Проклятие победителя

42

Ворота города приоткрылись перед Кестрель. Арин шагнул вперед, и тяжелые створки снова захлопнулись. За его спиной была стена, за ее — море. Он сделал шаг ей навстречу. Потом его взгляд остановился на ее лбу — буквально несколько секунд назад точно так же на нее посмотрел отец. Арин побледнел.

Ее чело украшала полоска золотой пыли, смешанной с мирровым маслом. Такую носили валорианки после помолвки.

Она заставила себя улыбнуться.

— Я так понимаю, в город ты меня пустить пока не готов? Что ж, разумно.

— Как это случилось?

Его голос звучал надломленно, и Кестрель почувствовала, как у нее внутри тоже все разрывалось от боли. Но она не позволила себе раскиснуть.

— Но Ронан… — Арин перебил сам себя: — Как же это? Кто?

— Поздравь меня, я теперь невеста наследника империи.

Она увидела, что он поверил ей. Боль предательства исказила его черты, а потом на смену ей пришло осознание. Кестрель почти слышала его мысли.

Разве не вырвалась она из его объятий? Разве не сбежала в ту же ночь, готовая даже поднять против него оружие?

Арин знал, как Кестрель любит вкус победы. Роль будущей императрицы — достойная позиция, не так ли? Жажда власти повлияла на нее там, где Ронан не смог.

Это были жестокие мысли. Но Кестрель даже не пыталась переубедить Арина. Если он узнает, какие условия поставил перед ней император, он никогда не согласится на это предложение.

— Как бы мне ни хотелось поговорить о предстоящей свадьбе, — сказала Кестрель, — сейчас есть дела поважнее. Император передает тебе послание.

Глаза Арина потемнели. Его голос звучал язвительно.

— Послание?

— Он предлагает свободу тебе и твоему народу и назначает тебя губернатором. Ты, разумеется, поклянешься ему в верности, будешь принимать его посланников и выполнять указы. А так можешь править своим народом как пожелаешь. — Кестрель вручила ему лист бумаги. — Здесь список налогов и податей, которые Гэрран будет платить за честь считаться частью империи.

Арин сжал листок в руках.

— Это просто уловка.

— Вы можете сдаться прямо сейчас на хороших условиях или подождать, пока мой отец доломает стену и уничтожит весь ваш народ. Выбор за тобой.

— Зачем это императору?

Кестрель помедлила.

— Зачем?

— Да. Если это не обман, то предложение и впрямь очень хорошее. Я не понимаю.

— Советую тебе не обсуждать лишний раз решения императора и просто воспользоваться выпавшим шансом. — Кестрель повела рукой, указывая на свой роскошный наряд: белые меха, золото, драгоценности. — Я, как видишь, воспользовалась.

Лицо Арина выдавало мучительное напряжение, и Кестрель вспомнила его детскую скрипку. Струны в его душе тоже слишком долго оставались натянутыми. Когда он наконец заговорил, его голос прозвучал грубо:

— Я согласен.

— Тогда прикажи открыть ворота. Мой отец выведет из города всех оставшихся валорианцев.

— Я согласен, — повторил Арин, — но при одном условии. Ты сказала, что мне нужно будет принимать посланников императора. Посланник будет один. Ты.

— Я?

— Тебя я хотя бы понимаю. Ты не сможешь меня обмануть.

Здесь она могла бы поспорить.

— Думаю, это можно устроить, — сказала Кестрель и не захотела даже самой себе признаться, как отчаянно она ухватилась за эту возможность видеться с ним, пусть и под таким предлогом.

— Пожалуйста, одумайся, — вдруг взмолился он. — Кестрель, ты ведь не знаешь… Ты даже не представляешь…

— Мне не раз говорили о том, как ясно я вижу суть вещей, — ответила она и пошла навстречу отцу, которому наконец-то дала повод гордиться ею.

— Это не так, — ответил Арин.

Кестрель сделала вид, что не слышит. Она уставилась в побелевшее небо, которое рассыпалось снежными хлопьями над свинцовым морем. Ледяные иголочки кололи ее щеки. Они с Арином стояли под одним и тем же снегопадом, но Кестрель знала: они уже никогда не смогут стоять под ним, обняв друг друга.

Она не оглянулась, когда он произнес:

— Это не так, Кестрель, хотя бог лжи и впрямь тебя полюбил.