— И… там живут только ведьмаги, правильно?

— Да, это полностью защищенные от простаков города. Хотя столица нашей империи сейчас находится в Санкт-Петербурге.

Продолжая идти по коридорам, ребята молчали, а затем парень снова заговорил:

— Странно все это, — коротко высказал свое мнение яриловец. — Третьякова уводит в Пущу твой двойник, доводит до смерти, мы его все тут оплакиваем, а спустя пару недель он возвращается живехонький. Сегодня леший доводит девчонку до истощения и потери рассудка. Яга выкручивается, потому что узнай следствие о прячущейся в Пуще Избушке — давно бы вывели ее из лесу. Значит, Яга им не говорила о цели своего визита в лес! — он повернулся к подруге. — Не клеится это все одно с другим. Либо же наоборот имеет общий корень, но вот только какой…

Мирослава кивнула, но задала вопрос на другую тему:

— Ты знаком с Машей?

— Эм, да, наши семьи имеют некоторые общие дела, — сказал парень. — А что?

— Ее семья тоже из местной аристократии?

Полоцкий кивнул.

— Ее фамилия тебе ни о чем не говорит? — спросил Яромир, а Мирослава сразу же подумала о царской династии. Это были единственные известные ей Романовы.

— Но… — она не знала, как правильно сказать, — всю их семью убили, разве нет?

Яриловец улыбнулся.

— Будь они простаками, точно бы убили.

Девочка резко остановилась, тряся головой и пытаясь привести в порядок мысли.

— Хочешь сказать, царская семья выжила?

— Конечно. Слишком расточительно было бы для магического сообщества лишиться таких ведьмагов и ведьм. Просто была небольшая инсценировка и внушение, якобы большевики приговорили их к расстрелу. Затаившись в Златогорске…

— Обалдеть!

— Когда-то он был столицей империи, — уточнил яриловец. — Так вот, затаившись в Златогорске, они некоторое время не высовывались в мир простаков. Кто-то из детей уехал заграницу, но сейчас многие из них даже занимают высокие посты, как в магическом парламенте, так и в различных государственных и специальных службах у простаков.

— Вот это да, — выдохнула Мирослава, пытаясь устаканить в голове новую немыслимую информацию.

— Ага, — согласился с ней парень. — Они, конечно, потеряли ту власть, которой обладали все эти столетия, но все-таки являются одной из главных семей в магическом совете.

— То есть Мария прямая наследница царского престола? Потомок Петра Первого? С ума сойти и… и… — она посмотрела на друга. — Третьяковы же тоже из местной знати?

Яромир кивнул и чуть побледнел.

— Совпадение или случайность, что вторая жертва не из простой семьи?

Тут настала очередь Мирославы побледнеть. Они уже ехали по центральной лестнице, и девочка чуть ежилась от сквозняка, который гулял в длинном тоннеле.

— Яромир, они же и на тебя попробуют напасть! Ты говорил, что твой отец занимает значимую политическую должность в империи и…

Парень смотрел на движущиеся ступеньки, кусая изнутри нижнюю губу.

— Не думаю, что они настолько в себе уверены, — сказал яриловец и тут же добавил, пожимая плечами: — Но кто эти «они» мы не знаем, поэтому все возможно.

Попрощавшись на грустной ноте, полной волнения, Мирослава прошла в спальню девочек, где уже все переоделись и лежали по кроватям. Горели ночники, свет которых тонкой струйкой лился из-за пологов. Стянув синий, расшитый серебряными нитками мундир, девочка кинула его на свою не расстеленную кровать, когда услышала шум. Не успела она испугаться, как большими прыжками из темноты показался Персей.

— О, привет, — обрадованно поздоровалась яриловка и прямо в штанах залезла на кровать, зажигая ночник и задергивая полог. На каждой кровати пологи были заговорены на глухоту, поэтому, когда балдахины задергивались вплотную, то не было слышно твоих разговоров во сне или храпа. Очень удобно.

— Слышал, опять ты с этим мальчишкой попала в передрягу, — как-то непривычно заботливо сказал Персей, забыв даже поприветствовать девочку.

— Есть такое, — кивнула. — Ты почему Владимиру письмо не донес?

— Я донес, — не согласился ворон и уставился на нее черным глазом. — Николаевна ответ написала, а у Полоцких дома адресата не было, но я передал письмо прислуге, тот обещал отдать хозяину, когда тот вернется со службы.

— Видимо, не передал, — задумчиво пробормотала Мирослава. — Мы сегодня видели Владимира, письма он не получал, это точно.

— Вот так и верь теперь добрым старичкам в фуфайках, — о чем-то вспоминая, каркнул ворон. Наверное, он говорил о прислуге, которому передал письмо.

Передав письмо из Славенок девочке, Персей задрал одно крыло и стал вычищать угольно-черные перышки клювом.

Вскрыв конверт, Мирослава развернула сложенный в несколько раз тетрадный листок и стала читать.

«Любимая внучка, Мирочка! Мне очень жаль, что то письмо тебе не удалось прочитать!

Я очень рада, что у тебя все хорошо, что ты нашла друзей и делаешь успехи в учебе, Персей мне многое рассказал! Очень тобой горжусь!

Родители звонили и передавали тебе привет, очень надеются, что смогут вырваться из своей Африки и прилететь к нам встречать Новый год!

Отвечая на твой вопрос: я была очень удивлена, что тебя выбрал такой редкий перстень. Да еще к тому же и добавился второй! Ни у кого из нашей родни такого не бывало, поэтому единственный совет, который я могу тебе дать: слушай свою магию, она подскажет тебе, как работать с двумя фокусировщиками и, если будут проблемы, всегда можешь обратиться к мастеру или классруку. Но, насколько я знаю, при добавлении второго перстня, магия твоя стабилизировалась и стали получаться заклинания, а это очень хорошо!

Не переживай по поводу того, что это редкое явление! Редкое и малоизученное, не значит плохое или злое!

Очень жду новогодних каникул, люблю и скучаю, твоя бабушка!» Поняв, что и тут не получила никаких объяснений, да и вряд ли вообще получит, Мирослава недолго просидела в задумчивости, пытаясь понять — скрывает ли от нее что-то эдакое ее бабуля или ей теперь во всем видится нечто таинственное. Но усталость за день брала свое, поэтому девочка разделась и улеглась под одеяло, выключая ночник. Она подумает обо всем позже.

Персей, решивший, что чуть уютнее птичника будет кровать яриловки, скомкал лоскутный плед наподобие гнезда и улегся спать у нее в ногах… Комментарий к Рукопись одиннадцатая Делитесь впечатлениями))

====== Рукопись двенадцатая ======

Комментарий к Рукопись двенадцатая треки для атмосферы:

Tmnv — Речушечка

Helvegen — Море волнуется

Калевала — Ярило

глава отредактирована под ориджин 27.10.23

ᛣᛉ

Море волнуется раз. Море волнуется два. Море волнуется три. Бейся или умри! Море волнуется раз. Море волнуется два. Море волнуется три. Славянская кровь закипает внутри! (Группа Helvegen)

В ноябре, именуемом груденем, половина школы болела из-за влажного и холодного воздуха, а также из-за бесконечных сквозняков. Никакие накладываемые утепляющие заклинания, расставленные в коридорах раскаленные каменные чаши, заговоренные телогрейки и развешенные заколдованные амулеты не спасали подгорье от падающей температуры.

В каждом классе учителя растапливали маленькую печку, стараясь хоть как-то исправить ситуацию. Ребятам выдали зимнюю форму: теплые валеши, пушистые шапки-ушанки, на лицевой стороне которых был значок с символикой школы, и уютные меховые жилетки цвета их общины. Для выхода на улицу, то есть в Заколдованную Пущу или на Лысую гору, ребята натягивали овчинные теплые тулупы, так как тонковатые ферязи уже не спасали от морозов.

Когда Мирославе и ее группе выдавали новую сезонную одежду, она, стоя в очереди на складе у местного завхоза, очень сомневалась, что валенки, шапка-ушанка и тулуп, которые раньше видела только у дряхлых стариков, живущих с бабушкой по соседству, да на картинках, будут выглядеть прилично.

Но, как обычно, она снова ошиблась. Крой изделий был шикарным, а фасоны были современными. В первые дни ребята привыкали к новому одеянию, но вскоре поняли, что никакие мантии, которые носят волшебники Европы, или кимоно, используемые восточными магами, им бы точно не подошли. Холод порой пробирал до костей, а мех жилетов или тулупчиков согревал лучше всего.

Но даже несмотря на утепление, ученики, как младших, так и старших курсов, да и сами преподаватели тоже шмыгали носом, чихали и кашляли, разнося заразу по всей школе. Так, ближе к середине месяца груденя в медзнахарские палаты слег Яромир, а спустя пару дней к нему присоединились и Мирослава с Софией. Последняя, кстати, была совершенно недовольна тем обстоятельством, что ей придется делить одну палату с яриловкой, но совершенно ее вывело из себя подселение к ним Астры. Собираясь в палате Яромира, где лежал и Виталик, тоже подхвативший противную простуду, вместе с постоянно захаживающим к ним ранее переболевшим Никитой, одногруппники шутили, что учебный класс можно было переносить в медзнахарские палаты.

Дни летели с бешеной скоростью, осень пролетела как один миг, наступил морозный и снежный декабрь-стужень.

Первый в жизни Мирославы матч по «шабашу» в качестве игрока-варяга неизбежно приближался и был назначен в ночь с десятого на одиннадцатое декабря. Несколько недель ребята из команды по традиции шили себе рубахи для игры. Цвет и ткань выбирали вместе. Сошлись на синем, а по горловине, рукавам и подолу надо было красными нитками вышить узоры в виде оберегов. Внешний облик игровой рубахи был похож на школьную повседневную, где на рукавах играла та же цветовая гамма. Сказать, что шитье и вышивание стало для девочки настоящим мучением, значит не сказать вообще ничего.

За несколько дней до игры, Мирослава, уколов палец острой иглой уже в сотый раз за вечер, просто впала в истерику от бессилия. Девочки, испугавшись того, что одногруппница не реагировала на попытки ее успокоить, по совету Персея побежали искать Полоцкого.

Тот в этот момент выслушивал от Вершинина очередную тираду о коварстве ведьм и старался делать заинтересованный вид, одновременно с этим конспектируя параграф по Превращениям и пытаясь запомнить сложные формулы преобразования предметов, сделанного из дерева, в другой предмет из железа. В качестве примера было приведено превращение веника в кочергу.

Иванна, которая не посчитала нужным стучаться в мужскую спальню, вихрем ворвалась внутрь и, сумбурно пытаясь что-то объяснить, просто схватила черноглазого яриловца за руку и потащила за собой. Вершинин, прерванный на полуслове, ринулся следом.

Яромир, находясь в легком состоянии шока, просто быстро шел за бежавшей миниатюрной Ваней, возвышаясь над девчонкой минимум на полторы головы.

Когда они открыли дверь в «Терем» и прошли в комнату, в которой жила Мирослава, парень сразу увидел подругу, сидевшую на полу около кровати и рыдающую в голос. За почти три месяца знакомства он ни разу не видел, чтобы девочка плакала. Даже когда дралась с Софией и ходила с разодранной щекой, или когда Яга ни за что, ни про что наорала на них в первый раз. Все последующие и регулярные разы они уже научились игнорировать преподавательницу по Зельеделию и отвароведению, но тот самый первый раз произвел впечатление даже на него.

Теперь же девочка, волосы которой были завязаны на макушке в растрепавшийся пучок, сидела на ковре, обнимая колени, и взахлеб рыдала, давясь слезами и начиная истерично задыхаться.

Яриловец на мгновение замер, совершенно растерявшись, но тут же собрался и подошел ближе, опускаясь перед подругой на корточки. Перед Мирославой мятой кучей лежала ткань, а вокруг валялись иголки, нитки, булавки и напальчники.

Расстегнув верхнюю пуговицу своей черной классической рубашки, в которой ходил вне школьных занятий, Яромир ослабил ворот и протянул руку к подруге. Но тут же одернул себя, разворачиваясь к девочкам, смотревшим на все это, затаив дыхание.

Тут включился в дело Никита и быстренько вывел всех в общую гостиную под предлогом заварить всем ромашковый чай, ведь: «Времена лихие, нервы у всех сдают»! Когда комната опустела, и улетел даже ворон, Полоцкий дотронулся до предплечья подруги.

— Разве эта тряпица стоит того, чтобы так из-за нее убиваться? — очень тихо прошептал парень, и девочка притихла. Видимо, Мирослава совершенно не заметила, когда тот вошел в комнату. Дернувшись, она развернулась в другую сторону, пряча заплаканное лицо между рук, которыми она обхватила колени.

Сев рядом, он не знал, что ему делать. Вдруг он почувствовал себя в шкуре Вершинина, которому приходилось по несколько раз на дню утихомиривать эмоциональную Астру. Но это была Мирослава! Боевая и храбрая, буквально остановившая на ходу Избушку на курьих ножках!

— У тебя что-то не получается сшить? — высказал он догадку, и девочка тихо «угукнула». Парень развернул подругу к себе, но та активно засопротивлялась, изредка всхлипывая. — Мирослава! Я никуда не уйду. Помнишь обещание, да? Решаем проблему вместе. Не хочешь разговаривать, значит, я буду сидеть здесь и ждать, когда тебе станет полегче.

— Я исколола все пальцы этими придурочными иголками, — пробурчала юная ведьма и почувствовала, как размыкаются собственные руки.

Яромир повернул ее ладони вверх, оглядывая мягкие подушечки пальцев. И правда, некоторые из них были исколоты, сильно опухли и кровоточили. Он не знал знахарских заклинаний или заговоров, поэтому просто подул на них, надеясь, что прохладный воздух чуть успокоит нежную кожу. Мирослава, удивленная такой заботой, приподняла мокрое от слез лицо. Глаза, нос и губы ее опухли, и девочка отвернулась, когда Яромир посмотрел на нее.

— Не смотри, — попросила она, непроизвольно кривясь от накатившей новой партии слез и стыдясь своего внешнего вида и разбитого состояния, в котором ее увидел друг.

— О, Перун, что за глупая девчонка, — слегка усмехаясь, пробормотал парень и, подхватив девочку в районе подмышек, поставил на ноги. Он притянул ее к себе и крепко прижал, гладя по растрепавшимся из пучка русым волосам. Она неловко обняла его в ответ и медленно восстанавливала дыхание после накатившей истерики.

Никита, заглянувший в маленькую щелочку между дверью и косяком, чтобы проверить, как идут дела, широко улыбнулся, кивая своим мыслям, и тут же бесшумно закрыл дверь.

Спустя день после этого происшествия Мирослава обнаружила на своей кровати аккуратно сложенную, искусно пошитую рубаху, обернутую в крафтовую бумагу. Ткань была очень мягкой и струящейся, легкой, но по волшебному позволяющей сохранять тепло, а вышивка была сделана настолько детально, что приглядевшись, можно было подумать, что это целый пейзаж, а не простые обереги.

На вопрос Яромиру, от него ли подарок, яриловка в ответ получала лишь молчание и пожимание плечами. Но была уверена, что это именно он позаботился о том, чтобы были соблюдены все традиции в пошиве рубахи, а также требования безопасности. Так как вещица была не просто формой команды, а неким цельным оберегом.

ᛣᛉ

Выпал первый снег, который уже не таял, а полноценно укутывал землю своим покрывалом, и теперь игровые стадионы были подобиями белоснежных замков. Ветер задувал из-за каждого угла, создавая некое воздушное пространство на поле. Очередная тренировка их команды прошла очень тяжело именно из-за разбушевавшихся погодных условий. Ковры кренило с курса и сворачивало в стороны порывами ветра, в глаза летел колючий снег, а руки просто деревенели от холода. В дополнение к рубахам игрокам выдали теплые синие меховые жилетки и рукавицы, но и они особо не «меняли погоды».

Помимо этого, моральное равновесие пошатнула школьная газета «Уральская сорока», недавно выпустившая статью о случившемся в лесу с Марией Романовой. Там же было упомянуто, что Мирослава Морозова и Яромир Полоцкий, также заблудившись, каким-то чудом все же сумели договориться с хозяином леса и даже были выведены им же на опушку целыми и невредимыми.

На следующий день яриловка, помня обещание, быстро спустилась по школьным коридорам к лесу и оставила там килограмм барбарисок в указанном месте. Что бы не сотворил леший с ученицей дажьбога, им он помог, хоть все вокруг и считали их косвенно виноватыми в произошедшем с Марией.

А еще через несколько дней Мирослава прочитала большую колонку, освещавшую новости спорта, где было написано, что надо повышать уровень поддержки игроков своей любимой команды, потому что истерики и слезы становятся в эти трудные времена частым явлением. Упомянув истерику из-за неудачного швейного опыта Мирославы, автор колонки уделил особое внимание поддержки Яромира, который смог своими «дружескими» чувствами, поставить подругу, по совместительству варяга команды «Аркуда’», на ноги, а также поднять ее боевой дух.

После этого по школе поползли слухи о тайных отношениях молодого князя с загадочной ведьмой из простой семьи, носившей два перстня на обеих руках. Причем узнала Мирослава об этой статье и вообще о том, что в школе есть собственная газета и полноценная редакция только тогда, когда услышала разговор второкурсниц, хихикающих на проходящую мимо девочку.

Она, недолго думая, вырвала «желтуху» из рук одной девчонки и, на ходу прочитав статью, сложила газету трубочкой. Залетев в кабинет по превращениям, где у них скоро должен был начаться урок, она выцепила взглядом Астру, которая и являлась автором этой писанины. Та, будто почувствовав опасность, вовремя обернулась и отскочила в сторону, уворачиваясь от летевшей в нее газеты.

— Кузнецова, тебе, может, не спорт-колонку вести?!

— Мне нравится спорт, — быстро ответила девочка, пятясь по классу спиной.

— Тогда запишись на фитнес!

— Куда? — спросила не очень осведомленная о жизни простаков Астра.

— Это спортзал, — словно из-под земли вырос Никита и загородил свою ненаглядную, за что сразу же и получил газетой по предплечью. — Чего ты там уже себе надумала? Хорошая статья!

— О-о-о, просто отличная, — протянул Яромир, шагая в их сторону кривой походкой.

Бледность и круги под глазами снова стали его спутниками.

— Вот! И княже так думает! — воспользовался поддержкой Вершинин, указывая на друга, — А ты, Морозыч, веч…

Договорить он не успел, так как Полоцкий сделал один взмах рукой, и Астра вскрикнула от испуга. Подняв руки, она увидела, что пальцы ее склеились. То же самое было у резко замолкшего Никиты. Они несколько секунд глупо пялились на свои руки, будто первый раз их видели. Класс дружно засмеялся, уже не сдерживая смешки.

— Яромир! Какого лешего?!

— Советую меня не злить! За сегодняшнее утро пять девушек пытались со мной познакомиться и узнать, помолвлен ли я, — ответил яриловец, тяжело усаживаясь на стул и расстегивая школьную кожаную сумку.

— Так и хорошо! — не унимался Никита, размахивая руками-ластами. — Мы тебе личную жизнь одной статьей устроим, видишь, сколько кандидаток!

Еще один взмах руки, и губы болтавшего светловолосого яриловца склеились. Парень попытался дотронуться пальцами, но и те особо не слушались. Застонав, он выпучил глаза, пытаясь что-то сказать.

— Я предупреждал, — лишь пожал плечами черноглазый яриловец, не обращая внимания ни на смех одноклассников, который становился все громче, ни на уговоры Астры расклеить их.

А Мирослава, которая так и застыла с газетой в руках, думала лишь о том, что не зря они вместе недавно разучивали склеивающее заклинание. Только вот оно было ей нужно для игр в шабаш, но и друг нашел тому применение.

Велеслав Трофимович Горынов, их преподаватель по Превращениям, именно сегодня решил устроить блиц-опрос. Когда настала очередь Никиты отвечать на вопрос об основных положениях этого раздела магии, введенных и закрепленных в научном магическом сообществе Бабочкиным Аркадием Петровичем в конце восемнадцатого века, группа притихла в ожидании последующего спектакля.

— Скажите, Никита, можно ли ведьмам и ведьмагам создавать материальные ценности, драгоценные камни и металлы, а также денежные средства?

Парень отрицательно мотнул головой.

— Хмм, — протянул Велеслав Трофимович, расхаживая с длинной указкой, выращенной из кристаллов. — Хорошо. А на что ведьмаги не должны посягать, применяя методы Превращений?

Никита молчал, опустив глаза на парту. Ответ он приблизительно помнил, но, так сложилось исторически, разговаривать он и вовсе не мог. Преподаватель нахмурился.

— Ну же, Вершинин, вспоминайте!

Не получив и через минуту ожидаемого ответа, мужчина попытался снова подтолкнуть ученика.

— На разум человека, верно?

Никита кивнул.

— Ну и на что еще? Преобразовать или подменить чувства можно с помощью превращений?

Вершинин замотал головой, а Велеслав Трофимович вздохнул.

— Вы готовились к сегодняшнему уроку?

Измученный парень кивнул и «угукнул».

— Не заметно, — сделал для себя выводы учитель. — Что ж, слабо. Я вынужден вас просить прийти вечером на отработку. Как говорится, труд облагораживает человека! Вы же, Никита, наверняка знаете, кто это сказал?

Класс снова захихикал. Преподаватель удачно раскусил любовь ученика вставлять в разговор чьи-либо цитаты. Вершинин потупил загоревшийся взгляд.

— Для тех, кто не в курсе, это сказал Виссарион Григорьевич Белинский, литературный критик. На уроках Литературы вы должны будете с ним познакомиться, — на этом опрос бедного Никиты был завершен.

Когда урок закончился, и класс высыпал в коридор, Яромир применил отменяющее заклинание и тут же услышал громкий рев. Мирослава, не дожидаясь Вершинина, убежала на последнюю тренировку перед ночной игрой. Астра, схватив под руку Иванну и задрав нос, гордо прошла мимо, строя большую обиду.

— Полоцкий, да ты настоящий… Я даже не знаю… Да ты!.. Это из-за тебя! Я…

— Полностью это заслужил, — прервал эту хромую истерику Яромир. Они с Мирославой и Софией уже пережили столько отработок, что ими его было не напугать. — Не взывай меня к совести, Вершинин.

Он шел вперед и чувствовал, что у него, кажется, снова разыгрывается болезнь.

Черт, как не вовремя! Может, он успеет сходить на первую, дебютную игру подруги…

— Я буду помогать Горынову вместо того, чтобы готовиться к “шабашу”!

— Игра в одиннадцать, а отработка в восемь, не гони панику.

Тут Никита схватил друга за плечо и легко развернул на себя.

— Знаешь, Полоцкий…

— Не смей лезть не в свои дела! — выходя из себя, прорычал Яромир, подходя почти вплотную, — и в ее тоже! — он сделал паузу, акцентируя внимание на своих словах. — А то заклинание временного склеивания покажется тебе всего лишь идиотской шуткой.

Парень развернулся и пошел прочь, оставляя Вершинина стоять на месте в необъяснимом ужасе, охватившем его в момент злости друга.

— Да-а, не буди лихо, пока оно тихо, — тряхнув головой, он побежал из школьных ярусов к стадионам.

ᛣᛉ

Поздним вечером Мирослава не могла найти себе места. В двадцать два часа на поле встретились команды общин дажьбога и сварога, набранные с первых курсов. Сидя в раздевалке и слыша рев толпы, а также не менее громкий рев двух аспидов, девочка пыталась собраться с мыслями.

Вершинин, который отбывал наказание у преподавателя Превращений за сегодняшний провальный блиц-опрос, ввалился в раздевалку, пытаясь отдышаться. Стерев со лба выступивший пот, он рассказал команде, что спустя первые полчаса игры счет оставался нулевым.

Сборная команда первого курса яриловцев, назвавшая себя «Аркуда’», что со старославянского переводилось как медведь, заранее подготовила свои ковры к игре. Погода чуть утихомирилась, снег перестал сыпать непроглядной стеной, что хотя бы давало минимальный шанс увидеть мяч, но ветер пока окончательно не стих.

Ксюша Вуколова нервно застегивала дрожащими пальцами свою утепленную жилетку, обвешанную оберегами, от чего не могла попасть пуговицей в петлю. А третья девочка команды Мария Казак сидела с закрытыми глазами, будто старалась поймать дзен и настроиться на правильную волну. Мальчики в лице Вени, Данилы и Никиты были воодушевлены до такой степени, что Мирославе хотелось насильно усадить каждого на лавку, чтобы уменьшить бесконечные расхаживания по раздевалке.

— В ватаге хорса играет Третьяков, считаю это личным вызовом, чтобы сегодня ободрать их команду, как липку, — Никита натягивал синюю игровую рубаху резкими движениями рук.

— С чего это вдруг? — усмехнулась Мирослава, втайне радуясь, что Вершинин нашел отвлекающую от мандража тему.

— Как это: с чего вдруг? — парень выпучил глаза. — Да он, как юный щегол, успевает и с Мирской под ручки походить, потом с Астрой мило поболтать, в общем, не нравится он мне.

— Как же, — хмыкнула яриловка. — Неужто он посягает на твое место?

Никита резко замер, будто получил пощечину.

— Это ты сейчас на что намекаешь?

— Никуда твоя Кузнецова от тебя не денется, — отмахнулась Мирослава, возвращаясь к своему вновь накатившему волнению. Услышав эти слова, лицо Вершинина стало похожим на морду кота, обожравшегося досыта сметаной.

— Итак, команда, — хлопнул в ладоши в миг посерьезневший яриловец, и все ребята подняли на него глаза. — Скоро состоится наша первая игра!

Вероятно, Никита решил взять на себя главенство и поднять упаднический дух своих сокомандников.

— Погода, санки-каталки, конечно, не лучшая, но для «шабаша» нет такого понятия, как мороз и снег! Не будем забывать, мы русские, нам все нипочем!

— Вообще-то, — усмехнулась Маша, — я белоруска!

— А я украинец, — кивнул Данила, опершись локтями о колени. Никита с улыбкой миротворца развел руки в стороны.

— Братья-славяне, у нас у всех одна магия, одна история, одни предки! Ничем мы не различимы и во век не разделимы! Разве не так?

— Все так, — кивнули ребята.

— Так, что я там говорил… — самовыдвиженный капитан-атаман почесал макушку. — А! Ни снег, ни вьюга, ни мороз с ветрами, ни какие-то там хорсовкие «Соколы» нам не помеха!

Ребята вскочили со своих мест и сложили свои руки посередине образованного ими круга поверх рук товарищей.

— Что позволено Юпитеру, то не позволено быку, — громко закричал Никита, глядя на команду. А следующую строчку все прокричали уже хором. — Но медведь ни у кого разрешения спрашивать не будет!!!

Схватив каждый свой ковер, ребята, обутые в высокие игровые валенки, меховые жилетки и шапки-ушанки, вышли на морозный воздух из раздевалки. Пар шел изо рта, а снег громко хрустел под ногами.

Игра команд «Аврора» от сварога и «Орбита» от дажьбога только что закончилась со счетом 0:1. Игрок «Орбиты» забросил только огненный мяч. Синий мяч взорвался на сорок шестой минуте, а невидимый никому не удалось отыскать.

Поле стадиона ярко освещалось софитами и факелами. Пока яриловцы подходили к трибунам, аспидов уже отыгравших команд уводили в их загоны. В Ведограде был большой заповедник, в котором жили не только аспиды, но и другие магические животные, которые когда-то были на гране исчезновения. Так аспидов, которых на территории дореволюционной Российской Империи оставалось всего несколько десятков, магическое сообщество взяло под свою охрану.

В школе ведовства был один из нескольких заповедников, находившихся на территории Магической народной империи. Аспидов здесь было достаточно, чтобы у каждой команды был свой, ими прирученный курелапый змей.

Еще в октябре команда яриловецв первого курса познакомилась со своим аспидом. Каждый змей был как очень похож на своего собрата, так и значительно отличался. Вскоре после нескольких тренировок ребята уже различали своего сокомандника среди остальных в огромном ангаре. Заходить туда можно было только с укротителем, так как чем старше змей, тем сильнее он не любит чужаков. Маленьких аспидов приручить также является сложнейшей задачей, но, как показывает вековая практика, реально.

Своему молоденькому аспиду ребята из команды Аркуда’ присвоили кличку Есаул, обозначив его таким образом вторым по важности после атамана-капитана в команде игроком. Тренировки с курелапым змеем проходили тяжело, он долго запоминал яриловцев, изучал запахи, боялся летающих ковров и так и норовил улететь обратно в ангар или выделенный под них заповедник. Но особенностью этих существ было то, что они не могли спуститься на землю. По одной старинной легенде, боясь быть убитыми землей, аспиды сидели только на вершине своей скалы в гнезде. Они умели и летать, что значительно усложняло их присутствие на поле.

Магическими цепями и амулетом, подвешенным у него на чешуевидной шее, аспид приковывался к скале без возможности взлететь. Как объяснил укротитель девочкам, которые охнули от жалости к такому зверскому отношению над бедным существом, эти магические цепи не давят и не натирают ему лапы, а просто подавляют любое желание взлететь в воздух.

— Уважаемые болельщики и болельщицы, гости и преподаватели, мы продолжаем наш турнир по «шабашу»! — раздался голос комментатора. Звали его Богдан с интересной фамилией Добрыйвечер, ученик четвертого курса общины ярилы.

— Мы обещаем, что ваши замерзшие носики и щечки будут согреты жаркой игрой команд наших юных первокурсников, — кричала Алеся Снегирева, являющаяся вторым комментатором. Училась она также на четвертом курсе, но на свароге.

— Встречайте, дебютанты турнира, ватага «Сокол» от хорса! — поприветствовал их Богдан и стал перечислять игроков: — Самый главный игрок, можно сказать вратарь и защитник гнезда, аспид по кличке Скиф!

В этот момент аспид команды соперников лениво потянул одну лапу.

— Атаман команды, варяг, играющий под номером шесть, Иван Третьяков!

С трибун раздались громкие овации, болельщики замерзли и хотели поистине захватывающего зрелища.

— Давай, Ваня, вернуться с того света не так сложно, как доказать, что ты хороший атаман! Вперед, парень! — поддержала его Алеся.

— Эм, да, как этично, — кашлянул второй комментатор. — Под номером один играет опричник Василиса Петрова!

— Номер два — опричник Александр Прохоров! Мы верим в вас, удачи!

— Номер три — дружинник Маргарита Семечкина, эх, сейчас бы горсточку жареных в соли и…

— Тебе лишь бы пожрать, — зашипела Алеся, и тут же Богдан ойкнул, видимо, получил локтем от девушки в бок.

— Ном-е-ер-р четыре — Егор Коробко! Ох, как много р-р!

— И номер пять, варяг Денис Луговой! Вперед, ребята, удачи — неудачникам, а вам — победы!

Команда хорса, или как прозвал их Никита, «Соколики», взмыла вверх и кружила по кромке поля перед трибунами.

— Их соперники, сборная ватага первого курса общины ярилы «Аркуда’»! — объявила их команду Алеся, и снова послышался какой-то шум в кабинке комментаторов.

Яриловец Богдан Добрыйвечер, не сумевший сдержать профессионального хладнокровия, вырвал зачарованную малахитовую статуэтку, выполнявшую роль микрофона.

— Громче аплодисменты! Встречаем ватагу самого яркого и веселого хребта!!!

Тут уже раздался звук, похожий на тот, когда со всей дури наступают на ногу, а затем по стадиону разнесся стон боли.

— Богдан, ваш покорнейший слуга, похоже, перегрелся в своей фуфайке и бредит, — смеялась Снегирева, но быстро взяла себя в руки. — Их аспида зовут Есаул, ух, как воинственно, правда?

— Начнем с опричников, — ворвался в эфир Добрыйвечер. — Ловкие и быстрые Вениамин Орлов и Мария Казак под номерами один и два!

Ребята, сев на ковры, первыми взмыли в воздух под бушующие аплодисменты.

— Дружинники Ксения Вуколова и Данила Емельяненко, номера три и четыре! — более сдержанно представила ребят Алеся, наблюдая с высоты комментаторской трибуны, как еще двое игроков седлают свои ковры.

— Ребята, вы стремительные и меткие, помните это! Не дерись, Снегирева, я предупредил! Ай! Уважаемая судейская коллегия, назначьте второму комментатору штраф, ай…

— Весело у них там, — сказала дрожавшая от долгого стояния на снегу Мирослава, и Никита в ответ попытался улыбнуться замерзшими губами.

— Зато у нас вон, какая поддержка! Целый комментатор! — ответил он, стуча зубами.

— И наконец! — продолжил Богдан. — Варяги команды «Аркуда», просим любить и не жаловать, наш козырь в рукаве, неповторимая Мирослава Морозова, ее номер пять! Иии! — он повысил голос, чтобы его не перебили, — подающий большие надежды игрок, атаман молодой ватаги Никита Вершинин под номером шесть!

Ребята одновременно взмыли в воздух, чувствуя, как пронизывающий ветер забирается под меховые жилетки. Но адреналин, начав бурлить в крови, не дал на этом долго зациклиться.

Никита и Мирослава присоединились к строю своих сокомандников, медленно летящих вдоль трибун. Вершинин, облетев всех и возглавив строй, быстро набрал скорость, это же сделали и все остальные. Резко поднимаясь в воздух, они слушали, как взрываются криками и аплодисментами трибуны.

— Летите ко мне, наши медвежата, — кричал Богдан из комментаторской кабинки.

Он высунулся из окна и вытянул руку, подставляя ладонь. Каждый игрок, пролетая мимо, хлопал по ней, приветствуя комментатора с необычной фамилией Добрыйвечер.

— Лучше будьте косолапыми, чем криворукими!

Мирослава летела вдоль трибун и случайно увидела Яромира. Он стоял рядом с Иванной и Астрой и громко свистел, засунув два пальца в рот. Кузнецова визжала и прыгала на месте, а Иванна хлопала так, что на следующий день у нее точно будут болеть ладони.

Махнув друзьям, варяг команды «Аркуда» спустилась к полю.

Их матч судил Васнецов Иван Андреевич, от чего обе команды вздохнули с облегчением. Все-таки свой человек. Тренер также сидел на ковре, но цвет одежды у него был не синий и белый, как у яриловцев и хорсовцев, а изумрудный. Он выделялся ярким пятном среди белого снега и был приметен.

— Правила все помнят? — немного взволнованным голосом спросил учитель, и ребята кивнули. Три забивных мяча красного, белого и черного цветов взмыли в воздух. Красный мяч тут же стал пылать огнем и стал метаться по полю. Белый исчез из виду, потеряв внешнюю оболочку, а черный просто метался туда-сюда без дела.

Три мяча, предназначенных для выведения строя из соперников, также по свистку разлетелись по сторонам.

Прозвучал удар в колокол, и игра началась.

К удивлению Мирославы, заиграл оркестр. Свою мелодию играли скрипка, арфа, вистлы, кнопочный аккордеон, волынка, барабаны и электрогитара, сливаясь в единый поток, дополняя друг друга в невероятном ритме. Этнический славянский фолк загремел на весь стадион, и девочка улыбнулась, чувствуя, как музыка, родная ей по самой природе, наполняет ее голову, растекаясь сладостной магией по венам и доводя до кипения кровь.

Взмыв вверх, она рванула вперед, вцепившись руками в кисточки ковра. Надо было чуть осмотреться. Вся команда пока рассредоточилась по своим позициям. Игрового опыта еще не было, чтобы сразу с места лететь в бой, как это происходило у команд высшей лиги. Две команды первокурсников словно работали по той схеме, которую им рассказывал Васнецов на тренировках и не пытались от нее отойти.

Заметив замораживающий мяч, Мирослава развернулась, ища глазами Ксюшу или Данилу, но Вуколова уже и сама заметила мяч, поэтому неслась к нему на всех порах, еле разминувшись с Маргаритой Семечкиной. Они обе пустились в погоню.

Чего не ожидала яриловка, так это того, что игра с трибун казалась намного проще, потому что Маргарита, качнув ковер в амплитуде, резко двинулась вправо и почти столкнула ничего не ожидавшую Ксению. Но той, хвала Яриле, хватило мастерства, и она удержалась на весу.

Мирослава ожидала, что судья как-то обозначит нарушение, но тот молчал. Это не было запрещено правилами. В погоне Ксюшу тут же сменил Данила, лицо которого выражало решительность.

На другом конце поля завязалась борьба между двумя атаманами. Перебрасываясь совершенно непечатными словечками, они неслись за огненным мячом. Тот юлил с такой бешеной скоростью и летал по только ему одному известной траектории. Был он едва заметен только лишь благодаря своему огненному свечению. Толкаясь и стараясь скинуть соперника с ковра, парни неслись вдоль поля.

Опричники обеих ватаг пока находились на своей части поля, боясь упустить момент приближения варягов. А она, Мирослава, как и второй варяг «Соколов» Денис Луговой, медленно курсировали по полю, ища глазами мяч и пытаясь сориентироваться в том, что вообще происходит.

На краю поля на большой высоте парило большое табло с пока что нулевым счетом, номером периода и общего игрового времени. Прошло уже добрых двадцать минут абсолютно апатичной игры, которая мало напоминала то, что Мирослава видела на Лучистом.

Но не успела она об этом подумать, как рядом промчался черный мяч. Сорвавшись с места, Мирослава понеслась за ним и чудом успела увернуться от брошенного в нее замораживающего мяча.

— Я и без тебя скоро ледышкой стану, — усмехнулась девочка, юркнув на ковре резко вправо. Несмотря на мороз и ветер, она все равно чувствовала, что с ковром что-то не так. Он будто брыкался и поднимал то один, то другой край. Ну конечно же!

Оттолкнувшись, Мирослава встала на обе ноги, поднявшись с колен, и тут же ощутила, как скорость увеличилась, а ковер перестал дрожать. Он будто хотел, чтобы его наездница встала.

Денис, тоже заметивший мяч и летевший с ней практически вровень, поочередно то уступая, то обгоняя соперника, остался на пару метров позади сразу же, как варяг команды «Аркуда» изменила стиль езды.

Почему-то она была уверена, что не упадет, и ловко держала равновесие, чуть согнув колени и пригнувшись. Мяч резко ушел вниз, а затем ринулся обратно прямо к Денису.

— Евпатий Коловратий, — выругнулась Мирослава, но она была готова и отрабатывала этот прием втайне от тренера. Когда мяч ушел вниз, ковер сразу же ринулся за ним, движимый своей наездницей, только та, в свою очередь, наложила приклеивающее заклинание к своим ногам. Сделав сальто в полете и пролетев пару метров вниз головой, она выровнялась и ухмылялась отставшему Луговому, который не смог поймать летевший к нему черный мяч, и теперь разворачивался «по-старинке» длинной дугой, тем самым теряя драгоценное время.

Послышался рев стадиона и какие-то слова комментаторов, неразличимые в этой какофонии звуков из играющего оркестра и оваций болельщиков. Но не успела Мирослава насладиться их реакцией, как в девочку уже снова летел тот же замораживающий мяч. Она схватила прикрепленную к ремню на поясе биту.

Прицелившись, варяг метко и с характерным звоном отбиваемого мяча ударила, поразив одного из опричников «Сокола». Кажется, это была Василиса. Она застыла на месте и теперь несколько минут не сможет двигаться. Что ж, прекрасно.

А черный мяч был все ближе и ближе. Чуть сдвинув слезшую шапку-ушанку со вспотевшего лба, Мирослава прицепила биту обратно и, протянув руку, схватила свою заветную цель. Что ж, оставалось дело за малым — всего лишь обойти еще несколько игроков и забросить мяч. Она оглянулась и увидела, что за ней мчатся варяг Денис Луговой, дружинник Егор Коробко и выше всех летела ее сокомандница Ксюша Вуколова.

Мирослава, понимая, что ее зажимают в тиски и сейчас точно свалят с ковра, метнула мяч вверх, а сама юркнула вниз, тем самым столкнув двух сокомандников «Сокола» плечами.

— Черта с два! — закричала она, смеясь. Не теряя времени, она рванула на помощь Ксюше, летящей к аспиду команды хорса по имени Скиф. Змей явно был раздражен общей шумихой и теперь беспокойно махал крыльями, уже собираясь кричать. Помня, что игрок «Патриота» из-за этого чуть не потерял мяч, она развернулась к Ксюше, которую уже преследовали.

— Давай мне! — и дружинник тут же сделала пас варягу. — Глушись, Ксюша! Контра аудиенс!

Заклинание временного оглушения сработало на ура и, видя, как огромный клюв змея открывается, а его голова чуть пригибается, она поняла, что он кричит, но ей ничего не слышно. Ксения, которая вместе с командой отточили это заклинание, облетала змея, отвлекая. А варяг, нырнув вниз на свой страх и риск, подкинула мяч в гнездо, юркнув между огромных птичьих лап.

— Редитум аудитус! — крикнула Мирослава, не слыша своего голоса, но тут же ее оглушил рев стадиона и громкий стук барабанов, знаменующих забитый гол.

— Мирослава Морозова после меткого паса Ксении Вуколовой забила гол и открыла счет сегодняшнего матча! — услышала она комментарий Алеси. Видимо, они увеличили звук малахитовой статуэтки.

Не теряя времени, девочки разлетелись в разные стороны. Игра продолжалась. Первый период подходил к концу, но все же эти оставшиеся три минуты тоже играли роль. Рванув чуть выше, чтобы осмотреться, Мирослава заметила, что огненный мяч так и не был пойман. Так же и невидимый оставался неуловимым. Зато мячи, которые выводили игроков из строя, летали так, будто их запускали не битами, а выпускали из катапульт.

Так мяч, который выбивал из игрока все мысли и способность соображать, летел прямо на нее. Вениамин Орлов, опричник ее команды, схватил биту и попытался сбить мяч с траектории, но и в самого игрока с другой стороны прилетел замораживающий.

Мария Казак оставалась на своей позиции, боясь, что Никита и Иван, ловящие огненный мяч прямо рядом с Есаулом, все-таки поймают его, и тогда некому будет охранять их гнездо. А Данила в это время замер, медленно и бесцельно паря на ковре.

Ничего не оставалось, кроме как уворачиваться.

Однако не успев наложить приклеивающее ноги заклинание, ковер перевернулся, и Мирослава полетела вниз, наблюдая, как игроки отдаляются от нее все дальше и дальше, а она неумолимо быстро падает на поле. Зажмурившись, варяг приготовилась к удару, совершенно забыв, что здесь везде были наложены амортизирующие чары. Но удара не последовало, и она резко открыла глаза, чувствуя, что лежит на чьем-то ковре. А в следующую секунду яриловка уже слетела с ковра и катилась не меньше пяти метров кубарем по мягким снежным сугробам, устилающим поле.

Стараясь прийти в себя, она попыталась встать, когда рядом раздался стон. Девочка резко подскочила, борясь с головокружением, и увидела Никиту, скрючившегося на снежном поле. Подбежав, она упала рядом с другом на колени, пытаясь понять, что с ним.

— Вершинин, ты живой?! Что болит?!

Он опять застонал, переворачиваясь на спину. Лицо его было искривлено гримасой боли.

— Медзнахаря! Быстрее! Пожалуйста! — закричала Мирослава, надеясь, что ее хоть кто-нибудь услышит. Скинув шапку, чтобы та не мешалась, яриловка вскоре определила, что пострадала рука парня, он крепко прижимал ее к себе, стараясь не делать себе еще больнее.

— Ковер не успел набрать высоту, прости, — улыбнулся кривой улыбкой атаман ее команды и по совместительству друг.

— Тебя шапка от сотрясения не спасла что ли? — сказала взволнованная девочка. — Ты меня спас, болван! Хотя тут же везде защитные чары, дурак ты неотосанный!

Она стерла дрожащими руками снег с его лица и чуть пригладила пшеничного цвета волосы, наблюдая, как он жмурится. Его когда-то яркие веснушки стали совсем бледными.

Прибежали медзнахари с носилками и, быстро осмотрев пострадавшего, магией подняли его на них и тут же ему в рот влили какой-то отвар. Возможно, обезболивающий или вовсе снотворный.

Медзнахари осмотрели и ее, но Мирослава оказалась совершенно невредимой. Поднявшись на ноги с колен, девочка поняла, что первый период игры закончился, и объявлен перерыв.

Ничего не соображая, будто в нее все-таки прилетел тот мяч, она двинулась к раздевалкам. У трибуны ее уже ждала команда, и выглядели игроки совершенно испуганными и бледными, несмотря на то, что были разгоряченными от полетов и морозца.

— Кажется, Никита сломал руку, — громко произнесла Мирослава, заходя в их раздевалку и без сил падая на скамейку. Скинув рукавицы и шапку на место рядом с собой, она протерла лицо ладонями, стараясь привести себя в чувства. — Он меня спас и теперь мы должны отомстить «Соколам» за нашего атамана!

Ребята активно закивали.

— Вообще, как вам игра? — спросила Ксюша, переплетая растрепавшуюся косу, и тут же хохотнула. — Я обалдела, когда меня чуть не сбила Марго. Почему-то я не думала, что будем играть прям по-взрослому.

— Ну это еще цветочки, — сказал Данила, но тут же добавил, увидев не очень понимающие взгляды, смотрящие на него. — Имею ввиду, до высшей лиги нам далеко, но да, первый период, несмотря на никакущее начало, получился жарким!

Все принялись обсуждать волнующие их моменты и советоваться, как играть в той или иной ситуации. Чуть изменив тактику игры, решили, что помогать Мирославе ловить мячи будет Данила, в то же время стараясь выводить из строя соперников. Когда перерыв закончился, команды снова взмыли на коврах в воздух и по звону колокола, под звуки звонкого оркестра понеслись в новый «бой».

Поскольку мяч, который самоуничтожается спустя сорок пять минут игры уже заброшен, оставались два, которые надо было поймать и подкинуть в гнездо аспидам до конца периода. Если огненный мяч, несмотря на скорость и маневренность, был хотя был виден, то невидимый поймать казалось вообще нереально. Понимая, что ей теперь придется отдуваться и за себя и, как говорится, «за того парня», Мирослава двигалась по полю, стараясь не попасться под летающие туда-сюда мячи. Игра пока снова не выделялась чем-то примечательным, варяги не видели мячей, а вот дружинники вовсю приноровились запускать мячи битами, поэтому движение игроков напоминало хаос во плоти.

Иван Третьяков висел у нее на хвосте, что выводило девочку из себя. Кажется, он решил придерживаться той же тактики, что и в первом периоде. Но Никита уже лежал в медзнахарских палатах, поэтому теперь он преследовал Мирославу, единственного варяга команды «Аркуда». Оркестр, будто надсмехаясь, заиграл новую песню, а певцы заголосили громкими сильными голосами:

«Уж ты, Порушка-Пораня, Ты за что любишь Ивана. Ой, да я за то люблю Ивана, Что головушка кудрява. Я за то люблю Ивана, Что головушка кудрява, Что головушка кудрява, А бородушка кучерява». — Не до любви нам сейчас, — усмехнулась Мирослава, снова вскакивая на ноги. Тут Иван, резко набрав скорость, обогнал ее, вынырнув из под низа, и помчался куда-то в сторону своего аспида. Яриловка решила, что также не должна упускать его из виду, но, когда трибуны разразились смешанными возгласами, кто-то бодро закричал и заулюлюкал, а кто-то освистывал, показывая негодование, девочка поняла, что Ваня уводил ее от Есаула. В то время как Денис Луговой, не получив должного сопротивления, поймал огненный мяч и положил его в гнездо аспида.

— Да етижи-пассатижи, — разочарованно протянула Мирослава, наблюдая, как на табло сменяется счет на 1:1. Что ж, пора применять новую тактику. Игра продолжалась, и ей надо было кровь из носу определить, где мотыляется невидимый мяч.

Она резко полетела в центр поля, маневрируя и обгоняя игроков соперника, которые еще радовались забитому мячу. Выхватывая биту и чуть подкидывая ее, Мирослава сбросила рукавицы, которые сейчас только мешали. Перстни заблестели на сразу покрасневших из-за мороза пальцах.

— Давайте, дорогие, — кричала она своим магическим фокусировщикам, — мне нужен весь талант и магия, я же ведьма, или гори оно все синим пламенем! — яриловка чувствовала, как с ее кос слетела лента. Что ж, теперь она точно лохматая, взмывающая к полной луне, как настоящая ведьма с картинок детских сказок! Только вместо метлы ковер и в руках бита. Представив, как выглядит со стороны, прижала шапку к голове, не желая получить менингит, и истерично расхохоталась.

Она вырвалась вперед и, применив приклеивающее заклинание, перевернулась, ловко выбивая ослепляющий мяч. Применять дополнительные заговоры или заклинания на мячи было бесполезно, поэтому важно было не только сильно бить по атакующим мячам, но и метко целиться.

— Да! — крикнула она, когда мяч прилетел прямо в грудь Лугового, ослепленного восторгом от своего гола и подлетевшего к трибунам болельщиков. Что ж, не будь изначально слепым, чтобы не получить ослепляющий мяч. — Всем собраться! — во всю мощь закричала Мирослава, и ее сокомандники тут же оживились.

Надо ли уточнять, что после такого в нее летали мячи теперь в два раза чаще.

— Главное найти невидимку, — успокаивала себя девочка и на всякий случай пока не отклеивала свои ноги от ковра, чтобы избежать очередного падения. Команды бились, словно это была не игра новичков и однокурсников, а заядлых и опытных врагов, жаждущих выгрызть победу зубами.

Снова пошел снег, валя с неба крупными хлопьями.

В игру активно влился Данила, не дававший Третьякову много возможностей для непредвиденных действий, тем самым чуть ослабил «поводок», не позволявший свободно играть Мирославе.

Когда прошло почти восемнадцать минут от начала второго периода, ничего не изменилось, кроме того, что юные игроки уже выдыхались от высокого темпа полетов. Ничего легкого в том, чтобы летать на ковре не было — надо было полностью контролировать свое тело, держать в напряжении каждую мышцу, тянуть ковер, словно за поводья или стоять на нем ногами. В общем, по физической нагрузке это было близко с серфингу на больших волнах океана.

Решив, что стоять на месте и выслеживать невидимый мяч, да еще и являться недвижимой мишенью для мячей-дезориентаторов было не лучшим делом, Мирослава носилась по полю так, будто за ней гонялась стая упырей.

Луговой был до сих пор ослеплен и сидел без лишних движений на ковре почти у самого низа поля, куда его откатили сокомандники. Поэтому опасность представлял только вездесущий Иван, который, казалось, тут же оказывался там, куда пока только летела Мирослава.

Но судьба решила, что ничейный счет игры — совсем не их вариант. Когда Ваня также облетал поле на коротком от нее расстоянии, в него чуть не прилетел замораживающий мяч, а летел он прямиком в его голову. Когда же парень увернулся от него, то Мирослава случайно увидела, что рукав его белой рубашки согнулся совсем не как от ветра, а очень резко и тут же вернулся обратно. Третьяков, кажется, не обратил на это внимание, занятый замораживающим мячом.

Очень вовремя Данила решил метнуться в сторону, подрезая атамана команды «Сокол», что дало ей фору. Она рванула туда, куда, как ей показалось, полетел невидимый мяч. Ох, и сложная это была задача, но так как недавно пошел снег, то свершилось чудо: мяч, летевший сквозь белую пелену, оставлял после себя почти невидимую дорожку. Игроки хорса, привыкшие к тому, что она и до этого металась по полю «как резанная», не обратили должного внимания и в этот раз.

А яриловка летела вперед и уже начала снова паниковать, боясь упустить мяч из виду, но тут он резко стукнулся ей в живот, и она замахала руками, ища его в воздухе. Схватив крепче свою добычу, Мирослава понеслась к аспиду Скифу.

— У нее мяч! Помешайте ей! — послышался голос Дениса Лугового, к которому только что вернулось зрение. Но было поздно. Третьяков был уведен дружинником Емельяненко на другую половину поля, поэтому ему было бы очень трудно развить нужную скорость, чтобы догнать ее.

Облетев Скифа два раза, девочка воспользовалась тем, что клюволапый змей решил стряхнуть снег и сильно замотал телом и головой. Стража хорса явно не ожидала такого исхода событий и, носясь за яриловкой, не смогла ничего сделать. Мяч был заброшен. Первая игра команды «Аркуда» выиграна!

Когда стадион разразился бурными криками и свистом, сменилась музыка с воинствующей на более плясовую, комментаторы объявили счет, и Богдан Добрыйвечер почти выпал из окна комментаторской кабинки. Он махал им, высунувшись в окошко, поздравляя ватагу ярилы с победой, а игроки обеих команд в это время пожимали друг другу руки в районе предплечья.

— Это было здорово, — улыбнулся Ваня Мирославе, когда подошла очередь и им обменяться рукопожатием.

— Взаимно, вы отлично играли, — ответила ему девочка и побежала к ждущим ее одногруппникам.

Когда все переоделись и пошли к школе из раздевалок, она выглядывала подруг и Яромира, но они, видимо, уже ушли внутрь. Пообещав команде, что сейчас вернется в общежитие, направилась в медзнахарские палаты, но там никого не было.

Медзнахарка вышла на скрип открывшейся двери и сказала, что Никите наложили временный гипс, выдали лекарство и отправили в хребет. У него оказалась всего лишь трещина и пара ушибов, а не перелом, поэтому за пару-тройку дней на крепких снадобьях все срастется. Магия! Медицина простаков бы залечивала такое повреждение минимум несколько недель.

Вздохнув с облегчением, Мирослава поблагодарила медработницу и побежала в «курятник». То, что творилось внутри их маленькой гостиной в блоке «Терем», стало для нее полной неожиданностью. Как в гостиной, сплошь заставленной диванами, стеллажами и столами, площадью не более нескольких десятков метров, поместилось, как показалось девочке, не меньше ста человек!

Тут были не только изъявившие желание прийти первокурсники, но и ученики со старших курсов. Здесь же были и Богдан Добрыйвечер, подпрыгивающий на диване с Ильей Ярославцевым, их старостой. Парни закинули руки друг другу на плечи и громко кричали. Все держали стаканы со сладким квасом и громко подпевали слова песни:

«Ой, да в круг медвежий танец, Иван-чая лукавый румянец, Топтали листья клевера — Разорвали сердце верное! Заступись за меня, Ярила! Зуб за зуб, да око за око…Видно, зря я к нему ходилаПо волнам травы высокой…»(текст песни Ярило — Калевала)

— Она пришла! Ребята! — из толпы выскочил бледный Никита. Рука с трещиной в гипсе была подвязана повязкой, и он приобнял здоровой рукой подругу за плечи. Все резко повернулись в их сторону и подняли стаканы вверх. Богдан, пробежав сквозь толпу, подхватил Мирославу и приподнял ее от пола, будто они были сто лет знакомы.

— Два гола! За первую игру! Финт с переворотом на ковре! «Аркудааа»!!! — он взвыл, как раненный медведь, но все тут же подхватили его рев, гостиная снова наполнилась громким криком. — Никита, тебе респект, ты мужик, спас свою сокомандницу, — он пожал ему руку свободной рукой, второй все так же держа первокурсницу. — Мария и Веня! Замечательно держали оборону около Есаула! Молодцы! Ксюша и Данила! Отличная и меткая игра, бита вас любит!

Он опустил дрыгающуюся Мирославу на пол.

— Я в восторге, правда! Скажу вот что, многие команды разваливаются спустя одну-две игры! Я готов поставить свою руку с перстнем на то, что вас это не коснется, желаю и предсказываю вам высшую лигу по «шабашу!».

Гуляния и поздравления продолжились, а Мирослава двинулась сквозь толпу искать Яромира. Почему-то его она нигде не видела, да и он ее отчего-то не искал, хотя всегда ждал подругу даже после обычных тренировок.

— Где Полоцкий? — спросила она у Никиты, сидевшего на диванчике.

Парень гладил больную руку под вздохи сочувствия Астры и Иванны. Вершинин под действием снадобий еле пожал плечами, кажется, вообще не услышав вопроса. А девочки сказали, что Яромир был вместе с ними на трибунах, но не пошел провожать Никиту в медзнахарские палаты, а остался там. Больше они сегодня не пересекались.

Это было странно. Полоцкий опять выглядел каким-то больным сегодня, и Мирослава решила сходить к нему в комнату, как только смогла пробраться сквозь столпотворение в гостиной ее блока.

В коридорах было пусто и тихо, и она с облегчением вздохнула. Пройдя в мужскую спальню «Каменного» блока, девочка тихонько постучалась. Послышался шорох, и дверь открыл темноволосый парень в квадратных модных очках. Он пытался пригладить лохматые после сна волосы.

— Привет, Матвей, — промямлила яриловка своему одногруппнику, а парень молча продолжил на нее смотреть. — Прости, что разбудила, Яромир спит?

Яриловец фыркнул.

— Он еще и не возвращался. Вообще-то, я думал, что Полоцкий с вами празднует победу, ты же его подруга, — пожал он плечами.

— А ты почему не со всеми? — удивилась она его равнодушию.

— Не люблю спорт, — просто ответил тот. И правда, он был худ: руки, выглядывающие из под футболки совсем были лишены мышц.

— Ясно, прости, я тогда пойду его там поищу, — быстро закончила разговор Мирослава и выскочила обратно в коридор. Так, ну и где его искать?

Вернувшись еще раз в гостиную и уже точно не обнаружив среди толпы друга, она заглянула на всякий «пожарный» в свою комнату. Но даже Персей находился в гостиной, развлекая недалеких слушателей птичьими байками. Прихватив с собой шапку с тулупом, да пакет конфет «Коровка» с ближайшего к выходу из блока стола, заваленного вкусняшками к чаю, девочка направилась прочь из хребта, собираясь просить помощи у лешего в поисках своего друга.

Уже перед дверью она вспомнила, что когда-то Ярославцев говорил, что на ней наложены сигнальные чары. И тот, кто нарушит комендантский час, пренепременно не останется не пойманным.

— Что же делать? — встав истуканом, думала Мирослава, нервно оглядывая холл и саму высокую дверь. — Неужели нет какой-нибудь прорехи?

Драгоценные минуты, которые могли бы быть потрачены на поиски Яромира, текли как сквозь пальцы, а нервное состояние переходило в приближающуюся истерику.

— А, может, наплевать на все? Ну что мне сделают, снова посуду мыть заставят? — прошептала яриловка и подскочила на месте от испуга, когда услышала какой-то шум боку.

Свет в холле и коридоре в ночное время был приглушен, стоял полумрак, которого было вполне достаточно, чтобы безошибочно дойти до своего блока. Шум увеличивался, и девочка чисто рефлекторно сделала пару шагов назад, а затем, когда это нечто показалось из темноты, вообще зажмурилась. А в следующую секунду Мирослава ощутила, как ноги оторвались от пола, и она сдавленно пискнула.

Когда ее валеши через несколько секунд вновь коснулись мраморного пола, она со страхом открыла глаза. Яриловка стояла в коридоре, а дверь в их хребет была закрыта. Что-то острое коснулось ее плеча, и Мирослава испуганно охнула, но в следующую секунду поняла, что это были когти Персея, усевшегося ей на плечо.

— Ты?! — она уставилась на своего фамильяра круглыми глазами, — но, как ты… Ты меня в воздух поднял?!

Ворон довольно каркнул.

— Сказала бы лучше спасибо, что я избавил тебя от тягостных мук по придумыванию плана побега.

— Как ты узнал, что я здесь?

— Твои лишенные извилин мозги так натужно скрипели от потугов…

— Так, харэ!

— Лучше б спасибо сказала, неблагодарная, чем затыкать!

— Спасибо, — сквозь зубы поцедила яриловка и мотнула головой. — То есть, это такой способ обойти сигнальные чары?

— Да. Тебе повезло, что я владею и такими секретами. Мы идем искать твоего дружка или так и будем стоять? — прокаркал Персей, глядя на девчушку черным глазом.

— Идем!

Комментарий к Рукопись двенадцатая Делитесь впечатлениями, как вам?)☀️

====== Рукопись тринадцатая ======

Комментарий к Рукопись тринадцатая глава отредактирована под оридж 5.11.23

ᛣᛉ

К удивлению юной ведьмы, она не наткнулась ни на одного дежурного старосту или учителя, пока добиралась к самому низу Ведограда — Заколдованной Пуще. Ночь была безоблачной, на темном зимнем небе ослепительно горели звезды, а полная луна, такая большая и холодная, ярко освещала земное пространство.

Под ногами звонко хрустел свежевыпавший снег, блестевший миллионами стразинок при свете луны. Вечерний снегопад стих, также как и сбавил обороты злющий декабрьский ветер. Но все-таки его морозные отголоски летали сквозь окутанные в снежные шапки раскидистые елеи и тоненькие березки. Кое-где от ветра скрипели стволы деревьев, смешиваясь с уханьем сов, не спавших по ночам.

Страх о том, что Яромир мог быть следующей жертвой нападения, или, не дай Ярила такому случиться, уже лежал мертвый, подгонял девочку вперед.

Заходя в чащу леса, она кутала руки в карманы тулупа, перед этим натянув пониже шапку почти до самых глаз и плотно обернув вязаный полосатый шарф вокруг горла. Пар, выходивший изо рта, оседал на длинных девичьих ресницах, образуя тонкий слой инея.

По-видимому, мороз точно опустился ниже отметки в минус двадцать градусов. Персей сразу же, как только они вышли к лесу, вспорхнул с плеча Мирославы и теперь летел где-то неподалеку, периодически восседая на каких-нибудь ветвях деревьев. Времени обшаривать всю Пущу у яриловки не было, поэтому выйдя на ближайший перекресток двух тропок, она заговорила хриплым голосом:

— Царь лесной, батюшка лесовой, на зов мой откликнись, на зов мой приди, с добром ко мне явись, правдой поделись!

Пытаясь вслушиваться, чтобы не упустить момент появления лешего, девочка мелко дрожала то ли от холода, то ли от страха. Ворон, летающий над ее головой, громко каркнул, выражая недовольство и неодобрение сказанным словам, да и идеи, в общем.

Выдохнув большой клуб пара, яриловка пыталась наладить сердцебиение, но когда пар перед глазами исчез, напротив показался леший. Он стоял в паре метров от нее, игриво размахивая своим мшистым длинным хвостом, который волочился по земле, заметая следы.

Девочка дернулась от испуга.

— Ну и тебе, девица, доброй ночки, — поприветствовал он гостью в его владениях.

— Могу я просить помощи твоей, лесовик? — собрав волю в кулак, спросила Мирослава.

Тот хитро прищурился и внимательно оглядел старую знакомую.

— И чавось это я тебе снова понадобился? Избушка твоя угомонилася, деревья больше не сшибаеть, как курица с отрубленной башкой в агониях не носиться.

Девочка достала из кармана пакет с молочными конфетами и протянула лешему.

— Не за просто так помощи прошу, угощение принесла.

Тот хмыкнул, показывая свое притворное недовольство, но интерес заблестел в его глазках. Поломавшись еще мгновение, он протянул руки с длинными пальцами-корягами к лакомству, однако Мирослава тут же прижала пакет к себе.

— Это сделка, помнишь? Мне помощь твоя нужна!

Леший снова недовольно скривился, уже искренне.

— Говори же, иначе всю душу вытрясешь из меня, коли своего не получишь!

Не став вслух выражать свои сомнения по поводу наличия души у этого существа, девочка протянула ему конфеты.

— Помнишь Яромира? С которым мы встретили тебя в прошлый раз здесь, осенью?

— Молодого князя-то? Конечнось помню, — кивнул леший. Забирая сладости и шурша целлофановым пакетом, достал из него первую попавшуюся, в обычной желтой обертке с изображением пасущейся на лугу коровы. Он внимательно рассмотрел рисунок и поднял черные глазки на девчушку. — Они из телушки, че ли?! Не, не буду такие принимать, не гоже мясо подопечных есть…

— Они из молока и карамели, коров никто ради них не убивал, — развеяла сомнения лесовика Мирослава, наблюдая, как у того быстро одни эмоции сменяют другие.

— Да? Не поймешь вас, людей… — он настороженно развернул из обертки прямоугольную конфету, немного откусил, а затем, убедившись, что мяса в составе и правда нет, засунул и оставшуюся часть конфеты в рот. — И точно, молочные! — кивнул леший, говоря с набитым ртом.

— Ну так что? — нетерпеливо спросила Мирослава. Она уже совсем замерзла, и стоять на месте казалось самым опрометчивым решением.

— Ась? — не понял леший вопроса. Он завязал пакетик на узел и спрятал его куда-то себе за шиворот.

— Видел ты Яромира сегодня?

— Аааа, князя… — протянул лесовик и сам поежился, обняв себя за плечи. Мирослава мигом стянула с себя вязанный бабушкой длинный широкий шарф и протянула существу. Он охотно принял вещь и завернулся в него почти весь. Выдохнув большой клуб пара, что в принципе девочке показалось странным, он покачал головой.

— Не’чего сегодня вам в лесу делать, плохая ночь!

— Как? — изумилась девочка, обдувая замерзшие пальцы теплым дыханием. — Я не могу уйти, мне его надо найти!

— Не надо! — стоял на своем леший, — лучше уходи, ведьма, даже твои способности тебя не спасуть!

— От кого?! Яромир в опасности?! Мне нужно ему помочь, понимаешь?!

В лесу протяжно завыл волк. От его воя все словно проснулось, взмыли вверх птицы, покидая теплые нагретые гнезда, а по коже побежали мурашки.

— Видишь?! Давай я тебя выведу, иначе не сдобровать! — он потянулся своей мшистой лапой к яриловке, но она замотала головой. Тут же на ее плечо опустился ворон, переминаясь с лапы на лапу.

— Чудной это лес, Мирослава, в плохом смысле чудной, — прокаркал он и леший удивленно посмотрел на птицу. — Мое имя Персей, будем знакомы, хозяин леса! — гордо сказал он рогатому существу.

— Рад тебе, гавран Персей! Меня звать можно Онисимом! — тут удивилась Мирослава, она вообще понятия не имела, что у леших есть имена. — Уводи ведьму, покуда не случилась беда!

Ворон глянул на девочку и как-то хрипло выдохнул, качая головой.

— Не уйдет. Просим защиты твоей, но молодца должны найти!

Онисим, как оказалось, зовут лешего, почесал макушку с проплешиной и сам вздрогнул, когда раздался еще один волчий вой.

— Пока не пришлось нежданно гоньзнути, тады скорее идем сами, иначе все туть околеем!

Мирослава выпучила глаза, а Персей по-птичьи вздохнул и шепнул ей на ухо, что «гоньзнути» обозначает спасаться бегством. Леший тем временем развернулся и пошел по заснеженной тропинке, а Мирослава с Персеем на плече побежала следом. Когда лес все не заканчивался, а на лбу уже выступила испарина, девочка поняла: что-то здесь не так.

— Мы идем искать Яромира? — уточнила она цель их маленькой прогулки.

— Надо скрыться, здесь опасно, — ответил Онисим, семеня между высоким соснами. — Бо’рзо, бо’рзо!

— Что? — не поняла смысла слов Мирослава, прочищая себе путь от острых голых веток деревьев, норовящих выколоть глаза.

— Быстрее, — пояснил Персей, крепко вцепившийся в толстую ткань тулупа.

— Весь лес уже побудил, не даеть покою всем, — проворчал леший и стал озираться.

Волчий вой раздался где-то совсем недалеко и слышно его было в несколько раз отчетливее. — Ишь ты, выжлец!!! Пора нам спяти!!!

— Чего?! — снова округлила глаза яриловка, но тут же услышала пояснение Персея, что «выжлец» на старославянском это ищейка, а «спяти» означает сорваться с места.

И они пустились бежать еще быстрее. Увязая по колено в сугробах, Мирослава думала, что ее сердце точно не выдержит, а тело просто рухнет от усталости. Лишь чувство самосохранения и страха за жизнь подгоняло ее вперед.

Тут они выбежали на поляну, которая показалась девочке смутно знакомой. И правда, из гущи леса показалась Избушка, которая также не спала всю сегодняшнюю ночь.

— Где же Яромир?! — очень сбивчиво спросила юная ведьма, продолжая путь. — Мы

оставим его одного в лесу?! А если он умрет?! Идет охота за детьми из знатных родов! Я должна его отыскать!!! — уже в который раз за эту долгую ночь повторяла девочка.

— А его и не надо искать, — тихо сказал Онисим, остановившись и смотря куда-то вглубь Пущи. Теперь они стояли на середине поляны, ярко освещенной полной луной. А там, куда смотрел леший, среди деревьев светились два желто-зеленых глаза. Тут же послышалось совсем не приветливое рычание.

— Ох, ты ж, беги, Мирослава, — закаркал ворон прямо ей в ухо и, не увидев реакции, больно клюнул ту в нос. Будто очнувшись, яриловка побежала к другому краю леса.

— Избушка!!! — закричала она, задыхаясь и двигаясь уже из последних сил. — Избушка!!! Выручай нас!!! Беги сюда!!! Открывай дверь!!!

Та, в свою очередь, услышав подзыв, резко отряхнулась от снега и сделала большой прыжок, помчавшись на зов. Леший, Мирослава и ворон с одной стороны, Избушка на курьих ножках с противоположной, а огромный волк с третьей, стремительно приближались друг к другу в единую точку.

Дверь в Избушке со скрипом отворилась и стукнулась о стену, а ворон, крепко схватив когтями девочку за тулуп, взмыл в воздух прямо с ней. Леший ему помогал. Конечно, обычно он и сам ездил у кого-нибудь на шее, либо умел перемещаться только в одиночку и без груза, но, проявив не присущее ему благородство, летел и тянул юную ведьму к избе.

Громкий волчий рык остался внизу, а трое преследуемых беглецов упали на грязный пол комнаты. Избушка захлопнула дверь и сама зажгла свечной огарок на столе.

Мирослава, больно ударившись головой и еле сохранив сознание, неуклюже вскочила на ноги и открыла дверь настежь. К ее удивлению, волк, который, как они думали, гнался за ними, сейчас бежал в ту сторону, откуда они пришли и все также громко рычал.

— Что же с Яромиром будет? — прошептала школьница, прижимая ладонь к губам. Сейчас ее друг был непонятно где, один, в лютый мороз, когда в лесу активизировались волки…

— Чаго с ним станеться? Сожреть пару белок или зайцев и успокоиться! Зараза такая… — недовольно проворчал леший, с интересом разглядывающий убранство Избушки изнутри. Смысл этой фразы показался юной ведьме настолько несуразным, что она рассмеялась.

— Каких еще белок, Онисим?

— Невезучих, каких же еще, — пожал мохнатыми плечами лесовик, разглядывая печь.

Он, схватив прихват, повертел его в лапах и поставил обратно. Полез куда-то на полку, достал какую-то коробочку, затем пошурудил в темном закутке у печи и выудил пару старых поленьев из дровницы.

Перед тем, как кинуть их в печку, он снял шарф, аккуратно сложил его на столе, а затем юркнул через устье в дымоход. Избушка подскочила на месте от неожиданности, а леший уже вернулся обратно.

— Надо было прочистить, — пояснил свои действия Онисим, — а то бы задымила здеся нам все.

Он по-хозяйски кинул в устье печки поленья, взял в кривые руки коробочку со спичками и чиркнул первую. Ничего.

— Отсырели, — огорчился леший.

Мирослава, находясь будто во сне, встала и подошла ближе.

— Игнис парвус! — маленький огонек из перстня на правой руке подлетел к полешкам и те вспыхнули. Девочка повернулась к лешему. — Я думала, что вы боитесь огня.

— А кто ж егось не боиться-то?! — удивился тот в ответ и пошел рыться в сундуке. Открыв его, он перебирал лежавшие там старые вещи. — Огонь не управляем, силен и опасен! Уничтожаеть леса, жизни зверей отбираеть! Но русская печь — это дело святое. Если печь не то’питься, значить дом угасаеть. Пришли бы раньше с князем, зажгли бы печку, изба бы давно сил набралася!

За это время они с Яромиром нашли время только немного изучить найденные в прошлый визит в избе книги, но вернуться сюда и хотя бы убраться, наполнить жизнью избу — так и не выбрались. Поэтому сейчас Мирослава стыдливо опустила глаза на пыльный и затоптанный пол.

Леший достал какую-то фуфайку из старого сундука у кровати, натянул ее на себя. Она оказалась длинной, почти до пят, поэтому он мастерски обрезал ее ржавыми ножницами. Нашел и шапку-ушанку, ему она пришлась как раз, ибо голова у него была размером с человеческую. Только вот деревянные рога мешали, поэтому пришлось сделать в шапке две дырки. Через несколько минут он был одет и подпоясан.

— Ну прям жених на выданье, — нашла в себе силы усмехнуться Мирослава и тут же устало уселась на лавку. Ворон настороженно глядел то в окно, то на лешего, стараясь не допустить ничего плохого. — Так что там про белок и зайцев, Онисим? — снова спросила она у лесовика, роющегося на полках в поисках чего-то. Он тяжело вздохнул и повернулся.

— Что с ним станеться?! Он до утра сам можеть пол леса перегрызть, никто ему не опасен!

Яриловку словно окатило ледяной водой, а Персей перелетел с подоконника на стол, вслушиваясь.

— Как это: может перегрызть? — спросил ворон вместо потерявшей дар речи девочки.

— Ну вы его видали?! Зверюга же! Глаза горять, слюни текуть, клыки, как сабли, лапы, как у медведя’!

— Ты думаешь, что тот волк, это Яромир?! — изумилась Мирослава, глупо разулыбавшись. Ее сознание сейчас было готово разорваться от эмоций и усталости одновременно.

— Я не думаю, а знаю, — утвердительно и уверенно сказал леший, пошурудив полешки кочергой. — Князь наш — проклятый волколак.

Повисла тишина, от которой у Мирославы зазвенело в ушах. Где-то в печке громко треснуло горящее бревнышко и нервная система, струны у которой и так уже были сильно натянуты, дала окончательный сбой.

— Что за чушь? — спросила девочка, резко поднимаясь со скрипучей скамьи. Онисим не попятился, а наоборот, сделал шаг ей навстречу, но повернулся к ворону.

— Ну ты-то, гавран, разве ничегось странного в парнишке не замечал?! Не дрожала душонка твоя птичья, когда он рядом находился?! Не испытывал ли ты страха беспричинного, а?!

Ворон только кивнул, подтверждая сказанное. Именно такое он и ощущал в присутствии друга яриловки, однако не придавал этому большого значения, либо же не хотел почем зря на парня наговаривать.

— На молодом князе столько оберегов и амулетов, что сразу и не разберешь, в чем тут дело.

— Оборотень, перевертыш, вервульф, волколак, называй, как хочешь! Но этого не отнять! И ты его сейчас видела!

Мирослава отрицательно покачала головой, которая, казалось, сейчас расколется от подступающей мигрени. Леший цокнул языком.

— Ну-ка, вспомни, девица, когда княже наш болееть? Обычно раз в месяц?

Она заторможено кивнула, вспоминая.

— Так, — в ответ кивнул Онисим. — И всегда в полнолуние?

Тут ей пришлось напрячься. В школе они, конечно, отслеживали лунные циклы на Звездологии, но она никогда на них не заостряла внимания. Единственной точкой отсчета можно было брать ночи игры в «шабаш». И, если ее не подводила память, именно в ночь полнолуния Яромира всегда клали в медзнахарские палаты. Но болезнь представлялась как грипп, простуда, воспаление легких или что-то вроде того. Он быстро слабел, и у него поднималась температура, никаких намеков на оборотничество и привязку к лунному циклу!

На вопрос лешего она так и не ответила, а просто ходила по избе, шагая из угла в угол. Затем девочка встала у низкого окошка, оперлась о стену и вгляделась сквозь грязные стекла наружу. Вдали виднелся только темный зимний лес, такой высокий и статный, а где-то среди сугробов и деревьев бегал ее друг, размахивая волчьим хвостом.

Что… за… бред!!!

В тоже время Онисим уже вскипятил растаявший снег и заварил какие-то листья, чей сладкий пряный аромат стал разноситься по избе. Он хлебал чай, с упоением присербывая и причмокивая. Ворон сидел все там же на столе, тихонько ожидая, когда наступит утро.

Когда ноги стали подкашиваться от усталости, Мирослава села на лавку около стола и оперлась на него руками. Стало клонить в сон, и девочка уронила голову на сложенные руки.

Не успела она, как ей показалось, даже уснуть, как раздался какой-то шум, от которого юная ведьма резко подскочила. Пол Избушки кренился то в одну, то в другую сторону, от чего Мирослава, минуту назад еще сладко спавшая, чуть не потеряла равновесие.

Изба кряхтела и как-то недовольно кудахтала, а Онисим, бросив кружку, побежал к печке, следя, чтобы не выпали из ее устья жаркие поленья на деревянный пол.

Персей летал и каркал, забыв, что умеет говорить по-человечески.

Мирослава подскочила к двери и широко распахнула ее, пытаясь понять, что так взбудоражило бедную избушку. Всматриваясь вдаль, она снова ничего не могла разглядеть.

Немного посветлело, но зимний рассвет еще полностью не расцвел. Но тут, когда девочка посмотрела вниз, то резко замерла. Внизу, скалясь, бегал волк, пытаясь не попасть под лапы их зачарованного домика, в то время как разбушевавшаяся изба изо всех сил старалась наступить на него, что неминуемо привело бы к гибели животного. Точнее, ее друга. Этот волк же был им? Точнее, Яромир был этим волком?

— Встань ровно, истеричка ты куриная! — закричала Мирослава, когда почувствовала, что к ней вернулась способность ясно мыслить. Изба резко остановилась, а волк тотчас упал в снег в неестественной позе. — Опустилась! Немедленно!

— Ты чевось творишь, окаянная?! — рядом оказался Онисим, которому совершенно не нравилась идея встречаться с волком, от которого они совсем недавно еле удрали. Яриловка не ответила, а когда до земли оставалось меньше метра, спрыгнула в сугроб и, высоко задирая ноги, бегом пробиралась к животному.

— Чтоб тебя, княже, белка ты чернобыльская! — ворон вылетел следом и, не став садиться на плечо юной ведьмы, начал кружить вокруг волка.

— Да какая ж белка-то, он волчара размером с огромного медведя’!!! — возмущенно кричал Онисим.

— Он ранен! — изрек Персей и сел на снег, скача по сугробам к яриловцу маленькими прыжками. Мирослава осторожно подошла ближе и увидела, что снег в ближайшем радиусе был окрашен красным. Волк часто дышал и, когда почуял человека, тихо зарычал.

— Мы тебе поможем! — тихо и спокойно говорила девочка, хотя ее била крупная дрожь от страха, расползающегося по всему ее телу. — Яромир, все будет в порядке!

Услышав знакомое имя, оборотень, чьим сознанием сейчас по большей части овладел волк, чуть притих и попытался вспомнить, от чего ему был знаком этот голос.

— Аккуратно! — тихо прокаркал Персей, когда яриловка села на колени рядом с волком. Он был намного крупнее своих собратьев, скорее размерами и правда походил на медведя. Черная густая шерсть без единой белой волосинки казалась шелковистой, но Мирослава не разрешила себе просунуть пальцы сквозь его «шубу». Где-то в районе его крепкой шеи текла кровь, а сам волк тихо поскуливал.

— Мы тебе поможем, мы тебе не навредим! — словно мантру повторяла девочка, не зная, можно ли было смотреть животному в глаза, и на всякий случай отводила взгляд.

Когда рычание стихло, и ей наконец удалось кончиками пальцев дотронуться до плеча волка, она почувствовала влагу. Липкую, вязкую и теплую. Ее тут же затрясло еще больше, и волк вновь зарычал, интуитивно почувствовав ее волнение. Руки так тряслись от страха за жизнь друга, что попробовать поднять его магией она даже не подумала.

— Надо перенести его в избу! Персей, ты сможешь его поднять?

Ворон, как показалось, чем-то подавился.

— С ума сбрендила?! Да он не меньше шести пудов весит {?}[1 пуд равен 16,3 кг]!

Мирослава закусила нижнюю губу, соображая.

— Онисим! — никто не отозвался. — Не заставляй меня орать, черт рогатый, а то вышвырну поганой метлой из избы и больше ходу в нее знать не будешь!

Тут же из-за дверного проема выглянул леший, чуть опешивший от такой наглости.

— Попрошу поуважительнее, я все-таки не…

— Ты сейчас либо мне помогаешь, либо я завтра же спалю этот лес дотла! — зашипела школьница, чувствуя, что начинают подкатывать слезы. Если Яромир умрет, это будет полностью ее вина. — Подними его и отнеси на стол! Ты же должен оберегать своих подопечных, живущих в твоем лесу!

Кажется, эти слова подействовали, и леший щелкнул пальцами. Волк, уже начавший терять сознание, взмыл в воздух. Его нес поток зимнего ветра. Через минуту все находились в натопленной избе, столпившись вокруг кухонного широкого дубового стола.

— И что же ты будешь делать с ним?! Первокурсница! Знаний в голове ноль! — недовольно бурчал леший, со страхом глядя на волколака.

— Сколько времени? — спросила Мирослава, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Через минуту рассвет на землю ступит, — в своей замысловатой манере ответил Онисим, не дав четкого ответа на вопрос. Секунды текли медленно и тягуче, словно смола из молодого дерева, но вот шерсть на волке стала резко укорачиваться и будто втягивалась внутрь. Рост волка также стал уменьшаться, а кости сужаться.

Когда появились первые голые участки кожи, Мирослава отвернулась и ринулась искать, чем можно его накрыть. Схватив с печи, где был настил в виде спального места, нагретое одеяло, она пошла обратно, не отрывая глаз от своих валешей. Леший цокнул языком и вырвал одеяло из ее рук, накидывая его на раздетого парня.

Когда яриловка подняла глаза, то сказать, что она ужаснулась, это не сказать ничего. Лицо друга было смертельно бледным, губы синими и обескровленными, шея и грудь изодраны. Сам же парень был почти весь в крови. В своей или там присутствовала еще чья-то, оставалось загадкой.

Несмотря на то, что на волке все заживало, как говорят в народе, «как на собаке», тут было еще много работы. Единственное, что могла сделать первокурсница без особых талантов и наследственных даров, как справедливо заметил Онисим, это очистить кожу.

— Тергере! — на латинском произнесла Мирослава, направляя перстень на правой руке на друга. Кровь стала исчезать, оставляя не затянувшиеся порезы и все еще кровоточащую рану на шее. Вот это уже было проблемой.

Леший, снова недовольно цокнув языком, открыл дверь и ушел.

— Куда он?! Вот же черт хитрый, чуть что, так сразу свалил!!!

Что ж, придется думать самой.

Девочка полезла на полки, ища что-то, что могло бы остановить кровотечение. Но избушка была необжитой минимум лет десять и все припасы, которые здесь имелись, давно потеряли волшебные свойства из-за закончившегося срока годности.

Когда истерика была на подходе, а обыск полок с облезшими травами и заплесневелыми настойками не принес результатов, Онисим вернулся в избу.

— О, а мы как раз говорили, что бы мы без тебя, леший наш дорогой, делали! — каркнул ворон, желая пристыдить свою “воспитанницу”.

Та лишь раздосадовано поджала губы. Онисим, не учуяв в его словах подвоха, подошел к печи, быстрым движением достал несколько зеленых листочков, взявшихся неведомо откуда в зимнем лесу, и, смачно прожевав каждый, выплюнул их и приложил один к шее, второй на грудь и последний на плечо раненого парня.

Последние манипуляции лешего вывели девочку, стоявшую на стульчике около полок, из состояния какого-то транса.

— Ты жевал их?! Заразу же занесешь!

Онисим недовольно на нее покосился и, кажется, его терпению пришел конец.

— Я — хозяин этого леса! Я лечу зверей и птиц, которых нахожу больными! — начал леший, злобно сверкая черными глазками. — И ты должна уметь все воть это! Надо интуитивно знать, что делать-то! А то пока вас чему умному и полезному обу’чать в вашей школе, половина помреть без знахарей! Потеряли связь с природой! Забыли о том, как раньше лесу поклонялись, как помощи просили и дары приносили! Теперь только убиваете! Уничтожаете! Портите и пакостите! Люди стали теми же демонами, думающими только о себе! Ты!

Он ткнул кустистой лапой в Мирославу, которая так и стояла растерянная на хлипком стуле около полки.

— Твоя связь с природой сильнее, чем у многих! Ты умеешь общаться с нечистью! Думаешь, Избушка каждой шастающей по очарованному лесу девице подчиняеться! Кабы не так! Ты истинная ведьма, не просто ведьмаг! Поняла?! Да ничего ты не поняла, как лопух глазами стоишь лупаешь…

Это была самая длинная речь, которую слышала Мирослава от лесовика. Его слова тяжело проникали в уставшее сознание не спавшей сутки первокурсницы. Леший снова подкинул еще несколько полешек в печь, по-видимому, пытаясь себя чем-то занять.

Яромир тихонько застонал и открыл глаза. Он недолго смотрел в потолок, а затем чуть повернул голову в бок. Мирослава мигом подскочила и встала так, чтобы ему было видно ее лицо.

— Ты в безопасности, все хорошо, — зашептала она, натягивая повыше лоскутное одеяло. Парень скривился. Каждое движение отдавалось болью во всем его ослабшем теле.

— Где я? — раздался его еле различимый хриплый шепот, и он зажмурился.

— В Избушке на курьих ножках, — ответила Мирослава, и молодой волколак снова посмотрел на нее. — Мы в лесу, уже начался рассвет.

Он ошарашено смотрел на подругу, пытаясь остановить поток мыслей в больной голове. После ночи в теле волка ему было тяжело сразу перестроить сознание.

— Я… Я не причинил тебе зла?

— Нет, — она активно замотала головой. — Видишь, я невредима, все хорошо! Со мной леший Онисим и Персей!

Тут лесовик толкнул ее в бок.

— А ну, поди сюды.

Она неохотно отвернулась от друга и подошла к печи.

— Кружку бери, — кивнул он на сушку для посуды. А когда Мирослава вопросительно подняла бровь, то зло поджал губы. — Бери кружку, говорю тебе!

Когда та оказалась в руках девочки, леший кивнул на сложенные в ряд травы на стареньком, но вроде бы чистом полотенце.

— Не обязан, но, похоже, кроме меня этого никто не сделаеть, — пробурчал лесовик и вздохнул. — Слушай и запоминай, соломенная твоя голова!

Мирослава округлила глаза, пытаясь понять, что же он от нее хочет, когда там, в метре от них, на столе истекает кровью человек.

— Многие травы содержуть в себе витамины, дубильные вещества и… — начал Онисим и, увидев удивление в глазах своей «ученицы», добавил — Не только магией полна природа наша-то, но и такими воть свойствами, да-да! Не ваши ученые первые разобрали все на меленькие частички! Мы тоже кой-чего смыслим! Так воть…

Леший выражался так, будто совсем недавно читал статью из учебника по знахарству. Рассказал ей, что витамин К, так необходимый организму, содержится во многих травах, растущих прямо у нас под ногами в каждом лесу. А без этого витамина организм не может вырабатывать вещество, помогающее сворачивать кровь.

Среди таких трав были бадан, кровохлебка, крапива, белая омела, черноплодная рябина, горец почучуйный, пастушья сумка, хвощ, мокрец, тысячелистник, манжетка обыкновенная, козья ива, лекарственная медуница, курильский чай и другие.

Каждая из трав применялась при легочных, геморроидальных, кишечных, желудочных, маточных, носовых, наружных и других кровотечениях. Обладают они помимо кровоостанавлиющего свойства также и антисептическими, противовоспалительными, гемостатическими, противодиарейными и обволкаивающими лекарственными особенностями.

Кое-что из этого Мирослава знала из уроков Дарины Павловны по Гербологии и травничеству, но невозможно все разом изучить за три месяца учебы, согласитесь?

— Теперь подумай, или почувствуй, какая из этих трав нашему волколаку поможить?

Яриловка глянула на шесть пучков травы, аккуратно разложенных в ряд. Где-то лежали листья, где-то стебли, где-то корневища. Сразу узнав в одном пучке корень кровохлебки, она взяла его и приняла в руки поданный лешим нож. Нарезав на не очень крупные и не сильно мелкие кусочки, скинула все это в чугунок и взяла пучок тысячелистника. Он был иссушен и хорошо поддался перетиранию в порошок.

Смешав эти две травы, Мирослава залила их кипятком и прокипятила пять минут, изредка помешивая железным половником. Онисим, наблюдая за ней, снова подошел ближе.

— А теперясь скажи: «Не гори, рана, не боли. Ни с кровью, ни с гноем. Затяни раны Яромира, Сварог, останови кровь из них. Ключ, замок».

Мирослава нервно кивнула и, глядя на горячий отвар в кружке, нашептала заговор. Сцедив наскоро остуженный отвар в кружку, она поднесла его к Яромиру, который все это время изредка постанывал, то и дело проваливаясь в сон.

Приподняв его голову, приблизила кружку к бледным губам друга. Он аккуратно выпил горячее снадобье, не обращая внимания на то, что еще не остывший кипяток обжигает рот. Вскоре трава, которую положил Онисим на раны, ею, кстати, оказался обычный подорожник, а также выпитый отвар, сделали свое дело. Кровь остановилась, а волчий ген смог быстро затянуть раны тонкой корочкой. Конечно, останутся глубокие шрамы, но не в силах тринадцатилетней школьницы было исправить и это.

Почувствовав прилив сил, парень приподнялся, только сейчас поняв, что лежит под одеялом совершенно голый. Он бы точно покраснел, если бы не потерял столько крови. Оставалось только надеяться, что подруга не видела его в том, в чем мать родила.

Отыскав в избушке хоть что-то, что могло сойти за нормальные подходящие вещи, Мирослава протянула их Яромиру.

Взглянув на него чуть позже, девочка еле сдержала смешок, ибо зеленые штаны-подстрелыши, доходившие ему до щиколоток, еще и очень объемные, совершенно несуразно смотрелись с белой рубахой женского покроя и накинутым сверху полушубком, изъеденным молью. На ноги они натянули ему длинные красные вязаные носки, а ввиду отсутствия в избе валенок на ноги нацепили старые калоши. На голову, взмокшую после лихорадки, повязали шерстяной платок, обмотав им несколько раз вокруг шеи. Ну, как говорится, чем богаты!

Избушка отвезла их к опушке леса, выходящей прямо к школе. Леший, растерявший за ночь весь присущий ему оптимизм, достал пакет конфет, кинул одну в рот и молча махнул лапой всем на прощание, уезжая на избушке обратно. Он будет временно в ней жить, чтобы изба не дичала, да и порядок там наведет.

Пройдя по сугробам, два подростка тихо шли по школьному запутанному корпусу, никого не встретив на своем пути и на лестнице в хребет. Мирослава поддерживала друга под руку, так как периодически он почти оседал на пол и совершенно отказывался идти к знахарям. Поскольку прошло уже несколько минут, как закончился комендантский час, ребята спокойно зашли в «курятник». Персей сидел на плече у девочки. Сегодня он был каким-то притихшим, видимо, даже для него это все оказалось чересчур.

Мирослава не стала расспрашивать друга о подробностях его ночного путешествия, не уверенная, имеет ли на это право. Да и сама была такой уставшей, что, попрощавшись с Яромиром, разодетым как бродячий старообрядец в день колядок, тихонько прошла сквозь гостиную блока “Терем”, в которой царил полный порядок, несмотря на большое ночное празднование, в свою комнату. Девочки еще спали, было только пятнадцать минут восьмого. Темнота из-за зимнего позднего рассвета и задернутых штор помогла яриловке тут же уснуть, как только они с Персеем устроились на ее кровати.

После ночи, когда Мирослава и Персей узнали, чем болел Яромир, девочка проснулась уже ближе к вечеру. Одногруппницы ее не будили, решив, что «звезда шабаша» также долго гуляла и отмечала победу.

Проснулась она, когда на улице начало темнеть, и сквозь окна из хребта виднелись ранние вечерние сумерки. Тело ломило после больших физических нагрузок, голова казалась чугунной от новой информации.

Полежав еще полчаса в смятой постели и быстро приняв для себя решение, что новые обстоятельства из жизни друга никак не повлияют на их дружбу, решительно встала и собралась на ужин. Ворона уже не было в комнате, видимо, тоже улетел пощебетать с собратьями в птичник, а если быть честным, то скорее, чтобы подъесть у них из кормушек.

Несколько дней продолжалась игра «догони меня». Догоняла Мирослава, а Яромир убегал. То, что произошло и вскрылось, явно не входило в его планы, он совершенно не был готов к тому, что кто-то будет так много знать о его секретах. К тому же, это не был какой-нибудь банальный секрет о том, что периодически у него вылезает противный лишай или он болеет вонючей гнойной ангиной.

Нет, он был проклят и очень опасен, абсолютно непредсказуем и даже жесток, а еще не мог себя толком контролировать.

ᛣᛉ

Перед тем, как ему надо было отправиться в школу на учебу, отец, вызвав сына к себе в кабинет, строго настрого приказал не сближаться с кем-либо. Несмотря на то, что мужчина, хоть и был холоден, все же всегда вытаскивал младшего отпрыска из передряг, но и срывал свою злость за произошедшее он тоже на нем же. А злость его порой не знала границ. В конечном итоге, пять ударов плетью для Яромира стали простым будничным времяпрепровождением. Его спина быстро восстанавливалась, и лишь кожа на ней становилась грубее и невосприимчивее к боли.

Мальчик рос, болезнь с каждым новолунием проявляла себя сильнее и агрессивнее, поэтому ночи в подземельях летней усадьбы, куда его отвозил Владимир или кто-то из прислуги, тоже перестали навевать страх. Ведь самым большим ужасом в округе был именно он, Яромир. Лишь поначалу маленькому мальчику было страшно, холодно и больно, когда его запирали за железной дверью темницы. Потом слезы как-то сами перестали катиться из глаз, а ночь полнолуния и темница стали обыденностью, принятой им участью.

Подрастая, юный волколак научился игнорировать и не реагировать на явное обожание отцом своих старших сыновей, делая вид, что такова его судьба. Он перестал доставать отца вопросами, перестал делиться детскими радостями и открытиями. Они не проводили время за совместными играми в шахматы, не катались на конях по полям и не ездили на охоту.

Парень с самого мальства всегда стоял в стороне и слушал, как отец холодно представляет его своим подчиненным и знакомым, посетившим их дом по какому-либо случаю или празднику. Темы сразу уводились в другое русло от младшего сына князя Полоцкого, а никто из этих мужчин и женщин даже никогда и не пытался спросить у властного Борислава Мстиславовича что-то большее о маленьком Яромире.

Именно поэтому, когда подросток, заблудившийся на горе Манарага, такую же испуганную, как и он сам, девчушку, которую, как оказалось, зовут Мирослава, решил наплевать на приказ отца. Он и сам не заметил, как подружился с ней. Будто волею судьбы они не только попали не только в одну общину, но даже и в одну группу. А дальше и сели за одну парту, держась друг за друга, как за спасательный круг в чужой обстановке.

Но всегда в его сердце таился страх. Сначала этот страх был о том, что юная ведьма может испугаться и станет его презирать, тем самым разрушив их и так хлипкую дружбу. Затем, когда Мирослава стала ему знакома лучше, он понял, что девчушка не из тех, кто робеет перед трудностями, она ему это уже не раз доказывала.

И вот страх перерос в искреннее переживание за то, чтобы сохранить ей жизнь. Не дать самому испортить само существование яриловки, повесив ей на шею ярмо со своим именем или, еще хуже — обречь на вечные муки, если когда-то изувечит ее.

Но как бы он ни старался, кое-что из этого все-таки произошло. В ночь декабрьского полнолуния яриловец решил, что не может пропустить первый матч подруги. Сидел на скамейках трибуны, его периодически потряхивало, когда из-за тонких туч в зимнем небе показывалась яркая луна.

Но парень знал, раньше полуночи превращение не начнется, у него будет время изолировать себя от других.

Когда Вершинин, на которого Яромир еще злился за его статейки в газете, поймал Мирославу и сам чуть не разбился, злость мигом прошла, сменившись большой благодарностью и уважением к другу. Иванна и Астра тут же сорвались проводить Никиту в медзнахарские палаты, а яриловец остался досмотреть второй период.

Подруга своим полетом вызывала у него дикий восторг от игры, но его обострявшиеся волчьи инстинкты порой не давали спокойно сидеть на месте или видеть картину в целом. Его лихорадило. Игра закончилась на пятьдесят третьей минуте, когда Мирослава закинула невидимый мяч. Эти семь минут до полуночи были его спасением.

С бешеной скоростью, с которой он, как ему казалось, никогда не бегал, мчался мимо стадионов в школу. Бежать в медзнахарские палаты было поздно, ибо знахари не успеют дать ему лекарство и закрыть в специально-оборудованной комнате. Поэтому оставалась только Заколдованная Пуща, добраться до которой было быстрее. Пробежав по коридорам школьного корпуса в самый низ, в лес уже вбегал большой черный волк, кости которого минутой ранее сломало все разом, вывернув юношу словно наизнанку.

То, что происходило дальше, парень помнил плохо.

Не умея полноценно контролировать свое сознание в волчьем теле, он полностью поддавался его желаниям и инстинктам. Яриловец точно помнил, как охотился за зайцем, бегущим в свою норку, когда унюхал знакомый аромат… барбариски? Он бесшумно побежал на запах, а когда увидел девочку с вороном на плечах, да мутное неразличимое для волчьего глаза существо, похожее на образ ходячего дерева, волк притаился в сугробе.

Но тут появился еще один запах. Запах крови, гнили, мертвечины, от чего даже у волка появился рвотный рефлекс. Он, посильнее оттолкнувшись волчьими лапами, точно знал, что существо, от которого исходила такая вонь, точно захочет полакомиться человечинкой.

Разум человека боролся и давал импульсы волку защитить юную гостью леса от кого бы то ни было. Он завыл, давая знак лешему и ворону уводить Мирославу из леса в школу.

В лесу опасно, бегите!

Зловонное существо ползло практически по пятам школьницы, наслаждаясь запахом ее молодой крови, но никак не ожидало, что с другой стороны лесной поляны на него выскочит огромный волк. Таких в этом лесу точно не водилось.

Следующее, что помнил Яромир, это как он очнулся в Избушке, лежа на столе. Да и те воспоминания, которые находились в его голове сразу после возвращения в сознание, уплывали, словно мука через сито. Сплошные образы и несвязанные друг с другом события, перемешанные со сновидениями после обратного превращения в человека.

ᛣᛉ

Астра, Иванна и Никита не раз спрашивали Мирославу, что случилось у друзей на этот раз и почему они снова избегают друг друга?

— Все нормально, — отмахивалась девочка и криво улыбалась, словно ее заставляли это делать наперекор острой зубной боли. Ну не могла она им что-то рассказать, не ее это была тайна, хоть и не до конца понимала, почему от нее отвернулся друг…

Сразу после декабрьского полнолуния и игр в «шабаш», состоявшихся в ту же ночь, вся школа стала готовиться к наступающему Новому году. Праздник этот отмечался согласно современному календарю вместе со всеми странами-собратьями. Колдуны и ведьмы не забывали традиционных народных славянских праздников, но и не сопротивлялись изменениям, которые ввел еще Петр I, перенесший в 1699 году новый год с первого сентября на первое января.

Так византийский календарь сменился григорианским с легкого указа императора. Он велел всем наряжать елки, запускать фейерверки, на улицах жечь костры из дров, хвороста и смолы, которые не должны были гаснуть до конца праздничной недели, заканчивающейся 6 января крестным ходом.

Что ж, в Российской империи Петр I сыграл немаловажную роль для ее экономического, военного, социального, полититического, образовательного развития и других соприкасающихся отраслей, усилив мощь государства в сотни раз.

Но для Мирославы, как для юной особы двадцать первого века, он был лишь страницей из учебников истории и напоминанием, что его пра-пра-пра (и до какого там колена считать?) внучка учится с ней в одной школе, но вот за реформу в праздновании Нового года она была ему благодарна больше всего.

В Ведограде витала праздничная, по-настоящему волшебная атмосфера, побуждающая с трепетом ждать каникул, подарков и гуляний. Единственным омрачающим пятном были полугодовые итоговые контрольные в последнюю неделю учебы. Надо было выучить то, что уже было пройдено на занятиях. А также учителя предупредили: будут спрашивать и то, что задавали изучать самостоятельно, а это, к сожалению учеников, было больше половины тем из учебников.

Но несмотря на то, что магические славяне приняли современный календарь праздников, они не забывали про старые традиции. Так в декабре отмечался еще и день зимнего солнцестояния, самого короткого дня в году и самой продолжительной ночи. Приближался славянский праздник Карачун, отмечался он приблизительно с двадцать первого на двадцать второе декабря, а если быть точнее, дата «плавала» из года в год в зависимости от природных показателей.

— Это не входит в нашу образовательную программу, но меня попросили провести первогодкам, скажем так, экскурс в историю, — говорил Константин Петрович Афанасьев, преподаватель по Существам славянской мифологии. Мужчина был одет в свой незаменимый черный классический костюм с портупеей на талии. Он, в отличие от других учителей, не утеплялся в меховые жилетки и валенки, будто в школе было по-прежнему тепло и сухо, как в сентябре. Казалось, что учитель вообще не чувствует холода.

Константин Петрович сложил руки в замок на груди и смотрел на класс, опершись бедром о столешницу своего стола. В кабинете собрался весь поток первого года ярилиной общины. В отличие от своего преподавателя, школьники мерзли и постоянно болели, несмотря на теплые валеши, надетые на вязаные шерстяные носки, и меховые жилетки поверх школьных мундиров. Девочки перестали носить юбки, сменив их школьными брюками.

— Праздник Карачун не отмечается так, как мы привыкли праздновать Новый год или Рождество. Никакой помпезности, криков и плясок, никакой выпивки и драк.

На последнем слове он чуть понизил голос, и четыре группы учеников притихли. Они сразу поняли, на что он намекнул.

— Несмотря на то, что близится контрольная неделя, и у вас и так много подготовки к Новогодним празднованиям, — продолжал говорить ровным Афанасьев, — мы обязаны нести дань традициям предков. Поясняю для малограмотных, — повысил голос преподаватель, когда класс стал вести ненужные перешептывания.

Дождавшись, когда все притихнут, он недовольно вздохнул, словно все это ему сильно досаждало.

— Карачун праздник тайноведный и в некотором смысле сакральный. Считается, что злые духи и нечисть из мира Навь могут попасть в наш мир. А также наши предки могут прийти и посмотреть на своих потомков, на их поступки.

— Погодите, — поднял руку Виталик, рыжеволосый одногруппник яриловцев, — Константин Петрович, Карачун, это ведь… Дед Мороз? Так?

Преподаватель чуть улыбнулся.

— В какой-то мере да, есть такое мнение.

Мирослава, до этого сидевшая с безучастным выражением лица, округлила глаза: она когда-нибудь перестанет удивляться? Девочка метнула удивленный взгляд на Яромира, но тот старался избегать ее с ночи полнолуния и сидел с ничего не выражающим лицом. Полная нирвана, как могло показаться со стороны.

— Дед Мороз? — спросила яриловка под общий гомон объединенных групп первогодок. — Он что, существует?

— Стоп, славяне, погодите, — попросил всех притихнуть учитель, понимая, что многие вообще сталкиваются с этим праздником в первый раз. Он часто так называл своих учеников, по традиции ведьмаговского сообщества, хотя среди них были и те, чья кровь несла память нескольких народностей. — Начнем тогда с самого Карачуна, кто же это такой? Знает кто-нибудь? Яромир? — обратился он к черноволосому яриловцу.

Парень чуть вздрогнул, услышав свое имя, и встал.

— Это темное божество, его еще называют Чернобог, брат Белобога, дитя Нави. Хозяин морозов и холодов, зимы, — отрапортовал Полоцкий, и класс снова зашушукался. Здесь было много ведьмагов и ведьм из семей простаков, поэтому некоторые школьники, ровно как и Мирослава, многое слышали в первый раз.

— А еще его называют Кощеем, — сказала Вика Сечко, сидя за передней партой с Настей Русак. Класс захихикал.

— Имеют ввиду не сказочного персонажа Кощея, Виктория, — улыбнулся Афанасьев, — а его прообраза, то есть сильного божества, управляющего холодами и смертью, как уже правильно сказал нам Яромир. Карачун и правда порождение тьмы, злой дух, сокращающий жизнь и приносящий смерть в юном возрасте. Однако он справедлив, это его достоинство. Помимо прочего его еще кличут Дед Трескун, Зимник, Студенец, в честь декабрьского месяца.

— Поэтому день темного духа отмечают в самый короткий день в году? — спросила Астра, кутаясь в теплый шерстяной голубой платок, надетый поверх меховой жилетки.

— Именно, — кивнул преподаватель. — Согласно приданиям, выглядит Карачун как седовласый старик с длинной бородой. В руках у него всегда его волшебный посох, на плечах теплая голубая шуба, вот как твой платок, Астра, — указал он на свою ученицу, и та показательно выпрямила спину, когда все повернули голову в ее сторону. — Именно поклонение, или скорее почитание Карачуна, как верили наши предки, помогло выстоять на Ледовом побоище, выиграть войну с Наполеоном, Великую Отечественную войну, когда наши враги бежали подальше от наших суровых зим.

Дабы не углубляться во всю лекцию, которую прочитал им Константин Петрович, Мирослава поняла, что все две недели до двадцать второго декабря, надо было держать пост и обет «молчания». То есть не ругаться, не «выносить сор из избы». Но из-за подготовки к «шабашу» в ночь на двенадцатое декабря одна неделя почти полностью выпала.

Поэтому сейчас требовалось проводить некоторые обряды. В спальнях и гостиных должен постоянно в очагах гореть огонь, а также свечи, они помогали очищать помещение, сжигать напряжение и проблемы.

Одним вечером староста первогодок яриловцев Александра собрала всех девочек в одной из гостиных и провела свой обряд, положенный в преддверии Карачуна. По всей комнате горели свечи, а девочки писали на листках все скопившиеся за год негативные эмоции, события, которые не принесли пользы, вредные привычки, а затем писали им замену.

Мирослава написала, что драться стала чаще, чем раньше и хотела стать более спокойной. Также беспокоила размолвка с Яромиром, и ее тяготило его молчание. Ей хотелось поддержать друга, но он, видимо, решил, что узнав всю правду, общаться им больше не стоит. Пожелав, чтобы все наладилось, она поднесла свечку к листу и подожгла его, а затем каждая девочка прошла с импровизированным факелом по комнате, беспощадно задымляя ее. Пепел выкидывался в форточку.

Затем зажигались пучки шалфея, он является сильнейшим очистителем. Девочки, держа в руках тлеющие веточки, обходили свои гостиные и спальни, очищая помещения от негатива и ссор, которые частенько разгорались в юном женском коллективе.

Далее зажигалась полынь, она нейтрализовала остатки шалфея и способна выгнать из дома любую нечисть.

Следующим зажигался можжевельник. Он избавлял от так называемых Навьих сущностей, охранял дом и защищал от порчи, магических нападений.

После поджигания зверобоя и различных ароматических благовоний в комнатах стоял такой кумар, что слезились глаза, и хотелось постоянно чихать, а еще выйти на свежий воздух.

Персей резко изъявил желание слетать в птичник уже после полыни, и Мирослава ему искренне позавидовала. Потому что неизвестно, что было лучше: запах птичьего помета или удушающий дым, грозящий иссушить глаза и вызвать дикую аллергию.

Помимо обрядов и традиций близилась контрольная неделя, и приходилось учить много материала по всем предметам разом, сдавать практику и семинары, не спать ночью и следить за звездной россыпью на небе для карт по Звездологии, оттачивать заклинания. Также продолжались тренировки по «шабашу», выбивающие последние силы. Хотелось просто каникул, домой, к родным, праздновать самый теплый и семейный праздник, беззаботно играть в снежки и кататься с горки на ледянках… Но контрольных, как казалось, меньше не становилось.

Еще было тяжело от того, что Яромир, сидя рядом с ней за одной партой, очень умело ее игнорировал. Но делал это так, что остальным казалось, будто их дружба стала чуть прохладнее по какой-то причине, но никто и не догадывался, что могло произойти что-то более серьезное. Девочку это раздражало еще сильнее.

Мирослава сидела рядом с другом-волколаком и думала лишь о том, что в каждой сказке не такая уж и малая часть выдумки. Она прочитала в старой рукописи, что превращения проклятых оборотней были очень болезненными, особенно у молодых особей, не умеющих или не желающих принимать свою сущность. Ей было абсолютно наплевать на то, что он мог представлять для нее какую-то опасность. Мирославе было безумно жаль друга, раз в месяц мучавшегося в страшных болевых агониях.

Парень сидел и без лишних эмоций записывал лекции на листы пергамента, не обращая внимания на пристальный взгляд подруги, решившей брать его, так сказать, измором. Но ни прожигающий взгляд, ни просьба одолжить запасное перо для ручки или чистый пергамент не заводили разговор дальше дежурных «спасибо» и «не за что».

И Мирослава с тревогой осознала: их дружба затрещала по швам…

====== Рукопись четырнадцатая ======

Комментарий к Рукопись четырнадцатая Эстетика и музыка к главе на тг-канале по ссылке https://t.me/griffindor777/2333

Приятного чтения☀️

глава отредактирована под ориджин 27.10.23

ᛣᛉ

Вскоре школьникам объявили, что двадцать девятого декабря будет большое празднование наступающего Нового года в Императорском зале Ведограда. Приближающаяся поздравительная и развлекательная программа с дискотекой несколько оживила погрустневших от плотного учебного графика учеников.

Когда каждой группе было дано задание приготовить поздравительный номер для «Елки», так называли то самое школьное предновогоднее мероприятие, Мирослава открестилась от участия еще и в этом. Когда Иванна позвала ее на «мозговой штурм» по обсуждению выступления, девочка, скрестив пальцы, врала с три короба, лишь бы ее не привлекали. Не умела она ни танцевать, хоть и ходила на народные, ни петь, а большую публику вообще боялась. Исключением стал «шабаш», но там она была в команде и далеко от глазеющих зрителей.

Пока после урока литературы Ванька уговаривала отнекивающуюся подругу хотя бы поучаствовать вместе со всеми в обсуждении, Мирослава наблюдала, как Яромир скрывался в глубине школьного корпуса, юркнув в какой-то коридор. Тот факт, что и сегодня она с ним не поговорит, разозлил так, что юная ведьма чуть не сорвалась на ни в чем не виновную старосту.

— Вань, прости, но давайте без меня, — извинилась Мирослава, чувствуя, что как моральные, так и в равной степени физические силы, находятся на исходе.

Она пошла в другую сторону по коридору, ведущему к Лысой горе, желая выйти к стадионам. Морозы стояли такие сильные, что выходить на улицу без верхней одежды было глупостью, но сейчас было не до этого. Руками без рукавиц Мирослава сгребла свежевыпавший снег с ближайшего сугроба и поднесла его к лицу, активно втирая. Кожу защипало, когда колкие снежинки от тепла кожи растаяли, а следом стали превращаться в микро-ледышки.

— Бр-р-р, — девочку передернуло от холода, но она лишь глубже вдохнула свежий воздух.

Было ли удивительным то, что на следующее утро девочка проснулась с першащим и красным горлом? Совершенно нет. Но глупые поступки всегда приводят к таким же последствиям.

Голос осип, а на носу был важный диктант по русскому языку. Пропустить его — значит получить вероятность того, что тебя могут оставить на школьных каникулах, ибо времени на переписывание не давалось. «Неуд», и иди учи, целых две недели будешь сидеть в библиотеке школы вместо домашних посиделок.

Чтобы не идти в медзнахарские палаты, Мирослава нашла пузырек, который когда-то дала ей Валентина Петровна, когда со своей «болезнью» слег Яромир.

Водил ее вокруг пальца, хитрый волчара!

Мирослава тогда его не выпила, а сейчас он был как никогда необходим. Оставалось надеяться, что у него не истек срок годности. Достав его из ящика письменного стола в спальне, она откупорила пробку с маленькой колбочкой с характерным звуком и залпом выпила горьковатый отвар.

Загрузка...