Продажная шкура

Глава двадцать шестая

На случай, если кто не знает: даже когда вас душат в бессознательном состоянии, это чертовски больно.

Во-первых, это жуткая, сокрушительная боль в шее, и она сопровождается чудовищным давлением в черепной коробке, словно голова вот-вот взорвется, разлетевшись на крошечные кусочки. Это дает о себе знать кровь, оказавшаяся в мозгу взаперти. Боль накатывает волнами в ритме сердцебиения, хоть насчет сердца вы уже не знаете, работает оно еще или нет.

При этом совершенно безразлично, хрупкая ли вы супермодель или накачанный стероидами амбал, поскольку от силы мышц или воли здесь ничего не зависит — все сводится к простой физиологии. Если вы живой человек, которому необходимо дышать, вы лишаетесь сознания. Грамотный душитель доведет вас до такого состояния за четыре-пять секунд.

Но, конечно, если душителю хочется, чтобы его жертва помучилась как можно больше, процесс можно и растянуть.

Догадайтесь сами, какой вариант выбрал Перевертыш.

Я бился, но с таким же успехом мог бы сэкономить силы. Ослабить хватку на шее у меня не получалось. Груда обломков развалилась наконец, и из-под нее с легкостью полярного волка, выбирающегося из своего снежного логова, вынырнул Перевертыш. Неестественно длинные руки его свисали ниже колен, так что когда он встал и двинулся куда-то по коридору, таща меня за шею, мне удавалось время от времени отталкиваться от пола ногами и даже руками, не давая шее оборваться под моей же собственной тяжестью.

Где-то рядом загрохотали по паркету башмаки. Перевертыш издал негромкий звук — то ли зарычал, то ли усмехнулся — и небрежно двинул меня башкой о стену. На некоторое время все мои ощущения свелись к болевым и зрительным, если считать, конечно, звезды в глазах. Потом я почувствовал, что лечу, кувыркаясь, в воздухе и приземляюсь, запутавшись в собственных руках и ногах, которые каким-то странным образом еще оставались на своих местах.

Мне удалось сфокусировать взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть выходившего из-за угла охранника — того самого, из вестибюля. Миниатюрный автомат он вскинул к плечу и прижимался щекой к затворной коробке. Увидев не прикрытого завесой Перевертыша, он застыл на месте. Надо отдать ему должное, он не колебался и доли секунды, прежде чем открыть огонь.

Пули хлестали вдоль коридора — на расстоянии вытянутой руки от меня. Перевертыш размазанным желто-рыжим пятном бросился вбок, оттолкнулся от стены и, на лету меняя форму, устремился на стрелка. Где-то на половине расстояния он подпрыгнул еще раз, преобразился окончательно, и паук размером с микролитражку понесся по потолку дальше, к охраннику.

Тот удивил меня еще раз. Он повернулся и бросился бежать обратно за угол; Перевертыш преследовал его по пятам.

— Давай! — крикнул кто-то, и, стоило Перевертышу дойти до пересечения двух коридоров, как воздух наполнился грохотом. Пули летели откуда-то из-за угла, разнося в щепки паркет и панели облицовки.

Перевертыш издал оглушительный вопль, полный боли и бесконечной ярости. Стрельба усилилась, достигнув какого-то совершенно уже безумного крещендо.

Потом послышались вопли.

Я попытался подняться, но кто-то включил коридор на отжим, и я снова упал. Я повторил попытку. Кто бы ни сделал из коридора стиральную машину, он явно перестарался. Впрочем, опираясь на стену, мне все же удалось встать на колени.

За моей спиной послышался шорох. Я осторожно, чтобы не упасть, повернул голову и увидел, как из отверстия, проделанного в потолке Перевертышем, спрыгивают три сияющие металлическим блеском фигуры. Первой приземлилась Лара Рейт. Юбка ее была разодрана почти до пояса; в одной руке она держала меч, в другой — пистолет, и двигалась с угрожающей грацией пантеры.

Две другие тоже оказались вампирами — светлая кожа блестела серебром, глаза сияли как начищенные монеты — я решил, что это Ларины сестры, о которых говорила Жюстина. Судя по их виду, стояла уже глубокая ночь, самое вампирское время, и вся эта заваруха вытащила кое-кого из постели. Одежду первой составляли исключительно оружие и серебряные пирсинговые побрякушки на брови, в ноздре, на нижней губе и сосках. Темные волосы ее были острижены совсем коротко за исключением одной падавшей на глаза пряди; в руках она держала по мечу вроде Лариного.

Вторая отличалась от сестер ростом и сложением, подобающими скорее мужчине. Да и рубаха, которую она накинула на себя, застегнув на одну пуговицу, казалась мужской. Длинные волосы так и остались спутанными со сна; в руках она держала боевой топор со странной, вогнутой кромкой.

Не сговариваясь, они двинулись в сторону воплей — крадучись, бесшумно как кошки. Проходя мимо меня, Лара задержалась, и взгляд ее холодных серебряных глаз скользнул по моим травмам.

— Не вставайте, — прошипела она.

С удовольствием, тупо подумал я. Так проще.

Вопли стихли одновременно с выстрелами. Из-за угла, шатаясь, вышел все тот же охранник. Волосы его слиплись от крови, да и лицо было наполовину в крови. На левом боку в пиджаке зияла длинная прореха. Левая рука свисала плетью, но правой он продолжал сжимать автомат. При виде сестер-вампиров он пошатнулся и упал на колено.

Лара сделала знак рукой, и ее сестры разошлись в стороны. Сама она остановилась рядом с раненым охранником.

— Что случилось?

— Мы его изрешетили, — произнес он заплетающимся языком. — Мы стреляли в него из всего, что у нас было. Это его даже не замедлило. Они мертвы. Все до единого мертвы.

— Ты истекаешь кровью, — спокойно констатировала Лара. — Держись за мной. Или нет, охраняй чародея.

Он неуверенно кивнул.

— Угу. Понял.

Ларин охранник наверняка был отличным бойцом или невероятным везунчиком, если ему удалось выжить в ближнем, практически рукопашном бою с Перевертышем. Секунду я тупо смотрел на него, и только потом в моем оглушенном мозгу зазвенел тревожный звонок. Так не везет никому.

— Лара! — выдохнул я.

Охранник стремительным движением замахнулся автоматом как палицей, целя Ларе в голову, но она мгновенно отреагировала на мое предостережение, и автомат промахнулся на какую-то долю дюйма — иначе он наверняка бы снес ей голову с плеч. Она отпрянула в сторону и покатилась по полу — охранник выбросил вперед другую руку, которая на глазах удлинилась и покрылась рыжей шерстью. Удар вышел скользящий, но длинные когти Перевертыша все-таки оставили на прекрасном бедре Лары три пореза, мгновенно наполнившихся кровью, слишком бледной по сравнению с человеческой.

Перевертыш последовал за ней; тело его на глазах становилось мощнее, раздаваясь вширь до тех пор, пока он не превратился в некое подобие медведя с непропорционально большими челюстями и клыками, сделавшими бы честь саблезубому тигру. Он навалился на Лару всей своей тяжелой тушей, полосуя ее когтями, щелкая чудовищными зубами. Я услышал хруст ломающейся кости, услышал полный ярости крик Лары, а потом Перевертыш вмазался в потолок с такой силой, что пробил его насквозь, высунувшись по плечи из пола этажом выше.

Лара сумела-таки перевернуться на спину и оттолкнула от себя эту тварь ногами. Ноги у Лары длинные, мускулистые, чертовски возбуждающие. Она опустила их и легко вскочила, прижимая к боку сломанную руку. Кожа ее сияла холодным, неземным светом; глаза сделались совершенно белые. Несколько секунд она молча смотрела в потолок, поднимая и опуская травмированную руку.

Она получила открытый перелом запястья. Я собственными глазами видел, как белеет прорвавшая кожу кость. Однако не прошло и нескольких секунд, как по Лариному телу пробежала рябь, и она сделалась текучей. Кость исчезла, скрывшись под сомкнувшейся кожей, и уже через десять секунд от ранений не осталось и следа.

Взгляд ее пустых, белых глаз обратился на меня и некоторое время внимательно изучал, словно оценивал на предмет утоления голода. Какую-то секунду мое тело, даже в его оглушенном состоянии, порывалось откликнуться на ее взгляд, но я тут же забыл обо всем из-за накатившего на меня приступа тошноты. Я отвернулся, и меня стошнило прямо на дорогой паркет. Голову и шею сводило от боли.

Когда я снова поднял взгляд, Лара на меня уже не смотрела. Она подняла выбитый из ее руки пистолет — но удар клешни Перевертыша изогнул ствол, превратив его в подобие запятой. Она отшвырнула его, подняла с пола меч и потянула из ножен на поясе второй такой же. Дыхание ее участилось — не от усилия, но от возбуждения; перепачканная блузка натянулась на груди, сквозь ткань просвечивали соски. Она медленно облизнула губы.

— Порой, — произнесла она, явно в расчете на меня, — я могу понять точку зрения Мэдлин.

Где-то совсем рядом послышался женский визг, а сразу за ним — львиный рык, от которого содрогнулся коридор. Сестра с короткой стрижкой пролетела почти весь коридор, врезалась в стену и тряпичной куклой повалилась на пол. За поворотом коридора послышался шорох стремительного движения, потом кто-то охнул — и наступила тишина.

В следующее мгновение из-за угла вымахало неясное, размазанное пятно в воздухе, волочившее за волосы вторую сестру — ту, что держала топор. Приблизившись к нам, Перевертыш убрал завесу и предстал перед нами в своем зверином, почти человеческом обличии. Он остановился, не доходя до нас каких-то десяти футов. Потом небрежно, как бы невзначай поднял руку лишившегося сознания вампира и, не сводя взгляда с Лары, откусил палец и медленно прожевал.

Лара прищурилась, и рот ее приоткрылся в голодной ухмылке.

— Не хочешь прерваться, прежде чем мы продолжим?

— Прерваться? — Голос Перевертыша звучал как-то странно, словно одновременно пыталось говорить несколько разных существ.

Не дожидаясь ответа, он невозмутимо откусил левую руку девушки чуть выше локтя.

Блин-тарарам.

— Я тебя убью, — спокойно сообщила Лара.

Перевертыш рассмеялся. Жутковатый это вышел звук.

— Маленький фаг. Даже здесь, в цитадели твоей власти, ты не в состоянии меня остановить. Твои воины убиты. Твои подруги-фаги повержены. Даже гостящие у тебя бездари, полагающие, что обладают силой, не могут мне помешать.

К этому времени я достаточно пришел в себя, чтобы подняться на ноги. Лара не оглядывалась в мою сторону, но я кожей ощущал ее внимание. Собрать волю в кулак для магического удара я не мог — Перевертыш ощутил бы это задолго до того, как я изготовился бы к атаке.

К счастью, я готов к подобной ситуации.

Восемь колец, по одному на все пальцы, кроме больших, служат у меня двум целям. Сами по себе эти серебряные штуковины достаточно тяжелые, так что в случае, когда мне понадобится двинуть кого-нибудь в зубы, они не уступят по эффективности хорошему медному кастету. Однако главное их назначение состоит в том, чтобы с каждым движением моих рук накапливать и сохранять кинетическую энергию. Конечно, требуется некоторое время, чтобы набрать серьезный заряд, зато потом я могу расходовать эту энергию по своему усмотрению с весьма неплохой точностью. Разряд из одной серебряной ленты может сбить с ног здорового мужика. В каждом кольце по три таких ленты — значит, на каждой руке в моем распоряжении в дюжину раз больше энергии.

Я не стал предупреждать Лару. Я просто поднял правую руку и разрядил в Перевертыша энергию всех четырех колец. Лара все поняла и мгновенно бросилась вперед, готовая изрубить Перевертыша мечами, как только моя атака собьет его с ног или хотя бы лишит равновесия.

Однако Перевертыш поднял левую руку, сложив пальцы в хорошо знакомый мне охранительный жест, и волна энергии, которой полагалось опрокинуть его, отразилась от его руки как от зеркала, ударив вместо него в Лару.

Лара охнула, когда шквал с силой разгоняющейся машины врезался в нее, сбил с ног и швырнул на кучу обломков, заполнявшую коридор за моей спиной.

Губы Перевертыша скривились в издевательской ухмылке.

— Отдохни, маленький фаг, — промурлыкал он нечеловеческим голосом. — Отдохни.

Лара еще раз охнула и с усилием поднялась, оттолкнувшись от обломков. Белые глаза ее буравили Перевертыша взглядом, губы раздвинулись в дерзком оскале.

Я тоже стоял, глядя на Перевертыша. Это было нелегко, и мне приходилось опираться о стену, чтобы не упасть. Но я все-таки сделал глубокий вдох и отошел от стены. Осторожно, мелкими шажками я вышел на середину коридора и остановился между Перевертышем и Ларой.

— Ладно, — сказал я. — Давай.

— Что давать, притворщик? — прорычал Перевертыш.

— Ты здесь не затем, чтобы убивать нас. Ты бы мог это сделать уже давно.

— Надо же, какая проницательность, — промурлыкал он, жмурясь от садистского удовольствия.

— А вот издеваться не обязательно, — пробормотал я себе под нос и снова поднял взгляд на Перевертыша: — Ты, должно быть, хочешь поговорить. Так почему бы тебе не сказать то, с чем ты пришел?

Перевертыш смотрел на меня, не переставая жевать палец не приходившей в сознание Лариной сестры. Жевал он с омерзительными хрустом и чавканием. Наконец он проглотил.

— Ты обменяешься со мной.

Я нахмурился.

— Обменяюсь?

Перевертыш снова ухмыльнулся и когтем сдернул что-то, висевшее у него на шее. Он бросил мне этот предмет, и я поймал его. Это оказалась серебряная пентаграмма, почти такая же, как у меня, только заметно менее потертая и исцарапанная.

Пентаграмма Томаса.

Внутри у меня все похолодело.

— Обмен, — произнес Перевертыш. — Томас из рода Рейтов. На обреченного воина.

Я внимательно смотрел на зверя. Значит, он тоже хотел Моргана.

— Допустим, я пошлю тебя куда подальше.

— Я не всегда в игривом настроении, — промурлыкал он. — Я приду за тобой. Я убью тебя. Я убью твою родню, твоих друзей, твоих помощников. Я убью все цветы в твоем доме и все деревья в твоем саду. Я посею в твоем окружении такие смерть и разрушение, что имя твое если и будут вспоминать, так только для того, чтобы проклясть.

Я ему верил.

С губ моих не сорвалось больше ни одной ехидной реплики. С учетом тех его способностей, что мне удалось увидеть, по части смерти и разрушений он вполне тянул на пятизвездочную категорию.

— И еще — в качестве поощрения… — Взгляд его переместился на Лару. — Если чародей не повинуется, я и тебя уничтожу. И сделаю это так же легко, как делал все нынче. Это доставит мне огромное удовольствие.

Лара смотрела на Перевертыша своими белыми глазами; на лице ее не читалось ничего, кроме ненависти.

— Ты понял меня, маленький фаг? Ты и тот мешок тухлой плоти, к которому ты прикреплен?

— Я поняла, — огрызнулась Лара.

Улыбка Перевертыша мгновенно сделалась шире.

— Если обреченного воина не доставят ко мне до завтрашнего заката, я начну охоту.

— Это может потребовать больше времени, — заметил я.

— В твоих интересах, притворщик, молиться, чтобы этого не произошло. — Он отшвырнул бесчувственное тело вампира, и та бесформенной грудой упала на свою сестру. — Связаться со мной ты можешь по его устройствам для разговора.

Он легко прыгнул в зиявшее в потолке отверстие и исчез.

Я привалился к стене; ноги почти не держали меня.

— Томас, — прошептал я.

Эта тварь захватила моего брата.