Просто соседи

Глава 14

Я любуюсь Хлоей в своей постели, как сталкер из фильма Lifetime. Простыня наброшена на ее грудь, она лежит лицом ко мне, спит. Я оцениваю себя на восемь баллов по шкале жути. Я не пялюсь на таких женщин.

Она прекрасна, просто охренительно прекрасна.

Впервые я увидел ее в начальной школе. Она была в центре класса, сидела там еще до того, как все пришли, и сосредоточила свое внимание на книге, лежащей на ее столе. Она была незнакомкой. Я никогда не видел ее ни на днях рождения, ни на детских праздниках. Я нервничал, когда занял место рядом с ней, но она ни разу не взглянула в мою сторону.

Ее социальная изоляция продолжалась и в средней школе. Всякий раз, когда я пытался завязать разговор, я получал короткие ответы, а затем она снова уходила в свою раковину одиночества.

Затем началась средняя школа, и она заговорила со мной. Это был не тот разговор, на который я надеялся. Речь шла об оценках. У нас был самый высокий средний балл в классе, и к оценкам она относилась серьезно. Она училась на отлично. Ее внимание всегда было сосредоточено на школе, и все знали, что ее конек — стать победительницей школы. Она хотела этого настолько, что вышла из своей зоны комфорта и попросила меня сравнить оценки за тесты.

Ей нужно было стать победительницей больше, чем мне. Не нужно было знать ее историю, чтобы понять, что ей не так повезло, как мне. Она ходила в школу пешком, ее нефирменные кроссовки всегда были в плохом состоянии, и она никогда не ходила на экскурсии. Она нуждалась в стипендиях больше, чем я. Я поступил бы в колледж независимо от того, были бы они у меня или нет, поэтому иногда я отвечал на вопросы неправильно, чтобы снизить баллы за тесты.

Она мне нравилась. Я хотел узнать о ней больше. Она была естественно красива, как снаружи, так и внутри, и умна. Она была добра ко всем, а не только к тем, кого считала достойными, как большинство детей в моем окружении.

Я наконец-то набрался смелости и пригласил ее на танец после того, как Гейдж сказал мне, чтобы я перестал мешкать. Он знал, что я влюбился в нее, и, как и я, не обращал внимания на внешнее влияние. Когда она сказала «да», я был в экстазе. Конечно, несколько придурков отпускали ехидные комментарии, но мне было все равно. Я хотел знать больше о Хлое Филдгейн, о девушке, которая казалась сияющей звездой среди других, которые тускнели от безделья.

А потом все рухнуло. Я ненавижу себя за то, как все произошло.

После танцев у меня не было возможности связаться с ней. У нее не было ни телефона, ни электронной почты, и все знали только то, что она живет в трейлере на западной стороне.

Все стало еще хуже, когда она вернулась в школу и задала мне заслуженную трепку. Я был зол, мои друзья смеялись надо мной, а я был глупым подростком, поэтому я солгал. Я шутил за ее счет из-за своего смущения, что она не хочет иметь со мной ничего общего.

Со временем мы стали соперниками. Я заставил ее поверить, что претендую на звание победителя конкурса, но при этом продолжал заваливать тесты. В день выпускного, когда она робко произнесла короткую речь, я усмехнулся.

Хлоя не просто привлекательная женщина. Она нравилась мне еще до того, как я узнал о сексе, отношениях или статусе. Тогда я хотел, чтобы она стала моей девушкой. Теперь я хочу добиться от нее большего. После того, как я заполучил ее всю, я ни за что не отпущу ее на этот раз.

Я никогда не касался такой мягкой кожи, как у нее, и не испытывал такой сильной связи с кем-то — как в спальне, так и за ее пределами. Я никогда не занимался сексом без презерватива и не хотел удержать женщину в своей постели, как это делаю с ней.

Черт возьми. Мои чувства к ней сильнее, чем я думал.

Она вздрагивает, когда я прижимаюсь губами к ее щеке.

— Доброе утро, — шепчу я.

Ее глаза не открываются, но она издает сонный смешок.

— Отвали.

— Как бы мне ни нравилась наша рутина на крыльце, эта мне нравится гораздо больше. Скажи, что будешь трахаться в этой постели так часто, как захочешь.

Ее глаза остаются закрытыми, и она ухмыляется.

— Позвони сегодня на работу, — прошу я, когда ее глаза открываются. Поправка: Я, блять, умоляю.

Она зевает и опускает голову на подушку.

— Как бы мне ни хотелось, я не могу. И ты тоже не можешь. Ты должен останавливать преступников.

Мы оказываемся лицом друг к другу, наши глаза закрыты, а щеки упираются в подушки.

— Я работаю во вторую смену, — говорю я, потянувшись вперед, чтобы зачесать назад прядь ее волос. — Ты решилась потусоваться с Гейджем и Лорен? Они собираются в город на одну ночь и пригласили нас.

— Ты уверен, что они не пригласили тебя, и ты просишь меня пойти с ними?

— Детка, я сомневаюсь, что они пригласили бы меня в город в качестве третьего лишнего. Они хотят, чтобы ты пришла.

Она вздохнула, и я оценил красоту ее светлых волос на фоне наволочки и светлые веснушки, рассыпанные по ее носу.

— Я не знаю.

— Назови мне причины, по которым ты не хочешь ехать, — бросаю я вызов.

— Люди уже сплетничают о том, как мы проводим время вместе. Представь, что они будут говорить, когда мы будем ходить на двойные свидания с твоим лучшим другом.

Я хочу сказать: Пусть говорят, но не надо. Она Хлоя, а Хлоя слишком много думает.

— Это за городом. Нас никто не узнает. Поверь мне.

Она кусает свою пухлую нижнюю губу.

— Давай, — дразню я. — Это будет весело.

Она откидывает голову назад.

— Хорошо, ты меня уговорил.

Мои глаза расширяются.

— Ты ведь знаешь, что «хорошо» означает «да»?

Она смеется.

— Да, я прекрасно знаю, что значит «хорошо». — Почему ты так шокирован?

— Ты согласилась на двойное свидание со мной.

Она показывает пальцем в мою сторону.

— Нет, я согласилась на двойную тусовку с тобой.

— Это свидание. Признай это.

Она сдерживает улыбку, покачивая головой.

Я сползаю с кровати.

— Я иду в душ. Хочешь присоединиться?

Она переворачивается на спину и потягивается.

— Горячий душ сейчас звучит потрясающе.

Я обхожу кровать с ее стороны и протягиваю руку.

— Я буду милым и разделю с тобой душ при одном условии.

Она приподнимается.

— Каком?

— Признайся, что мы идем на свидание. Я приму душ, помою тебе волосы, а потом, если ты будешь вести себя хорошо, расскажу тебе, чего ждать от нашего двойного свидания.

Она садится на край кровати и смотрит на меня.

— Может, я приму душ, когда ты закончишь.

— Я обязательно спущу всю горячую воду. Если тебе нравится принимать холодный душ, он будет в твоем распоряжении, детка.

Она смотрит на меня с неохотой.

— Скажи это, — дразню я. — Ты знаешь, что хочешь этого.

— Хорошо. Я пойду с тобой на двойное свидание.

Я обхватываю ее за талию и перекидываю через плечо.

— Хорошо, раз ты настаиваешь, я пойду с тобой на двойное свидание!

— Я говорил тебе, что однажды приготовлю тебе завтрак в постель, — говорю я, бросая взгляд на Хлою. — У меня в постели будущая любительница завтраков.

Тарелки с блинами и яичницей стоят на наших покрытых простыней ногах, а наши спины упираются в изголовье кровати.

— Может быть, я не хочу быть любительницей завтрака, — комментирует она, беря с тумбочки свою чашку кофе и делая глоток.

— А что у тебя с завтраком, а? — спрашиваю я. Я разрезаю свой блинчик, смазываю его сиропом и откусываю кусочек.

Она ставит свою чашку и пожимает плечами.

— Это не мое. Иногда я перекусываю чем-нибудь на ходу, но это не та еда, которую я когда-либо с нетерпением ждала. Моя мама не заботилась о том, чтобы кормить нас сбалансированной едой, и нам приходилось довольствоваться тем, что выдавали в продовольственной кладовой. Чаще всего это были обычные хлопья, от которых я уже устала.

Если на ее коленях не было бы тарелки с едой, я бы притянул ее к себе и взял на руки. Как бы я хотел помочь ей, когда мы были моложе, дать ей кого-то, кого она могла бы попросить о помощи, когда ей нужен был чизбургер или друг. Я не должен был вести сломанную девушку на футбольное поле и разбивать ее еще больше. Я никогда не планировал, что мы будем встречаться, и, вопреки мнению Хлои, я никогда не хотел, чтобы кто-то следил за нами. Все, чего я хотел, это поцеловать ее, но одно привело к другому, и возбужденный подросток во мне был готов на все, что она позволит.

— Я буду готовить тебе завтрак каждое утро в обмен на то, что ты не скажешь мне отвалить. — Я игриво пихнул ее локтем. — Договорились?

Она смотрит на меня косо и указывает на меня вилкой.

— Я свяжусь с тобой по этому поводу, офицер. — Она откусывает огромный кусок и кивает, пережевывая его. — И, поскольку ты всегда просишь меня об услугах, у меня есть одна просьба к тебе.

— Положись на меня. Получить «да» от меня будет легче, чем от тебя.

Она нервно отводит взгляд.

— Выкладывай. Ты просишь моего первенца?

Я понял, что Хлоя никогда никого ни о чем не просит. Должно быть, это важно для нее.

Она делает быстрый вдох.

— У Трея завтра футбольный матч. Он попросил меня пригласить тебя.

И это все? Она нервничает из-за футбольного матча? Какого хрена?

— Я буду там.

Она прищурилась на меня.

— Что? Это было слишком просто.

— Ты хотела, чтобы было сложно? У него футбольный матч. У меня нет планов. Почему я должен отказываться?

Она пожимает плечами.

— Кент никогда не хотел иметь ничего общего с Треем или Глорией. — Она хмурится. — Иногда он вел себя так, будто они были скорее неудобством.

Я люблю детей и считаю себя хорошим старшим братом. Трей выглядит так, будто ему не помешает влияние старшего брата.

— Ты до сих пор не поняла, что Кент — засранец? То, что он отлынивает от игр Трея, не удивительно, — говорю я. — Я не виню его за то, что он отлынивал. Ему не нравилось, когда ему напоминали о том, что он не может поймать футбольный мяч, чтобы спасти свою жизнь.

— О Боже, ты ужасен!

Кусок блинчика выпадает у нее изо рта, когда она фыркает, и я смеюсь, когда она смотрит на меня в ужасе. Я пожимаю плечами, не желая, чтобы она чувствовала себя неловко из-за этого, и она хватает свою салфетку, чтобы вытереть свой беспорядок.

— Вначале это были здоровые отношения. Он был хорошим парнем, — говорит она. — Он не был обманщиком или таким эгоцентричным. Возможно, для него это была игра. Мужчины, похоже, любят игры. — Она бросает на меня грязный взгляд.

— Парень, который не может доставить тебе оргазм, не очень хороший парень, — возражаю я.

— Так было не каждый раз, а только несколько. Женщины не всегда кончают, Кайл. Погугли, если сомневаешься.

Я беру ее пустую тарелку, ставлю ее на свою и убираю на тумбочку. Я не оставляю регулярно грязную посуду в своей спальне, но я позабочусь о ней, как только мы закончим этот глупый разговор о ее отстойном бывшем.

— Несколько раз он не доводил тебя до оргазма или несколько раз доводил?

Она хмурится и складывает руки поперек моей футболки, которая на ней надета.

— Я не говорю о моем старом сексуальном партнере с моим новым сексуальным партнером.

Я поднимаю руку вверх.

— Пожалуйста, не называй меня больше своим новым сексуальным партнером.

— Тогда, как бы ты хотел, чтобы я обращалась к тебе? Мой дружок? Мой соседский член?

Я начинаю перечислять имена на пальцах.

— Парень, который доставляет тебе лучшие оргазмы. Твой любимый член. Парень, с которым ты вроде как встречаешься, но не хочешь в этом признаться. Называй Кента своим сексуальным партнером сколько угодно — твоим неадекватным сексуальным партнером — но только не меня.

Она закатывает глаза.

— Не будь таким грубым.

— Не защищай чурбана, и я не буду.

— Он был единственным парнем, который разговаривал со мной после того, что ты сделал, знаешь ли.

Я смотрю на нее.

— Ого. А ты знаешь, что он ни разу не заступился за тебя в раздевалке? На самом деле, не хочу тебя обидеть, но он много шутил на твой счет. Очень много.

Она отмахивается от моей информации.

— Он был глупым школьником. Мы начали встречаться только после колледжа.

— Он может быть глупым школьником, а я гребаным Сатаной?

— Слухи начались из-за тебя. — Она фиксирует свой взгляд на мне, но не злится, как обычно, когда мы говорим об этом. На ее лице ясно читается обида, но теперь на нем появился тонкий слой понимания. Она опускает свои стены, доверяет мне и, наконец, дает мне шанс объясниться. — Ты мог бы все изменить и не дать своим друзьям и девушке сделать мою жизнь несчастной.

Я втягиваю щеки.

— Ты бы не стала со мной разговаривать!

— С чего бы? — огрызается она. — Это ты меня выставил дурой!

Я снова и снова качаю головой.

— Я никогда тебя не подставлял. Это чушь собачья.

Она фыркает.

— Да ладно. Мы целуемся, а потом, бум, появляется твоя банда друзей-мудаков, чтобы сделать унизительные фотографии меня. Раньше я считала тебя потрясающим парнем. Я даже не могу объяснить, как я была взволнована, когда ты пригласил меня на танцы. Это были мои первые танцы, и они превратились в настоящий ад — из-за тебя, Кайл. Я была настолько глупа, что поверила, что нравлюсь тебе.

Вау. Что?

Я смотрю на нее и отказываюсь продолжать наш разговор, пока ее глаза не встретятся с моими. Ее глаза печальны. Понятно, что этот разговор причиняет ей боль, но я рад, что мы наконец-то все обсудили. Когда я отвечаю, в горле у меня сжимается комок. Хотя я не смог помешать им найти нас, она права в том, что я мог бы попытаться остановить их дразнилки. Хлоя причинила мне боль, а я позволил своему глупому мужскому эго встать на пути осознания того, что мог бы заступиться за нее.

— Хлоя, — мягко говорю я, — я бы никогда не пригласил тебя на танцы, если бы ты мне не нравилась.

Она усмехается, пытаясь скрыть обиду.

— Ты пригласил меня в шутку, ради прикола.

Я вздрогнул. Она думает, что это был розыгрыш?

— Хлоя, клянусь тебе, мое приглашение на танцы не было шуткой. Должен ли я был пригласить тебя на поле? Нет. Я хотел поцеловать тебя, и в моих подростковых глазах это звучало лучше, может быть, даже романтичнее, чем в каком-нибудь чулане или спальне на вечеринке, куда мои друзья водили своих спутниц. Я не приводил тебя туда, чтобы устроить шоу для школы. Они также сфотографировали меня со спущенными штанами.

— Что заставило девочек хотеть тебя еще больше, — вклинилась она.

Стыд заполняет меня. Это правда.

— Зачем мне было устраивать тебе розыгрыш? Я мог бы взять с собой кого угодно.

Она вскидывает руки вверх.

— О, ничего себе, ребята. Давайте поприветствуем эго Кайла в разговоре.

— Я сказал это не для того, чтобы похвастаться, а для того, чтобы заявить о себе. Ты мне искренне понравилась. Ты меня заинтриговала. Ты была умна и чертовски красива, и твоя личность была искренней. Ты никогда ни о ком не сказала плохого слова, и ты упорно трудилась ради всего, что у тебя есть. — Я напряженно выдохнул. — Бесило ли меня, когда ты даже не позволила мне объясниться? Да. Меня разозлило, когда ты дала мне пощечину на глазах у моих друзей? Да. Так что я решил: к черту. Если она не хочет иметь со мной ничего общего, значит, так тому и быть.

— Ты позволил им превратить мою жизнь в ад, — процедила она.

Я устраиваюсь так, чтобы сидеть напротив нее, когда замечаю, что по ее щекам текут слезы. Черт. Я не хочу, чтобы она плакала, особенно в моей постели.

Она пытается отвести взгляд и спрятать опухшее лицо и слезы, но я не позволяю ей этого сделать. Ее глаза метнулись к двери ванной, а затем в коридор, ища план побега, чтобы я не увидел ее без доспехов.

— Черт, — шиплю я, обхватывая ее лицо руками. — Пожалуйста, не плачь. Мне очень жаль. Скажи мне, что я могу сделать, чтобы стало лучше. Хочешь, чтобы я дал объявление в газету? Надеть футболку с письмом с извинениями?

Она фыркает, но больше не пытается отстраниться. Однако я все еще не добился зрительного контакта.

— Это не имеет значения. С этим покончено.

Я гримасничаю и смягчаю свой тон.

— Если это все еще причиняет тебе боль, тогда это имеет значение. Прости меня, Хлоя. Я был маленьким глупым придурком, который не подумал о том, к чему приведут мои действия. Прости меня.

Она вдыхает несколько успокаивающих вдохов, прежде чем выпустить нервный смешок.

— Спасибо. Даже если мы не можем вернуться в прошлое, я рада, что мы поговорили об этом. Это было давно запланировано, и я должна была прийти к тебе с этим. А еще тебе следовало набраться смелости и сделать объявление или даже выпустить дурацкую рекламу, урод.

— Если это имеет значение, я расстался с Бекки Биндс после того, как она написала «шлюха» на твоем шкафчике. О, и я ударил Дэниела Мура за то, что он спросил меня, не замолвлю ли я за него словечко, чтобы он залез в твои трусики.

— Вау, теперь это имеет смысл. Хотя я ценю эту попытку, и твои намерения, возможно, были чисты, ты порвал с ней, заставив ее ненавидеть меня еще больше.

— Черт, это точно не помогло мне, не так ли?

Она кивает.

— Я все еще могу дать объявление сейчас, знаешь? — Я тянусь вперед и беру свой телефон с тумбочки. — Давай я позвоню Мелани и узнаю, кто отвечает за рекламу в «Блу Бич Регистер». Я попрошу их подготовить что-нибудь. — Я поднимаю телефон вверх. — Как ты думаешь, мы можем поместить это в газете на этой неделе?

Она выхватывает у меня телефон.

— О Боже, нет! Я пошутила! — Она показывает на меня. — Клянусь Богом, если завтра в газете появится что-нибудь с моим именем, я тебя убью. Я вижу, как Мелани подло позволяет тебе это сделать.

— Значит, теперь ты меня больше не ненавидишь? — Я пытаюсь сделать вид невинности, на который только способен.

— Не важно, как я отношусь к тебе сейчас, я всегда буду ненавидеть тебя за это. — Улыбка играет на ее губах, и она сжимает два пальца вместе, закрывая один глаз. — Теперь немного меньше.

Я обхватываю ее за талию и притягиваю к себе.

— Позволь мне вытрахать из тебя всю ненависть, и ты сможешь поработать над тем, чтобы полюбить меня.

Мы оба вздрагиваем от моих слов.

О, черт.

Это было худшее, что можно было сказать.

У меня есть к ней чувства, но я не могу ее полюбить.

Мы едва знаем друг друга.

Я никогда не был влюблен в девушку.

В старших классах я думал, что влюблялся несколько раз, но опять же, я был тупым, блять, подростком.

Я делаю вид, что эти слова никогда не слетали с моих губ, и целую ее, надеясь, что мой член поможет ей забыть их.