышала шаги поднимающихся по лестнице людей. И еще я слышала шаги спускающихся по лестнице людей, очевидно, тех самых, что прилетели на вертолете.

Разумеется, никакого черного хода у каморки Эми не было, и пожарная лестница, как назло, не проходила мимо ее окна. Для того, чтобы выйти на улицу, мне надо было спуститься по лестнице.

Что ж, так тому и быть.

Я прихватила в прихожей Эми баллон с лаком для укладки волос (кажется, это был «Тафт» сильной фиксации), и когда тень первого из агентов легла на межпролетную лестничную площадку, швырнула его туда.

Агенты отреагировали именно так, как я от них ожидала.

— Граната! — крикнул первый и бросился на пол.

Баллон ударился о стену и отскочил на ступеньки, и в тот момент, когда до ребят дошло, что это не граната, я в него выстрелила. Баллон взорвался, но, как ты понимаешь, основным эффектом этого взрыва был грохот.

У меня было всего несколько секунд, пока агенты выйдут из замешательства, так что я продолжала стрелять, компенсируя невысокую прицельность выстрелов их количеством.

Агентов было четверо, и я умудрилась в той или иной степени зацепить их всех. По крайней мере, никто не пытался стрелять или хватать меня за ноги, когда я переступала через их тела.

Ребята сверху активизировались, и, желая избежать встречи с ними, я рванула вниз, перепрыгивая через лестничные пролеты.

Я не знала, сколько их еще осталось на улице и будет ли кто-то ждать меня на выходе из подъезда, так что, спустившись на два этажа и решив, что высота уже достаточно безопасна, я открыла окно, забралась на подоконник и прыгнула вниз.

Асфальт довольно ощутимо ударил по спружинившим ногам. Я перекатилась через правый бок, двумя выстрелами подстрелила агента, стоявшего рядом с моей машиной и бросилась к «тахо». Мыслей о том, как я буду разбираться с теми, кто выбежит из подъезда, у меня не было.

До машины я не добралась.

Над крышами домов висел вертолет, и это был не гражданский вертолет из тех, которыми пользуются службы спасения или охочие до горячих репортажей новостники, это был натуральный штурмовой вертолет с вооружением на борту, и едва я оказалась на улице, как из-под его брюха сорвалась ракета.

Я успела только изменить направление движения и прыгнуть в сторону, но приземление вышло жестким. Взрывная волна подхватила меня еще в воздухе, отшвырнула на несколько метров и протащила по асфальту. Звуки были приглушены, цвета размазаны, перед глазами все плыло, и я сумела только заметить, как горящие остатки моей машины приземляются на улицу, выходя за пределы парковочного места, как из-за угла с визгом пошедших юзом шин выруливает какая-то тачка, и как из подъезда выбегает еще парочка агентов, спустившихся с самой крыши. И это при том, что одну из «гадюк» я выронила во время своего импровизированного полета, а во второй кончались патроны.

Обложили.

Бежать было некуда, но я уже и не собиралась никуда бежать. И, кроме того, мне было безумно обидно за то, что они взорвали папин подарок.

Я выбросила в сторону правую руку, и в нее тут же прилетел объятый пламенем топор. Даже не задумываясь о том, что я делаю и сколько законов физики при этом нарушаю, я швырнула топором в вертолет.

В какофонию окружающих меня звуков опять вплелись нотки стрельбы, но ни одна из коротких очередей меня не зацепила.

Зрение в полной мере ко мне еще не вернулось, так что топор просто исчез на уровне пятого этажа, но через несколько секунд потерявший четкие очертания вертолет дернулся и из него повалил черный дым. Вертолет закрутило, и пилот попытался увести его в сторону, одновременно набирая высоту, чтобы обеспечить себе экстренную посадку на одной из крыш.

Я призвала свой атрибут обратно. Ветер сбил пламя, так что топор больше не горел, но рукоятка его была горячей и до сих пор дымилась.

Собравшись умереть красиво, я, с топором в одной руке и пистолетом в другой, развернулась в сторону подъезда и приготовилась быть сметенной ураганным огнем, но больше почему-то никто не стрелял.

Зато рука человека, сумевшего незамеченным подойти ко мне сзади, опустилась на мое плечо.

— Поехали отсюда, Боб.

Конечно, сказать, что я вышла из этой передряги без единой царапины, значило бы изрядно покривить душой, но все же повреждения мои были минимальны.

Особенно по сравнению с теми, которые могли быть, учитывая добрый десяток агентов, которых я вывела из игры, и сбитый вертолет. Лично я думаю, что мне просто повезло, что ребята из ТАКС не были готовы к конфликту на таком уровне и не пригнали сюда доказавший свою эффективность спецназ, потому что уверена, что если бы у Цензора была броня, работала бы она не так.

Ну, в смысле, я думаю, что с броней я бы так сильно по голове не получала.

При виде Джона, так лихо вырулившего из-за угла и загнавшего агентов ТАКС обратно в подъезд (пока я не увижу их трупы, я предпочитаю думать именно так) я испытывала смешанные чувства.

С одной стороны, я была рада его видеть, потому что его появление показывало, что в моей жизни еще не все потеряно и у меня есть друзья.

С другой стороны, одним своим появлением (уж не говоря о том, что он сделал) он подвергал себя смертельной опасности. А у меня не так уж много друзей, и я не хотела, чтобы они умирали из-за меня.

Я все еще была слегка дезориентирована в пространстве, так что он буквально силой затащил меня в свою машину, вытащил из моей руки топор и бросил его на заднее сиденье. Мы поехали… куда-то. Городской пейзаж за окном сливался в цветные полосы, как будто на меня действовал эффект Доплера, хотя скорость наша была и далеко от космической.

— За все долгую и полную приключений жизнь мне довелось увидеть несколько весьма экзотических способов сбить вертолет, — сказал Кларк. — И хотя твой был не самым эффектным, но он явно заслуживает места в топе. Я впечатлен, Боб.

— Спасибо, Джон, — ясное дело, я имела в виду не его слова о вертолете.

— Всегда пожалуйста, — сказал Кларк.

— Ты с самого начала знал, что этим все и кончится?

— Догадывался, — сказал он.

— Куда мы едем?

— К старым каналам.

Брошенные ирригационные каналы, в которых уже давно не было никакой воды, кроме дождевой, пронизывали эту часть города, и молодежь частенько устраивала гонки по их высохшему днищу. Разумеется, по ним можно было покинуть закрытый на карантин район, если…

— Неужели там выезды не перекрыты? — спросила я.

— Перекрыты, — сказал Кларк. — Но больше для вида. Там только заграждения, которые никто не сторожит.

— Полный локдаун, — сказала я.

— Видимо, Город привык, и эпидемия уже не кажется нам такой уж страшной, — сказал Кларк.

— Угу.

Кларк протянул мне пачку влажных салфеток.

— У тебя кровь на лице.

— Это не моя.

— Боюсь, что на этот раз все-таки твоя, — сказал Джон. — В козырьке есть зеркало.

— Я все равно ни черта не вижу, — сказала я. — В смысле, что-то вижу, но без подробностей.

— В ушах звенит?

— Только когда ты говоришь.

— Похоже на легкую контузию, — сказал Кларк.

— У тебя есть какие-нибудь таблетки от легкой контузии?

— Только болеутоляющее.

— Пойдет.

— Посмотри… а, ну да, — он открыл перчаточный ящик, и, недолго в нем покопавшись, выдал мне пузырек. — Можешь оставить себе.

Я проглотила пару таблеток и провела влажной салфеткой по лицу, постаравшись не прикасаться к тем участкам, которые болели. Судя по тому, что снаружи стало темнее, мы достигли района каналов, где не горели уличные фонари.

— Это дорога в один конец, Джон, — сказала я. — Но ты еще можешь соскочить. Вряд ли кто-то из агентов успел тебя опознать.

— Я слишком стар, чтобы начинать бросать напарников, — сказал Кларк.

— Ты хорошо подумал?

— И еще я слишком стар, чтобы думать над одной мыслью дважды, — сказал Кларк.

— Откуда ты вообще тут взялся?

— Хороший знакомый из центра общественного контроля сообщил мне, что твоя машина снесла пост и проникла в карантинную зону, — сказал Кларк. — Из чего я сделал несколько выводов. Что в машине была ты. Что у тебя должна быть достаточно веская причина так поступить. И что добром это не кончится. А все остальное было решено при помощи моего развившегося за долгие годы оперативной деятельности чувства своевременности и штурмовой винтовки М-16.

— И что дальше? Куда мы хоть едем?

— Дальше мы сменим машину и уберемся из Города, чтобы в спокойной обстановке обдумать наши дальнейшие шаги.

— Ты понимаешь, что мы идем против теневого агентства? А значит, и против всего теневого правительства?

— Я за него не голосовал.

Это старая шутка, суть которой заключается в том, что никто за него не голосовал. Эти ребята сами себя назначили главными, и, что самое печальное, у них оказалось достаточно силы, чтобы навязать обществу нынешнее положение дел.

Выступать против них было чистой воды самоубийством, и я пыталась Кларка от него отговорить. Но, наверное, проще было бы уговорить гору отправиться ко мне навстречу.

— Я уже знаю, каким должен стать мой следующий шаг, — сказала я. — Джон, как насчет той информации, которую я просила тебя раздобыть?

— У меня как раз сейчас там человек внутри, — сказал Кларк. — Но на связь он еще не выходил.

— Очередной хороший знакомый?

— Больше, чем просто знакомый, — сказал Кларк.

— Джон, — сказала я, тщательно подбирая слова. — Как человек, обладающий опытом долгих лет оперативной деятельности, ты должен понимать, насколько сейчас важен фактор времени. Нельзя ли твоего больше, чем знакомого как-то поторопить?

Фактор времени был не просто важен. Я чувствовала, что время на исходе, что его практически не осталось, но Кларк молчал.

— Джон, — позвала я.

— Я думаю, Боб, — сказал он. — Если он начнет торопиться, то может совершить ошибку, которая его выдаст. С другой стороны, я уверен, что способ, которым он туда проник, можно использовать не больше одного раза, а потом они прикроют эту дыру в безопасности…

— Проник? — изумилась я. — То есть, ты хочешь сказать, что за это время сумел внедрить в суперкрутое теневое агентство человека со стороны?

Я-то думала, он кого-то завербовал или вынудил к сотрудничеству, используя подкуп и шантаж.

Снаружи потемнело еще сильнее, и цветная полоса превратилась в черную. Похоже, мы въехали в какой-то туннель. Если так, то мы уже должны были выбраться из закрытого на карантин района.

— Я бы не назвал это внедрением, — сказал Кларк. — Это, скорее, тайное проникновение.

— Сейчас самое время спорить о терминологии, — согласилась я. — Так что ты решил?

— Что ты права и мы рискнем, — сказал Кларк и достал из кармана какой-то навороченный телефон с выдвижной антенной. Это я даже своим затуманенным зрением смогла рассмотреть.

Правда, с трудом.

— Постой, — вздохнула я. — Как ты оцениваешь вероятность, что этим звонком мы поставим твоего человека под удар?

— Черт знает, — сказал Кларк. — Но он справится, я уверен. Его опыт оперативной деятельности меньше моего всего-то на несколько десятков лет.

Не отвлекаясь от дороги, Кларк одной рукой набрал комбинацию клавиш. Какое-то время из динамика доносилось только шипение, которое сменилось недовольным мужским голосом, продирающимся сквозь помехи.

Словно они не по телефону разговаривали, а при помощи каких-нибудь древних ламповых радиоприемников.

— Ну?

— Ты нашел? — спросил Джон.

— Я работаю, Джон. И я уже близок.

— Это отлично, Чавез, — сказал Кларк. — Но насколько ты близок?

— Как Никсон к импичменту после того, как вскрылся Уотергейт, — сказал Чавез. — Джон, ты в курсе, что эти люди занимаются какой-то антинаучной фигней?

— Удиви меня, — сказал Кларк.

— Я покажу тебе пару файлов после того, как мы закончим с этим делом, — пообещал Чавез. — Вот, нашел то, что тебе нужно. Проект «Новые горизонты», кодовое имя объекта — Хэм. Диктую координаты.

Он вывалил в эфир несколько строчек цифр, запомнить которые у меня не было ни единого шанса. Но Джона это ничуть не смутило, видать, у него память получше моей.

— Принял, — сказал Кларк. — Теперь выбирайся оттуда.

— Я лучше досижу до конца своей смены, — сказал Чавез. — Так это привлечет меньше внимания. До связи, Джон.

— До связи.

Джон задвинул антенну, уперев ее в бедро, после чего убрал телефон в карман.

— Это были координаты для GPS?

— Да, — сказал он.

— И где это место? — надеюсь, мне не придется отправиться в Индокитай.

— В трех часах езды от Города, — сказал Кларк. — Или в трех с половиной, если мы не будем гнать, привлекая внимание копов.

Я уточнила у него адрес, а потом сообразила еще кое-что.

— Мы?

— Ты же не думаешь, что я отпущу тебя туда одну?

— Я не имею права тебя о таком просить, — сказала я.

— Так ты и не просила, — сказал Кларк. — Брось, Боб, давай обойдемся без этого ритуального танца «тебе нельзя идти со мной». Я уже слишком стар и позабыл половину фигур.

— Ладно, — сказала я. — Интересно, а почему Хэм?

— Не знаю, — сказал Кларк, и, хотя я этого и не видела, но не сомневалась, что он пожал плечами. — Может быть, он пьет.