Принцесса из провинции

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Прошлым вечером Джейн не выпила ни капли алкоголя. И почему-то страдала от сильнейшего желания выпить. Где бы достать немного виски, чтобы залить смятение и разочарование?

Джейн повернулась на спину и смотрела на утреннее солнце. Похоже на прожектор, мрачно подумала она. Джейн приехала в Техас, чтобы заново увидеть свое будущее. Но ровно одиннадцать дней назад перед ней возникло заметное препятствие в образе рослого ковбоя. Правда состоит в том, что она заинтригована им, что ее влечет к нему. И это несмотря на распрю между ним и ее братом. Если она даст волю своим желаниям вопреки тому, что видела и слышала вчера вечером, не откажутся ли от нее оба? И брат, и Бобби? Она закрыла глаза и печально вздохнула. Она понимала, что не в состоянии решить, разрыв с кем будет для нее больнее.

Негромкий стук в дверь прервал бег ее мыслей. Она откинула простыню и встала.

— Войдите, — сказала Джейн.

В комнату вошла домоправительница Шакира и Риты. Женщина старше пятидесяти, безупречно накрахмаленная и причесанная, она выглядела невероятно серьезной для восьми часов утра.

— Доброе утро, мисс Аль-Найал. — Она поклонилась.

Джейн улыбнулась ей и потянулась за халатом.

— Доброе утро, Мариан. Не будете ли вы любезны называть меня Джейн?

— Его высочеству это не понравится.

— А мы ему не скажем.

Женщина нахмурилась и словно не услышала замечание Джейн.

— Вам телефонный звонок, мисс.

Джейн оглянулась на ночной столик, но не увидела телефона. Мариан достала из кармана трубку без провода и протянула Джейн, еще раз поклонившись.

— Спасибо, — сказала Джейн.

Мариан повернулась на каблуках безукоризненно начищенных черных туфель и вышла из комнаты.

Интересно, звонивший все еще ждет ответа?

— Алло?

— Какая-то чертовщина вышла прошлым вечером. Правда?

Сердце у Джейн екнуло и куда-то полетело, в следующий миг она просияла от какого-то неведомого чувства. Хриплый, низкий голос медленно очаровывал ее, заставлял улыбаться, вспоминать их первую ночь. Ее несколько удивила натянутость его тона. И немного встревожила неутолимая страсть, которую она снова услышала в его голосе.

— Чертова вечеринка? — саркастически переспросила она. — Наверное. Если ты любишь к барбекю на добавку маленький конфликт.

— Это правда, мы зашли слишком далеко. — Его смешку не хватало веселья.

— Ты имеешь в виду себя и Шакира?

— Ну… — Он немного помолчал. — Теперь все это прошло, — со вздохом добавил он.

— Вот как? — удивилась она. Судя по тому, как Бобби вчера смотрел на Шакира, можно было предположить противоположное. — Хорошо бы так. Нам обоим надо покончить с прошлым. — Джейн представила, как он пожал плечами. — Во всяком случае, я стараюсь.

Конечно, она не против разумного великодушия. Но трудно удержаться от сомнений при таком разительном повороте после вчерашней сцены.

— Почему вдруг такая перемена?

— Ссора мешает сделать что-то по-настоящему важное.

— Что же?

— Пригласить тебя на свидание.

Джейн просияла и крепче прижала к уху трубку.

— Не будет ли безрассудством, если скажу, что рада твоему звонку?

— Нет, дорогая. Это просто честность. — Он засмеялся на этот раз искренне, а не через силу.

— Честность — это хорошо. — Эта простая фраза для Джейн, сколько она себя помнит, была мантрой. С детства мать внушала ей, что честность — единственный способ достойно прожить жизнь. И не так важно, страдая или без страданий. Ирония заключалась в том, что все это время мать держала в глубоком секрете поиски отца Джейн.

— Подхвачу тебя через час?

Требовательный тон Бобби вернул ее к реальности.

— Прости, что? — виновато пробормотала она.

— Я сказал, что приеду через час, чтобы забрать тебя.

Она посмотрела на часы, потом на свой халат.

— Но еще только восемь.

— Ладно, — в голосе слышалось насмешливое раздражение, — через два часа.

— Бобби, мы будем продолжать? Мы собираемся встречаться после того, что случилось вчера?

— Можешь держать пари. Мы будем продолжать. И мы собираемся делать это правильно.

— Правильно?

— Будем держаться за руки. Крепко. Потом, может быть, поцелуй или два… На этот раз мы будем действовать медленно.

Она ближе склонилась к телефону, губы касались трубки, в сознании вырисовывались картины нежного, мягкого поцелуя.

— Вроде ухаживания?

— Точно. Но я не собираюсь спрашивать разрешения у твоего брата.

— Вот как?

Холодный юмор его тона подействовал на ее романтическое настроение как глушитель. Но она отмела его.

— Увижу тебя через час?

— Мне казалось, ты сказал — через два.

— Не хочу так долго ждать. А ты?

— Я тоже. — Возбуждение забурлило в крови, топя последние островки осторожности. Она вспомнила вчерашний вечер, когда здравый смысл и слепая надежда не пришли к согласию. Можно ли ему доверять?

— До свидания, дорогая.

— Пока. — Она выключила трубку, сбросила халат и направилась в ванную. Интересно, что она скажет внизу. И еще интереснее: что будет, если брат устроит «священную войну», когда обнаружит, чем она занимается?

Но стоило ей встать под горячую струю душа, как сознание захватили приятные мысли. Какой восторг ждет ее на первом настоящем свидании с Бобби Коллахеном.

Сорок минут спустя она получила ответ на свой вопрос. В истинно мужской, отделанной коричневой кожей и красным деревом библиотеке она встретилась с братом.

Никакой «священной войны», но явное неудовольствие.

— Он использует тебя, Джейн.

Брат в белом бурнусе, непроницаемый и бескомпромиссный, сидел за письменным столом.

Джейн с решительно вздернутым подбородком стояла перед ним в бледно-зеленом свитере и белых джинсах.

— Я так не думаю, Шакир. Но даже если это правда, я сама должна сделать выбор.

— Рита сообщила мне, что посвятила тебя в историю Бобби Коллахена.

— Да, кое-что рассказала.

— Этот человек будет делать все, чтобы отплатить мне. Вплоть до нанесения вреда членам моей семьи. Я в этом уверен. — Шакир наклонился вперед. — Он ненавидит меня.

— Быть может, он имеет на это право? — Она не успела подумать, вопрос вырвался сам собой. — За то короткое время, — быстро добавила Джейн, — что я знаю тебя, я видела великого человека и честного, заботливого мужчину. Но мы все совершаем иногда поступки, которые потом всю жизнь мучают нас. Не была ли сделка с Коллахенами одной из подобных ошибок?

— Ты задаешь такой вопрос брату? — Его губы вытянулись в струну.

— Я прошу брата рассказать правду. Вот и все. — Она присела на стул, стоящий у стола, и положила руку на руку брата. — Я уже взрослая девушка, Шакир. — Она вздохнула. — Я справлюсь с любой правдой, какой бы она ни была.

Гнев в его глазах и холодная маска бизнесмена словно бы растаяли.

— Ты всегда будешь слышать от меня правду. Можешь быть уверена в этом.

— Спасибо, — с нежной улыбкой поблагодарила она.

Он кивнул и тяжело вздохнул.

— В приобретении земли старика Коллахена не было злого умысла. После того как ушли добывавшие нефть компании, земля осталась в плохом состоянии. Просто в жутком. Они бурили без смысла, срезали почву, загрязняли ее. Это был экологический кошмар. Старший Коллахен не мог заботиться о земле, восстанавливать ее, а вскоре и банк закрылся. Если бы не я, то кто-нибудь другой купил бы эту землю. И я очень сомневаюсь, что купивший проявил бы такую щедрость, как я.

— Рита сказала о том, что ты позволил Бобби купить несколько акров земли.

— Правильно. Я сочувствовал ему в смерти отца, но он напрасно направил свой гнев против меня. Его неразумная вспыльчивость делает его особенно опасным.

— Но это нелепо, — вырвалось у Джейн.

— Ты видела его вчера вечером, — продолжал Шакир. — Разве он не вел себя как сумасшедший?

— Да, он злился и держал против тебя обиду размером с Техас. Но сумасшедший? Не похоже.

— Я не позволю тебе, Джейн, идти в этот огонь.

— Не разрешишь мне? — засмеялась она и убрала свою руку.

Уже лет десять она не слыхала подобных слов. Ведь она росла без отца. В ее жизни не было авторитетной мужской фигуры. И сейчас она тоже не нуждалась в ней.

— Ты должна понимать, — Шакир откинулся на спинку кресла и в упор, сдвинув брови, смотрел на нее, — ты Аль-Найал, ты моя сестра, и я… — он оборвал фразу и замолчал, но потом все же закончил, — я намерен заботиться о тебе.

Она понимающе улыбнулась. Ясно, ей гораздо легче показать свои чувства, чем Шакиру.

— Я тоже люблю тебя, старший брат.

— Я не хочу видеть тебя обиженной. Можешь ты это понять?

— Конечно.

— Тогда ты будешь выполнять мои решения.

— Нет. — Она не собиралась играть роль «маленькой сестры». И не имеет значения, какие выводы сделал Шакир о мотивах или намерениях Бобби.

— Ты такая же упрямая, как моя жена, — проворчал Шакир.

— Спасибо. — Она засмеялась и встала. — Принимаю твои слова как комплимент. Рита замечательная.

— С последним согласен.

— Послушай, уже больше десяти лет, как я сама принимаю решения и делаю выбор. И на этом пути я сделала немало хорошего, поверь мне. — Она обошла стол, наклонилась и поцеловала его в щеку. — Идет?

Он нашел ее взгляд. В его глазах мелькнули замешательство и тревога.

— Но Бобби Коллахену я не верю.

На двери зазвонил колокольчик. Джейн послала Шакиру внушающую веру улыбку, повернулась к принцу спиной и вышла из комнаты.

В обтягивающих белых джинсах Джейн выглядела еще красивее, чем в платье, которое было на ней, когда они встретились в первый вечер. Может быть, всего лишь на его вкус, подумал Бобби и перестроился, выбрав дорогу на Холлихок-драйв. Конечно, ему нравятся на женщинах платья. Но ничто не может сравниться с джинсами, которые обрисовывают все линии.

Он перевел глаза на дорогу, не надо смотреть на ее стройные бедра.

— Ты завтракала?

— Ты не дал мне времени, — ответила она с улыбкой в голосе.

— Прости, виноват.

— Ты тоже не завтракал?

— Нет, не завтракал. Я хотел видеть тебя. — Он посмотрел на нее с ответной улыбкой.

Бледно-алая краска залила даже шею, она словно соревновалась с утренним солнцем, заливавшим пейзаж, который открывался перед ними. Бобби подумал, что сейчас у нее самый сексуальный вид, какой ему доводилось видеть. Интересно, сможет ли он выполнить свою задумку?

— Итак, — она отвлекла его от тайных мыслей, — куда мы едем?

— В одно классное место с настоящей техасской атмосферой и настоящим шеф-поваром.

— Звучит интригующе.

Они свернули на дорогу с табличкой «Частная собственность». Потом миновали несколько древних железных ворот с буквами «Кей-Си» на перекладинах. Джейн повернулась к нему.

— Какое сегодня меню, шеф?

— Бекон, яйца, может быть, пара тостов, если мне удастся не сжечь их, — засмеялся он.

Бобби окинул взглядом пейзаж вокруг дома. Пастбище, пасущиеся лошади, сколько-то миль до неба над головой. Неважно, какого размера его собственность, подумал он не без оттенка сладкой меланхолии. Это его дом, и он всегда чувствовал себя здесь на месте.

— Завтрак в твоем доме? — Джейн обернулась к нему, уголки полных губ поползли вверх. — Очень интимно. А я думала, мы будем продвигаться медленно.

Бобби только усмехнулся и поставил грузовик в розовую пыль перед своим домом. Меньше всего он хотел действовать с этой женщиной медленно. Но для его плана нельзя спешить, надо предоставить ей немного романтики. Проклятье, он даже не мог наслаждаться этим. Спрыгнув с водительского сиденья, он обошел грузовик и помог ей выйти из кабины.

— По-моему, мне лучше сразу признаться, — сказал он, удерживая ее руку. — Я привез тебя сюда не только ради завтрака.

— Шутишь! — Ее лицо выражало насмешливый испуг.

— Намекаешь, что я в некотором роде грубый ковбой? — весело спросил Бобби, когда они по выложенной каменными плитами дорожке обходили дом.

— Что ты! Даже бы и не рискнула.

— Но большую часть времени это правда, — засмеялся он, сдвинув на затылок свой «стетсон».

— Но не сегодня?

— Сегодня я привез тебя сюда, чтобы ты увидела, кто я. После прошлого вечера, мне кажется, у тебя нет ясной картины.

— Может быть, и нет, — упавшим голосом согласилась Джейн.

Он догадался: она не совсем доверяет ему. И правильно делает. Ясно, как вода в реке, что она смущена, не знает, что ему надо и что он собирается сделать потом.

ПРОКЛЯТЬЕ!

Каждый раз, когда он смотрел в эти темно-зеленые глаза, у него возникали одни и те же проблемы. Он должен оставаться холодным, держать себя и ситуацию под контролем, а главное — положить конец скандалу между Аль-Найалами и отцом.

— Вот. — Они подошли к загону. Он отпустил ее руку и показал на тренировочный круг. — Это то, что я есть. Вот почему я вцепился в эту землю и в ее прошлое. Здесь моя страсть, Джейн.

Бобби с любопытством наблюдал, как она оглядывала его ранчо. Потом проследил за ее взглядом. Трое детей, сидя верхом на лошадях, ждали, пока зеленоглазый здоровяк Абель поможет шестнадцатилетнему Эли Харрисону вылезти из инвалидного кресла-каталки и сесть на спину Милой Грейс, мирной серой кобылы. Эли смеялся и похлопывал кобылу по спине. Пока другие дети хлопали в ладоши и кричали, служащий ранчо прикрепил его ремнем к седлу.

Джейн глубоко вздохнула и перевела взгляд с загона на Бобби. Глаза ее сияли.

— Я бы хотела познакомиться с ними.

От удивления у Бобби что-то оборвалось внутри. Он вернул ей улыбку. Меньше всего он ожидал от нее таких слов. Когда обыкновенная женщина попадала на ранчо, она могла сказать, что это удивительное место или что он делает классную работу. Но как он и подозревал с первого вечера, когда они познакомились, Джейн Хефнер Аль-Найал очень далека от обыкновенной женщины.

— А как насчет завтрака? — спросил он, снова взяв ее руку. — А знакомство устроим после того, как у них кончится урок. Идет?

— Хорошо, — она сжала его руку.

Кивнув Абелю, Бобби увел Джейн от загона. Они снова шли по тропинке через двор. Когда они вошли в дом, древний пес Абеля, коричневая дворняга Дьякон, спавший на коврике в просторной кухне, едва поднял на них веки.

— Устраивайся поудобнее, а у меня есть работа. — Он подвинул к грубому деревянному столу стул так, чтобы она могла смотреть в окно.

— Разве это не ты хотел, чтобы женщина торчала на кухне и стряпала? — поддразнила его Джейн, садясь к столу с лукавой улыбкой.

— Я не совсем это говорил, ты же знаешь.

Поставив на стол локти и опершись подбородком на руки, она так уютно выглядела в его доме, за его кухонным столом.

— Помнится, ты говорил, что ценишь умение женщины готовить.

— Черт возьми, правильно. — Он повернулся к рабочему столику и разбил в миску несколько яиц, потом взял вилку. — Так же, как ты ценишь мужчину, который умеет готовить.

— Только если у него не сгорают тосты.

Он изобразил смущение. Она засмеялась.

— Ты уверен, что тебе не нужна помощь?

— Яичницу с беконом я могу сделать с закрытыми глазами.

Десять минут спустя они сидели за столом друг против друга, яичница и бекон между ними. Джейн вроде бы ела с удовольствием, но то и дело поглядывала в окно на двор и на загон вдали.

— Хорошо, должно быть, знать свое будущее.

Утверждение удивило Бобби, тост застрял у него во рту.

— Что ты имеешь в виду? — промычал он, удивленно улыбаясь.

— У тебя есть дом и ясная цель. — Она обвела рукой кухню. — Ты знаешь, кто ты, чего ты хочешь и где будешь через десять лет.

Бобби откусил обуглившийся тост. Он никогда не думал о себе как о человеке, устроившем свою жизнь так, что он уверен в своем будущем. Может быть, это потому, что он так одержим прошлым? Бобби поймал ее взгляд.

— А вот ты, Джейн… Разве ты не знаешь, чего хочешь?

— Думала, что знаю.

— Ты из королевской семьи. Наверное, можешь делать все, что пожелаешь.

— Если мы говорим о деньгах, то возможно. Но это не дает ни истинного счастья, ни даже удовлетворения.

Истинного счастья? Боже, он не знал истинного счастья. Не знал с тех пор, как еще мальчишкой кочевал со своей семьей. Тогда они собирались все вместе у вечернего костра и бывали счастливы. Сейчас Бобби не узнал бы истинного счастья, даже если бы оно маячило у него перед глазами. Он просто отмахнулся бы от него. Он не заслужил добрых чувств. Пока еще не заслужил.

— Беда в том, что деньги и положение не есть настоящая цель, — продолжала Джейн. — Цель приходит изнутри твоего существа. — Джейн положила на тарелку вилку и вздохнула. — Я мечтала открыть собственный ресторан. Это была моя цель, это для меня было все. Теперь я в растерянности. Что со мной произошло? Почему в Калифорнии я была так уверена в своем будущем? Собственный ресторан, семья, муж, дети… Это была моя страсть, она двигала мной. Вдруг приезжает незнакомый человек и говорит, что он мой брат. Ничего, да? Когда-то давно моя мать работала в политических структурах. На очень скромной должности. Познакомилась там с мужчиной, началась короткая связь. Вышло так, что этот мужчина стал моим отцом. А потом оказалось, что он — султан Эмонда…

— Как? — Бобби наблюдал, как она насупилась. Ее выражение лица занимало его больше, чем следовало бы. — Султан?

— Представь себе, — она пожала плечами. — И вот меня вроде как вбросили в чужую жизнь. Жизнь, от которой многие люди пришли бы в восторг. Эмонд — красивая страна, и люди там прекрасные. Я хочу ХОТЕТЬ быть их частью. Но там я нашла в себе лишь чувство потерянности. И потом еще чувство вины. Потому что братья дали мне все, предлагали мне все. Но если быть честной, в их жизни я чувствовала себя не на месте, испытывала неловкость. Знаешь, я никогда не стояла в первых рядах. Слава меня не привлекает. Я люблю простоту. Мне нравится быть за сценой.

— На кухне, — уточнил он, следуя за ее мыслью.

Шутка заставила обоих улыбнуться.

— Пойми меня правильно. Я рада, что узнала, откуда я родом. Теперь у меня есть братья. Это подарок. Но… странная вещь… моя жизнь перестала быть моей.

— Братья принимают за тебя решения? — спросил он, сопровождая вопрос неуверенной улыбкой.

— Нет, Бобби, не совсем так. — Большие миндалевидные глаза выражали понимание. — Они не заставляют меня делать то, чего я не хочу. Но я понимаю, что мой долг — попытаться быть Аль-Найал. Я поехала в Эмонд, чтобы впитать ту жизнь, понять их культуру, побольше узнать об отце и его семье. Впечатления удивительные. И все же я чувствовала себя точно туристка, которая хочет вернуться домой.

Бобби, не мигая, смотрел на нее. Даже когда родители были живы, таких разговоров у них за столом на кухне не бывало. Говорили больше о еде. Теперь он и Абель перебрасывались словами о знакомых вещах. Еда, ранчо, что случилось вчера, что надо сделать завтра. Никогда не упоминались чувства, надежды и прочая подобная чепуха.

— Может быть, ты хочешь того же, чего желает каждая женщина, — высказал предположение Бобби.

Она медленно обвела его таким откровенным взглядом, что Бобби немного смутился.

— Чего же? — спросила она.

— Безопасности.

— В любви или в деньгах?

— В жизни.

— Кто тебя научил такой проницательности? — ласковая, теплая улыбка вошла в него, точно раскаленный нож в масло.

— Наверное, моя сестра, — почти не думая, ответил он. — Несмотря на свою болезнь, она была не по годам мудрая. Она всегда знала, что по-настоящему важно.

Да, это правда. Кимми пыталась заставить Бобби видеть самое важное. Но научить мертвое сердце биться снова — задача неразрешимая. И он опять и опять терпел поражения во всем и везде. Везде, кроме ранчо. Бобби смотрел в зеленые глаза женщины, которая заставила бешено биться его сердце. Ну нет, он уже не будет таким, как сестра и отец. Джейн Хефнер Аль-Найал сделала ему комплимент: вот, мол, он сам сделал выбор своей судьбы, своего будущего. Едва ли она догадывается, что Бобби пытается направлять и ее будущее.