Прогалины в дубровах, или Охотник за пчелами

Преподобный отец Джон Экевелдер ИСТОРИЯ, НРАВЫ И ОБЫЧАИ ИНДЕЙСКИХ ПЛЕМЕН, НЕКОГДА НАСЕЛЯВШИХ ПЕНСИЛЬВАНИЮ И СОСЕДНИЕ ШТАТЫ

Красноречие индейцев отличается естественностью и простотой, в нем выражается жизнь чувств без всякого искусства и правил; речи их выразительны и впечатляющи, аргументация немногочисленна и конкретна, и когда они стремятся обосновать тезис и убедить слушателей, то устремляются к их сердцам кратчайшим путем. Я знаю, что их ораторский дар сильно подвергался сомнению, и это не удивительно, с учетом предвзятого отношения к их языкам, которые обычно считают бедными и малопригодными для выражения идей возвышенных. Поэтому все образцы их красноречия, поведанные миру, рассматривались с предубеждением. Знаменитая речь Логанаnote 173, аутентичность которой была засвидетельствована уважаемым полковником Джоном Гибсономnote 174, все же не была признана в нашей стране достоверной. Я же, напротив, убежден, что она была произнесена именно в том виде, как дошла до нас, причем различие состояло лишь в выразительности индейского языка, которую невозможно передать на нашем.

Надеюсь, что благодаря усилиям и исследованиям Исторического Комитета особенности и возможности индейских языков раскроются шире, чем прежде. Тогда мир сможет лучше судить об их глубине и силе и решить, в какой мере они способны служить целям ораторского искусства. Пока же я удовольствуюсь тем, что приведу еще один образчик индейского красноречия, причем не в передаче, а из первых рук. Перевод, предлагаемый мною, лишь в слабой мере передает мощь и дух оригинала. Ручаюсь, однако, за верность передачи, насколько мне позволили мои силы.

Речь эта была произнесена в Детройте, на канадском пограничье, 9 декабря 1801 года Капитаном Трубкой, вождем племени делаваров, и обращена к коменданту форта, в то время принадлежавшего англичанам. Следует вспомнить, что в войне 1756 годаnote 175 делавары всегда оставались верными союзниками французов. Мир, заключенный в 1763 году двумя великими нациями, соперничавшими на континенте, индейцами еще ряд лет не соблюдался, и они продолжали выступления против правительства Великобритании и ее подданных. Индейцам пришлось, однако, уступить превосходящим силам, лелея надежду, что их отец, французский король, скоро вышлет сильную армию и отберет Канаду. В таком состоянии их застала революцияnote 176. Хорошо известно, что одним из методов британской политики было использование дикарей для подавления так называемых бунтовщиков против короля.

Делавары, как я показал ранее, тщетно пытавшиеся сохранить нейтралитет, в целом приняли сторону американцев. Однако Капитан Трубка с частью племени Волков присоединился в начале войны к англичанам, но вскоре их покинул. Впрочем, было уже слишком поздно: теперь ему пришлось, вопреки собственному желанию, выступить против американцев вместе с подвластными ему людьми. Вернувшись из одного похода, он отправился с донесением к коменданту Детройта. Тот принял его официально, в Доме совета, в присутствии множества индейцев, британских офицеров и других лиц. Присутствовали там и несколько миссионеров, в том числе и я. Вождь уселся перед своими индейскими спутниками, лицом к коменданту. В левой руке он держал человеческий скальп, свисавший с короткого шеста. Выдержав продолжительную паузу, он поднялся и, обращаясь к губернатору, произнес следующую речь:

«Отец (тут оратор остановился и, отвернувшись от аудитории со значительным видом и с таким сарказмом на лице, какого я не в силах передать, продолжал тоном ниже)! Я сказал „отец“, хотя, по правде говоря, не понимаю, отчего должен звать его так, не зная иного отца, кроме французского, англичан же считая всего лишь братьями. Но поскольку имя это еще раз было нам навязано, я все же воспользуюсь им (здесь он перевел взгляд на коменданта).

Отец! Некоторое время тому назад ты вложил в мою руку боевой топор, сказав: «Возьми его и испробуй на головах моих врагов, длинных ножей, а потом дай знать, достаточно ли он остер».

Отец! В то время, когда ты вручал мне это оружие, у меня не было ни повода, ни желания идти войной на людей, не сделавших мне худа; но из желания угодить тебе, именующему себя моим отцом, а меня — сыном, я принял топор, хорошо зная, что в случае ослушания ты лишишь меня необходимейших средств к жизни, без которых я погибну и которые можно приобрести только в доме моего отца.

Отец! Ты можешь счесть меня глупцом, рискнувшим жизнью по первому слову, к тому же в деле, не сулящем мне никакой выгоды, ибо это твое дело, а не мое. Твоя забота сражаться с длинными ножами: вы затеяли ссору между собою, и вам следует решать ее исход. И не подобает тебе подвергать опасности своих детей, индейцев, ради собственной пользы.

Отец! Много людей рассталось с жизнью по твоей вине! Многие племена пострадали и обессилены. Дети потеряли родителей, братьев и родичей. Жены утратили мужей. И неизвестно, сколько еще погибнет, пока прекратится твоя война!

Но, отец! Кто же из нас поверит, будто ты полюбишь людей другого цвета кожи больше тех, чья кожа бела, как твоя?

Отец! Выслушай хорошо, что я тебе скажу. Пока ты направляешь руку мою на врага своего, словно охотник собаку на дичь, пока я бросаюсь на этого врага с окровавленным оружием, врученным мне, что будет, если оглянусь я на место, где мы стоим? Что, если узрю я, как мой отец пожимает руку длинным ножам, тем самым людям, которых зовет своими врагами? Быть может, я услышу и смех над глупостью, с которой повиновался его приказу? И все же ныне я рискую жизнью своей по его велению! Отец! Запомни же, что я сказал сейчас.

А теперь, отец, взгляни, как воспользовался я топором, врученным мне (показывает шест со скальпом). Я совершил топором то, что велено было мне совершить, и топор этот оказался острым. Однако я не сделал всего, что мог бы. Нет, не сделал. Сердце мое подвело меня. Я ощутил сострадание к твоему врагу. Малолетки и слабые женщины не замешаны в твоих ссорах, потому я делал различия — я щадил. Я захватил живой плоти, которую погрузил на одну из больших лодок, встреченных на пути к тебе. Через несколько дней тебе доставят эту плоть, и ты увидишь, что кожа ее одного цвета с твоею.

Отец! Я сказал, что ты, быть может, сочтешь меня глупцом из-за безрассудства, с которым бросился я на твоего врага. Не верь этому, отец! Не думай, будто у меня недостанет смысла догадаться, что хотя сейчас ты делаешь вид, словно длинные ножи — злейшие из твоих врагов, ты не захочешь мира с ними.

Отец! Ты говоришь, будто любишь своих детей, индейцев. Ты часто говаривал так; и воистину, в твоих интересах говорить так, дабы использовать их в своих целях.

Отец! Надеюсь, ты не уничтожишь тех, кого я пощадил. Ты, отец, обладаешь средствами поддержать тех, кто в моих руках погиб бы от нужды. Воин беден, и хижина его постоянно пустует; твой же дом, отец, всегда полон».

Тут видим мы смелость, искренность, достоинство и человечность, в счастливом сочетании и самом красноречивом выражении. Сильно ошибусь, если составные части этой речи не построены в соответствии с правилами ораторского искусства, изучаемыми в школе. Однако они неведомы были этому дикарю! Заключительное резюме кратко, но исполнено подлинной патетики и, я бы даже сказал, величия. Вспомним к тому же, как мастерски оно предвосхищено! Я желал бы передать читателю хоть долю того впечатления, которое речь эта произвела на меня и на всех окружающих.

Справедливость требует отметить, что Капитан Трубка был хорошо знаком с благородством и широтой души британского офицера, к которому обращался. Тот все еще проживает у себя на родине, делая честь имени британца. Используя индейцев в борьбе против нас, он выполнял приказ вышестоящего командования, но делал это неохотно и смягчал, насколько мог, ужасы чудовищной войны. Он уважал Капитана Трубку, и я не сомневаюсь, что его глубоко порадовала человечность вождя, чья дальновидность в данном случае достойна не меньших похвал, чем его красноречие. Таким именно образом великие умы понимают друг друга и даже в самых сложных ситуациях находят путь к торжеству человечности.

Индейцы любят метафоры. В их речах они выполняют ту же роль, что в их костюмах — бисер и перья; это броские, хоть и безыскусные украшения. Но нам не стоит судить их за это слишком строго. Помимо американских индейцев, есть народы, предпочитавшие тот же способ самовыражения. Даже в просвещенной Европе прошло не так уж много столетий с тех пор, как славнейшие писатели в изобилии применяли эти фигуры речи, считая их прекрасным украшением своих сочинений в стихах и прозе. Сам бессмертный Шекспир не гнушался их.

Нижеследующих примеров достаточно, чтобы дать представление о метафоричности индейского языка.

1. «Небо покрылось темными, нависшими тучами». — Нас ждут трудные времена; у нас начнется война.

2. «Черная туча поднялась оттуда». — Войны следует ждать с той стороны или со стороны того племени.

3. «Две черные тучи сходятся вместе». — Два мощных врага сходятся в битве.

4. «Тропа уже исчезла!» — Враждебные действия состоялись. Война началась.

5. «Потекли кровавые реки». — В краю свирепствует война.

6. «Зарыть боевой топор». — Установить или заключить мир.

7. «Отложить топор или подсунуть топор под лежанку». — Прекратить схватки на время переговоров; также «Взять топор в руку, чтоб его можно было вновь поднять при внезапной угрозе».

8. «Топор, который ты дал мне, чтоб поразить твоих врагов, оказался очень тупым; рука моя трудилась напрасно». — Ты снабдил меня всем, в чем я нуждаюсь, столь скудно, что мне потребовалось немало сил для исполнения твоих приказов; подарки, что ты дал мне, были недостаточны для выполнения задач, поставленных тобою, и потому я совершил мало.

9. «Топор, что ты дал мне, оказался очень остер!» — Поскольку ты удовлетворил меня, я ответил тем же; я убил множество твоих врагов.

10. «Ты не сделал меня сильным!» — Ты не дал мне ничего или дал очень немного.

11. «Сделай меня очень сильным!» — Удели мне много подарков, отплати хорошо.

12. «Чем сильней ты сделаешь меня, тем больше узришь!» — Чем больше ты мне дашь, тем больше я для тебя совершу.

13. «Я сделал, как ты просил, но не вижу ничего!» — Я выполнил свою роль, но ты не наградил меня; или же: «Я сделал для тебя дело, а ты не сдержал слова!»

14. «Ты говоришь одними устами, но не сердцем!» — Ты намерен обмануть меня; ты не собираешься поступать, как говоришь.

15. «Теперь говорит твое сердце!» — Теперь ты говоришь, как думаешь.

16. «Ты держишь меня во мраке». — Ты желаешь обмануть меня; ты прячешь свои намерения; ты держишь меня в неведении.

17. «Ты лишил меня слуха». — Ты держал это от меня в тайне; ты не хотел, чтоб я знал это.

18. «Теперь я тебе верю!» — Хорошо! Договорились! Да будет так!

19. «Твои слова вошли в мое сердце!» — Я согласен; я доволен тем, что ты сказал.

20. «Ты молвил доброе слово!» — Я доволен, рад тому, что ты сказал.

21. «Ты сказал правду!» — Я удовлетворен твоими словами.

22. «Поющие птицы». — Выдумщики; болтуны; лжецы.

23. «Не слушай пения птиц, пролетающих мимо!» — Не верь тому, что говорят случайные люди.

24. «Что за птица напела эту песню?» — Кто рассказал эту сказку, эту ложь?

25. (Вождю) «Слыхал ли ты новость?» — Уведомили ли тебя официально?

26. «Я ничего не слыхал». — У меня нет официальных известий.

27. «Разжечь костер Совета в таком-то месте». — Назначить место, где будет слушаться дело всего племени; установить там органы власти.

28. «Перенести костер Совета в другое место». — Установить другое место для органов власти.

29. «Костер Совета был потушен». — Враг пролил кровь на месте Совета, которая загасила пламя; место это осквернено.

30. «Не гляди в другую сторону!» — Не склоняйся к союзу с той стороной; не объединяйся с ними.

31. «Погляди в нашу сторону!» — Присоединяйся к нам, к нашей стороне.

32. «У меня нет места, чтобы расстелить одеяло!» — Меня сильно теснят отовсюду.

33. «Не иметь места даже для привала». — Быть зажатым в малом пространстве; не иметь в достатке пастбищ или охотничьих угодий.

34. «Я спрячу тебя под свое крыло» (то есть под мышку). — Я защищу тебя от всех бед! Ты будешь в безопасности, никто не тронет тебя.

35. «Не позволяйте тропе войны зарастать травой!» — Ведите войну в полную силу!

36. «Никогда не давайте зарастать этой тропе войны!» — Постоянно воюйте с племенем, к которому ведет эта тропа; никогда не заключайте с ними мира!

37. «Расчистить тропу от одного племени к другому, удалив бревна, ветви и заросли с дороги». — Пригласить племя, к которому ведет эта тропа, для дружеской встречи; подготовить дружественные отношения с ним.

38. «Тропа к этому племени снова расчищена!» — Мы снова в дружеских отношениях; по тропе вновь можно путешествовать безопасно.

39. «В том направлении я слышу вздохи и плач!» — Я думаю, что вождь соседнего племени умер.

40. «Я извлекаю колючки из твоих ступней и ног, умащиваю жиром застывшие члены и отираю пот со лба!» — Я даю тебе возможность отдохнуть после долгого пути, дабы тебе было хорошо во время визита к нам.

41. «Я утираю слезы с твоих глаз, очищаю уши и возвращаю сердце, что от боли сгибало тебя, в нормальное положение!» — Я горюю вместе с тобой, соболезную; развей печаль! Приготовься для дел! (Это говорится во время соболезнования племени в связи с утратой вождя.)

42. «Я нашел источник твоего горя». — Я видел могилу (усопшего вождя).

43. «Я прикрыл то место свежей землею; я нагреб сверху листьев и посадил поверх деревья!» — Буквально это означает: «Я скрыл могилу с твоих глаз», а фигурально: «Теперь ты должен снова приободриться!»

44. «Я поднимаю тебя с этого места и опускаю в своем доме». — Я приглашаю тебя сняться с этого места и прийти жить со мною.

45. «Я слишком тяжел, чтобы подняться сразу!» — У меня слишком много пожитков (кукурузы, овощей и др.).

46. «Я останусь здесь еще на одну ночь». — Я проведу в этом месте еще один год.

47. «Мы заключили мир, который продлится, пока солнце сияет и реки текут!» — Мир, заключенный нами, продлится до конца света или до скончания времен.

48. «Похоронить боевой топор под корнями дерева». — Убрать его с глаз долой.

49. «Похоронить глубоко в земле (нанесенную обиду)». — Предать ее забвению.