Пронто

Глава 13

Гарри изменился, словно стал ниже ростом. А может, это просто кажется из-за того, что здесь высокие потолки.

Джойс никак не удавалось заставить его постоять спокойно хотя бы минуту и поговорить. Он водил и водил ее по вилле, показывая свои владения. Желтая гостиная, уставленная разнокалиберными стульями; на стенах кабинета чьи-то оправленные в рамки лица – фотографии тридцатых, подумала Джойс, а может, сороковых годов. Лица на снимках по большей части мужские, с маленькими усиками, фотобумага коричневатая. Библиотека от пола до потолка уставлена книгами в кожаных переплетах, и опять мужские фото, теперь – начала века.

И везде потолки футов шестнадцать, не меньше.

А Гарри все говорил и говорил как заведенный, говорил ей, что дом облез, потрескался, весь осыпается, потолки в пятнах от потеков двухсот-трехсотлетней давности – так что уютным-то его никак не назовешь, но с этим пока приходится мириться – не всё сразу.

Гарри казался ей несколько напыщенным. С важным видом он объяснял ей, что больше всего ему нужны лампы. Лампы и новая отопительная система. Она своим глазам не верила: Гарри в шерстяном шарфе под спортивной курткой, прежний букмекер, которого непонятно каким ветром занесло в помещики. Затем он огорошил ее, сообщив, что у него чуть больше двадцати пяти гектаров земли, хватило бы устроить площадку для гольфа на девять лунок, только вот почти весь участок находится на склоне.

– Гарри, – сказала Джойс.

– В пол-одиннадцатого, – сказал Гарри, – включим телевизор и посмотрим нудистское шоу, это вроде как «Колесо фортуны», но только с голыми сиськами. Тут везде сплошной стриптиз – по телевизору, в рекламе, на обложках журналов. И не каких-нибудь там бульварных, а серьезных, «Панорама», «Эспрессо». В свое время, – добавил он, – ты могла бы сделать здесь кучу денег.

– В свое время, – повторила Джойс.

– Ну ты же понимаешь, о чем я. Когда ты не стыдилась раздеться.

Они вышли в сад, такой же запущенный, как и вилла, явно нуждающийся в том, чтобы какая-нибудь милосердная душа прошлась по нему с граблями и садовыми ножницами. Будет чем заняться, мысленно отметила Джойс, идя по дорожке из битого камня; немного замешкавшийся Гарри догнал ее уже у парапета. Она стояла и смотрела на теснящиеся на берегу залива дома Рапалло, на разбросанные по склону фермы, на автостраду, выползающую из круглых черных дыр тоннелей, на змейкой извивающуюся дорогу, по которой совсем недавно ехала сюда. Три километра по прямой, говорил Роберт Джи, – он говорил это, непрерывно поглядывая в зеркало заднего обзора, – но чуть ли не двенадцать по этому серпантину, где нет никаких ограждений и каждую секунду боишься, что машина рухнет с обрыва. Они миновали крохотный городок, Сан-Маурицио-ди-Монти, как сказал ей Роберт Джи, и подъехали к владениям Гарри откуда-то сверху, так что первым впечатлением Джойс были красные черепичные крыши виллы и прилегающих к ней строений.

– Вот мы и дома, – сказал Роберт Джи. Джойс откликнулась:

– Да-а.

Вилла производила впечатление, при ней имелся даже плавательный бассейн, правда, без воды. Течет, объяснил Роберт Джи, чинить надо, замазывать. Он загнал «ланчию» в ближайшее к дому сооружение, длинный сарай с тяжелыми деревянными воротами и землисто-серой, осыпающейся штукатуркой, из-под которой проглядывали красные кирпичи. Гарри встретил ее, помог выйти из машины, непрерывно повторяя, что. Господи, как же он рад ее видеть, и обнимал и говорил, что теперь все будет хорошо. Ей хотелось сказать: «Гарри, они здесь», но приходилось ждать, пока он будет готов... К чему готов? Воспринимать факты? Или просто слушать? Она не понимала его, он не давал ей времени подумать. Он произнес: «Ты здесь, и это самое главное». Она ответила, что у нее нет с собой никакой одежды, вещи остались в гостинице, а еще она забыла в кафе сумочку, где паспорт и все деньги. Он сказал: ни о чем не беспокойся. Она спросила: а как же я вернусь домой без паспорта, а он ответил – ты можешь остаться здесь. Гарри был какой-то не такой, он то ли старался выглядеть беззаботно, то ли и вправду считал, что, если не говорить об этих парнях и даже о них не думать, они или уедут, или как-то исчезнут сами собой.

Сейчас они были в саду, а не в одной из этих высоченных комнат, и все равно ей казалось, что он стал ниже ростом.

Джойс присматривалась к нему. Теперь Гарри глядел не на Рапалло, а куда-то в сторону.

– Сант-Амброджио вон там, – сказал он, – где кончается город, чуть дальше. Я говорил тебе о нем, помнишь? Ну, это место, где жил одно время Эзра Паунд.

Гарри смотрел вдаль, а она продолжала смотреть на него.

– Гарри, люди, которые хотят убить тебя, здесь. Гарри ничего не ответил, но Джойс поняла, что смогла все-таки что-то донести до его сознания, поглощенного созерцанием пейзажа. Собираясь с мыслями, он обернулся, взглянул на виллу и только потом повернул голову, и она увидела его глаза.

– Кто здесь?

– Молодой парень с мощными бицепсами и широкими плечами, похожий на культуриста.

– Наверное, Ники Теста, телохранитель Джимми Кэпа. А Зипа ты не видела?

Джойс покачала головой.

– Пожалуй, он мог послать Ники, – сказал Гарри. – Поручить ему привлечь здешних парней.

Гарри задумался.

– Нет, – решил он наконец. – Нет, для этого слишком уж Ники тупой. Он не смог бы ни с кем договориться. Заняться этим делом поручено Зипу, так что либо он уже приехал, либо появится вскоре.

– В машине сидели еще трое, – сказала Джойс. – Я хорошо видела. А еще здесь Рэйлен.

– Веселенькую ты привезла с собой компанию, – заметил он.

Вот это уже больше похоже на прежнего Гарри, который мог вывести из себя кого угодно, не прилагая к тому ни малейших усилий.

– Рэйлен приехал сюда потому, – терпеливо объяснила Джойс, – что ты однажды рассказал ему историю, которую не рассказывал прежде никому и никогда.

– Что, действительно?

– В Атланте, в аэропорту.

– Да в общем-то мог и рассказать. Не хочет признаваться – ну и ладно.

– А как насчет Джимми Кэпа? – спросила Джойс. – Ему ты тоже рассказывал?

– Вот тут уж я точно уверен, что нет, – энергично замотал головой Гарри. – А Зипу – тем более. Я никогда не сидел с этими типами в такой обстановке, когда тянет на откровенность. Я с ними, знаешь ли, особой дружбы не водил. Вот насчет Рэйлена – не знаю. Может, ему и рассказал.

– Он подошел ко мне, – сказала Джойс. – Он был там, видел этих парней, и они его тоже видели.

Гарри молчал, его глаза застыли.

– Он хочет с тобой поговорить.

– Уж это точно. У него есть с собой судебное постановление?

– Он приехал сюда по своей инициативе.

– Странный все-таки тип, – покачал головой Гарри.

– Он хочет, чтобы ты с ним вернулся.

– Надеюсь, ты все ему объяснила.

– Я говорила ему, что ты не вернешься, – сказала Джойс, – но теперь все изменилось. Я не утверждаю, что тебе нужно вернуться, но побеседовать с ним стоило бы. Он может тебе понадобиться.

– Он так и разгуливает в этой ковбойской шляпе? – ухмыльнулся Гарри после короткого раздумья. – Нет, не нужен он мне. Я не вижу, каким образом они могут нас найти.

Его взгляд переместился, теперь он смотрел не на Джойс, а куда-то через плечо.

Джойс повернулась и увидела Роберта Джи.

– Гарри не думает, что они его найдут, – сказала она, когда негр приблизился. Сказала, обращаясь к нему как к другу, которого приобрела по пути из Милана, как к человеку, которому верила.

– Я только что собирался заметить, – сказал Роберт Джи, – что вам обоим следовало бы находиться в доме. Там наверху есть участок дороги, с которого просматривается как раз то место, где мы сейчас стоим.

– Сперва меня будут искать в городе, – возразил Гарри, – и только потом им может взбрести в голову подняться по этой дороге. Я знаю место, о котором вы говорите. Сад оттуда действительно виден, но все это так, ну, – Гарри щелкнул пальцами, – на какую-то долю секунды, если едешь. Чтобы кого-нибудь разглядеть, нужно точно знать, куда смотреть, а к тому же иметь бинокль.

– Хотите, я дам вам совет? – спросил Роберт.

– Давайте, какой?

– Идите в дом. И выходите оттуда только ночью.

– Мой телохранитель, – объяснил Гарри, повернувшись к Джойс. – И мой повар. С одной стороны, охраняет мою жизнь, а с другой – пытается покончить со мной при помощи тушеных макарон.

Ни Роберт, ни внимательно смотревшая на него Джойс не улыбнулись.

– Я не шучу, – сказал Роберт. – Вы, вероятно, считаете, что в таком возрасте можете позволить себе отчаянное поведение, вроде как вам насрать на то, что с вами будет. Возможно, я ошибаюсь, я ведь не знаю, что у вас в голове, и не намерен угадывать. Но здесь нахожусь и я. Вы это понимаете? Здесь я, а теперь здесь еще и Джойс. Мы видели этих людей, которые, как говорит Джойс, хотят вас убить. Я знаю, что они настроены решительно. Вы это понимаете? Поэтому и мы должны быть серьезны. Если они заявятся сюда с пушками, то перестреляют всех, кого найдут. Вот вы их знаете, так скажите, прав я или нет? Что это за люди?

Джойс увидела, как Гарри прищурил глаза, наморщился, словно глядел на солнце. Гримаса была преувеличенной, неестественной.

– Что вы, собственно, хотите сказать? – спросил он. Словно не понял. Представление устраивает.

– Только то, что сказал, – искренне удивился Роберт. – Разве я не ясно говорил? Я пытаюсь убедить вас отнестись серьезно к ситуации и уйти в дом, делать так, как я советую. Вы же не думаете, что случится с окружающими, со мной и Джойс, если эти люди узнают, где мы все находимся, и явятся сюда, как я сказал, с пушками.

– Вам хорошо известно: быть телохранителем – значит идти на определенный риск, – сказал Гарри. Он смотрел на Роберта все с тем же прищуром. – Именно поэтому вы и ходите с пистолетом. Ведь вы не будете с этим спорить?

– Я всегда понимал, – ответил Роберт, – что, подставляясь за плату, обязательно рискуешь. Но рисковать сверх того, за что получаешь деньги, мне совсем не нравится.

– Ну вот, теперь все понятно, – ухмыльнулся Гарри. – Фактически вы сообщаете мне, что того, на чем мы сошлись, пяти бумажек в неделю, мало. Поняв, что за деньги, возможно, придется поработать, вы сразу же решили пересмотреть условия. А если не получите желаемого – повернетесь и уйдете. Ведь так? Я спрашиваю потому, – пояснил Гарри, – что, по всей видимости, знаю вас не так хорошо, как мне казалось. Другие люди, люди, с которыми я общался всю свою жизнь, ведут себя иначе. Если им платят за какую-нибудь работу, они ее выполняют. Их слову можно верить. Роберт покачал головой.

– Вы ничего не поняли, Гарри, – устало возразил он. – Возможно, вы прикидываетесь, будто не понимаете, чтобы поспорить. Хотите сделать вид, что не испугались, вот и говорите так, словно вам на все наплевать. И я вполне понимаю вас, Гарри, понимаю, почему вы так себя ведете. Но я не собираюсь здесь оставаться, если вы будете продолжать в том же духе, ведь ваша неосторожность увеличивает шансы этих парней. Вы понимаете, что я говорю?

– Я понимаю, что вы говорите, – ответил Гарри, – и очень хорошо понимаю. При первых каплях дождя цена на зонтики поднимается, верно? Если я не заплачу вашу цену, вы уйдете, вы ведь свободный человек и имеете право делать все, что вам заблагорассудится.

Джойс захотелось его ударить.

– Деньги здесь абсолютно ни при чем, – снова покачал головой Роберт. – Все дело в том, как вы себя ведете.

– Ну и можете походить, поискать чего получше, – продолжил Гарри, словно не расслышав последних слов Роберта. – Сходите, например, к этим ребятам, которые меня ищут. Не исключено, что они заплатят больше.

– Вы еще хуже, чем я думал, – сказал Роберт и повернулся, собираясь уйти.

– Подождите, – вмешалась Джойс. – Ты что, снова начал пить? – спросила она, повернувшись к Гарри.

Тот тоже повернулся к ней – медленно, явно подбирая слова для ответа. А затем вызывающе склонил голову набок.

– Почему ты это говоришь? – Он смотрел на нее вопросительно и подчеркнуто серьезно. Роберт Джи остановился.

– Потому что знаю.

– Нет, ты подожди, – сказал Гарри. – Пью я или нет, мне хочется знать, почему ты это спросила.

– Да все же ясно как Божий день. Ты очень серьезен, пытаешься рассуждать логически, напускаешь на себя умный вид, а в результате сам на себя не похож. После стольких-то лет я как-нибудь могу понять, когда ты притворяешься.

– Но ведь ты не скажешь, что я пьяный.

– Не пьяный, а, как ты это называешь, в норме. Пьешь умеренно, только чтобы расслабиться, уберечь себя от нервного срыва. Помнишь, как ты это объяснял? – Она почти улыбалась. – Я не говорю, что тебе не надо пить. Я говорю только, что ты пьешь.

– В прошлое воскресенье я немного выпил, – признался Гарри. – У меня как-то не получалось разговаривать с людьми, и я не мог раскачаться, ну и... в общем, мартини я не пил, только скотч с минералкой. Да и вообще, они здесь представления не имеют о том, как делается настоящий мартини. Это, значит, было воскресенье. Ну а потом, всю прошлую неделю, я ни разу не принимал больше двух доз в день, ну и пару стаканов вина к обеду. Вот ты спроси Роберта. И я снова стал таким, как в прежние дни, после прохождения – как это там называется? – адаптационного периода.

– А не успел ли ты, – поинтересовалась Джойс, – за то самое время, когда проходил адаптацию, рассказать кому-нибудь, где живешь?