Призрак Тилацина

Глава 13

Она пришла ночью — так бывало чаще всего. Ян поймал себя на том, что даже не удивился, когда в прихожей хлопнула дверь. Это стало привычным.

Не сразу, конечно, некоторое время он еще пытался вразумить Еву, объяснить ей, почему пропадать на несколько недель — это плохо, а звонить хотя бы раз в несколько дней — хорошо. Ева смотрела на него непроницаемо голубыми глазами, иногда даже кивала, но жить продолжала так, как ей удобней. Однажды она все же удосужилась объяснить:

— Я не вижу смысла звонить, это не несет пользы и выгоды. Если я прихожу к тебе, значит, я жива. Если я умру, никакие звонки это не изменят. Если ты скажешь мне больше не приходить, я не приду. Этот вариант всегда остается доступным.

— То есть такое указание ты выполнишь, а просьбу звонить — нет? — удивился Ян.

— Да.

Вот и весь разговор с ней. Пришлось принять и эту странность — одну из многих. Ян не исключал, что однажды действительно велит ей не приходить, и все закончится. Но пока ему этого не хотелось.

Компания Евы оказалась как нельзя кстати, особенно теперь, когда за стеной, в квартире сестры, царила тишина. В последнее время слишком многое пошло не так, а поговорить искренне, не таясь, было не с кем. Старшие брат и сестра обрушили бы на него ведро критики, а это точно настроение не улучшало. Кирилл был настроен куда лояльней, однако племянник любое его слово мог воспринять как призыв к действию, и Яну приходилось объясняться с ним очень осторожно, стараясь не подкинуть ему деталей, которые приведут к беде.

За Еву же беспокоиться было не нужно, она слушала прекрасно… если к ней привыкнуть. Но в общении с Евой ко всему нужно было привыкать, так что тут никаких исключений. Раньше Яну казалось, что она вообще не слушает его. Он делился с ней чем-то по-настоящему важным, а она воспринимала это с каменным лицом, будто ожидая, когда же он замолчит и их совместное время снова станет интересным.

Но потом Ева демонстрировала, что услышала и обдумала каждое его слово. Так Ян и свыкся с тем, что не следовало ожидать от нее бурной мимики или эмоциональных восклицаний. Ева могла все это изобразить — и притворялась она мастерски. Однако Ян научился ценить то, что в его присутствии она не считала нужным притворяться.

Пока он рассказал ей только про дело Холмогорцева. Там подвижек не было вообще, и он не отказался бы получить совет. Но Ева предпочла сосредоточиться не на жертве, а на преступнике:

— Я могу убить Костюченко. Ты знаешь об этом.

— А ты знаешь, что я обязан задержать тебя за такие слова и сообщить куда следует.

— Как и о многом другом, — еле заметно, одними уголками губ улыбнулась Ева. — Тем не менее. Я не буду его убивать, ладно. Его переедет машина. Дважды.

— Ни в коем случае.

— Почему?

— Как ты можешь спрашивать об этом так спокойно? — поморщился Ян. — Что, не очевидно? Потому что нельзя убивать людей!

— Нельзя убивать людей, если это мотив в себе. Но если это необходимо, можно.

— Все равно нельзя! И с чего это Костюченко необходимо убить?

— Он опасен, — пояснила Ева. — Для тебя, не для меня.

— Он для Холмогорцева был опасен — и тут все уже покатилось черт знает куда… Нет в нем ничего опасного, просто избалованный сынок наглых родителей.

— Ты заблуждаешься на его счет. Позволь мне помочь.

— Ева, нет! — отрезал Ян. — Это не помощь, не для меня так точно. Я согласен с тобой в том, что таким, как Костюченко, не место в полиции…

— Я сказала, что ему не место среди живых.

— Подробности опустим! Из полиции я его уберу, а вот в роли живого пусть валит на все четыре стороны, мне уже все равно.

— Как ты собираешься это сделать?

— Найду того, кто стрелял в Холмогорцева.

Пока от скандала Леонида Костюченко спасало лишь то, что якобы пострадал преступник. Именно это позволяло держаться за версию, что в Холмогорцева стреляла погибшая девушка, этот тип был неадекватен, он вполне мог отказаться от врача.

Но если выяснится, что Максим изначально давал верные показания, указывал на убийцу, а его никто не послушал и драгоценное время было упущено, все предстанет в совершенно ином свете. Это понимал Костюченко — да и их общее начальство тоже. Во время выговора, связанного с избиением, Яну намекали, что, если он перестанет докапываться, последствий для него не будет.

Он ничего не обещал и прекращать свое расследование не собирался. Он видел, что и начальство давит на него без настоящего гнева, скорее, в силу чьей-то просьбы. Ян ведь тоже не вчера родился — и не в самой обычной семье. Он не сомневался: если у него на руках будут все доказательства, его поддержат и на более высоком уровне.

Правда, пока с доказательствами намечалась беда, однако он все еще был полон решимости искать их. Так что вариант с переездом Костюченко машиной, а тем более дважды, откладывался.

Кто-то другой на месте Евы поддержал бы верное решение. Она же безразлично пожала плечами:

— Старайся. Предупреди, когда понадобится мое вмешательство.

При этом обиженную она не изображала, ее не задело то, что Ян отказался от помощи. Ева все равно осталась с ним до утра, и такое времяпровождение было куда приятней, чем попытки отговорить ее от убийств. Утром она даже соизволила предупредить, что вечером снова будет здесь, прежде чем отправилась по своим делам.

Ян не спрашивал ее, куда она идет. Он не был уверен, что сможет спокойно жить с этим знанием, да и своих забот у него хватало. Сегодня ему предстояло встретиться с Еленой Антонец.

Кирилл оказался прав, эта женщина действительно работала когда-то на Дану Каганову — под своим именем и легально. Лена занималась дизайном обложек и компьютерной версткой, ею все были довольны, и уволилась она лишь после того, как Дана загремела в психиатрическую лечебницу и издательство официально закрылось. Когда Каганова начала вести бизнес из больницы, Лена предпочла не возвращаться в ее команду, ей такие условия якобы не понравились.

Но эта принципиальность не помешала ей устроиться в компанию Витько под чужим именем. Внешность она тоже заметно изменила, но Ян достаточно долго сравнивал фотографии, чтобы уже не сомневаться: это она. Лена снова работала с компьютерами, но занималась не дизайном, а программированием. И все ложные данные, на который ссылался Витько, были внедрены через внутреннюю сеть компании. Тогда казалось, что Арсения не могла такое провернуть: многие устройства даже не были подключены к интернету, а в здание журналистка не заходила!

Но теперь Ян понимал, как она добилась нужного результата. Масштаб ее мошенничества оказался даже больше, чем он предполагал, честная журналистка мигом стала одной из тех, с кем боролась. И Ян очень надеялся, что хотя бы Лена сможет объяснить ему, почему.

К его предложению встретиться она отнеслась так же настороженно, как Настя Курцева, и это давало повод задуматься. Но если Настя пригласила его к себе, то Лена настояла на встрече в городском парке. Погода это позволяла: день выдался сухой, то и дело проглядывало солнце. Для прогулок все равно было холодновато, но с неба не срывался мокрый липкий снег — и на том спасибо.

Лена, утонувшая в пальто-«дутике» и широких брюках, казалась какой-то маленькой и болезненно худой. От кислотной краски в волосах она избавилась, вернув собственный русый цвет, да и краситься ярко перестала. Из-за этого Ян едва узнал ее — больше не по внешности, а по вцепившемуся в него колючему взгляду. Немногочисленные гуляющие были спокойны, и только Лена смотрела на всех загнанным зверем.

Сначала она долго и придирчиво изучала его удостоверение и лишь после этого решилась заговорить:

— Вроде, не подделка…

— Да уж надеюсь, — усмехнулся Ян, убирая удостоверение в карман. — Почему вообще возникла такая мысль? О подделке.

Оказалось, что Лена, совсем как Настя Курцева, верила, что за ней следят. Причем если Настя отличалась нервным характером, то Лена была куда более спокойной, циничной даже. Когда ей впервые показалось, что неподалеку постоянно мелькают какие-то странные люди, а в телефонной трубке при разговоре слышится техническое потрескивание, она убедила себя, что это просто разыгралась ее фантазия. Не может такого быть, кому она нужна?

Но подозрительные моменты продолжали накапливаться. За ней ходили по пустым улицам, кто-то заглядывал в ее почтовый ящик. Однажды Лене даже показалось, что ее квартиру обыскали, но она ни за что не смогла бы доказать это полиции — ничего ведь не пропало, просто вещи оказались чуть сдвинуты. Ян по собственному опыту знал: если бы она заявилась с таким в отделение, ей просто сказали бы, что она сама все перепутала, и отправили домой.

Напряжение накапливалось. Лена, работавшая на фрилансе, стала реже выходить из дома. Она не доверяла звонкам от незнакомцев, она даже в кафе теперь опасалась есть. На встречу с Яном она притащила из дома термос с горячим кофе и теперь грела об него руки.

— Вы догадываетесь, с чем это может быть связано? — спросил Ян.

— С Витько. Больше не с чем. Поэтому я и подумала, что вы от них, когда вы позвонили…

— Но разоблачение Вадима Витько произошло три года назад. Почему вас начали преследовать сейчас?

— А почему вы позвонили сейчас? — парировала Лена. — Явно же что-то случилось… Я не знаю, что именно, но у меня просто нет вариантов. Тот скандал с Витько — единственный случай, когда я связалась с откровенным криминалом.

— Неужели? Вы хотите сказать, что не были информатором Курцевой по делу Даны Кагановой?

— Была. Но при чем тут криминал? В случае с Данкой я была права.

О том, что Дана мошенничает, Лена знала уже давно. Дизайнер относилась к этому спокойно: не было у нее никаких особых моральных принципов, заставлявших бороться за справедливость, да и свою долю от добытых через обман денег она получала. Если бы все шло как раньше, Лена не стала бы дергаться.

Но в какой-то момент Дана обнаглела. Она оставалась непойманной много лет и решила, что настало время повысить ставки. Она набрала денег в долг, перевела гранты на личные счета, не собиралась выполнять заказы. Она была должна чуть ли не половине литературного мира столицы, но от всех пока отделывалась обещаниями. Если на нее пытались давить, она рыдала, ссылалась на все болезни, какие только подсказал интернет, или шла в атаку и обвиняла своих кредиторов в черствости, вредящей искусству.

Некоторое время это работало, и Дана вообще не видела проблемы, а вот ее команда начинала нервничать.

— У нее тогда еще и любовь случилась, — криво усмехнулась Лена. — Со студентом каким-то, юным пиитом в потертом берете… Пиит, кстати, был не дурак, болтал о высших материях, а деньги с Данки сдирал знатно. В какой-то момент стало ясно: она потратила так много, что уже не вывернется, как раньше, даже частичным выполнением заказов.

Бесславный финал издательства стал просто вопросом времени, и Лена решила сработать на опережение. Она сама связалась с Арсенией Курцевой и предложила той историю.

— Вы попросили у нее денег за свои материалы? — уточнил Ян.

— Попросила, ага… Только денег у нее не было. Она сама жила нормально, но из своих мне бы не дала, да и редакция на такое не согласилась бы… Думаю, она у редакции даже не запрашивала. Она с самого начала смотрела на меня как на грязь — и потому что я предавала Данку, и потому что давно знала о мошенничестве, но молчала, пока меня все устраивало. Короче, чистюля была еще та, что вы! Но в итоге мы с ней договорились.

— На чем сошлись?

— Я сливала ей все данные, необходимые для расследования, а она гарантировала, что дело будет анонимным и все будет выставлено так, будто я не при делах. Я уходила из этого бардака без денег, но свободной. Меня вполне устраивал такой вариант.

После того, как журналистское расследование завершилось, Лена и Арсения долгое время не общались. Они были неприятны друг другу, да и общих тем не осталось, каждая из девушек пошла своей дорогой. И тем больше было удивление Лены, когда журналистка связалась с ней снова — и предложила работу.

— Когда она впервые сказала мне об этом, я решила, что она пытается меня подставить, — рассмеялась Лена, нервно сжимая термос. — Вроде как отомстить за то, что я сделала с Даной, не нарушая при этом наш уговор. Я бы пострадала, просто не за то преступление. Но какая разница, если я в ее мире была плохой и достойной наказания?

— Что именно она предложила? Подделать документы?

— Именно так — и запустить их в чужую компьютерную систему.

К тому моменту Лена перестала работать дизайнером, убедившись, что за создание программ, особенно вредоносных, платят куда больше, чем за красивые картинки. Выяснить это было несложно. И все равно она не поверила, что Арсения действительно пришла к ней по делу, потому что она хорошо помнила, какой журналистка была раньше. Арсения не притворялась, она действительно четко делила все на белое и черное.

Поэтому Лена отказалась, однако журналистка не оставляла ее в покое. Она настаивала на том, что никакого обмана нет, задание настоящее. После нескольких встреч и многочасовых переговоров Лена решила рискнуть.

— Почему? — удивился Ян. — Тюрьма больше не пугала?

— Я поверила ей. Это, пожалуй, было главной причиной… Мы ведь не по телефону болтали, лично встречались — и при первом расследовании, и при втором. Она очень изменилась… Ожесточилась, что ли. Ей реально было теперь плевать, кто виноват, кто — нет. У нее была своя цель.

— Ты знала, что там за цель?

— Нет, да и не хотела знать. Я видела, что она ничего мне не скажет. Для нее это было дико важно… Она стала другой во всем: в поведении, во внешности даже, ухоженная такая ко мне пришла… Короче, чем дольше шли наши переговоры, тем четче я понимала, что она больше не та девочка в белом пальто, которая избавилась от Данки.

— И что? Ты согласилась на зло ради зла?

Лена даже не заметила, что он перешел на «ты». Она все еще шла рядом с ним, но мыслями явно была не здесь, а в тех днях, оставшихся очень далеко. Она теперь казалась даже бледнее, чем в момент встречи — или это грязный снег оттенял ее кожу светло-серым? Яну не нравилось ее состояние, он предпочел бы отвести ее в кафе, туда, где теплее и есть свежий кофе, а не эта ее байда в термосе. Но Лена была слишком напугана, любое предложение с его стороны она восприняла бы как заманивание в ловушку.

— Я согласилась на бабло ради бабла, — фыркнула Лена. — Работа была опасная и противозаконная, но и вознаграждение ого-го какое! Няша в белом пальто сразу предложила очень большие деньги.

— Откуда они у нее? В прошлый раз ведь не было.

— Ну, или в прошлый раз она не потрудилась поискать, или у нее сменился спонсор. Я и так неплохо зарабатывала, но сумма, которую она предложила, поразила даже меня.

Лена засомневалась, есть у Арсении такие деньги — или это просто блеф. Однако журналистка перевела половину гонорара авансом по первому требованию. Это окончательно убедило Лену: ради ее поимки никто бы столько средств задействовать не стал, все по-настоящему.

Арсения не только заплатила ей, она обеспечила ее новыми документами и таким звездным резюме, с которым ее без сомнений приняли в фармацевтическую компанию. Поэтому теперь Лена и изучала удостоверение Яна так долго — помнила, как легко когда-то подготовили фальшивку для нее самой. Ян не стал указывать, что вот так, на глаз, она все равно не определила бы подделку, в этом больше не было смысла.

Несколько месяцев Лена работала честно, просто для отвода глаз. Она успешно выдержала испытательный срок, к ней перестали присматриваться. Тогда Арсения и передала ей главное поручение.

Никакого сочувствия к компании, в которой она уже стала своей, Лена не испытывала. Она беспокоилась лишь о том, чтобы ее не поймали. Но все получилось идеально: измененные ею результаты выглядели убедительно, на суде им все поверили.

Лену уволили вместе со всей командой, связанной с испытаниями. Арсения выплатила ей гонорар. Больше они не общались.

— О том, что она пропала, ты знала? — спросил Ян.

— Я узнала не сразу, где-то через полгода… Я такими новостями не интересуюсь, мне сказал один из знакомых — еще с той поры, когда я на Данку работала… Мне было все равно. Это не так уж удивительно, если знать, с какими деньгами она связалась.

— Кстати, об этом… Ты хотя бы догадываешься, кто был ее спонсором?

— Ну как… Разве вывод не логичен? Тот, кому это было выгодно.

Об этом Ян давно уже думал. Компанию Витько сразу же перехватила китайская корпорация, которая добивалась этой сделки очень давно. Но пока он не мог понять, как с китайцами связана Арсения. Если бы Лена видела ее спонсора, стало бы проще.

— Она тебе какие-нибудь имена сообщала?

— Никогда, — покачала головой Лена. — Да и заметно было, что ей обязательно нужно это скрыть… Только пару раз, еще когда мы обговаривали условия, она кому-то звонила.

— На каком языке они общались?

— На английском в основном. Иногда она переходила на русский, потом спохватывалась и снова переключалась на английский. Мне показалось, что тот, с кем она говорила, и русский понимал, но она хотела скрыть от меня переговоры. Напрасно, конечно… Кто в наши дни английский не знает?

— Действительно, все как родной, — усмехнулся Ян. — Кроме той слежки, которую ты заметила в последнее время, что-нибудь было? За эти три года или вот недавно кто-нибудь пытался обсудить с тобой дело фармацевтической компании?

— Нет, кажется, ничего такого не было…

— А когда именно началось преследование?

— Не помню… Вроде бы… Нет, не помню. Зачем идти так быстро? Можно помедленней?

Все это время Ян шагал на одной и той же скорости, но Лена действительно начала отставать от него. Она двигалась без прежней уверенности, обхватив себя руками, и Яну показалось, что она дрожит. Знал ведь, что прогулка в парке — это дурацкая идея…

— Хочешь, зайдем куда-нибудь? — предложил Ян. — Или, может, домой тебя отвезти? Я на машине.

Ответить ему Лена уже не смогла. Она странно дернулась, зажала рот обеими руками, уронив при этом термос, и рванулась к газону. Она едва успела добежать — ее вырвало на снег, согнуло пополам, и она, даже когда все закончилось, не могла отдышаться. Ян надеялся, что ей станет легче, но это было только начало.

Лена сделала несколько шагов в сторону, даже попыталась виновато улыбнуться, а в следующую секунду на ее лице отразился страх, смешанный с удивлением. Что-то происходило — то, чего она не ожидала и на что не могла повлиять. Она успела бросить быстрый взгляд на Яна, а потом ее глаза закатились, и она повалилась на обледеневшую дорожку.

— «Скорую» вызывайте, быстро! — крикнул Ян оказавшимся поблизости студенткам.

Сам он бросился к Лене, попытался привести ее в себя, но напрасно. То, что он наблюдал, больше всего напоминало приступ эпилепсии: девушку трясло, на губах собиралась густая пена. Яну удалось лишь сдвинуть Лену так, чтобы она лежала на боку, и чуть приоткрыть ей рот. Но что делать дальше — он не знал, он вообще не представлял, что происходит.

К счастью, студентки не подвели. Он опасался, что девицы испугаются и сбегут, а они вызвали «Скорую» и даже проводили врачей до нужной аллеи. Ян не желал оставлять свою спутницу в таком состоянии, он собирался сопровождать ее до больницы и чуть не забыл про термос. Но вспомнил вовремя — сейчас то, что совсем недавно было безделушкой, могло оказаться уликой.

До больницы Лена все-таки добралась — и отправилась прямиком в реанимацию. Ян прекрасно понимал, что никто его туда не пустит. Он попросил врачей связаться с ним, когда что-нибудь прояснится, а сам поехал передавать экспертам термос.

Интуиция его не подвела: Лену действительно отравили. Расчет был верным, ей не полагалось пережить эту ночь, и спасло ее лишь то, что она согласилась на встречу. Яд добавили в растворимый кофе, стоявший у нее на кухне — никто пока не знал, как, когда, где она вообще взяла напиток. Лена жила одна, и, если бы приступ скрутил ее дома, она бы вряд ли успела вызвать «Скорую». Некоторое время она просто неважно себя чувствовала — но никто в таком состоянии врачам не звонит, все ждут до последнего. На беду Лены, «слишком поздно» для нее наступило внезапно. Если бы помощь не оказали в первые часы после приступа, интрига сохранилась бы лишь в том, когда именно нашли бы ее тело.

Зато теперь шанс у нее был. С помощью врачей Лена выжила, и чтобы никто не попытался это исправить, Ян приставил к ее палате охрану.

После этого, конечно же, состоялся неприятный разговор с начальством. Очередной за последние дни. Яну втолковывали, что кое-кому полагалось после избиения Костюченко сидеть тихонько и не отсвечивать. Ян резонно указывал, что, если бы он не отсвечивал, Лена была бы мертва. Тут вообще такое дело нарисовалось, что нужно отсвечивать как можно большему количеству людей. Ему запретили в это лезть. Но Ян даже в глазах начальства видел уверенность в том, что он все равно не остановится. Просто иногда нужно говорить правильные вещи — профессия это подразумевает.

Больше Лена никакие показания дать не могла, по крайней мере, в ближайшее время. Но даже случившееся с ней стало серьезной подсказкой. Такое покушение стоит дорого, какой-нибудь личный враг себе его позволить не сможет… А вот международная корпорация — легко.

Остаток дня Ян собирался посвятить сбору данных об этой компании, да не сложилось, его отвлек вызов с незнакомого номера. Поговорить с Яном желала какая-то пожилая женщина. Возможно, они и встречались раньше, но Ян даже не брался запомнить всех старушек, которые приходили в отделение или попадались на его пути как свидетельницы.

Впрочем, не у всех был его личный номер, так что слушал он внимательно.

— Ян Михайлович? Это Евгения Станиславовна, вы помните меня? Вы мне карточку свою дали… На днях вот!

Ситуация сразу стала яснее. Несколько дней назад Ян ездил в дом, где жил Максим Холмогорцев, чтобы поговорить с его соседями. Это и взбесило Костюченко настолько, что он устроил ту драку.

Евгения Станиславовна была соседкой снизу, она жила прямо под квартирой пострадавшей пары. По крайней мере, других старушек Ян там не помнил.

— Что-то случилось? — спросил он. — Вы что-то вспомнили?

— Да что я могу вспомнить, если меня в тот день дома не было? Я про сейчас сказать звоню! Там кто-то ходит!

— В квартире? — мгновенно сориентировался Ян.

— Ну да! Я прекрасно слышу! Да еще украдкой так, украдкой… Я позвонила в полицию, но они сказали, чтобы я телефонным хулиганством не занималась. А мне семьдесят девять лет! Это вот так у нас в стране к пенсионерам относятся?!

— Я отношусь исключительно с почтением. Не нервничайте, пожалуйста, я скоро буду.

Ян сомневался, что обнаружит там нечто стоящее, но проверить все равно хотел. По этому делу по-прежнему слишком мало улик… Некоторые знакомые погибшей Эллы подтверждали, что кто-то докучал ей вниманием. А Максим не ревновал, он просто сочувствовал. Тот человек вполне тянул на подозреваемого, однако никто не знал, кто это. Вариантов не было ни на работе, ни среди друзей детства, и непонятно, что еще оставалось.

Убийца, кем бы он ни был, вполне мог вернуться в квартиру. Родственники пары туда соваться не собирались, они еще не теряли надежду на то, что Максим поправится достаточно, чтобы снова там жить. Но это произойдет нескоро… если вообще произойдет. Так что либо Евгения Станиславовна права и наверху творится нечто странное, либо ей просто мерещится. Ян еще во время допроса обратил внимание на то, что у старушки весь книжный шкаф заставлен детективами. От таких добра не жди.

Добравшись до дома, Ян собирался сразу направиться к квартире Холмогорцева, но не в меру бдительная Евгения Станиславовна его перехватила. Старушка выскочила на лестничную клетку, стала на пути у следователя и со скорбным видом заявила:

— Поздно!

— Что поздно?

— Поздно вы приехали! Надо было быстрее. Но я все знаю!

— Интриговать вы точно умеете, — вздохнул Ян.

— Тише вы! И вообще, заходите ко мне, иначе он может нас услышать… Тогда он все поймет!

— Кто?

— Ну, убийца!

Яну совершенно не хотелось тратить вечер на любительское детективное безумие, но Евгения Станиславовна умела быть настойчивой. С удивительной для ее возраста и комплекции силой она затолкала следователя в свою прихожую, да так, что он и возразить не успел.

После этого соседка поспешно, но аккуратно закрыла дверь, заперла замок и указала пальцем на потолок. Ян прислушался, но так и не уловил ни звука из опустевшей квартиры.

— Я ничего не слышу.

— Вот именно! А совсем недавно было «топ-топ», как баран топтался! Он пытался тихо ходить, но я-то все слышу… Даже думала туда пойти, но боюсь — вдруг стрельнет? Потом слышу — в прихожую направился! Понятно, что уходит, так я к «глазку» прильнула, решила: не помешаю ему, так хоть увижу!

— И как, увидели?

— Нет! — с необъяснимым торжеством объявила Евгения Станиславовна. — Но что это значит? Он не спустился не просто так, он же не знал, что я его поджидаю! Он не спустился, потому что это ему и не нужно. Дениска это был!

Судя по радостному взгляду, она ожидала, что Ян знает, кто такой Дениска, и немедленно оценит ее детективные способности. Имя и правда показалось знакомым, но Ян не сразу соотнес его с соседом, который жил на одном этаже с Максимом и Эллой.

Денис был их ровесником и неплохо с ними общался, пару раз бывал у них дома — это подтверждали многочисленные совместные фотографии. Но на роль подозреваемого он не тянул: у него была девушка, да и буйным он не казался. А главное, он жил один, без родителей, и вряд ли Максим мог принять его за собственного отца.

В день убийства Денис был на прогулке, за алиби это сойти не могло. Однако Ян просто не видел, что связало бы его с этим убийством. Во время их беседы Денис выглядел искренне опечаленным случившимся… Полноценный допрос дал бы больше, но Яну приходилось работать с тем, что есть.

— С чего вы взяли, что это он? — устало поинтересовался Ян.

— Ну как же… Никто не спустился! И дверь его открылась и закрылась! Она у него звучно так это делает… «Скрып-скрып»! — Евгения Станиславовна в очередной раз проявила любовь к имитации звуков. — У Максика и Эллочки дверь новая, хорошая, у этого паразита — скрипит! Это он туда таскался… А зачем, спрашивается? Хотя всем нам твердил, что ключа от квартиры у него нет!

Если Денис был тем самым подозреваемым, у него действительно нашлись бы причины сунуться на место преступления: подложить туда оружие, чтобы окончательно подставить Максима, или взять что-то из вещей Эллы, если он и правда ее любил. Но Ян подозревал, что дело тут не в коварстве Дениса, а в давней вражде между соседями.

— Я так понимаю, вы о нем невысокого мнения?

— Паразит! — подтвердила соседка. — Не здоровается нормально никогда, не поможет, даже если попросить… Не то что Максик! А зачем он музыку на полную включает?

— При чем здесь это?

— Это указание на психическую болезнь!

Ян только головой покачал. Похоже, Денис чем-то задел старушку — то ли сумки ей до подъезда донести отказался, то ли еще что. Теперь она решила связать его с историей об убийстве, а потом обязательно рассказать ему об этом. Чтоб не расслаблялся!

Участвовать в подъездных интригах Ян не собирался.

— Если он никогда не ссорился с пострадавшими и не вел себя буйно, нет повода подозревать его.

— Но я же слышала, как он туда заходил, — растерялась Евгения Станиславовна. — И дверь… И «скрып»!

— Он склонен к насилию? Ночью он шум поднимает?

— Нет, ночью тихо, он днем только громкий, дурак… А насилие… Нет, сам по себе нет. Это только когда папаша его приезжает, там балаган начинается!

Ян уже готовился уйти, однако теперь замер на месте. То, что сказала соседка, еще не было ценной информацией и уж тем более уликой. Но он так давно связывал эту историю с каким-то отцом, что просто не мог пройти мимо.

— Какой еще папаша? Насколько я знаю, Денис живет один.

— Один, — подтвердила старушка. — А папаша его не с ним, он откуда-то из-за города приезжает. Но уж если гостит у него — пиши пропало! Цапаются постоянно, подраться даже могут…

— Откуда вы знаете, что они дрались?

— Шум слышала. Говорю ведь, слышимость тут та еще! И Дениска потом с синяком прямо на лице ходил… Но я как-то полицию вызвала, так они поспокойней стали!

— Когда этот его отец гостил последний раз? — нетерпеливо спросил Ян.

— Да вот пару дней как уехал… А что?

— Получается, в день убийства он был здесь?

— Да, но… Вы думаете, что это он? Правда, он?

Ян не ответил, стараясь выстроить все, что ему известно, в единую цепь. Да, Денис казался спокойным, и на его имя не было зарегистрировано никакого оружия. А главное, он не вязался с тем загадочным «отцом», о котором снова и снова говорил Максим. Но если предположить, что речь шла непосредственно об отце, многое меняется… Денис и его отец по какой-то причине вломились в квартиру соседей. У них был шанс убить Максима и Эллу, а потом замести следы, их никто бы не увидел — они сделали несколько шагов до самого надежного из убежищ.

Ирония заключалась в том, что теперь Яну был совершенно не важен мотив. Возможно, Денис был влюблен в Эллу. Или хотел ограбить их, но что-то пошло не так. Или они поссорились с его отцом. Итог все равно один: он воспользовался всеми преимуществами, чтобы совершить преступление, и Евгения Станиславовна вряд ли ошиблась, он и правда наведался на место преступления… Последняя деталь, обеспечивающая ему свободу в будущем, если Максим не придет в себя — а он уже не придет.

— Так что же? — напомнила о себе соседка. — Вы пойдете и арестуете его?

— Нет. Не за что его арестовывать.

Тут Ян не соврал ей, прямых улик против Дениса действительно не было. Все, что пока известно, скорее домыслы… И если пересказывать их следователю, занимающемуся этим делом, все затянется. Да еще и Костюченко, небось, влезет… И момент будет упущен навсегда.

Яну нужно было рискнуть. Без каких-либо гарантий, в период, когда он и так уязвим из-за недавнего конфликта. Это могло разрушить его карьеру, а он с удивлением обнаружил, что не боится. Проще было сделать все так, победить или проиграть окончательно, чем дожидаться, когда Костюченко все-таки займет руководящую должность и будем смотреть на него сверху вниз, совершенно не считая себя виноватым в загубленной жизни Максима Холмогорцева.

Поэтому он пошел на риск. Связался с начальством, выслушал все, что о нем думают, и все равно продолжил настаивать на том, чтобы обыск двух квартир провели этой же ночью.

— Эйлер, проспись, — зевнул в трубку начальник. — Разговор окончен!

— Я ведь все равно это сделаю…

— Ты с ума сошел? Ты понимаешь, что, даже если ты что-то найдешь, это нельзя будет приобщить к делу? Испортишь только улики!

— Невелика разница, если они останутся ненайденными. Да и потом, их нельзя будет использовать официально. Журналисты таким очень даже заинтересуются — они давно вокруг этой истории вьются.

— Эйлер, ты совсем охренел? — ледяным тоном поинтересовался его собеседник. — Ты понимаешь, что это шантаж?

— Можно было бы по-другому — был бы рад.

— Тебя уволят за дело, к которому ты никогда не имел отношения.

— Очень может быть, — согласился Ян. — Если бы я имел к этому делу отношение, до такого бы не дошло.

Он знал, что разозлил начальство и это ему еще аукнется. Но репутация все-таки сыграла на стороне Яна, его требование восприняли всерьез. Обыск был организован еще до рассвета, когда сонного, вконец ошалевшего Дениса вытащили на улицу, читать постановление, а в его квартиру прошли эксперты.

В телефонном разговоре Ян казался уверенным, но уверенность эта долго не продержалась. Когда дошло до дела, оказалось, что уйти из полиции с таким позором — сомнительная радость, особенно если ты из семьи, которую справедливо было бы назвать профессиональной династией. Чтобы избежать такой участи, Яну нужно было, чтобы в квартирах нашли хоть что-то, хоть одну улику, связывающую Дениса с убийством…

Ему повезло больше, чем он ожидал: в квартирах обнаружили все сразу.

Во-первых, на месте преступления мистическим образом появился пистолет, который якобы просмотрели при прошлом обыске. Да, в тайнике, но таком примитивном, что его и дошкольник бы обнаружил. С пистолета предусмотрительно стерли все отпечатки пальцев, и сложно было поверить, что на такое способен был Максим — уже слабо соображавший, кто он и что происходит.

Во-вторых, Денис все же не сумел остаться аккуратным до конца. О пистолете он позаботился, а потом слишком рано снял перчатки, и его отпечатки остались на внутренней ручке входной двери.

В-третьих, необычным оказался сам пистолет: боевой, переделанный из травматического. Такой можно было купить… или получить у родного отца, который за подобную склонность к модернизации уже отсидел срок. То, что отец, погостив у сына, не вернулся домой, а подался в бега, лишь усугубляло ситуацию.

Ну и наконец, в квартире Дениса нашли не какую-то милую безделушку, напоминавшую об Элле. Он натаскал немало ее вещей: белье, украшения, чашку, на которой сохранился отпечаток губной помады. В компьютере обнаружили целую коллекцию фотографий Эллы, сделанных явно без ее ведома. Денис сообразил, что отпираться нет смысла.

— Посыпался он знатно, — рассказывал потом Ян единственному человеку, с которым он мог поделиться таким — Еве. Хотелось рассказать и Александре, но, пока она слонялась по австралийским пустошам, связь оставалась редкой и плохой. — Не просто говорил — рыдал! Он и правда запал на эту Эллу. Получил отказ, но был недостаточно адекватен, чтобы воспринять всерьез. Он продолжал ее доставать, это бесило Максима — а их знакомые ошибочно решили, что Элла с кем-то флиртует и он ревнует.

— Как дошло до убийства? — спросила Ева. Она привычно устроилась на подоконнике и наблюдала за ночным городом.

— Спонтанно… У него родился гениальный план: инсценировать ограбление с помощью отца, а потом спасти Эллу под собственным ликом. По крайней мере, сейчас он клянется, что все было именно так и он не хотел никого убивать.

— Но убил.

— Потому что он рассчитывал увидеть одну Эллу, а дверь ему открыл Максим, — пояснил Ян. — Это так разозлило его, что он сначала выстрелил, потом начал думать. Его версия, не моя. Теперь он может нести что угодно, это уже не так важно. Он виновен, а за его срок адвокат с прокурором пускай спорят. Он не моя проблема.

— Он — нет. Малолетка — да.

Ян лишь невесело усмехнулся. Костюченко и правда остался проблемой… стал даже большей. Теперь повсюду писали, что он не просто покалечил жертву, он чуть не упустил преступника. Это вредило его карьере, а главное, доводило его до истерики, которой Ян от него не ожидал. Родня, конечно, попытается его отмазать — мол, молодой, неопытный еще, понять и простить… Но оставался шанс, что он сам слетит с катушек настолько, что станет попросту негоден к службе в полиции.

— Предложение с машиной все еще в силе, — указала Ева.

— Все еще нет! Я просто рад, что хотя бы это закончилось. Мне бы теперь с делом Александры разобраться… Там все указывает, что за убийством Арсении стоит та китайская компания, и я буду разрабатывать эту версию, вот только… Мне кажется, что все это превращение в статую — слишком много для устранения отработавшей свое исполнительницы. Больше похоже на личное.

— Личное и есть.

— Тогда надо искать точку пересечения… Думаю, Арсения встречалась с кем-то из руководства компании, сведения Александры на это указывают…

— Это не мужское убийство. Больше похоже на женское.

— Я говорил об этом с Ниной, — покачал головой Ян. — Как раз о том, кто с большей вероятностью мог сотворить такое — мужчина или женщина. Нина считает, что для любого нормального человека это тяжело и противоестественно. Но если кто и сделал такое, то мужчина, которого Арсения отвергла…

— Я не Нина. Я думаю, это сделала женщина.

— Какая женщина способна так издеваться над самой идеей материнства?

— Бесплодная.

Ему следовало догадаться, что спор с Евой выиграть невозможно. Она просто всякий раз использовала аргументы, до которых он и додуматься не мог.

— Ты считаешь, что бесплодные женщины относятся так к теме рождения детей?

— Ты превращаешь частное в общее, — заметила Ева. — Напрасно. Я такого не говорила. Не все женщины способны на убийство. Не все бесплодные женщины захотят сотворить такое. Но одна могла быть — и для нее состояние тела после родов было не святыней, а предметом зависти. Она отомстила и высмеяла. Такую и ищи. Или ищи мужчину. Мне все равно.

— Проблема в том, что ищу не только я… Нужно сообщить об этом Александре.

Он знал, что Ева может оказаться не права — теоретически. Но когда такое случалось в последний раз? Помнил он и о том, что Александра недавно общалась с несколькими женщинами, которые странно себя вели, да и того австралийского полицейского убила женщина… Это как минимум заставляет обеспокоиться, и ему хотелось подкинуть сестре еще один повод для осторожности.

Но предупредить Александру он так и не смог — в пустыне по-прежнему не было связи.

В час грозы гора Улуру оживала. Легких дождиков здесь не бывало, здесь с небес сразу срывался водопад, обрушивавшийся на гиганта пустыни единым потоком. И вот тогда можно было разглядеть, какой гармонии достигла природа в этом странном месте: дождь не омывал всю гору разом, он разделялся по гладким желобам, покрывавшим поверхность Улуру, созданным десятками, сотнями тысяч дождей до этого. Гора как будто пульсировала венами, как живая плоть, и распускала крылья миниатюрных водопадов, загоравшихся при каждой вспышке молнии.

Наблюдение за таким вблизи завораживало — и угрожало жизни. Молнии и правда били здесь постоянно, грохот оглушал, звук как будто впитывался в поверхность горы, заставлял камень вибрировать, словно дрожа от страха.

Но если укрыться в одной из ниш или пещер, все было не так уж плохо. Такое обычно не позволялось, туристов спроваживали до начала грозы. А вот под дождь никого бы не послали, и кому-то все же удавалось понаблюдать за гневом пустыни из самого ее сердца.

Оправдываясь перед смотрителем парка, Александра сделала вид, что это случайность, однако ни о какой случайности на самом деле речи не шло. Ей нравилось стоять здесь, чувствовать спиной живое тепло своего спутника, наблюдать за срывающимися вниз лентами воды. Недоволен был разве что Гайя, который лежал на земле, прижав уши к голове, и укоризненно косился на хозяйку. Но ради такого момента стоило потерпеть даже ему.

Эта гроза должна была стать паузой, возможностью перезагрузиться во время поисков, которые пока ни к чему толковому не привели. Им удалось пересечься с несколькими туристами, бывавшими здесь постоянно, рейнджером и смотрителями национального парка. Некоторые вообще не понимали, о чем речь, чего от них пытаются добиться. Другие признавали, что бывают гости, которые разбивают палатки и остаются на ночь в заповедном уголке вопреки любым запретам. Однако имен они то ли не знали, то ли не хотели называть.

Александра подозревала, что за ответами придется ехать еще дальше, но отчаиваться было рано. Когда закончилась гроза, мир стал светлым и чистым, по дорогам снова можно было свободно передвигаться без угрозы получить молнией. Они отошли от горы, добрались до площадки, но там Андрей все-таки обернулся на рыжеватого гиганта.

— Интересно с этими углублениями получилось, — заметил он. — Как будто русла рек, которые то пересыхают, то снова заполняются…

— Примерно так и есть. Хотя аборигены верят, что эти углубления — следы драки двух духов, сцепившихся на склоне Улуру.

— То есть, человек опять свел все к насилию?

— И не без причины.

Места здесь были красивыми, завораживающими даже. Из-за гроз, которые привлекала гора, почва не успевала омертветь, как в других регионах, и вокруг поднимались высокие деревья, раскидывали колючие лапы кустарники и постоянно цвели цветы, скромные в любом другом месте и особенно прекрасные в пустыне.

Судя по фотографиям, Арсении Курцевой нравилось бывать здесь, окрестности горы привлекали ее куда больше, чем другие пустоши. И вряд ли дело было в одной природе… Александра по собственному опыту знала, насколько приятно делить такие моменты с другим человеком. Вот и Арсения, похоже, делила… А теперь этот человек стал раздражающе неуловимым.

От горы они направились к небольшому центру отдыха, объединявшему ресторанчик, мотель и магазин сувениров. Рядом с горой строительство было запрещено: люди когда-то пытались, заметно навредили природе, но вовремя одумались. Из-за этого любые здания теперь возводились на солидном отдалении от главной достопримечательности парка. Когда Александра и Андрей добрались до цели, Улуру превратилась в странный медный изгиб на горизонте.

В центре отдыха фотография Арсении тоже не вызвала никакой реакции. Эту девушку здесь то ли не видели, то ли не запомнили, через столько лет уже и не разберешь… Александра готова была сдаться и продолжить путь, когда ее взгляд упал на открытки, выставленные на отдельном стенде.

Там Арсении, разумеется, тоже не было. Зато там обнаружились не только снимки Улуру во всей красе, но и более интересные композиции — например, палатка-шатер, выставленная неподалеку от Улуру ночью, такая роскошная, что она сама напоминала миниатюрную версию горы. На этом сходстве и сыграл фотограф, выстраивая кадр.

Александра поспешно взяла открытку с подставки и посмотрела на обратную сторону. Там значилось не только имя фотографа, но и год, когда был сделан этот кадр. Даты совпадали со временем, когда Арсения выкладывала в соцсети свои фото из национального парка…

— Скажите, вы знаете человека, который делает эти открытки? — спросила Александра.

Продавец сувенирного магазинчика нахмурился, и на его лбу появилось такое немыслимое количество складок, что позавидовал бы и рельеф горы Улуру. Он вспоминал долго, и Александра даже начинала подозревать, что сейчас ее отошлют подальше, когда он наконец просиял:

— Итан! Да, эти Итан привозит, его поделки.

— Он ведь местный?

— Из наших забулдыг, мэм. А он вам зачем?

— Мне понравилась эта фотография, — Александра продемонстрировала продавцу открытку. — Я бы хотела купить оригинал в более высоком разрешении… У вас ведь такого нет?

— У нас такое никому и не нужно! Но с Итаном есть толк поговорить, он продает всякие-разные картинки. Сейчас намалюю схемку!

Продавец взял одну из сувенирных карт и на удивление точно прочертил маршрут к деревне, где полагалось обитать фотографу. Правда, он не мог поручиться, что неведомый Итан действительно дома, а не бегает с камерой по просторам национального парка, но тут многое зависело от удачи.

Когда они вернулись в машину, Андрей с сомнением спросил:

— Ты действительно думаешь, что этот парень, если он действительно прибухивает, вспомнит события трех-четырехлетней давности?

— Это же аутбэк! — рассмеялась Александра. — Если тебя тут не называют забулдыгой, появляется повод задуматься: а приличный ли ты человек? Так что у парня есть все шансы оказаться нормальным.

То, что на карте смотрелось несколькими короткими линиями, в реальности оказалось очередной многокилометровой дорогой. Александра невольно подумала о том, что вот по этим путешествиям, долгим и пыльным, она точно скучать не будет. А еще — о том, что размышлять о своей австралийской жизни как о завершенном этапе стало вполне привычным.

Деревня, в которой жил фотограф, оказалась не деревней даже, а вполне приличным городком, бравшим на себя часть туристической нагрузки национального парка. Из-за этого здесь оказалось людно, и они были вынуждены покружить, прежде чем нашли свободное место в отеле. Александра не сомневалась, что им придется остаться на ночь независимо от того, найдут они фотографа или нет, оба слишком устали. Компенсацией за их поиски стал неожиданно хороший интернет, так что тут можно было связаться с Яном.

Однако этому предстояло подождать, сначала Александра хотела решить вопрос с фотографом. Когда они приближались к его дому, она напряженно думала, что сказать этому Итану, как расположить к себе, доказать, что они не психи, задающие нелогичные вопросы. У него, если задуматься, не было ни одной причины откровенничать с ними!

Вот только знакомство получилось естественным. Итан сам выскочил им навстречу, причем с радостным воплем — он будто приветствовал старых друзей, которые навестили его после долгой разлуки. Александра, никак не ожидавшая такого, растерялась — она-то видела взлохмаченного, похожего на хиппи из семидесятых фотографа впервые в жизни. Она даже осмотрелась по сторонам, чтобы понять, нет ли на улице кого-то еще, того, кому на самом деле радовался фотограф.

Ошибки не было, он смотрел только на них. А в частности — на Гайю, к которому уже бежал с фотоаппаратом наперевес.

— Динго! — выдал фотограф, остановившись перед ними в облаке им же поднятой пыли. — Прирученный динго, поверить не могу! Да еще такой роскошный!

— Да, он такой, — кивнула Александра.

— Позвольте мне его поснимать, умоляю! Я за это что угодно сделаю!

— Думаю, мы договоримся.

Единственным, кому не понравилась эта сделка, стал Гайя. Для него фотограф задумал серию снимков о домашней жизни дикого зверя. В итоге динго пришлось позировать с мячиками, какой-то плюшевой игрушкой и даже в бейсболке с флагом Австралии. Все это время он смотрел на хозяйку с видом мученика, однако та была неумолима.

Александра сразу заметила, что фотограф был увлекающейся натурой. Работая с камерой, он забывал обо всем вокруг. В такие моменты он отвечал на вопросы, но рассеянно, не задумываясь о смысле слов. Он вряд ли даже запоминал, что сказал и что у него спросили.

Это было идеально. В иных обстоятельствах он мог бы насторожиться, начать выпытывать, зачем им понадобились такие сведения, почему это стало важным спустя столько лет. Теперь же он думал в основном о том, как подчеркнуть рыжий мех динго подходящим окружением, и вряд ли был способен на ложь.

— Да, я помню эту фотку, — сказал он, бросив беглый взгляд на открытку. — Одна из немногих, на которые я не получал разрешение. Так и обойдутся! Лиц там не видно, денег у этих хмырей и без того куры не клюют, а чтоб засудить меня за использование фото, пусть сначала признают, что ночевали там, где другим нельзя. Всем нельзя, а им можно!

— Вы знаете, чей это шатер?

— Знаю, конечно! Это я сам так сфоткал, чтобы нейтрально было… Так-то там логотип компании был! Но это чтобы рейнджеры не трогали, явно же все проплачено было… Типа, это какие-то дела компании, исследования или еще что… Только сразу понятно, что дела тут ни при чем! Там база отдыха у них… Бассейн переносной, шампанское-фиганское, барбекю и все такое… Если им под барбекю настреляли птиц прямо в парке, я б даже не удивился… Днем их фоткать опасно, охраны полно… А ночью — легко!

— Так кто это был? — с трудом сдерживая желание повысить голос, утонила Александра. Сейчас нельзя было слишком заметно показывать заинтересованность в этом деле, даже Итан мог насторожиться.

Но он в это время подбирал кепку для Гайи и был далек от всяких подозрений.

— Китаец этот… Который хозяин «Великого Пути», забыл, как его… То ли Фан, то ли Фэй…

Александра бросила быстрый взгляд на Андрея, тот кивнул и достал смартфон. Поиски в интернете пока предстояло вести ему, она оставалась сосредоточена на разговоре.

— Вдруг не он? Вдруг кто-то еще из компании?

— Ну, всякому-то такое не позволят, даже из их компании! Да и видел я его, он же приметный такой, даром что китаец… У меня и фото, может, сохранилось с тех дней, но не факт.

— А можно как-то проверить? Мне очень понравились снимки ночной палатки… Может, есть еще что-то интересное из той же серии? То, что нельзя в продажу пустить из-за авторского права? Я бы купила!

Упоминание денег определенно вдохновило фотографа, да и возиться с Гайей он закончил. Оставив гостей во дворе, он направился в полуразвалившийся домик, чтобы найти фотографии, сделанные несколько лет назад. Динго тут же скинул кепку и мстительно напрыгнул на нее передними лапами.

Андрей, пользуясь паузой, повернул к Александре смартфон с фотографией. На экране было открыто изображение китайца лет сорока, спортивного, на удивление привлекательного — с такой внешностью с радостью приглашают в кино, и это мигом увеличивает сборы фильмов. Фотограф сказал верно, этот мужчина был из тех, кого легко запоминают и узнают. А если его внешность не производила должного впечатления, могла помочь особая примета — тонкие, проявившиеся сложным узором нити седины в темных волосах.

— Фэн Ливей, — прочитал его имя Андрей. — Так что наш фотограф угадал, хотя и неуверенно.

— Действительно владелец компании?

— Судя по тому, что я вижу, единоличный, совет директоров там больше для видимости коммунизма.

Александре не нужно было даже просить своего спутника проверить, был ли «Великий Путь» той самой компанией, которая бесцеремонно отжала у Вадима Витько его фирму. Все уже стало очевидным.

Узнать больше про Фэн Ливея не получилось — вернулся фотограф. Судя по довольному виду, не с пустыми руками.

У него и правда осталась целая коллекция фотографий, сделанных в то время. Вряд ли он накапливал все свои работы за много лет, но тут им на пользу пошел его праведный гнев. Итан был возмущен, что какому-то богатому китайцу позволили то, что не позволялось простым австралийским работягам, поэтому снимки он бережно хранил и хранить собирался. Он прекрасно понимал: сами по себе они серьезным компроматом не станут, но, если Фэн вляпается в какой-нибудь скандал, послужат весомым дополнением к ситуации.

Для Александры же все это означало подтверждение очень многих ее подозрений. Роскошный шатер стоял примерно в том месте, с которого счастливая Арсения делала когда-то фотографии для социальных сетей. На ткани действительно просматривался логотип компании. А главное, на одном из снимков на заднем плане оказался сам Фэн Ливей, прижимающий к себе стройную блондинку. Ее лицо в объектив не попало, но узнать Арсению было не так уж сложно.

За позволение использовать снимки Гайи Итан без проблем сделал им копию нужных кадров. Правда, запретил коммерческое тиражирование, но к этому Александра и не стремилась.

Теперь ей срочно нужно было посоветоваться с братом. Пока они возвращались в отель, Александра оставалась за рулем, Гайя на заднем сидении дулся за то, что его заставили вести себя как болонка, ну а Андрей продолжал читать статьи о том самом китайском миллионере.

— Прямо воплощение мечты, — хмыкнул он. — Правда, скорее американской, но и в Китае такое явно работает…

— Дай догадаюсь… Успешный человек, который сделал себя сам?

— Вроде того.

Газеты восторженно писали о том, что Фэн Ливей родился в бедной семье, работал с малых лет и всего добился своими силами. Почти не оставляя себе времени на отдых и сон, он взобрался на вершину с самого дна. Еще в ранней юности он сумел уговорить на брак популярную актрису, скромную красавицу с колдовскими глазами. Они жили вместе до сих пор, воспитывая двух сыновей.

Понятно, что Ливей мог позволить себе любую биографию — хоть ангелом назваться, хоть принцем крови. Но если бы сведения были совсем уж неверными, этим могли воспользоваться конкуренты, а они помалкивали. Получается, основные факты были переданы точно: действительно из бедной семьи, многого добился сам… но вот всего ли? Александра не верила в такие чудеса. Она подозревала, что истинную причину своего быстрого обогащения Фэн Ливей тщательно скрывал.

Он вообще представлялся мастером маскировки — его встречи с Арсенией явно были не такими уж редкими, но узнать о них оказалось на удивление сложно. Да оно и понятно, если учитывать наличие жены и сыновей…

Они не обсуждали свои открытия в мотеле, не было смысла — им следовало как можно скорее связаться с Яном. Александра не сомневалась, что брат уже ждет, и не ошиблась. Ян, при ставшем привычным беспокойстве за нее, сегодня выглядел куда лучше. Похоже, какое-то из его личных дел разрешилось благополучно, и Александра собиралась спросить его об этом, но позже. Сейчас им всем нужно было понять, чего ожидать от Фэн Ливея и какую роль он сыграл в этой истории.

Как оказалось, Ян на своей стороне пришел к тем же выводам. Пока между ними не было связи, он тоже собрал информацию о «Великом Пути» — и фактическом руководителе этой компании.

— Получается, все сошлось? — спросил Андрей. — Если очень кратко, Арсения выгорела на работе, разочаровалась в борьбе за справедливость и укатила в Австралию. Здесь она познакомилась с Ливеем и решила помочь ему с проектом. Используя журналистский опыт, она заполучила ему компанию Вадима Витько.

— Ну да, примерно так, — кивнул Ян. — И если для китайца это был бизнес-проект, то у нее явно любовь и новая цель жизни. Судя по тому, что я узнал, девушка была сильно увлекающаяся. Похоже, для него все закончилось с получением компании, а Арсения уже не собиралась отступать. Она забеременела, предъявила ультиматум. Он организовал ее похищение, заставил выносить ребенка. Где-то в процессе про все это узнала его жена. Чтобы угодить ей, он не просто убил Арсению, он сотворил… ну, вот это. Примерно так.

— А что думает амбассадор сил зла на земле? — задумчиво поинтересовалась Александра.

— Что-то мне подсказывает, что ты имеешь в виду Еву, — сухо указал Ян.

— Логика, например.

— С чего ты взяла, что я обсуждал это с ней?

— Потому что ты не советуешься с ней, только если ее нет на планете. Ну так что?

— Ладно, мы говорили об этом, — признал брат. — Ева считает, что Курцеву убила женщина, причем бесплодная. Вот и что мне делать с такой информацией?

— Принять к размышлению. Я не говорю, что это именно так… Но то, что Ливей сделал из любовницы чучело, чтобы угодить жене, кажется совсем уж… жутким, что ли? Какой женщине это понравится? Где для этой жены гарантия, что он однажды не поступит так с ней? В принципе, это могла сделать сама жена…

— Там, если честно, на фото божий одуванчик какой-то, — указал Андрей. — Со всех сторон положительная, снимается в кино, занимается благотворительностью…

— И что? — удивилась Александра. — Мало ли кто чем занимается на публику! У иных божьих одуванчиков, скажу тебе, под пушистыми лепестками припрятана челюсть бультерьера. Опять же, если она действительно нежный цветочек и узнала об измене мужа, вся эта история со статуей вряд ли ее порадовала бы.

— Но запугала бы наверняка, — задумался Ян. — Тоже метод воздействия… Он показал ей, на что способен, если она вдруг вздумает уйти.

— Мы так гадать можем сколько угодно. Чтобы понять больше, нужно собрать информацию о его жене. Но это не единственное несоответствие во всей истории… Короче, не хочу мешать тебе подгонять события под твою версию, но с фирмой Витько дело тоже не клеится. Там все не так однозначно.

К этому выводу Александра и сама пришла совсем недавно. Долгое время ей казалось, что уж здесь-то все ясно: Ливей давно не мог добраться до нужной ему фармацевтической компании, организовал агрессивный захват с помощью любовницы, все получилось…

Ну а потом она увидела фотографии, сделанные Итаном, узнала больше о компании «Великий Путь», и этот вариант покрылся трещинами, хотя и не развалился пока окончательно.

— Здесь-то ты до чего докопалась? — поразился Ян. — На вмешательство этого китайца указывает многое — включая то, как профессионально убирают свидетелей!

— Я не говорю, что он тут ни при чем, но все же… Посуди сам: «Великий Путь» — нереально богатая компания. Ядро их бизнеса сосредоточено в Китае, там задействованы огромные средства. Но и международную экспансию они ведут не первый год. Влияние Ливея в Австралии обусловлено как раз этим: у его корпорации здесь несколько дочерних компаний, поэтому с ним и носятся чиновники, позволяя всякие неприятные местным вольности.

— И где тут что не клеится? — нетерпеливо поинтересовался брат. — Все же сходится!

— А ты не перебивай — и узнаешь быстрее! В России у него уже есть несколько производств, просто не в Москве. Да, он хотел купить фирму Витько. Но так ли она была ему нужна? Какую долю в его бизнесе в итоге составила? И в международном, и в российском?

Теперь уже Ян с ответом не спешил, задумался. С этой стороны он на дело явно не смотрел. Первым заговорил Андрей, который тоже немало прочитал о «Великом Пути», да и сам много лет занимался бизнесом.

— Знаешь, ты права… Это не самый ценный его ресурс. В масштабах всей его корпорации — вообще ни о чем. Если же говорить о его российских активах… Тоже не флагман. Это производство стало для него одним из нескольких, а не «тем самым». Если бы он не получил компанию, это не повлияло бы по-настоящему на его доходы.

— Вот именно! — кивнула Александра. — А теперь давайте вспомним, сколько он потратил на всю эту мошенническую схему… Да этот заводик в ноль выйдет только лет за пять!

Фэн Ливей умел считать деньги. Он мог бы выкупить завод — если бы Вадим Витько согласился продать бизнес без каких-либо переговоров. Но тратить такие деньги на подставу? А главное, лично приручать ради такого российскую журналистку без каких-либо гарантий того, что она будет полезна? Вот здесь версия и сыпалась…

— Я сейчас сама себя пугаю, но я, кажется, согласна с твоим личным драконом.

— Еще большой вопрос, кто из вас более жуткий, — отметил Ян. — Так в чем именно ты согласна?

— Личное все-таки в приоритете, а бизнес так, удачно подстроился… Смотри, если брать основы: Арсения действительно прилетела в Австралию, потому что задолбалась. Здесь встретила Фэн Ливея, понравилась ему. Они начали встречаться, он узнал, кто она такая — не мог не узнать, он наверняка осторожный, с таким прошлым-то! И вот тогда он решил использовать ее, чтобы получить завод Витько. Бонусом, а не основной целью. До этого Арсения с Витько вообще никак связана не была, ее явно надоумили.

Судя по фотографиям, к тому моменту Арсения и Ливей встречались уже достаточно долго. Он знал ее, понимал, почему может ей доверять. Он не напрягался, чтобы получить то производство, это просто далось ему легко — и он решил взять то, что само шло в руки. Получается, приплатил он только Лене Антонец, все остальное срежиссировала Арсения.

Ну а дальше ситуация вышла из-под контроля. Похоже, после дела, которое они провернули вместе, Арсения решила предъявить права на любовника, ей надоело прятаться по австралийским кустам. Если она к тому моменту была беременна, это лишь усилило бы ее стремление изменить собственный статус.

Ливей же не горел желанием ввязываться в шумный развод — по-другому бы не получилось, его жена медийная персона, и ему наверняка важен имидж. Он попытался урезонить Арсению, она намекнула, что ссориться с журналисткой не нужно. А дальше в эту историю каким-то образом вошла жена Ливея…

— Как там ее зовут? — спросила Александра.

— Фэн Руолан, — прочитал Андрей. — Младше мужа, насквозь положительная, в бизнес никогда не лезла, во всех интервью твердит, что она во всем подчиняется, Ливей у них в семье главный, да и вообще — любовь до гроба.

— Вопрос только в том, до чьего, — вздохнул Ян. — Между прочим, его бизнес пошел в гору после свадьбы. Женился он еще перспективным, но не самым богатым начинающим предпринимателем.

— Это лишь доказывает, что жена может оказаться не так проста… Но все же у нее есть дети, — засомневалась Александра. — Можно сотворить такое с соперницей… Дико, я понимаю, но сделаем поправку на разницу культур. Вот только Арсения была не просто любовницей, она была матерью ребенка, который приходится братом или сестрой детям этой Руолан…

— А вот это как раз под вопросом, — заметил Ян.

— С чего это вдруг?

— Во-первых, посмотри на них — они же страшненькие!

— Ян!

— Слушай, просто называю вещи своими именами. Я совсем не прав?

Александра не собиралась его поддерживать, однако даже она была вынуждена признать, что дети у яркого, привлекательного Ливея и его очаровательной жены не были похожи ни на одного из родителей… Да и друг на друга тоже. Старший мальчик и вовсе отличался европейскими чертами.

— Я про внешность говорить не буду, меня другое смущает, — вмешался Андрей. — В статьях об этой идеальной семье пишут, что первый ребенок родился у них через девять месяцев после свадьбы, как и положено при большой любви. Но мальчик, которого я вижу на их последних фото, выглядит года на два-три старше заявленного возраста. Под нужный возраст как раз подходит младший… И то приблизительно. Ну а больше детей у них нет.

— Нормальная такая семейка, — проворчала Александра. — Но если ты прав, все несколько меняется… И тогда верным вполне может оказаться мнение дракона!

— Хватит ее так называть, — раздраженно поморщился Ян.

— Первое — все легко понимают, кто это. Второе — подозреваю, что она сочла бы это за комплимент.

— Все равно не надо. Сделаем вот что… Гадать нет смысла, надо проверять.

— И как ты такое проверишь?

— У меня как раз будет шанс: я тут вычитал, что уважаемый Фэн Ливей намылился в Россию. Постараюсь перехватить его, побеседовать лично, любопытно мне посмотреть, что за он.

— Ты с ума сошел? — насторожилась Александра. — Ты же знаешь, на что он способен! Слишком рискованно…

— Уж лучше так, чем ходить и ждать удара в спину.

— Что ему вообще понадобилось в России?

— Бизнес проверить решил.

— Просто проверить? — удивился Андрей. — Без каких-либо причин? Не слишком рационально — учитывая, сколько времени и средств потребует поездка.

— Я тебе говорю то, что пишут в открытых источниках. Если там и есть нечто большее, просто так болтать об этом не будут.

Александре катастрофически не нравилась эта идея. Однако она подозревала, что точно так же Ян относился к большинству ее идей — и тоже не мог ее остановить. Ей оставалось лишь банально попросить его быть осторожным. Все ведь так делают — хотя это пустая фраза, ничего по-настоящему не определяющая.

Инициатива сейчас была на стороне Яна, он один мог подобраться к Ливею. У Александры появилась бы такая возможность, только если бы китаец снова собрался в Австралию, а для этого у него точно не было причин. Получается, им теперь полагалось выжидать…

Впрочем, туристическая праздность долго не продлилась. Поздним вечером позвонила Харлоу Гудрем — татуировщица, которую Александра планировала в ближайшее время забыть навсегда.

— Во что вы меня втянули? — прошипела в трубку Харлоу.

— В пожар, да и то случайно. А что?

— Это не смешно! Думаю, меня теперь хотят убить!

— С чего ты взяла?

— Ко мне сегодня приходил какой-то чувак… Спрашивал, совсем как вы, про Арсению! А еще — про какого-то китайца, как там его… Типа, знала ли я об их отношениях, что я видела… Да ничего я не видела, я же…

— Какого еще китайца? — перебила ее Александра. — Имя его ты запомнила?

— Нет, но могу проверить…

— Как ты такое проверишь?

— Я записала разговор, — пояснила Харлоу. — У меня после этого пожара паранойя началась, я камеру поставила и дома, и в кабинете… Ну и вот!

— Скинь мне видео, посмотрю, что за он.

— Нет уж! Вдруг твой телефон вскрыт? Тогда они узнают! Приезжай и посмотри!

— Я сейчас далековато.

— Можем встретиться… Я все равно в таком состоянии работать не смогу! Ты же из полиции, так? Вот и обеспечь мне защиту!

Александра сильно сомневалась, что Харлоу действительно нуждалась в защите. Однако взглянуть на видео ей было любопытно… Возможно, тот переговорщик выдал нечто такое, что помогло бы связать Арсению с Фэн Ливеем, Яну это пригодилось бы.

Поэтому она назначила Харлоу встречу в небольшом поселке, им все равно было по пути — настала пора возвращаться в город и решать вопросы с переездом.

И лишь завершив разговор, она заметила, что Андрей встревожен. Он был не из тех, кто тут же начинает трястись и много болтать, для него страх становился поводом действовать, и сейчас он как раз действовал. Он просматривал что-то на ноутбуке, вводил новый запрос и снова читал.

Причин для такого на первый взгляд не было, но Александра уже смирилась с тем, что во время этой поездки может случиться что угодно.

— Что пошло не так? — только и спросила она.

— Я, если честно, забыл про эту Харлоу… Но когда ты произнесла ее имя — вспомнил.

— Что там вспоминать? Она была такой же свидетельницей, как Белла или Лиза…

— Не скажи, — возразил Андрей. — Когда мы получили больше фотографий Арсении, я заметил одну любопытную деталь… Она все время прятала левую руку от солнца. Она или сидела под зонтиком, или заматывалась платком, но нет ни одного кадра, где ее руку было бы полностью видно.

— Может, загорать не любила…

— Только левой рукой? Нет, она была очень внимательна к этому. Знаешь, когда так поступают?

— Когда татуировку берегут, — догадалась Александра. — Но это только один из вариантов… И даже если татуировка была, не факт, что делала ее Харлоу!

— Разве?

Спорить с Андреем не получалось, он, вероятнее всего, был прав. Если бы по какой-то причине Арсении захотелось сделать татуировку в чужой стране, она бы обратилась не в первый попавшийся салон, а к мастеру, которого считала другом. Впрочем, проверить, была ли у Арсении татуировка, все равно невозможно.

Зато если была, это многое меняет в отношении Харлоу — которая старательно подчеркивала, что с Арсенией толком не общалась. Татуировку сделали незадолго до исчезновения…

— Я решил, что сомнения нам ничего не дают, и сразу допустил, что татуировка была, — продолжил Андрей. — Я нашел личный аккаунт Харлоу, в котором она выкладывает свои работы. Мне было любопытно, не мелькнет ли там в нужные даты Арсения. Маловероятно, но — вдруг!

Это следовало сделать Александре. Ход был правильный, нужный, и она теперь даже самой себе не могла объяснить, почему упустила его. Она просмотрела работы Харлоу на сайте тату-салона, но скорее для того, чтобы получить общие сведения о мастере. А ведь личные аккаунты всегда дают намного больше!

— Ученик превзошел учителя, — усмехнулась Александра. — Нашел что-нибудь?

— Нашел… Тебе лучше взглянуть на это самой.

Она подозревала, что сейчас масштаб ее провала резко увеличится, и не ошиблась. Если бы она увидела это раньше, изменилось бы очень многое… Но откуда она могла знать? Кто бы догадался?

Перечисляя свои главные преимущества в профиле, Харлоу указала, что безупречно копирует почерк клиентов. Слова она подтвердила фотографиями: при желании можно было перенести на кожу любую фразу, написанную любым почерком. Собственным, любимого человека, того, кого уже нет в живых. Если Харлоу давали подходящий образец, она копировала буквы идеально и написать могла что угодно.

Например, предсмертную записку, не вызывающую сомнений.

Пока Александра корила себя, Андрей долистал фотоальбом до ранних снимков, тех, с которых Харлоу начинала вести свой аккаунт. Там она еще не скрывала, что успела послужить в армии по контракту — так что она была куда сильнее, чем казалась.

Человек с такой подготовкой не мог заваливаться каждые пять минут, как она на том пожаре. Харлоу не была беспомощной истеричкой, она просто задерживала их — и она чуть не убила Александру, толкнув на стекло! Только проделано это было так ловко, что Александра даже не заподозрила подвох.

Да и пожар, скорее всего, начался не из-за какой-то там слежки… Решение приняла сама Харлоу — так же быстро, как она решилась убить Эйдена. Она прекрасно знала, кто к ней пришел, она ведь уже проводила обыск в доме Александры или хотя бы была осведомлена об этом. Когда к ней явились с расспросами об Арсении, она то ли сама подожгла салон, то ли отдала кому-то соответствующую команду.

Она не была связана с Фэн Ливеем. Не напрямую так точно. Но если она действительно была наемницей, да еще и умной, разве ей было так сложно однажды сойтись с Арсенией? Это могло произойти где угодно, Александра уже не сомневалась, что вся история про поход, дружбу и загадочную любовь стала лишь попыткой сбить их со следа.

— Надо валить, — коротко бросила Александра, подзывая к себе Гайю.

— К чему такая спешка? — удивился Андрей. — Мы далеко от города, думаю, она попытается избавиться от нас на назначенном месте встречи!

— Не факт. Может, так, а может, она просто передаст наши примерные координаты кому-то другому. Пока мы далеко от цивилизации, мы уязвимы, и даже здесь слишком мало людей, чтобы нам помочь. Нужно добраться до большого города, желательно — с аэропортом.

— Вот так сразу в Россию? А как же твои дела?

— Мои дела для меня не так важны, как моя жизнь.

Александра терпеть не могла ситуации, в которых она не понимала до конца, кто ей противостоит. Они порой были даже хуже, чем откровенная опасность. Сейчас она могла сделать только одно: снова отправиться в путь и надеяться, что ночная темнота им поможет, с Харлоу и теми, на кого она работает, удастся разминуться, ведь иначе…

В пустоши действительно очень легко спрятать тело безо всякого превращения в статую.