Проклятье тирольского графа (СИ)

Глава 37

Что это? Откуда? Я не понимала совсем ничего! Как могла она оказаться здесь, в этом альбоме?

Меня просто бросило в жар. Я чувствовала, как запылали мои щёки. Будто работники-сослуживцы застали меня за неприличным занятием. Будто я раздевалась на пляже и забыла прикрыть кабинку.

Альбом захлопнулся. Но через какое-то время я пересилила себя и снова нашла свою фотографию. И тут жар и стыд у меня сменились на возмущение. Я вспомнила это фото.

Стас сделал его на мой день рождения. Мы как-то договорились не фоткаться друг без друга. Конечно, условие было дурацким и продержалось недолго. Но фотография была сделана именно в тот момент, когда мы соблюдали договорённость. Я даже сэлфи-палку повсюду таскала с собой. В сумочке места она занимала много, просто до фига. Из-за неё мне постоянно приходилось то пудру выкладывать, то брать расчёску поменьше. Всё сразу не помещалось.

Вспомнила, как я покупала её в салоне связи. «Какая ещё — сэлфи-палка? — продавец посмотрел на меня как на дремучую деревенщину. — Это — Ма-На-Под!» Именно так — с заглавными буквами у каждого слога, он это произнёс.

Сидели мы, значит, со Стасом в кафе. По поводу дня рождения поехали за город, к чёрту на куличики. Он снял целую веранду с видом на лес и речку. Вокруг всё было уставлено цветами. Играла музыка. Открыли шампанское. Стас с улыбкой протянул мне синюю бархатную коробочку. Сердце моё просто замерло от восторга.

— Стас?

— Это тебе, — он продолжал улыбаться.

— Стас? — руки мои задрожали, я не могла ими даже пошевелить.

— Бери же! Ты что?

После глубокого вдоха я взяла коробку. Когда я её открыла, то увидела… серьги. Конечно, — дорогие, с бриллиантами, белого золота, с кружевом вставок. Но — серьги, Карл! Серьги…

— Примеришь?

— Что? — слова Стаса долетали до меня словно из космоса.

— Одень, говорю, — похоже, он был доволен. Решил, что я растерялась.

— Конечно, — руки дрожать перестали, теперь задрожали губы. Я сжала их плотно и постаралась улыбнуться. Надела серьги и посмотрела на Стаса. Надеюсь, моя улыбка не сильно походила на гримасу.

— Слушай, тебе идёт! — он подлил нам в бокалы. — Ну, за тебя, Кисуля!

Мы чокнулись, выпили. Стас достал телефон.

— Вот это да! — он поглядел на экран.

— Что? Что-то случилось? — встревожилась я.

— Нет. Просто подумал — сидим здесь, сидим. Никто не звонит, не тревожит. А тут, оказывается, связи нет, — он засмеялся. — Всё, выпал из дел!

— Сегодня, наверное, можно, — я хотела забрать у него телефон.

Но Стас мне не отдал:

— Кисуля, постой! Раз уж достал — Давай тебя сфотаю. Я всё понимаю — мы договорились, но ты так прекрасна сегодня! Хочу на твой номер поставить.

Я встала к цветам. Стас меня сфотал.

И вот теперь эта самая фотка вдруг оказалась здесь. Я ничего не понимаю! Ни капельки! Ни черта! Что здесь творится?

Так, пора мне вывести старого херра на чистую воду. Что они себе тут позволяют? Сейчас же возьму эту фотографию и пойду прямо к дворецкому. Положу её перед ним на стол и ткну носом, как паршивого котёнка. Я представила эту картину со стороны. Но вот дворецкий в ней играл совсем не так, как мне думалось. «Обратите внимание, герр Михель», — я показываю ему фото. «Что это?» — спрашивает он. «А вы не видите?» «Вижу, это — фотография фройляйн. Только мне ваш автограф не нужен. Не интересуюсь». «Я эту фотографию, между прочим, нашла у вас!» «Вы ошибаетесь, фройляйн. Я не имел чести вас знать. И вашего фото у меня никогда не было». Я задыхаюсь от злости и негодования, а он, как ни в чем не бывало, продолжает заниматься своими делами. Нет, старого херра такими уликами не припрёшь. Он ещё и не от такого отвертится. Значит, оставить фотографию в альбоме? Сделать вид, что ничего не случилось? Ну, конечно. Сегодня я даже в столовую не могу попасть, а завтра мне вообще все двери закроют. Но опять же, если возьму фотографию, то смогу выждать удобный момент. Подкараулю и в лоб! Нет, надо брать. Возьму и дело с концом!

А Стасик мой тоже хорош! Я, говорит, хочу эту фотку поставить аватаркой на твой номер. Она у него даже стояла. Сама видела. Потом, правда, Стас её поменял на другую. Но факт в том, что этого фото не было больше ни у кого. Даже у меня его не было. Просила его несколько раз переслать. Я там и правда хорошо получилась. Он всё отшучивался. Мол, должно же у меня быть что-то, чего у тебя нет. Я не настаивала.

И в результате то фото, которого по идее вообще не должно было быть, всплывает фиг знает где, фиг знает в каком замке, при фиг знает каких обстоятельствах. Уж для кого оно и является уликой, так это для Стаса. Железной и стопроцентной. И именно он от неё отвертеться не сможет. Одной этой фотки хватит, чтобы размазать его по стене. Если я надумаю её взять, то только из-за него. И что значит «если»? Без никаких «если».

— Фрау Марта, герр управляющий, уважаемые жители и гости замка, на ваших глазах производится изъятие вещественного доказательства. Эта улика будет приобщена к делу о странных событиях в графском замке, — я вытащила фотографию из кармашка, картинно продемонстрировала её на все четыре стороны и раздумывала, куда бы её запихнуть. Карманов в моём халатике не было.

— Чёрт с ним, так понесу. В конце концов, в замке никого не было. Кто меня может увидеть.

Ключи от комнат я пока не нашла. Взгляд мой остановился на шкафах. Может они там? «Ага, полные шкафы ключей!» — поддержал меня внутренний голос. Но я твёрдо решила сама с собой не разговаривать. Взяла и проигнорировала его. «Ах, так! — похоже, задела за живое. — Ты ко мне ещё на коленках приползёшь! Прощения просить будешь!»

— Что я хотела? Осмотреть шкафы. Вот и приступим.

В левом стояли в рядок какие-то древние фолианты в пергаментных переплётах.

А древние ли? Ко мне теперь по любому поводу приходили сомнения. Я достала один такой древний томик с полки. Ну, что сказать? Пергамент, по-моему. Исписан мелким плотным почерком, без лишних завитушек и прочих украшений. Те же самые курки и яйки, насколько я могла судить. Второй взяла наугад с этой же полки. Почерк уже другой — размашистый, буквы корявенькие. Чернила бледные, видно разбавленные, перо тупое, давно не менялось. Третий том с полки пониже. Почерк настолько аккуратный и ровный, казалось, что управляющий в свободное время увлекается каллиграфией.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я собиралась идти, но до того мне понравился этот почерк, что не удержалась и открыла ещё один том. Где-то я уже видела этот почерк. Потом я взяла ещё одну книгу, и ещё, теперь с другой полки. Везде один и тот же почерк. Я сверила года. Разница в двадцать лет. Ну, это ещё ни о чём не говорит. Достала последний том из шкафа. Тот же самый почерк. Но тут уже, на минуточку, двадцатый век. И разница между первым томом и этим, последним — больше ста лет.

Позже учётные книги либо не велись, либо хранились в другом месте. В каком другом? Ну, хотя бы в домике лесника. Стоп! В доме лесника я и видела этот округлый каллиграфический почерк. В книге учёта гостей. Моя фамилия была записана этим почерком. Фамилия Стаса. И все другие. Холодок пробежал у меня по спине. Я захлопнула книгу и сунула её в шкаф. Потом достала и аккуратно поставила вниз, на прежнее место.

Я стала доставать учётные книги одну за одной. Сначала я листала их, рассматривала, но вскоре одного беглого взгляда было достаточно, чтобы определить, что после определённого момента все записи в книгах ведутся одним и тем же почерком. Минут через десять я сидела на полу, заваленная стопками книг. Что, чёрт возьми, здесь творится? Сердце моё колотилось. Дыхание было частым. Что это? Шутка? Ну, да. Кто-то специально исписал несколько тысяч листов одинаковым почерком. А вдруг я решу зайти в эту комнату? Мне показалось, что кто-то идёт в коридоре. А у меня в кабинете даже не заперто. Я вскочила, дёрнулась к двери. По дороге опрокинула с грохотом несколько стопок книг. Я лихорадочно пыталась вставить ключ в замочную скважину. Он никак не хотел попасть на место. Наконец, мне это удалось. Я повернула его на два оборота. Сползла по двери на пол и отдышалась. Тишина. Может мне показалось? Я ещё немного послушала и бросилась собирать разбросанные по полу книги. Я пихала их в шкаф. Они, как живые ползли обратно и снова падали на пол.