Проклятие победителя

33

Арин перескочил через порог собственного дома, пробежал по коридорам, потом резко остановился в изумлении, когда увидел, что в атриуме, злобно уставившись в фонтан, сидит Плут.

Внезапно Арин вновь почувствовал себя двенадцатилетним мальчишкой, который, захлебываясь пылью, изо всех сил долбил камень, чтобы показать этому человеку, на что способен.

— Я боялся, мы разминемся, — выдохнул Арин. — Я поехал к тебе на виллу, а мне сказали, что ты здесь.

— И где ты был? — Он явно пребывал в дурном настроении.

— Осматривал ущелье.

Плут еще больше нахмурился, и Арин поспешил добавить:

— Ведь через него пойдет подкрепление.

— Разумеется. Это очевидно.

— И я придумал, что нам делать.

Арин послал за Сарсин, а когда та явилась, он попросил ее привести Кестрель.

— Я хочу послушать ее мнение.

Сарсин помедлила.

— Но…

Плут пригрозил ей пальцем.

— Я вижу, ты хорошая хозяйка, но, видишь ли, твоему кузену не терпится поделиться планом, который, возможно, спасет наши шкуры. Не трать время на рассказы о домашних склоках и жалобы на упрямство вашей пленницы. Просто приведи ее.

Тем временем Арин сходил в библиотеку за картой, а потом отправился в столовую, где его ждали Плут, Кестрель и Сарсин. Последняя сердито посмотрела на него, сказала, что отказывается с ними возиться, и ушла.

Арин развернул карту на столе и придавил ее камнями, которые принес в карманах.

Кестрель молча села.

— Ну, рассказывай, парень, что ты придумал, — велел ему Плут. На Кестрель он не смотрел.

Арин испытал радостное волнение, как в тот далекий день, когда они только задумали поднять восстание.

— Мы уже убрали валорианских стражников по эту сторону гор. — Он провел пальцем по линии, обозначавшей ущелье. — Теперь нужно отправить небольшой отряд на ту сторону. Мы выберем четырех человек, которые лучше всего сойдут за валорианцев издалека, хорошо знают горы и не будут бояться погибнуть в случае обвала. Они перебьют имперских часовых, встанут на их место, кто-то спрячется у подножия. Нужен будет гонец, чтобы в нужный момент предупредить наших бойцов о походе батальона, которые ждут здесь по обе стороны, — Арин указал на середину прохода, — с бочонками пороха.

— У нас не так много осталось пороха, — возразил Плут. — Его стоит поберечь до прихода основных сил.

— Мы не доживем до их прихода, если сейчас пожалеем порох. — Арин уперся ладонями в стол и склонился над картой. — Большая часть нашего войска, около двух тысяч, будет ждать с нашего конца ущелья. В валорианском батальоне всегда примерно одинаковое количество бойцов, значит…

— Всегда?

Кестрель сидела прищурившись.

— Я смотрю, ты многому научился, работая в поместье генерала, — похвалил Плут.

Научился он, разумеется, не от генерала, но не стал вдаваться в подробности.

— Итак, наши силы будут примерно равны количественно. Но в том, что касается опыта и вооружения, мы им уступаем. К тому же у валорианцев есть луки и арбалеты. Однако пушек у них не будет, ведь они не ожидают, что их встретят с оружием. И здесь у нас будет преимущество.

— Арин, у нас тоже нет пушек.

— Есть. Просто нужно выгрузить их с кораблей, которые мы захватили, и втащить на склон.

Плут уставился на Арина, потом хлопнул его по плечу.

— Гениально!

Кестрель откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди.

— Когда весь батальон войдет в ущелье и начнет выходить с другой стороны, наши пушки откроют огонь по первым рядам. Мы застанем их врасплох.

— Застанем врасплох? — Плут покачал головой. — Валорианцы вышлют вперед разведку. Кто-нибудь увидит пушки, и они обо всем догадаются.

— Ничего они не увидят, потому что орудия и бойцов мы спрячем под полотном вот такого цвета. — Он указал на белесые камни, которыми прижал карту. — Холщовые мешки из гавани сгодятся, и еще можно снять льняные простыни с кроватей валорианцев. Мы сольемся со склоном горы.

Плут ухмыльнулся.

— Так вот, наши пушки ударят по первым рядам, — продолжил Арин, — а это конница. Будем надеяться, что лошади запаникуют, а если нет, им все равно трудно будет удержаться на склоне. Тем временем бочонки с порохом взорвутся и обрушат камни в ущелье. Это разделит батальон пополам. Тогда наши бойцы, которые ждут по ту сторону ущелья, выбегут из укрытия и разделаются с попавшей в ловушку половиной батальона. Мы сделаем то же самое со второй половиной. И все, победа за нами.

Плут какое-то время молчал, хотя выражение его лица говорило само за себя.

— Ну? — Он повернулся к Кестрель. — Что скажешь?

Она на него даже не посмотрела.

— Почему она молчит, Арин? — возмутился Плут. — Ты позвал ее затем, чтобы узнать ее мнение.

Арин, который внимательно следил за реакцией Кестрель и видел, что она все больше и больше злится, сказал:

— Она думает, что у нас может получиться.

Плут посмотрел на них обоих. Потом его взгляд задержался на Кестрель. Наверное, он пытался понять, что именно привело Арина к такому выводу. Затем он с улыбкой пожал плечами, как делал еще на арене, будучи распорядителем аукциона.

— Ну, другого плана у нас нет. Я поеду к остальным, раздам указания.

Кестрель покосилась на Арина. Он не знал, что она хотела этим сказать.

На прощание Плут приобнял Арина одной рукой и удалился.

Оставшись наедине с Кестрель, Арин достал из кармана добытое растение: горстку зелени с тонкими стебельками и острыми листьями и положил на стол. Глаза Кестрель засверкали от радости как алмазы. Ее благодарный взгляд был для Арина дороже всех сокровищ.

— Спасибо, — выдохнула она.

— Мне следовало сделать это раньше, — покачал головой он. — Еще до того, как ты попросила.

Арин прикоснулся тремя пальцами к ее кисти — этим жестом гэррани показывали, что принимают благодарность или просят прощения. Она оказалась мягкой на ощупь и блестела, как будто ее натерли маслом.

Кестрель отдернула руку, ее взгляд изменился: радость исчезла.

— И что я тебе за это должна? — спросила она.

— Ничего, — поспешил ответить Арин, сбитый с толку ее вопросом. Разве не он перед ней в долгу? Ведь это именно она сражалась за него на дуэли, а он предал ее доверие.

Арин всмотрелся в ее лицо и понял, что она не столько переменилась, сколько просто вернулась в то же состояние, в котором пребывала, пока Плут был здесь, — похожая на обозленного, загнанного зверька.

Конечно, Кестрель не могла не злиться, слушая, как враги замышляют уничтожить ее народ. Но как только Арин решил, что в этом все дело, он вспомнил тот непонятный взгляд, который она бросила на него в конце разговора. Он прокручивал этот момент в голове, будто вертел в руках ракушку, пытаясь понять, что за моллюск живет внутри.

Он припомнил выражение ее лица: чуть нахмуренные брови, поджатые губы.

— В чем дело? — спросил он наконец.

Арин уже решил, что Кестрель не ответит, но она произнесла:

— Плут всем скажет, что твой план — его идея.

Арин и сам это знал.

— Какая тебе разница?

Она презрительно хмыкнула.

— Нам нужен предводитель, — пожал плечами Арин. — Нам нужно победить. Каким образом — не имеет значения.

— Я вижу, ты много читал, — догадалась она, и только тогда он сообразил, что невольно процитировал одну из книг по стратегии. — Ты брал книги из нашей библиотеки, изучал боевые построения и тактику валорианской армии.

— А как бы ты поступила на моем месте?

Она нетерпеливо отмахнулась.

— Нашему народу давно пора чему-нибудь у вас научиться, — добавил Арин. — Ведь вы завоевали полмира. Как думаешь, Кестрель, выйдет из меня валорианец?

— Нет.

— Почему? Видишь, я придумал настолько гениальный план, что мой собственный предводитель захотел его присвоить.

— А ты ему позволил. И кто же ты после этого? — Кестрель встала, прямая и тонкая, как клинок.

— Я лжец, — медленно произнес Арин, зная, что именно это сказала бы она сама. — Трус. Бесчестный человек.

Вот опять, опять она бросила на него этот взгляд, в котором скрывалась ярость.

— В чем дело, Кестрель? Что с тобой?

Ее лицо стало суровым, и Арин понял, что больше ничего от нее не добьется.

— Я хочу поехать к Джесс.

Смятое, увядшее растение лежало на столе.

На что вообще рассчитывал Арин, когда искал эту несчастную траву?

Снег накрыл тропинку, по которой они шли к карете. Кестрель была благодарна Арину за то, что он успел найти лекарственную траву, но события этого вечера натолкнули ее на невеселые размышления. Внутри все сжималось от дурных предчувствий. Из головы не шло странное поведение Плута и план Арина. Он был пугающе хорош. Ей как можно скорее нужно сбежать, но во дворе ее сразу окружили вооруженные гэррани, которые с каждым днем все меньше походили на оборванцев-бунтовщиков и все больше — на солдат хорошо обученной армии.

Если она сбежит, что будет с Джесс?

Сарсин, которая несла растение, села в карету. Кестрель собиралась сделать то же самое, но в последнее мгновение оглянулась на дом. Его очертания тускло мерцали в сумерках, подернутые дымкой снегопада. Кестрель увидела снаружи свои похожие на ракушку покои в восточном крыле здания. За высоким каменным прямоугольником, должно быть, находился сад, но отсюда стена казалась вдвое шире.

Дверь!

Кестрель вспомнила запертую дверь в конце сада и кое-что поняла. Судя по всему, она ведет в другой сад, зеркально отражающий ее собственный. Вот почему снаружи стена кажется шире. Из этого сада можно попасть в западное крыло. Его ярко освещенные окна большие и с такими же ромбовидными решетками, как в ее покоях.

Кестрель увидела покатую крышу западного крыла. Она заканчивалась прямо над комнатой на первом этаже, где могла располагаться библиотека или гостиная. Кестрель улыбнулась. Теперь у нее тоже был план.

— Только для Джесс, — сказала Кестрель лекарю.

Ей было плевать на других. Она по пятам следовала за врачом, желая убедиться, что все лекарство будет истрачено на ее подругу, хотя она то и дело видела знакомые лица под лиловой маской яда.

Когда напиток приготовили и поднесли к губам больной, та подавилась. Отвар потек у нее по подбородку. Лекарь спокойно поймал капли краем чашки и снова попытался влить напиток ей в рот. Ничего не выходило.

Кестрель взяла чашку в свои руки.

— Выпей, — велела она подруге.

Джесс застонала.

— Выпей, или пожалеешь.

— Я смотрю, ты прекрасная сиделка, — усмехнулась Сарсин.

— Ты пожалеешь, если откажешься пить, — продолжила Кестрель, — потому что никогда больше не сможешь меня дразнить, не увидишь, как я делаю глупости, чтобы добиться своего. Ты больше не услышишь, как я скажу, что люблю тебя. Я так люблю тебя, сестренка. Выпей, пожалуйста.

В горле Джесс что-то щелкнуло. Кестрель приняла это за знак согласия и снова приложила чашку к ее губам. Подруга сделала глоток.

Прошло несколько часов. И когда наступила глубокая ночь, Джесс все еще не становилось лучше. Сарсин уснула в кресле, а где-то далеко Арин готовился к битве, которая могла начаться уже с рассветом.

Вдруг Джесс сделала вдох. Он был слабым, едва слышным. Но все же лучше, чем раньше. Ее глаза приоткрылись, она увидела Кестрель и хрипло проговорила:

— Я хочу к маме.

То же самое однажды сказала ей сама Кестрель, когда они были совсем маленькими и спали в одной кровати. Теперь уже Кестрель взяла подругу за руку и начала бормотать слова утешения, которые больше напоминали музыку.

Она почувствовала, как Джесс в ответ слабо сжала ее пальцы.

— Держись, — прошептала Кестрель.

Джесс послушалась. Ее взгляд стал осмысленным, глаза открылись шире. Она очнулась.

— Нужно рассказать Арину, — посоветовала Сарсин, когда они вернулись в карету.

Кестрель понимала, что та говорит вовсе не о Джесс.

— Я ничего не скажу. Как и ты. — И презрительно добавила: — Ты слишком боишься Плута.

Она не стала говорить, что сама боится его ничуть не меньше.

Этой ночью Кестрель снова попыталась открыть дверь в саду. Она изо всех сил дергала ручку, но та была слишком тяжелой и даже не скрипнула.

Шел снег. Кестрель задрожала от холода, потом вернулась в комнату, принесла столик и поставила его в дальний угол. Она надеялась, что, взобравшись на него, сумеет упереться руками в стены и как следует оттолкнуться, но даже не смогла дотянуться до верхнего края. Тогда Кестрель принесла стул, поставила его на стол, но стена все равно оказалась выше.

Кестрель спустилась обратно и окинула взглядом сад, освещенный фонарем, который горел на лоджии. Она закусила щеку, размышляя, что будет, если положить стопку книг поверх стула, и вдруг услышала какой-то звук. Подошвы сапог заскрипели по гальке. Звук раздавался за дверью, по ту сторону стены.

Кто-то ее услышал. И все еще был здесь.

Кестрель как можно тише сняла стул со стола и вернулась внутрь.

Перед тем как уехать к ущелью в самый холодный ночной час, Арин успел отдать приказ, чтобы из покоев Кестрель вынесли всю мебель, которую она была в состоянии поднять.