Проведи меня через туман. Летопись первая: Велесовы святки (СИ)

Мирослава заметила, что и Вершинин, и Полоцкий совершенно спокойно и даже как-то по-дружески общаются с Иваном. Удивительным было то, что за то время, пока она валялась в госпитале, Третьяков вполне успешно влился в их компанию: на него никто не бросал косые взгляды и разговоры не стихали, когда он подходил. Что ж, время все расставляет по своим местам.

ᛣᛉ

Январь, или как его еще называли в Подгорье просинец, полетел своим чередом, вовлекая первогодок, которые, по мнению администрации Ведоград, уже прошли адаптивный период, во все общинные мероприятия. Праздников у славян оказалось много, они проносились один за одним, все были связаны со славянскими богами и обычаями, почитаниями предков и договоренностями с нечестью, а также оберегами от нее.

В день своей выписки из медзнахарских палат Мирослава застала древний языческий праздник бога Интра, живущего в чертогах небосвода. Он был воином и отождествлялся с миром Нави, то есть миром мертвых. Являлся хранителем божественного оружия и, бродя по звездному пространству, сдерживал темные силы, которые пытались пробраться в мир Явь. Был Богом источников, колодцев, змей и туч.

Славяне представляли Интра как высокого широкоплечего воина, одетого в кольчугу, а латы его блестели на солнце ярче золота благодаря своеобразному сплетению. Шлем носил конусообразный и остроконечный, способный наводить ужас и страх на своих противников. Ездил он на волшебном единороге, которому не было равных в скорости.

Свет и тьма — вот, кем считался Интра. Он был рассудителен и умен, способен здраво мыслить и быть благорассудным, но также Интра считался повелителем змей, их царем, женатым на змее-демоне Параскеве.

Вечером юные ведьмаги заговаривали все дымоходы и холодцы, дверные и оконные проемы для того, чтобы Интра не смог обрушиться на землю из мира Навь, и не дать ему показать свою силу, которой у него было много. Уж имело это какой-то эффект или нет, но Мирослава завороженно наблюдала, как старшие обучали их замысловатым заговорам, как каждый ведьмаг серьезно принимался за обряды, защищая свое жилище. Каждая печка в хребтах была заговорена учениками, старательно произносившими заговоры:

— Чуткий Интра, услышь наш призыв! Восприми наши ты воспеванья! О, мы знаем тебя, ярый бык! Победи врага, мощный Интра! Сокруши мощь Виева племени!

На следующий день девятнадцатого января праздновался Водосвет, очень похожий на праздник Крещения. На реке Росинке, текущей у Заколдованной Пущи, вырубили прорубь: преподаватели наложили защитные заклинания, не дающие глубоко нырнуть под лед, а позволяющие только чисто символически окунуться под воду. Рогнеда Юлиевна вела свою группу по протоптанной снежной дорожке к реке.

Смеркалось. Январское яркое зимнее солнце уже практически полностью скрылось за горизонтом, лишь последние лучи освещали округу желтовато-розовым закатом.

Школьники кутались в теплые тулупы, валенками топтали свежий скрипучий снег. Мирослава шла, натянув шерстяной расписной платок на голову и закрыв даже нос, и щурилась от колючего ветра. Мероприятие было необязательным для тех, кого подводило здоровье. Остальные же, если не было противопоказаний, к удивлению девочки, согласились принять участие в обряде. Она была в их числе.

— Наши предки считали, что именно в этот день вода становится целебной и светлой, — рассказывала Пень-Колода, пытаясь перекричать порывы ветра. Она повернулась и шла к ним спиной, видя недовольные лица своих подопечных. Воодушевление яриловцев спало, когда все вышли к реке, где ветер дул куда сильнее. — Мы все почитаем и верим в разных Богов, это не имеет значения на данный момент. Вода сегодня является проводником между небом, землей и всей вселенной в целом, поэтому с помощью нее можно очиститься и зарядиться здоровьем на весь следующий год!

— Пчхи! — Мирослава согнулась в три погибели от собственного чихания и шмыгнула носом. — Как же, оздоровимся…

Яромир ухмыльнулся, заметив ее бурчание, и Астра, такая же закутанная в платок до самых глаз, схватила Мирославу под руку, пытаясь согреться.

— Ничего, ледяная вода, наполненная силами всего мироздания, тебя оздоровит, — Полоцкий не скрывал своего хорошего настроения, а подруга посмотрела на него, прищурившись из-под покрытых инеем ресниц.

— Чур, ты первый ныряешь!

— Не могу, — он легко пожал плечами, и к ним сразу же развернулся шедший впереди Вершинин, улыбающийся во весь рот.

— Я первый, Морозыч!

— Да ради Ярилы! — сдаваясь, выставила вперед руки в варежках Мирослава.

Вскоре они подошли к оборудованной проруби, где находилась заведующая общиной ярилы Ирина Александровна с еще парой преподавателей. Она, распустив свою черную косу, стояла в одной белой рубахе и, казалось, совсем не чувствовала студеный холод.

Взгляд ее был прямым, а дыхание ровным. Рядом стоял, укутанный в овчинный огромный тулуп, Велеслав Трофимович Горынов, их преподаватель по Превращениям. И Константин Петрович Афанасьев, преподающий Славянскую мифологию и дополнительный курс по истории. На нем также был тулуп, но пуговицы на нем застегнуты не были.

— Добрый вечер, яриловцы! — поздоровалась с первогодками заведующая.

У проруби собрались все четыре группы учеников первого года обучения. Почти все ежились и уже стучали зубами. Вокруг горели высокие костры, но они ни сколько не согревали. Лишь их пламя играло оранжевым светом на лицах юных ведьмагов, что толпились в волнении у купелей. Предночное безмолвие прерывалось негромкими голосами и шумом январского ветра.

— Думаю, вы уже знаете, какую важность для нас имеет этот обряд, поэтому не будем тянуть! Окунаемся, главное при этом стараться не думать ни о чем плохом, освободить себя от негатива! Затем тут же одеваемся и идем к теплой палатке, она стоит справа! Греемся, сушимся и без промедления возвращаемся в Подгорье! Классруки и старосты, не теряйте учеников, прошу вас!

Последняя фраза была сказана так, будто такое уже было, и ей не хотелось заниматься таким пустяком снова. Развернувшись, заведующая, даже не морщась, прыгнула в воду. Подол ее рубахи всплыл, постепенно утопая за своей владелицей. Мирослава интуитивно задержала дыхание, и когда она уже досчитала до тридцати семи, резко повернулась к Яромиру, который тоже был напряжен. Он посмотрел черными глазами на девочку и снова перевел взгляд на прорубь, кивая в ту сторону.

С громким всплеском Поднебесная вынырнула, поднялась по деревянной лесенке и спокойно приняла теплый платок, один край которого спускался до самого пола. Ее губы слегка посинели и задрожали. Она прошла в теплую палатку, и вереница учеников выстроилась в очередь. Оказалось, что прорубь была не единственной, поэтому ждать долго не приходилось.

Для каждой общины была своя оборудованная деревянным помостом прорубь, и Вершинин, схватив Яромира, потащил его к той, которая была отведена их группе. Полоцкий же за собой повел и Мирославу, не желая терять ее из виду. Следом пошли и Астра с Иванной, держась под руки и стуча зубами от холода.

Скинув тулуп и передав его Рогнеде Юлиевне, как и все стоявшей в длинной рубахе под теплым овечьим тулупом, Никита, перекрестившись по привычке, прыгнул в ледяную воду. Вынырнул парень спустя четырнадцать секунд, от чего Мирослава с облегчением вдохнула обжигающе морозный воздух, задержанный интуитивно вместе с ним. Яромир в свою очередь уже тоже разделся. Если на девушках были только длинные рубахи, то парни были одеты в длинные рубахи и портки, которые неприятно прилипали и быстро коченели на морозе после того, как нырнувший вылезал из воды.

— О-о-о, вот это да, — стуча челюстями и не попадая зуб на зуб, улыбался Никита и натягивал свой тулуп.

Полоцкий, передав одежду Мирославе, пару секунд просто постоял перед прорубью с закрытыми глазами, потер рукой оберег с изображением волка, висевшего на груди. Там же висели еще несколько, которые подруга разглядеть внимательней постеснялась. Неприлично было пялиться на полураздетого отпрыска и наследника императорского престола. Казалось, что губы парня еле двигались, что-то шепча, а затем он прыгнул в воду.

Одна.

Две.

Три.

Четыре.

Пять.

Шесть.

Семь.

Восемь.

Девять.

Десять.

Одиннадцать.

Двенадцать.

Тринадцать.

Четырнадцать.

Пятнадцать.

Шестнадцать.

Мирослава подошла ближе к проруби, пытаясь что-то увидеть в черной от темноты, настигшей округу, речной воде. Она повернулась к Афанасьеву, но тот стоял с ничего не выражающим лицом, лишь острый кончик его носа краснел на бледном лице.

Бульк.

На поверхности воды показался Яромир, его волнистые черные волосы облепили лицо, и он мотнул головой, скидывая кудри с глаз.

— Твоя очередь, — стараясь говорить ровно, произнес парень, поднимаясь на помост. Он забрал свой тулуп у испуганной подруги и потянул за ее рукав.

— Ты долго! — выйдя из оцепенения, прошипела Мирослава, но тут же стала стягивать с себя одежду.

— Мы тебя ждем, — сказала Астра Мирославе и выхватила тулуп и платок из рук Яромира. Она сделала такое лицо, выпучив глаза и поджав губы, будто пыталась ему что-то сказать, но парень лишь больше свел черные брови к переносице.

Полоцкий все и сам понимал, но ему было плевать, какие устои и традиции нарушает. Уже в который раз он сам себе обещает заботиться о девчушке, которую впервые встретил в лесу на горе Манарага. Она была такой уставшей, измазанной землей и испуганной…

Сейчас ничего не изменилось, вынырнув, первым делом он увидел ее испуганные пазорьи глаза, которые словно переливались зеленым огнем в темноте зимнего вечера. Парень прекрасно понимал, что такая дружба в их обществе расценивается как нечто большее. Во всяком случае к нему, императорскому сыну, всегда требования будут выше. Но никаких планов на Мирославу он не имел, им было комфортно, она не отказалась от него, узнав его секрет, поэтому просто не находил сил уйти и прервать их общение, хоть и знал, что скоро и ей станет тяжко от их дружбы.

Тем временем босая Мирослава подошла к проруби, чувствуя ступнями холод,

и со страхом посмотрела на черную гладь воды. Ее ноги уже стали замерзать от ледяной корки, покрывшей деревянный помост. Глубоко вздохнув, она прошептала:

— Ярила-солнце, пускай все плохое уйдет! Пускай эта вода очистит меня! Пускай здоровье мое меня не покинет и не подведет!

В следующий миг яриловка оттолкнулась от деревянной ступеньки и, решив «не растягивать удовольствие», сразу прыгнула в воду, зажав предварительно нос рукой. То, что ее тело ощутило в следующие секунды, она не смогла объяснить даже самой себе. Студеная черная вода топила тело, рубаха же отчаянно пыталась всплыть наружу.

Мирослава открыла глаза, но не увидела ровным счетом ничего, кроме слабого света где-то наверху. Холод пробирал до костей, но не обжигал, как она ожидала. Пальцы рук, онемевшие от морозного холода снаружи, вдруг словно ожили. Она крутанулась под водой вокруг себя и, почувствовав деревянное дно защитного помоста под ногами, сильно оттолкнулась и поплыла туда, где видела слабый свет. Пока плыла, по одному выпуская пузырьки воздуха из легких, голова очистилась и крутилась только лишь одна мысль:

— Наконец-то, теперь все хорошо!

Когда ее голова только-только вынырнула на поверхность, девочка сделала глубокий вдох. Тут же юношеская рука крепко схватила ее предплечье и потянула на себя.

— Вылазь, Морозыч, — причитал Вершинин. Он и Яромир стояли на коленях перед прорубью и тянули подругу по лестнице. Астра и Иванна натянули на мокрую Мирославу платок на голову, а Яромир, вырвав у Кузнецовой тулуп, надевал его на подругу, наплевав на то, что возможно его поведение покажется кому-то непристойным. Девичье нагое тело, обтянутое мокрой рубахой совершенно не привлекало его взгляда, он лишь думал о том, как бы ей, только что выписавшейся из медзнахарских палат, не попасть в него снова.

— Не ждите нас, идите грейтесь! — сказала им Астра, когда Ванька уже опускалась в воду. Друзья кивнули и пошли с помоста, освобождая место. Рогнеда Юлиевна внимательно наблюдала за каждым, кто нырял и выныривал, беспрестанно что-то шепча и плетя пальцами замысловатые узоры прям в воздухе. Их одногруппники стояли на том же помосте, ожидая своей очереди. Влас Кочубей, Елисей Войнович и Виталик Пожарский скинули тулупы, подпрыгивая на месте от холода. Остальные раздеваться пока не решились. Матвей Оболенский и вовсе отказался от данного обряда.

— Десять секунд, Морозыч, — голосил Вершинин, почти бегом направляясь по тропинке к палатке.

— Это разве много? — спросила девочка, залетая внутрь. Как ни странно, но холода она не чувствовала.

Наверное, от адреналина. Внутри палатки их старосты Илья и Саша высушивали подопечных с помощью магии, чтобы те, согревшись, скорее возвращались в Подгорье, как говорится, от греха подальше. В палатке было пока немного людей, так как «отстрелялись» только два-три человека от каждой группы.

— Обычно девчонки выныривают тут же, — ответил Вершинин, застегивая тулуп и засовывая в валенки ноги в теплых носках. Его щеки, покрытые бледными веснушками, раскраснелись от мороза, будто их измазали в румянах. — А ты почти десять выдержала в ледяной воде!

— Яромир вообще секунд двадцать под водой был! — натягивая теплые шерстяные носки, вспомнила Мирослава.

— Он каждый год ныряет, что ему будет-то? — не утихал в своем энтузиазме Вершинин, при этом издевательски ухмыляясь.

— Вообще-то, это ты нырял в ледяное море у Буяна в январе во время обряда Инициации!

— Не толпимся, оделись и уходите! — крикнул Илья Ярославцев.

Вершинин, нетерпеливо дождавшись, пока друзья наконец укутаются потеплее в свои вещи, открыл дверку палатки наружу. Она выводила на тропинку сразу к Подгорью, а вот те, кто только что нырнул, заходили в палатку с другой стороны.

— В общем, ясно, подготовка у вас была ого-го! — констатировала Мирослава, потуже натягивая платок на уже высушенную голову.

— Я и на Крещении ныряю, — уточнил Никита. Он был родом из Архангельской области, там, на севере страны, наверное, нырять было еще экстремальнее, чем здесь.

— Мира, давай поторапливайся, задубеешь! — потянул ее за собой Полоцкий, шагая по протоптанной тропинке. Мирослава закатила глаза, изображая недовольство его излишней заботой.

— Княже злится, Морозыч, давай, шевели колготками, — подтолкнул ее сзади улыбающийся во весь рот Никита.

— Вершинин, — предупреждающе произнес Полоцкий, сузив глаза, но тут же резко остановился. Где-то сбоку в кустарниках что-то тихонько зашуршало. — Тихо!

Все остановились, пытаясь увидеть что-то в темном лесу. Когда глаза уже устали вглядываться в непроглядную чащу, сзади раздался девичий визг.

— Ребята-а! — кричали бежавшие, схватившись под руки Иванна и Астра, укутанные в платки и тулупы. Высокие валенки, доходящие до колен, проваливались в снег. Яромир, Мирослава и Никита вздрогнули от громкого крика и разом повернулись.

— Догоняйте! — крикнула Мирослава и махнула им рукой в белой рукавице с вышитым снегирем.

Полоцкий же, отвернувшись от девчонок, снова посмотрел в лес. Раздался тонкий свист, который показался ему знакомым. Он уже собирался отвернуться от чащи, когда Иванна и Астра уже их нагнали и теперь наперебой рассказывали о своем нырянии, пытаясь восстановить дыхание.

Мирослава, слушая девчачьи восторги, глянула на навострившего уши Полоцкого. Она не так давно заметила, что будучи в человеческом обличье, он все же обладал волчьими органами чувств.

Тихий свист раздался снова, и тут уже все повернулись к лесу, откуда, отделившись от дерева, вышел Онисим. Мирослава про себя чертыхнулась. Только что подошедшие девочки тихонько взвизгнули и сделали несколько шагов от тропинки.

— Здравствуй, леший-батюшка, — Яромир вел себя как всегда воспитанно. Он чуть склонил голову в приветствии. Леший довольно фыркнул.

— С Водосветом! — отозвался рогатый и стал ковылять лапами-копытами через сугроб.

— Леший?! — шокировано спросил Никита, поправляя шапку-ушанку, но тут же смекнул, как с тем надо общаться. — Очень рад знакомству с вами, царь леса! Я — Никита Вершинин, община ярилы!

Он снял рукавицу и протянул тому руку, при этом улыбаясь, как дурак. Онисим чуть нахмурил круглые глазки и насторожился, но свою кустистую лапу протянул в ответ, предварительно посмотрев на Полоцкого. Тот одобрительно кивнул. Вершинин схватил двумя руками лапу рогатого лешего и потряс ее.

— Онисимом меня звать.

— Рад знакомству! А это Иванна и Астра! — Никита указал на яриловок, вытаращивших глаза на лешего. — А это Мирослава!

— Привет, Онисим! — улыбнулась та лесовику, махнув рукой, и вдруг поежилась, начиная замерзать.

— И тебе не хворать, — как-то пренебрежительно отозвался леший и поправил найденную в Избушке шапку, сидевшую прям на рожках. — Там это-сь, — он чуть понизил голос и все же подошел ближе. — Там эта, твоя, опять бушуеть в лесу, скучаеть, видимось! Ты бы это, навестила что ли ее, а то гляди, опять начнеть лес мне ломати!

— Ну зайдем как-нибудь, — пожала плечами девочка, переглядываясь с Яромиром, что сложил руки на груди, выглядя при этом как-то скучающе.

— А сейчас не хочешь, что ль навестить? Одичала она и так за столькось лет, скучаеть теперь по тебе, как по родненькой!

— Не поняла, о ком речь? — задала Астра волнующий вопрос, от удивления даже перестав стучать зубами на морозе. Лишь ее черные брови то поднимались, то опускались ниже к глазам, то и вовсе почти сходились на переносице.

— О ком, о ком, об Избушке, курице-дурнушке! — пробурчал Онисим и перебрал в нетерпении ногами.

— Онисим, мы тут все дубу дадим, пока до Избушки дойдем, — подал голос молчавший Яромир, а леший задумался.

— Я вас в три счета доведу! Ну-с? Пойдете?

Все переглянулись, решая: соглашаться ли на эту авантюру или нет.

— Веди, — решительно согласился Вершинин и ступил с тропинки в сугроб.

— Ребят, вы уверены? — обеспокоено спросила Иванна, когда все двинулись следом. Она кусала нижнюю губу, что на морозе уже стала синеть.

— Все хорошо, доверяйте ему, — как всегда спокойно сказал Яромир, помогая Астре перелезть через сугроб. Снег заваливался в валенки, от чего кожа покрывалась огромными мурашками, и девочка кривилась.

Стуча зубами от холода, юные ведьмаги шли по глубоким сугробам в зимнем лесу, где стояла ночная тишина. Лишь изредка кое-где срывались с насиженных веток и громко ухали совы.

— Онисим, ну ты и Сусанин, — хохотнул Вершинин, вытаскивая слетевший валенок из сугроба и, прыгая на одной ноге, вытряхивал из него снег.

— Что, обзываеться, ирод, че ли? — недоверчиво спросил незнающий русских героев леший у Полоцкого, который внимательно следил, чтобы никто не отстал.

— Не переживай, леший-батюшка, это герой народный, он врагов такой запутанной дорогой водил, тем самым царя спас!

— Ого-сь! — зарделся лесовик и смущенно дернул длинным носом. — Я, конечно, не

Сусанин, да и царей среди вас нет, княжич всего-лишь…

— Пф, всего лишь, — хохотнула Астра, и ее брови снова прыгнули вверх. — Да он сын императорский, Яромир-то наш!

Леший отмахнулся кривой лапой-корягой.

— Родиться в знаменитой семье — еще не значит чего-то стоить самому! Вот станеть сам императором, буду уважать как императора! А пока… только как юного князя!

— Больно надо мне им становиться, — хмуро отозвался Яромир и подхватил Мирославу под локоть. Девочка ухватилась за друга, ловя равновесие, и коротко его поблагодарила, неловко улыбнувшись замерзшими губами.

— Как это не надо?! Полоцкий, ты давай тут не это, — Вершинин засмеялся, махая перед его лицом указательным пальцем. — Не дури, в общем!

— Да отстань, — отмахнулся Яромир, пряча ухмылку. — В императоры надо Астре, с ее властным характером туда и дорога!

Черноволосая девочка, раскрасневшаяся от ходьбы по лесу, усмехнулась и вдруг задрала повыше нос.

— А что, можно!

— Кузнецова?! Да ну! Лучше тогда Ваньку, она добрая, а Астра снимет мораторий на смертную казнь и будет всех в ссылки отправлять! — не согласился Никита и тут же получил «тычок» в плечо от девочки.

— Обалдел? Я не злая! — Астра сняла платок и замахнулась, ударяя им одногруппника по спине.

— Оно и видно! — Никита уже бежал вперед лешего, уворачиваясь от платка и заливисто смеясь.

Леший нахмурился, пытаясь понять: ругаются они или нет. Он совершенно не переносил криков в лесных владениях.

— Пришли! — объявила Мирослава, узнав выход на поляну, где стояла Избушка на курьих ножках.

Где же она сама?

— Воно тама она, — указал кустистой лапой Онисим в чащу леса, где, как показалось сначала, лежала груда дерева. Но, услышав голос юной ведьмы, изба встрепенулась и как-то взвизгнула, если это вообще было возможно.

Пока вся компания ребят шла по поляне ей на встречу, Избушка поднялась на свои длинные массивные куриные лапы, отряхнулась от снега, который завалил строение за долгое лежание на земле, и побежала к школьникам.

— А ну, сбавь скорость, дурная! — заорал Онисим, когда лапы Избушки начали все выше попрыгивать над землей, набирая скорость. Он, оглянувшись на яриловцев, фыркнул, что-то раздумывая и, не спрашивая разрешения, снова прыгнул Яромиру на плечи. Парень почувствовал, как леший чуть задрожал. Интересненько, испугался, что ли или просто пользовался своей наглостью?

— Я вроде не нанимался извозчиком! — недовольно пробурчал Полоцкий, пригнувшись под небольшим весом, когда лесовик заерзал на его плечах.

— Буде, зачтеться тебе, княже! — отмахнулся Онисим, вглядываясь в сторону Избушки.

— Стоять!!! — хрипло закричала в это же время Мирослава, также увидев, что у избы, по-видимому, от радости встречи снесло крышу. К удивлению Вершинина и Астры с Иванной, которых тот пытался загородить собой, дурная изба остановилась перед ними в паре метров, нервно притопнув лапами.

— Ну-ка, пригнись, мы в гости к тебе пришли! — крикнула Мирослава, и та тут же согнула длинные исполинские лапы, гостеприимно подставляя крыльцо. — Онисим говорит, что ты дичаешь, совсем уже кукушечкой об темечко ударилась, когда сосны сбивала?

Все прошли по старенькому крыльцу внутрь, с интересом глядя на заколдованную избу, а Яромиру пришлось даже присесть, так как леший наглым образом все еще сидел у него на шее.

— Слазь, — недовольно произнес парень, пригибаясь к полу.

— Слазь! — передразнил его Онисим скрипучим голосом, но все же спрыгнул на лавку. — А как же леший-батюшка, а, княже?! Где уважение?!

— После твоих поездок на моей шее, у нас с тобой наладились неформальные отношения, — сказал Полоцкий и плюхнулся на ту же лавку, кривясь и распрямляя затекшие плечи, в которых еще недавно упирались острые коряги-копыта, служившие лешему ногами.

— Вау, уютно здесь! — восхитилась Иванна, приоткрыв в изумлении рот и осматривая избушку изнутри, от чего та довольно вздохнула.

И правда! Мирослава, оглядевшись, заметила, как внутри было чисто убрано, все стояло на своих местах, все баночки-скляночки были начищены и расставлены на полках. Даже постель на печи была ровно заправлена, а покрывала вычищены.

— Это ты здесь все в порядок привел? — ахнула девочка, глядя на лешего, зажигавшего свечки, которые Мирослава ему передала перед своим отъездом на зимние каникулы.

Оставив под обозначенным пнем у поляны сверток с барбарисками, вареными яйцами и песочным печеньем, юная ведьма положила упаковку спичек и десяток длинных свечей, чтобы леший не сидел в лишенной освещения избе.

Леший, засмущавшись, кивнул.

— Где-тось я, где-тось она сама, думала ты придешь, ждала!

Эти слова заставили Мирославу чуть покраснеть от стыда и понурить взгляд. Избушка испытывала к ней какие-то родственные чувства и даже скучала, о таком она и знать не знала!

— Ладно, постараемся приходить чаще, что ж ты такая у нас сентиментальная! — и Мирослава погладила избу по одному срубу, почувствовав легкое дрожание дерева.

— Она твоя? — изумилась Астра, стягивая с себя тулуп и накидывая длинный расписной платок на плечи. Находиться в одной рубашке перед парнями и странным лешим ей было неуютно.

— Мы случайно нашли ее с Яромиром в лесу, тогда же и с Онисимом познакомились, это было еще осенью, — кратко рассказала Мирослава и осмотрела полки. — Чай организуем? Сюда бы домового… — она вздохнула, вспоминая Кузьму, жившего в доме бабушки за ее печкой на кухне. Он и его домовушка Любаша до того были преданы Серафиме Николаевне, что выполняли те обязанности, которые домовые с роду не делали.

— Не бывать в такой избе домовому, — покачал рогатой головой Онисим, заодно скидывая шапку. Та отлетела на старый, но протертый от пыли комод.

— Почему это? — спросил Никита, усевшийся рядом с Яромиром на лавке и сложивший руки с локтями на столе.

Леший закатил маленькие черные глазки-пуговки.

— Это ведьмин дом! Кикимору можно сюда заманить, но пакостить уж больно она любит! А домовой сюда можеть перейти только очень преданный или обездоленный, в этой избе раньше жившая здесь ведьма много чудес творила, что хороших, что плохих…

— А кто здесь жил? — с интересом спросила Мирослава, наблюдая, как Яромир встал и подошел к печке, пытаясь разобраться, как ее поджечь. Уже через минуту в печи полыхали поленья и был подвешен чайник с растопленным снегом.

— Да по чем бы знать… — как-то неуверенно произнес леший, почесывая рукой лысоватую макушку. Он полез в какой-то мешочек и стал ловко ссыпать по горсточке в вымытые до скрипа кружки. — Земляничный, еще весной собирал, как знал, что пригодиться!

Все завороженно наблюдали за действиями хозяина леса, одетого в выстиранную подпоясанную фуфайку и короткие обрезанные штаны.

— Простите, уважаемый Онисим, — подала голос Иванна, распутывая длинные волосы и переплетая их в косу. Все обернулись к девочке, ожидая вопроса. — А вы живете здесь, в этой избе?

Онисим, очень высоко задравший нос от гордости, что его назвали уважаемым, тут же нахмурился.

— Агась.

— Но я думала, что лешие живут в лесу, — захлопала светлыми ресницами Ваня.

— Я тоже, — всполошилась Астра, аж подскочив на месте, — на уроках славянской мифологии нам рассказывали, что вы умеете сливаться с деревьями, даже становиться ими, от чего вам сам лес является домом!

— Девушки-красавицы, — покачал лохматой головой Онисим и запрыгнул на лавку. — Она же ведьма! — он ткнул кривым пальцем на Мирославу. — И если она меня пригласила в дом, да еще и по всем правилам задабривает, я не то, что в избу перееду, я роль домового исполнять стану!

Мирослава рассмеялась, оглядывая ребят и качая отрицательно головой. Дурь какая!

— Вот у тебя и новый слуга нарисовался, ведьма, — игриво толкнул локтем ее в бок Яромир.

— По-моему, тебе просто надоело спать под еловыми иголками, — фыркнула Мирослава, рассмеявшись во весь голос.

— Слуги у вас дома, княже, — деловито фыркнул леший, и парень пристыженно отвел взгляд. — А я просто помогаю! А если она захочеть, ежи ей будуть свежайшие грибы к избе приносить, а белки ягоды для нее собирать. Просто она пока не умееть ничегось! — не обратив внимание на причисление к слугам, словно пожаловался Онисим. — Княже, ты бы занялся ее просвещением! Девка ведьмой кровной уродилась!

— То есть, у меня в роду были ведьмы? Моя бабушка, ее ты имеешь в виду? — пыталась понять Мирослава и оглянулась на печку, где закипел чайник. Полоцкий с помощью заклинания невесомости поднял его и призвал к себе, разливая по чашкам кипяток.

— Возможно, — кивнул леший, расставляя каждому кружку. — К чаю ничего нет, все конфеты с печеньем я съел.

— Если бы мы знали, что встретимся сегодня с тобой, принесли бы еще, — сказал Яромир, остужая горячий чай с земляничными листочками.

— Ну теперь-то каждый из нас в свободное время сможет приносить тебе угощения. Где вы, говорите, передаете их? — спросил воодушевленный Никита, сразу делая глоток и бесцеремонно выплюнув попавшую в рот веточку в ладонь.

Астра недоверчиво притянула кружку, пристально оглядела болтающих с лешим друзей, аккуратно пьющих согревающий напиток и сделала большой вдох, ощущая аромат земляники. Вытащив пару небольших мусоринок из кружки и незаметно для всех выкинув их под стол, она все-таки сделала глоток и почувствовала, как тепло разливается по телу, а чай, хоть и был без сахара, все равно был сладок за счет маленьких спелых засушенных ягодок.

— Вкусно, — похвалила она старания Онисима, и тот чуть смутился от очередной похвалы.

— Да бросьте ж, мне ж не жалко ж…

— Кстати, Онисим, — вспомнил Яромир важную и давно волнующую мысль. — В декабре перед Новым годом у леса девушку нашли, в газете писали почти полностью обескровленную…

Все разом оторвались от кружек и с волнением переводили взгляд с Полоцкого на лешего.

— Не видел ли ты случайно, что произошло?

Мирослава съежилась. Елена Даль по рассказам Астры гуляла некоторое время с Иваном, который, как выяснилось, был вампиром. Никто кроме нее и Яромира этого не знал.

— Я хоть и хозяин леса, да только не вся тварь, живущая в нем, можеть мне подчиняться, — издалека начал Онисим. — Девушку ту я сам не видал, однакось была она сама не своя, это мне совы донесли. Кричала, звала кого-то, да таким голосом не своим! И словно сумасшедшая смеялась, представляете?! Я хотел было выйти наказать, негоже в лесу кричать зазря, но когда пошел в ту сторону, голос стих. А то, что на нее напал кто-то, так точно есть в этом лесу что-то нечистое, но правда не встречал я это, да и как-то желания не было…

Юные ведьмаги притихли. Сам леший, являющийся нечистой силой, говорит о нечистом жителе леса. Вовремя вспомнив, что пора возвращаться в Подгорье, ребята засобирались. Онисим вывел их короткой дорогой и скрылся в чаще леса, а подростки прошли внутрь скалы, проходя по коридорам вглубь школы.

ᛣᛉ

Двадцать восьмого января, весь славянский народ праздновал Кудесы. Люди благодарили детей-богов Велеса Велесичей за защиту рода, угощали домовых самыми щедрыми угощениями, пели ему сказки и песни, а также приносили угощения в поля для полевых духов, к рекам и озерам, водяным и русалкам, клал на пенки у леса угощения лешим, весь день происходили чудеса, называемыми кудесами.

София Мирская, как заметила Мирослава, каждый раз кидала на нее нечитаемые взгляды, старалась не подходить близко и всегда держалась поодаль и только в компании кого-то из своих подружек Агаты или Лины, на что сама Мирослава довольно ухмылялась. Неужели осознала, что поступила как стерва?! Или Третьяков промыл той мозги? Сам же парень всегда улыбался и здоровался с яриловкой, часто она видела его общающимся с Яромиром или даже с одним только Вершининым.

На уроке Зельеделия и отвароведения Ягишна Виевна в образе молодой девы расхаживала по своему захламленному кабинету, держа в одной руке ступу, а второй гладя своего черного кота, всегда таскавшегося за своей хозяйкой, а сейчас сидевшим на учительском столе.

— Сегодня мы с вами изучим легкую форму приворотного, без крови и частиц человека, которого хотели бы приворожить.

Девочки в классе воодушевленно переглянулись, парни же перебросились опасливыми взглядами, заерзав на лавках.

— Я просила вас подготовить список ингредиентов и надеюсь, что вы все принесли, — продолжала преподаватель, оглядывая класс исподлобья. — Итак, давайте повторим, что нам надо? Морозова?

Мирослава встала с места и по памяти перечислила.

— Нам нужны яблоко, орхидея, ятрышник, калина, половина грецкого ореха, щепотка сухого можжевельника, стакан воды и пять капель водки.

— Верно, — неохотно кивнула Ягишна Виевна и поставила свою чугунную ступку на огонь. — Повторяем за мной!

Все приготовились варить зелье в своих ступах. Сначала надо было измельчить пестом все ингредиенты, кинуть их в разогретую ступу, залить стаканом воды и довести до кипения. Варить надо было до пяти пузырьков, а затем сразу снять с огня, иначе зелье будет испорчено.

— Кипи, водица чистая, грейся, родимая, милого моего теплом напои, ко мне привлеки, согрей да никуда не отпусти, — каждый читал заговор, шепотки разносились по всему помещению, добавляя немного таинственности.

В кабинете было жарко, душно, но запах сваренных яблок заставлял урчать голодные желудки. Мирослава чуть изменила слова заговора, не желая никого влюблять в себя. Как только ступу убрали остывать, надо было процедить содержимое и в прохладный отвар добавить пять маленьких капель водки.

Зелье вскоре уже было готово к употреблению, однако проверять Яга не заставила его друг на друге, а только лишь напомнила, что действие зелья практически безвредно, если не считать кратковременного помутнения рассудка. Она с довольной и совсем не доброй ухмылкой отпустила яриловцев сразу, как прозвенел колокол, собрав у каждого образец зелья для самостоятельной проверки, а остальную часть отдала в их личное пользование. Все равно, если в ближайшие пятнадцать минут они его не применят по назначению — оно пропадет.

Все двинулись в сторону столовой на обед, бурно обсуждая урок и рассматривая пробирки с зельем. Парни сразу же выбросили их в ближайшую урну и уже думали, где добыть безоаровый камень, служивший противоядием ко многим зельям, или хотя бы лавровый лист, который мог бы помочь защититься от наваждения, а девушки томно смотрели на тех, кому бы хотели подлить приворотное.

Зайдя в столовую, все разошлись к своим столам, рассматривая поданный скатертью-самобранкой обед. Куриный суп с лапшой, гречка с котлетой, салат из морковки и капусты, пирог с яблоком, компот из сухофруктов и чай из самовара.

— Я сейчас сдохну от голода! — причитал Вершинин, прокладывая путь к их столику, расталкивая всех локтями.

— Тогда поторопись, не хотелось бы лишиться такого хорошего человека и друга, — иронично сказал Яромир и кивнул по пути Третьякову.

София, сидящая с ним за одним столом, отвернулась, чуть надув губы, а Мирослава в это время вылила содержимое своей пробирки в ее компот. В столовой была такая толкучка, что хорсовка не заметила ничего подозрительного.

— Ты что творишь! — прошипел Яромир, когда краем глазом уловил то самое движение рукой с пробиркой. Он потянул подругу за собой, скорее уводя ее от стола хорсовцев.

— Что такое? — театрально выпучила глаза яриловка и отодвинула свой стул, небрежно садясь на него.

— Твою рать, Морозова, ты с ума сошла такое вытворять? — спросил Яромир, цитируя ее же фразу. Он очень редко называл ее по фамилии, что выражало почти крайнюю степень его недовольств.

— Что ей будет? — улыбнулась девочка, беря в руку ложку и зачерпывая куриный суп. — Ммм! — довольно протянула она, делая глоток, и ей тут же отозвался Никита, низко склонившийся над своей тарелкой.

— Согласен, божественно!

— Тебе все божественно, что можно жевать, — недовольно отозвалась Астра, кривя губы и кладя салфетку на колени, а Иванна хохотнула, прикрывая рот ладонью.

— Приятного всем аппетита! И да, что вы там обсуждаете? — спросила последняя у Мирославы и Яромира.

— Приятного!

— Скоро, по-видимому, мы увидим шоу, — сказал Полоцкий, пододвигая себе кружку чая и не сводя глаз с подруги.

— Не смотри на меня волком! — отмахнулась она от него, и тот чуть не подавился от такой наглости.

— Какое шоу? — не поняла Иванна, но в то время, когда в столовой слышны были только звяканья ложек о тарелки и приглушенные разговоры, сзади раздался скрип стула о мраморный пол.

— Григорий Владленович! — громко выкрикнула София и схватила букет из вазочки на столе.

— Серьезно? — еле сдерживая смех и пригнувшись до самого стола, спросил Вершинин. — Вы Мирской приворотное подлили?!

— Она что же, букет ему дарить собралась? — широко улыбалась Астра, выглядывая из-за самовара.

Яромир, криво ухмыляясь, спрятал улыбку за кружкой чая, а Мирослава ела, будто ничего не произошло, однако бросала в ту сторону косые взгляды.

София же, вырвав из букета один цветочек, вставила его за ухо и распустила рыжую косу. Заведующий хорса остановился и с удивлением повернулся к своей подопечной. Девочка бежала к нему, а его лицо все сильнее вытягивалось.

— Да, София, слушаю?

— Как хорошо, что вы здесь, Григорий Владленович! — захлопала она ресницами, влюбленно глядя на взрослого мужчину и сильно краснея.

— Что-то случилось? Вам плохо?

— О, нет! При виде вас мне всегда хорошо! — на этих словах притихшие школьники разразились хохотом, а София оглянулась по сторонам, поджав пухлые губы и нахмурив брови, будто была недовольна тем, что ей мешают.

— Не понял, — протянул Архаров, а на его шее стали расползаться красные пятна. Он пытался оглядеться, чтобы составить пазлы того, что сейчас происходило.

— А вы женаты? — спросила София, кусая губу и накручивая локон на палец.

— Мирская, что вы себе позволяете?! — Григорий Владленович подошел ближе, негромко обращаясь к девочке.

К ним уже подходила Ирина Александровна, заведующая общиной ярилы. Она сидела за столом заведующих и стала случайным свидетелем разговора, так как истеричный смех учеников сильно привлекал внимание.

— София, пройдемте со мной? — она протянула девочке руку, но та отпрянула в сторону Георгия Владленовича, то ли ища у него поддержки, то ли пытаясь собой отгородить высокого мужчину от соперницы.

— Она хочет забрать вас у меня! — запричитала хорсовка, вцепившись в рукав пиджака заведующего. Архаров посмотрел на Поднебесную и, кажется, понял, что происходит.

— Никто этого не сделает, София! — Георгий Владленович сказал это теперь мягко, привлекая внимание Софии, хотя та и так не спускала с него глаз. Заведующий принял правила игры и подставил локоть своей ученице. Она схватилась за него и, нервно оглядываясь по сторонам, продолжила что-то говорить Архарову. С его лица с острыми чертами сошла вся краска.

В столовой взорвался очередной приступ хохота. Кто-то кричал в толпу, спрашивая, у кого такая фантазия и хотел пожать этому чудаку руку, а кто-то жалел «бедную девочку».

— Морозыч, ну ты чокнутая! — похвалил ее Никита и хлопнул по плечу Яромира. — Растет, девка, наша школа!

— Можно подумать ты делал хоть раз что-то подобное! — фыркнула Астра и отодвинула пустую суповую тарелку, притягивая к себе гречку. — Она вас двоих переплюнет!

Яромир закатил глаза, а Вершинин выронил ложку. Та со звоном упала на мраморный пол.

— А кто на прошлой неделе подослал заколдованного петуха к хорсовцам?! А?! — встрепенулся парень и наклонился к Астре, загибая пальцы на руке.

— О, да, он так орал, что разбудил, кажется, все Подгорье, а не только хребет хорса, — вспомнил Яромир ту их вылазку и повернулся к Мирославе, которая все пропустила, лежа в госпитале. — Знаешь, кто потом промывал мозги петуху?

— Кто?

— Персей!

— Да ладно?! — она расхохоталась, положив ладонь на свою пылающую щеку.

— Оказывается, он тот еще дипломат! — смеялся Никита, замахав указательным пальцем в воздухе.

— Дипломат, это когда ведут переговоры, а не заваливают оппонента на пол, зажимая вороньей лапой курячью шею, и не орут на всю округу: «Заткни-и-ись, петушара!!!» — Яромир сидел, сложив руки на груди, пытаясь быть как всегда отстраненным. Но улыбка и ямочка на щеке выдавали его веселье.

— Ага, а потом он еще добавил, что в четыре утра мирный народ только гитлеровцы будят, — смеялась Иванна, вытирая салфеткой слезы, катившиеся из ее раскосых карих глаз.

— Теперь яриловцы зовут Персея Кобой, — вспомнила Астра, уже смеясь вместе со всеми.

Мирослава приложила обе ладони к щекам, уже разболевшимся от улыбки.

— Ничего себе, оказывается, он еще и скромный. Ведь мне Персей, — она осеклась, — точнее, Коба, — все снова разразились истеричным смехом, — ничего из этого не рассказал даже! А я еще думаю, откуда у него в гамаке лежит длинное красное перо!

— Надо же, он еще и трофей забрал! — не мог успокоиться раскрасневшийся от смеха Никита, уже почти лежавший на обеденном столе в истерике.

— Ага, теперь этот же петух живет в нашем хребте, — напомнила Ваня, наливая себе чай из самовара.

— И правда, теперь точно как в курятнике живем, — добавила Астра, качая головой. Было непонятно — одобряла она этот факт или нет.

— Мирослава Морозова! — раздался женский голос, прерывающий общий гул и смех.

К их столику подошла Ирина Александровна, строго глядя на подопечных. — В мой кабинет.

Девочка, с лица которой еще не до конца сошла улыбка, встала со стула.

— А что случилось? — спросил Никита у заведующей, невинно округлив глаза. Яромир в это время стер недоулыбку с лица и снова принял строгое выражение. Он поднялся и встал рядом с подругой.

— Не ваше дело, Вершинин. О, Полоцкий, — женщина посмотрела на Яромира, что-то обдумывая, но потом сама себе кивнула, — вы тоже можете пройти со мной.

Она развернулась, и ее длинная синяя юбка с расписанным белыми цветами подолом подлетела ввысь. Ребята за столом переглянулись, понимая, что вызов к заведующему хоть и был для Мирославы не первым, но это не может означать, что и в этот раз «прокатит».

Поднебесная воспользовалась магией, сразу же исчезнув, а Мирослава и Яромир только спустя десять минут петляний по коридорам школьного корпуса подошли к кабинету заведующей в полном молчании. После короткого стука кулаком Яромира, дверь открылась сама собой, а Ирина Александровна уже сидела в своем кресле за рабочим столом. Рядом стоял Георгий Владленович, как показалось Мирославе, тот был зол как черт и буравил вошедших совсем недобрым взглядом. Только что дым из ушей не шел. София сидела на одном из деревянных стульев у левой бревенчатой стены, понурив голову.

— Проходите, — кивнула Ирина Александровна, облокотившись руками о столешницу стола, где как всегда лежали кипы бумаг.

Ребята прошли внутрь и встали истуканами, не зная, куда себя деть. Яромир выпрямился по стойке смирно, положив руки за спину. Казалось, что ему абсолютно все равно на то, что ему сейчас будут предъявлять.

— Да вы знаете, кто я?! — говорил его вид, хотя он ни разу за время общения с Мирославой не козырял своим положением в обществе.

Она же интуитивно встала чуть позади него, чувствуя в нем свою «стену», забыв, сколько раз они ссорились и не общались за время своей дружбы. Сейчас все это было не важно.

— И снова здравствуйте, — нарочито спокойно, но с некой нотой сарказма поздоровался Архаров, сложив руки на груди и чуть склонив голову.

— Здравствуйте, — поздоровалась Мирослава, а Яромир просто кивнул, прямо смотря на заведующего.

— Я передам Ягишне Виевне, что ваше зелье, Мирослава Михайловна, отличного качества, — ухмылялся Георгий Владленович.

— Вряд ли это как-то улучшит наши и так прекрасные отношения, — тихо ответила Мирослава, намекая на то, что преподавательница Зельеделия и отвароведения и так точит на нее зуб.

— Прекратить! — Ирина Александровна стукнула ладонью по столу, и Яромир, у которого на лице расплылась полуулыбка, наклонил голову вперед, чтобы заведующая ее не заметила. — Заканчивайте балаган!

Она встала, опершись ладонями о стол, и смотрела на всех исподлобья. Ирина Александровна перевела взгляд на Софию, от чего та встала со стула, выпрямившись. Казалось, что в кабинете стало темнее, свечи и лампы убавили яркость огней, зато глаза заведующей засветились недобрым огнем.

— Кажется, одного не хватает, — сказала Ирина Александровна, оглянувшись на Георгия Владленовича. Тот кивнул и, выписав рукой руну в воздухе, шагнул в образовавшееся пространство, а через несколько секунд из нее вышел он сам, а следом и Иван Третьяков. Парень оглянулся и поздоровался с присутствующими.

— Если мне не изменяет память, ваши отработки на кухне закончились буквально позавчера? — спросила Поднебесная, когда Ваня встал между Яромиром и Софией. Все кивнули.

— Неужели так понравилось посуду мыть? — спросил Архаров, расхаживая у заколдованного окна.

Ребята промолчали.

— Или что? Может, нам пятую общину создать, а, Ирина Александровна? Присоединим их к местным домовым, будут углубленно изучать домоводства, облагораживаться трудом, по выпуску будут сдавать мытье самоваров на скорость, а потом пойдут работать в лучшие трактиры Империи! Бесподобное будущее! Вот ты, — он кивнул на Яромира и поджал губы. — Думаешь, если ты сын императора, то можешь делать все, что хочешь, совершенно не уважая устав Ведограда и преподавателей, которые носятся за вами, как за шкодливыми щенками!?

— Я бы не стал разбрасываться такими фразами, когда дверь не закрыта полностью.

Все повернулись туда, откуда раздался голос. На пороге кабинета стоял мужчина, которого Мирослава видела по магическому каналу «Звезда Руси» в новогоднюю ночь.

Ирина Александровна и Георгий Владленович вышли на середину комнаты, чуть опешив от неожиданного визита.

— Я прошу прощения за вмешательство, сегодня я встречался с Аленой Васильевной. По пути решил зайти к заведующей моего сына, узнать, как идет учеба и, видимо, зашел очень вовремя, — он захлопнул за собой дверь, сделав одно движение пальцем руки, и подошел к Ирине Александровне.

— Здравствуйте, Борислав Мстиславович, — смутилась молодая женщина от того, что император Полоцкий поцеловал ей руку. Затем он коротко, но жестко пожал руку Архарову.

Мирослава побледнела, сама не зная почему. Яромир стоял в той же позе, однако плечи его выпрямились еще сильнее, только что не хрустели от напряжения кости. Челюсть парень сжал, а желваки на ней ходили ходуном.

Все это явно принимало неожиданный поворот.

====== Рукопись девятнадцатая ======

Комментарий к Рукопись девятнадцатая Для тех, кто еще не видел визуализацию императора https://t.me/griffindor777/2955 🖤

Портреты героев https://t.me/griffindor777/3033

трек В объятиях Мары — грай

глава отредактирована под ориджин 28.10.23

ᛣᛉ

Император с удивительно ровной спиной вышел на центр комнаты, облаченный в строгий черный мундир, поверх которого был накинут черного цвета ферязь, расшитый золотыми нитками. Они, переплетаясь, создавали неповторимый узор, прочитать который смог бы только знающий рунолог. Защита от врагов — вот главное предназначение такой вышивки. Походка, немного вразвалочку, делала его похожим на медведя.

Мужчина медленно и степенно осмотрелся, глядя на всех из-под широких нахмуренных черных бровей, и выжидающе посмотрел на заведующего хорса, требуя пояснений.

— Дело в том, что данные ученики неоднократно, так или иначе, нарушали правила школы, — взял себя в руки Георгий Владленович, вытянувшись по струнке.

— Это я уже понял. Ведь ученики находятся в кабинете заведующего, а не классруков, значит, ситуация уже из ряда вон, — кивнул Борис Мстиславович и бросил короткий, но прямой взгляд на сына.

Мирославе же показалось, что взгляд его не выражал ни гнева, ни беспокойства. Ничего. Половина его лица вовсе пряталась под густой и недлинной, но аккуратной бородой, пряча любое проявление эмоций.

— Рогнеда Юлиевна Пень-Колода отпросилась на некоторый срок, поэтому ее здесь нет. А классрука хорсовцев решил не звать Георгий Владленович, — пояснила Ирина Александровна отсутствие классных руководителей виновников происшествия.

— Давайте сядем, в ногах правды нет, — выслушав ее и коротко кивнув, предложил Борислав Мстиславович, медленно двинувшись к столу и стульям.

Преподаватели и император расселись по местам, смотря на учеников, что продолжали стоять.

— Могу сказать сразу, что мне знакомы дети Третьяковых и Мирских. Иван и София были частыми гостями в нашем доме еще тогда, когда могли ходить пешком под стол. Думаю, надо познакомиться и с четвертой находящейся здесь юной особой, — Борислав Мстиславович сидел, рассматривая Мирославу, как мелкую букашку.

Волосы ее были растрепаны еще после урока Зельеделия и отвароведения, а сапоги не чищены после школьных перемен, где в коридоре толпа спешащих по делам учеников наступала друг другу на ноги.

— Меня зовут Полоцкий Борислав Мстиславович, — мужчина все же поднялся с места, подошел ближе и протянул ей правую руку, где на указательном пальце был надет платиновый перстень с морионом. Черный хрусталь неярко переливался при тусклом освещении кабинета.

— Морозова Мирослава Михайловна, — протянула она свою подрагивающую руку императору. Он пожал ее и без удивления уставился на лабрадорит. Затем перевел взгляд на ее левую опущенную руку, на указательном пальце которой сверкал алмаз в железной оправе: тот искрил ярко даже при таком тусклом освещении. Прикосновение чужого фокусировщика энергии отозвалось в девочке непонятным чувством в районе горла, будто ей резко перестало хватать воздуха.

Внешне мужчина был приветливым. Мелкая россыпь морщинок вокруг глаз от частых улыбок, глубокая морщина между бровей, образовавшаяся при сведении черных бровей. Волосы, некогда такие же иссиня-черные, как и у Яромира, сейчас были разбавлены сединой. Но глаза, черные, как и у его сыновей, смотрели прямо, будто бы в самую душу, от чего находиться с ним рядом было некомфортно.

— Очень приятно! Хотел бы я сказать, что наслышан о Вас, — мужчина многозначительно посмотрел на сына. — Но Яромир, видимо, не посчитал нужным рассказать мне о своих друзьях!

— Отец, — сквозь зубы проговорил парень, следя за родителем одними глазами. Он и сам чувствовал себя не в своей тарелке, как и бывало в присутствии отца.

— Ты дружишь с девочкой, а я ничего не знаю, Яромир! Выставляешь меня круглым дураком, сын! — покачал головой император, улыбаясь. Но улыбка та не была доброжелательной. Казалось, будто он просто нашел очередной крюк, за который сможет дергать наследника. — Вот так женишься, а меня и на свадьбу, видимо, забудешь пригласить!

— Вряд ли это вообще когда-либо произойдет, — холодно ответил младший Полоцкий, глядя прямо на отца и стоя все также прямо.

— Я надеюсь, — кивнул тот.

Мирослава нахмурилась. Он надеется, что его пригласят на свадьбу сына или надеется, что таковой никогда не будет?

— София, не ожидал и от тебя такого поведения, — император повернулся к рыжеволосой девочке, и та склонила голову, нещадно краснея. — Ты-то что натворила?

— Призналась мне в любви, — негромко сказал Георгий Владленович после недолгого молчания, и Борис Мстиславович отпустил руку девочки, которую знал с пеленок и долго считал, что она станет частью их семьи.

Рыжеволосая и уже не по-детски красивая, с самого детства подающая большие надежды, воспитанная по нормам их высшего общества девочка. Но вхождению Софии в семью Полоцких в один момент не суждено было сбыться.

— Мне подлили приворотное зелье, — хныкающим голосом призналась София, нервно кусая губу и краснея еще больше.

— Правда? И кто же? — удивился такому повороту событий старший Полоцкий. — Яромир? Иван?

— О, нет! — покачал головой Георгий Владленович, поведя плечами. — Эти двое здесь не причем. Точнее, подливали точно не они, но, может, и из-за них…

— А что же, версия вполне себе: захотел парнишка приворожить красавицу, да зелье неправильно сварил, — предположил император, отворачиваясь от школьников и вальяжно присаживаясь на выделенный ему стул. — Подействовало оно просто на вас, а не на него.

Георгий Владленович покраснел, Яромир фыркнул, Иван вообще не очень понимал, в чем его обвиняют. А Мирослава покачала головой, чуя фальшь в простоте голоса императора. Было ощущение, что он уже все давно знал.

— Боюсь, что все не совсем так, — подала голос Ирина Александровна, сидевшая в своем удобном кресле и скрестив руки на груди. Она выглядела так, будто ее совсем уже не смущало ни присутствие императора, ни то, что тот был покровителем троих из учеников. Все повернули головы к ней, но она молчала, смотря на Мирославу.

Девочка рвано вздохнула, чувствуя, что ее ноги почти приросли к тому месту, на котором она стояла.

— Это я.

Головы присутствующих повернулись теперь уже к ней.

— Действие зелья безопасно, я уверена, оно выветрилось почти сразу же, не успели вы дойти до медзнахарей, — судорожно пожала плечами яриловка, нервно сминая подол школьного пиджака, и бросила взгляд на Софию, чувствуя, как от волнения у нее потеют ладони. Уж лекции Ягишны Виевны точно не прошли даром: та будто готовила Мирославу в свои подмастерья, спрашивая на каждом уроке больше остальных. Яриловка злилась, но сейчас даже была благодарна противной преподавательнице.

— Вы направили действие приворотного в сторону меня! — нетерпеливо стукнул кулаком о стол Георгий Владленович.

— Никто же не умер от этого, — подал голос Яромир, и все в очередной раз повернули голову. — В школе уже несколько нападений, а вы устраиваете истерику после глупой шутки вместо того, чтобы искать ту нечисть, которая это делает!

— Не мешайте все в одну кучу, Полоцкий! Правила школьного устава никто не отменял! — встал с места Архаров, и его черты лица стали еще острее.

— Могли бы вы выйти? — спокойно, и не ожидая отказа, произнес Полоцкий-старший совсем не вопросительным тоном, на что Георгий Владленович выпучил глаза. — Прошу вас, вы сможете назначить им любое наказание, но сейчас я хотел бы поговорить с ними сам. Ирина Александровна, прошу меня простить, личный разговор.

Он поцеловал ей руку, и заведующие вышли в коридор. Император взмахнул рукой и над присутствующими в кабинете расползся невидимый купол, в котором не стало слышно ни потрескивания поленьев в печке, ни тиканья часов.

— Мирослава, — вдруг обратился к яриловке Борислав Мстиславович, слегка нахмурив густые брови. — А вы знаете, кто мой сын?

— О каком из трех идет речь? — нарочно тянула время девочка, хотя ей казалось, что невидимая петля на ее шее затягивается все сильнее.

— О младшем, разумеется, — держа маску добродушия на лице, ответил ведьмаг.

— Он хороший друг и человек.

— Знаете, какое у него здоровье? — он сделал акцент на последнем слове и внимательно посмотрел на девочку. Она, поймав настороженный взгляд Яромира, кивнула.

— Вообще-то, я здесь и не надо говорить обо мне в третьем лице, — пробурчал парень, но ни Мирослава, ни Борис Мстиславович почти не обратили внимания на его слова.

— Я знаю, — тихо сказала Мирослава, решив не юлить.

София охнула, а Ваня посмотрел на Полоцкого, нахмурившись. Яромир все еще не мог позволить себе расслабиться. Мирослава облизала сухие обветренные губы в волнении, но смотрела прямо. Парень бессознательно сделал полшага к ней, будто просто переступал с ноги на ногу.

— Вот как? — удивился мужчина и постучал пальцами по дубовому столу, около которого стоял. — И Вас это не пугает?

— Нет.

— Как наивно. Дружить вы можете, конечно, но…

— Отец!

Черноволосый яриловец, выглядевший как юная копия своего родителя, шагнул вперед в предупреждающем жесте. Он мелко задрожал, а пальцы сжались в кулаки.

— Твоя подруга должна знать, ты не считаешь? — никак не отреагировал на юношеский выпад мужчина и только как-то грустно улыбнулся. Затем он встал и, аккуратно смахнув с глаз локон, выбившийся из челки, прошелся по комнате.

— Я никогда не женюсь, и вот об этом, кстати говоря, — Яромир кивнул на рыжеволосую хорсовку, — София до сих пор мне это и напоминает!

— Н-никогда? — Мирская удивленно охнула. — Я думала, дело только во мне…

— Как удачно я зашел, такие страсти. — Борислав Мстиславович покачал головой, а Мирослава представила, как на его и так забитую политическими делами голову нежданно свалились и неуместные проблемы младшего сына.

— Будешь чаще в них вникать, чтоб за голову не хвататься, — злорадно подумала Мирослава, а мужчина тут же посмотрел на нее.

— Морозова, — протянул он и прищурил один глаз. — Вы не родственница боярыни Морозовой?

— Нет, наверное, — пожала она плечами, вспоминая, что уже когда-то думала об этом.

— А кто же ваши родители?

— Они археологи. Папа заканчивал Ведоград, а мама не маг.

— Простачка? Интересно. А ваша бабушка тоже здесь училась? — император по-свойски присел на край стола.

— Да, тоже на ярила.

— Ее фамилия в девичестве не Костогорова?

Мирослава уже было хотела сказать нет, но поняла, что к своему стыду никогда не интересовалась этой информацией.

— Я не знаю, — ответила девочка, и император улыбнулся.

— Ну ладно, это все неважно, — хлопнул он себя по бедрам. — Отработок вам не избежать, это точно. Но хочу сказать одно, что вы, — он указал пальцем на каждого по отдельности, — обязаны вести себя достойно! Прекратите мстить, подставлять и устраивать козни друг другу! Мы все должны быть друг за друга горой! Отбросьте стереотипы и забудьте обиды! А я в свою очередь усилю расследование по произошедшим нападениям, обещаю!

Тут же он вышел из кабинета, провожаемый четырьмя парами глаз.

— Речь отличного политика, но никакущего семьянина, — тихо сказал Яромир, когда дверь тихонько захлопнулась, и все с удивлением посмотрели на парня. — Не верьте ни единому слову.

В кабинет вошли заведующие, и если Ирина Александровна была спокойна, то Георгий Владленович явно желал на ком-то отыграться за свое плохое настроение. После недолгой нервотрепки они назначили школьникам, даже Третьякову, который в прошлый раз напросился сам, а сейчас вообще был не причем, отработку на школьной ферме.

— У нас еще и ферма есть? — спросила Мирослава после того, как их отпустили. Яромир был погружен в свои мысли от нежданной встречи с родителем и сначала даже не услышал вопроса.

— В этой школе есть все! — недовольно сказала София, тряхнув рыжей головой. — Мы пьем молоко местных коров.

Мирослава же вовсе удивилась тому, что на ее вопрос ответила именно она.

— Видимо, именно за ними нам придется и убирать, — покачал головой Ваня, шедший чуть впереди. Он как всегда улыбался, будто ни капельки не расстроился.

— А ты думала, где Вершинин взял напрокат петуха? — спросил Яромир у подруги.

— Напрокат? Тогда почему он все еще живет у нас в «курятнике»?

Они рассмеялись, чувствуя, что груз с плеч потихоньку спадает.

Так как обед подходил к концу, ребята разошлись по занятиям. На уроке литературы все писали сочинение по Льву Николаевичу Толстову “После бала”. Кот Бай Васильевич вышагивал по классу и что-то мурлыкал себе под нос, пока группа скрипела пером по пергаментному листу.

— Прости за сегодняшнее, — прошептал Яромир, пододвинувшись чуть ближе.

Мирослава убрала перьевую ручку от листа, чтобы чернила не капнули на выстрадано написанный текст сочинения.

— Фигня, — пожала она плечами.

Борислав Мстиславович ей не понравился, но дети не несут ответственности за деяния родителей.

— Мне вот только теперь интересно… — она тоже наклонилась ближе к другу.

— Что? — спросил он, приподняв левую бровь.

— Зачем твой отец спрашивал о моей бабушке?

Яромир закусил губу, размышляя.

— Может, хотел узнать, кто моя семья или принадлежу ли я к какому-то знатному роду? — спросила девочка, но парень покачал головой.

— Мне кажется, что такой человек, как мой отец, еще до распределения всех по группам знал досье каждого здесь находящегося, — он кивнул на одногруппников. Преподаватель литературы сел за стол и открыл какую-то книгу. Стул под ним скрипнул, но кот закинул шерстяные лапы на свой стол, не обратив на это внимания.

— Тогда зачем он у меня это выспрашивал? — задумалась Мирослава и закусила кончик перьевой ручки.

— Может, ты спросишь это у своей бабушки? Да и дело с концом.

— Ну и что мне это даст? Если ее фамилия Костогорова, что с того? Это что-то меняет? — не могла понять яриловка.

— Если бы я знал, — пожал плечами Полоцкий.

— У вас осталось десять минут! — промурлыкал Баюн, напоминая ученикам о времени. — Поторопитесь!

Друзья, чертыхнувшись, бросились дописывать свои сочинения.

ᛣᛉ

Вечером того же дня Мирослава вышла из своей комнаты хребта ярилиной общины и прошла по сквозным залам к выходу, где ее там же уже ждал Яромир. Друг был как всегда бледен и задумчив, однако по его лицу всегда было сложно определить, какие эмоции он испытывает.

Парень был одет в черную льняную косоворотку с вышитой вереницей орнаментов и каких-то оберегов, разрез ворота был застегнут до конца на черные пуговицы. На поясе был затянут кожаный ремень, подпоясывающий рубаху. Сверху на нем была меховая жилетка, а на голове кривовато сидела шапка-ушанка.

Мирослава же шла в синих джинсах, толстовке, тулупе и шапке, еще она прихватила с собой теплые рукавицы. Кто знает, где находится эта ферма и что их заставят делать.

— Пошли? — спросила девочка, подходя к другу и чуть скользя по мраморному полу в школьных валенках.

Яромир кивнул, растянув губы в полуулыбке. Мирослава давно привыкла к его мимике, но в первое время ей казалось, что парня будто хватают спазмы и болезненные судороги от любой попытки улыбнуться нормально. Но потом она поняла, что это его особенность, и совсем перестала обращать внимание.

Пора было признать, что не все и не всегда любят выражать свои истинные эмоции. А таких людей, как Полоцкий, с самого детства учили этими самыми эмоциями управлять и контролировать.

Они спускались к выходу, ведущему к Заколдованной Пуще, ощущая холодные сквозняки.

— Эй, подождите!!! — раздался сзади знакомый голос, и друзья с удивлением обернулись.

— А ты что здесь делаешь? — спросил Яромир у Никиты, который со всех ног бежал к ним, придерживая руками шапку на голове.

— Опять петух понадобился? — предположила Мирослава, расплываясь в широченной улыбке.

После того, как она услышала эту историю, то целый вечер подкалывала Персея, к которому напрочь прилипла кличка Коба. Тот сначала почему-то то ли стеснялся, то ли обижался, а потом наглядно демонстрировал всей комнате девочек под их громкий и задорный смех, как он справился с тем петухом. Завалив на столе вазу с засохшими цветами, которые давно никто из девчонок не менял, ворон душил ее горлышко своей лапой и угрожающе каркал, рассказывая уже то, чего и в помине не было.

— Тепло, Морозыч! — запыхавшийся Никита остановился и глубоко вздохнул. — Поднебесная прознала, чья это была идея с петухом, поэтому предложила присоединиться к вам.

— Прям-таки предложила? — прищурил черные глаза Яромир.

— Ой, княже, — Вершинин отмахнулся, но увидев веселый взгляд друга, все же уточнил. — Ну… наказала!

— То-то же!

— Так что разбавлю вашу тухлую компанию своей персоной, — он втиснулся между одногруппниками, и обнял их за плечи.

— Куда б мы без тебя, — ухмыльнулась Мирослава, и все в обнимку пошли к выходу.

— Стойте! Эй, подождите!

Теперь уже все втроем повернули головы. К ним быстрым шагом приближались Астра с Иванной, одетые в тулупы. Девочки торопились и на ходу повязывали расписные платки, закрывая шею.

— А вы что здесь делаете? — нахмурился Вершинин, подозрительно глядя на одногруппниц.

— Мы подумали, что, может, сможем вам помочь на отработке? — спросила Иванна, оглядывая друзей. Никита усмехнулся, почесав веснушчатый нос ладонью.

— Что, хотите тоже таскать навоз на ферме?

Девочки выпучили глаза, в их числе была и Мирослава.

— Допустим, таскать навоз мы им не доверим, — ровным голосом произнес Яромир и кивнул увеличивающейся с каждой минутой компании. — Тогда пошли, работа не ждет!

— А хорсовцев ждать не будем? — спросила Мирослава уже на выходе из школы, вспомнив и про остальных провинившихся.

— Сами дорогу найдут, — равнодушно отмахнулся Никита и подмигнул подруге левым глазом. Пятеро друзей шли по коридору к Пуще, но к лесу с поляной вела прямая тропинка, а к ферме тропа сворачивала налево и изгибалась в только ей понятном зигзаге. Перешагивая снежные сугробы, блестевшие при свете редких фонарей, которыми здесь служили кристаллы, яриловцы подошли к поляне. На ней находилось с дюжину больших ангаров, конюшен и сараев. Площадь поляны внешне была бескрайней, растягивалась на десятки гектаров.

— И куда нам именно? — спросила Астра, уже углядев вдалеке что-то вроде манежа для лошадей. — Где-то здесь и Юра практику проходит, надо было, наверное, у него узнать заранее, куда нам…

Все переглянулись. Потому что Юрий Рублев, старый знакомый Астры, исправно здоровался с ней каждый день. А вот сама девочка ни разу и не подумала переброситься с ним больше, чем стандартным “здравствуй!”.

— Пойдемте к ближайшему, — пожал плечами Яромир и повел друзей, идущих следом за ним, к невысокому, но длинному сараю. Он толкнул деревянную дверь и мысленно застонал. Не успел он зайти в коровник, как быки, телята и коровы дружно и протяжно замычали. Животные чуяли опасность.

Из одного из загонов вышел мужичек в телогрейке, теплой жилетке и шапке-ушанке, давно видавших виды. Он шмыгнул носом, вытер рукавом лицо и широко улыбнулся, обнажив неполноценный ряд зубов.

— Опачки, драсти!

Школьники переглянулись.

— Здравствуйте! — первая отмерла Мирослава, которую было не испугать ни коровами, ни мужиками неопрятного вида. Этого добра у бабушки в деревне было полно. — Мы вот на отработку…

— А-а-а! — протянул мужик и подошел ближе. Борода с проседью была чуть желтоватой под носом, от чего Астра с неприязнью скривилась. — Так-с, работы много, это хорошо, что пришли-то!

— И что надо делать? — спросила Астра, внимательно осматривая помещение.

Несколько десятков загонов с самыми разнообразными коровами, сеном, корытами и другой различной утварью, помогающей ухаживать за животными, были и ей довольно привычными. Однако стихией Астры были лошади.

Сзади послышался скрип, и внутрь сарая вошли София и Иван. Третьяков оделся просто и практично, как и Яромир, в отличие от своей одногруппницы. Девочка пришла в школьной форме и в низких валешах с пушистым белым бубенчиком на мысках. Сейчас она прыгала на одной ноге, хватаясь за Ваню и пытаясь вытряхнуть из них снег.

— Что, еще отработчики? — удивился работник фермы, с улыбкой разглядывая Мирскую. Он покачал головой, что-то прикидывая. Затем скрылся в маленьком загончике, а через полминуты вышел, неся в руках какие-то вещи. — Держи, девица, иначе угваздаешь свои вещи! И не зыркай так на меня, а переодёвывайся.

София скривилась, но руку протянула, беря вещи двумя пальцами.

— А вы кто, собственно? — задала она вопрос, который никто до этого не успел озвучить.

— Я — Никифор, заведую всей фермой, — он гордо выпятил грудь, кивая ребятам в знак приветствия. Они в разнобой кивнули в ответ.

— А по батюшке вас как? — спросил Ваня, внимательно оглядывая фермера.

— Вообще Геннадьевич, но не привык я к такому официозу, — мужичек отмахнулся.

— Тогда мы готовы начинать, — хлопнул в ладоши Никита, растирая их в предвкушении.

— Айда, за мной, — Никифор развернулся и для начала показал, куда можно повесить верхнюю одежду, а затем повел всех к загонам. Он оглядел присутствующих и тут же нахмурился. — От вас толку не будет здесь, не подпустят вас коровы к себе.

Он ткнул грязным пальцем в Яромира и Ваню, те неловко переглянулись, прекрасно зная, о чем толкует фермер. Они обоюдно рассматривали мужичка с большим к нему недоверием. Яромир же не мог угомонить свою волчью чуйку. Вообще ему было неуютно находиться здесь. Огромное количество смешавшихся запахов свербило в носу и хотелось чихать.

— Не понял, они не будут работать? — спросил Никита, уже схватив вилы в руки.

— Будут, но к коровам близко пущай не подходют.

Мирослава кинула быстрый взгляд на парней, но никто из них не спросил причину отстранения. Тут Никифор внимательно оглядел и ее саму.

— А ты аккуратнее, а то школу без молока оставишь!

Друзья тихо хихикнули на это замечание.

— Что это все значит? Они в пол силы будут работать, а мы и за них, и за того дядю, получается? — спросила София, стягивая с себя школьный выглаженный мундир и натягивая сверху заношенную тельняшку с длинными рукавами. Ваня, сжалившись над девчонкой, быстро наложил очищающее заклинание, и от ткани ушел резкий запах навоза и пота.

— Давайте не будем вести эти, как их, ядрена кочерыжка, светские беседы, во, а уже начнем-с! — не стал отвечать на вопрос школьницы Никифор. Он либо был проинформирован о второй личности подростков, либо сам оказался настолько тактичным, что не стал акцентировать на этом.

Фермер выдал Яромиру и Ивану по лопате и поручил им вычистить подъездную дорожку к ангару от сугробов. Парни ушли, тихонько о чем-то переговариваясь. Никите, как единственному парню, который остался работать в непосредственной близости с коровами, было поручено натаскать воду в поилки в каждый загон, а девочки разошлись по загонам намыть корыта и натаскать душистого сена и свежей травы, которую выращивали специально для рогатых в теплицах школьники младшего уровня.

— Фу-у, — в сотый раз простонала София спустя почти час работы. Она аккуратно ступала по полу коровника, пытаясь ни во что не наступить, но ее попытки были бессмысленны.

— Да ладно тебе, Мирская, харэ ныть! — выходила из себя Астра, несущая в каждой руке по ведру комбикорма. Пройдя в загон, она высыпала корм в корыто и вздохнула. Коричневая корова Зорька заинтересованно смотрела на девочку большими черными глазами и не торопясь жевала длинную травину. Астра погладила ту по загривку, сдувая с лица выбившуюся из хвоста прядь черных волос, и повернулась к девочкам. — Они же такие милые, девчат, да?

— Только уж больно вонючие, — вставила София, аккуратно облокотившись на деревянный заборчик.

— Ты сейчас такая же, но, в отличие от этих созданий, совсем не милая, — пробурчала Мирослава, таща на вилах кипу свежей зеленой травы.

Никита, таскавший ведра, хохотнул. Несмотря на то, что он обещал всех веселить, парень молча делал работу, не боясь грязи и запахов, и молчал.

— Они и правда такие красивые, ластятся, будто коты, — произнесла Иванна, когда белая с черными пятнами корова носом ткнулась ей в руку. — Ну что ты, Марта? Сейчас и тебе принесут поесть!

В этот момент Мирослава сбросила свой груз в загон Марте, и та благодарно замычала. За время работы девочка заметила странное поведение животных.

Они все настороженно на нее глядели в то время, когда благодушно позволяли Астре и Иванне себя гладить, даже София спокойно подходила к коровам, хотя совсем не желала к ним притрагиваться.

Никифор подошел ближе и оглядел проделанную работу.

— Ну молодчики! — он искренне заулыбался полубеззубой улыбкой. Мужичек свистнул, и в сарай заглянул Ваня. Его шапка и ресницы покрылись инеем. — Чапайте сюда, хлопцы, чай вприкуску пить будем!

Яромир, взмокший и непривычно раскрасневшийся, кинул лопату на место и облокотился о деревянный загон. Корова Марта резво отскочила в сторону, но парень проигнорировал ее поведение. Ваня же, все такой же бледный, как и был, встал так, чтобы не пугать бедных животных. Никифор отвел ребят в свою маленькую коморку, где их большая компания еле уместилась. Все сели за круглым столом, наблюдая, как хозяин фермы ставит сапог на самовар и четкими движениями раздувает подожженные кедровые шишки.

— Я надеюсь, Никифор, этот сапог вы не носили? — уточнила Астра, морща нос и протискиваясь к своему стулу. София вдруг одобрительно хихикнула.

— А ежели и носил? Чагось? Чаю не испьешь? — спросил мужичек, когда по комнатке разнесся приятный запах шишек.

Астра и не подумала смущаться, просто улыбнулась, как бы говоря: «Извини, мужик, но старый сапог не внушает доверия!».

— Разгорелся, пузатый, ему уже ого-го, старше меня будет! — кивнул Никифор на начищенный до блеска самовар.

Как бы не подкалывали ребята фермера, Мирослава про себя отметила, что тот был и сам опрятен, хоть вещи его были заношены и перелатаны, но и утварь была начисто вымыта и аккуратно расставлена по единственной полке и небольшой тумбе. На окошке висели накрахмаленные занавески в мелкий желтый цветочек, прикрывающие только половину окна ровно до форточки. По стенам, вот странности, висел засушенный острый перец и чеснок, от запаха которых у Яромира свербело в носу так, что он еле сдерживал порывы чихнуть, а также путал запахи, сбитый с толку.

Никифор достал баночку варенья из жимолости, рафинад и крендельки в расписных хохломой блюдцах и конфетницах.

— Угощайтесь, ребятки, будем чай пить и разговоры разговаривать!

ᛣᛉ

За пару недель таких отработок в лютене, как частенько называли февраль славяне и современные ведьмаги, все ребята смирились с присутствием друг друга и как-то сблизилась, даже София уже не кривила губы, когда подходила к загонам, и спокойно гладила коров. Меньше спорила с фермером и однокурсниками и, к удивлению остальных, все чаще с интересом вступала в короткую беседу, однако ее благодушие испарялось тут же, как только школьники покидали ферму и уходили в школу.

— Труд облагораживает, — негромко подвел итог их работе фермер, когда наблюдал за слаженной работой подопечных.

За то же время прошло одно полнолуние, одно обращение Яромира, ускользнувшего в медзнахарские палаты, и несколько матчей по «шабашу». К слову, погода снова не сжалилась над игроками, и ватагам пришлось играть в бушующей метели, которую безрезультатно пытались утихомирить преподаватели и работники Ведограда, отвечающие за синхронизацию погоды в Подгорье (и на Лысой горе в частности) с погодой снаружи. Болельщикам на трибунах было легче, там были наложены согревающие чары, и ветер не проникал внутрь. Мирослава тайно радовалась, что ее команда в феврале не участвует в турнире, и им не придется снова отмораживать себе пальцы рук и щеки.

— Не понял, как это ты не будешь отмечать? — выпучил глаза Никита, перекидывая лямку школьной сумки с одного плеча на другое. Рядом шел Яромир и безучастно смотрел прямо.

— Не люблю свой день рождения, — в который раз за разговор повторил яриловец и остановился, почувствовав, что его тянут за плечо. Вершинин отпустил его руку, тут же замахав своей перед лицом друга, пощелкивая пальцами. Вокруг ходили кучки школьников, и ребята отошли к стене коридора.

— У тебя день рождения и так раз в четыре года, а ты его еще и не любишь?!

— Но не в этом же году! Сейчас не високосный год — пожал плечами Яромир и оглянулся.

В этот же момент из-за угла вышли Мирослава, Астра и Иванна. Они улыбались и негромко о чем-то переговаривались, не обращая внимания на парней. Только Яромир повернулся к другу, чтобы предупредить того никому не говорить о его дне рождения, как Вершинин уже рванул, как оголтелый, девчонкам навстречу.

— Вы не поверите! — вскинул он руки вверх, будто хотел дотянуться до потолка. Астра недовольно прищурилась, когда парень преградил им дорогу, а проходившие мимо школьники стали на него оглядываться.

— Что случилось? — тихо спросила Иванна, с беспокойством оглядывая сначала Никиту, потом бросив взгляд на Яромира, который в этот момент глубоко вздохнул.

— У нашего лохматого друга скоро день рождения, а он отказывается его отмечать!

— Правда? — удивилась Астра, которая свой день рождения любила больше всех остальных праздников. Она заправила выбившуюся прядь черных волос за ухо и уставилась на Яромира.

— Давайте не начинайте! — он театрально жалобно закатил глаза.

Мирослава судорожно вспоминала, когда у лучшего друга день рождения, и стыдливо призналась, что точной даты не помнила.

— Раз в четыре года есть малю-ю-юсенькая возможность поблагодарить Рода за подаренную жизнь, а он еще брыкается! Ну и что, что в этом году нет 29-го числа, отпразднуем 28-го! — не переставал нагнетать обстановку Никита, и Мирослава мысленного хлопнула себя по лбу. Ну конечно! Двадцать девятого февраля!

— Ты родился в Кощеев день? — удивилась Иванна, а Яромир коротко кивнул, совершенно не желая поддаваться воспоминаниям.

Отмечался этот день раз в четыре года, в ночь с 29 февраля на 1 марта. Согласно традициям, проводились обряды по изгнанию Кощея в темный мир. Для этого надо было утром разбить сырое куриное яйцо, которое снесла курица в новогоднюю ночь. Тогда-то Кощей заберет с собой все невзгоды и несчастья, а весна будет теплой.

— Ну и ничего, отпразднуем в Велесов день! Он ведь в этих краях отмечается 28-го числа!

— Велесов день? — закусив губу, спросила Мирослава, нервно расстегивая школьную сумку с учебниками. Никто уже не удивлялся ее неосведомленности, а просто спокойно рассказывал о тайнах и традициях их общества, а иногда, конечно, друзья немного подтрунивали над ней.

— Да, Великий Велесов день, мы как раз в школьном активе готовимся к празднику, — начала Иванна, но ей пришлось перейти почти на крик из-за общего шума на перемене, и ребята все вместе скрылись в свободной нише коридора. Стало значительно тише. — Однажды Морена, Богиня зимы и смерти, решила уморить всех коров в деревнях и фермах, создав страшного духа, он так и назывался — коровья смерть.

Друзья расселись на двух лавках, слушая почти всем давно известную легенду.

— Перед праздником проходят сначала большие Велесовы святки, это во время колядок, и длятся они двенадцать дней. Празднуются они веселыми гуляниями и громкими песнями, наряжаниями в рога и маски, а перед самим Великим днем Велеса проходят малые Велесовы святки, чуть короче, дней шесть всего, они более серьезные, с обрядами защиты подворьев, дома и скотины. Дата плавает, в каждом регионе она своя, в зависимости от суровости климата. Выбирается самый холодный день в феврале. Именно в этот день и сбиваются рога зиме, — продолжала Иванна своим умиротворяющим голосом, заставляющим всех к нему прислушиваться.

— Да, малые Велесовы святки еще называются волчьими, — подсказала Астра, не умеющая долго сидеть молча. Мирослава кинула быстрый взгляд на Яромира, тот выглядел совершенно безучастным, однако она немного научилась различать некое раздражение в его даже самых малейших эмоциях.

— Волчьими? — отзеркалила Мирослава, переводя взгляд на Астру. Та заерзала на скамейке и кивнула.

— Считается, что в эти дни волки играют свадьбы.

Тут послышалось легкое фырканье из угла ниши — Полоцкий криво ухмылялся, мотая головой. Ему это казалось полным бредом. Какие еще свадьбы, Перун всемогущий?

— Кстати, очень символично, что нас наказали отработками именно в коровниках, — улыбался веснушчатый Никита, перехватывая всеобщее внимание на себя. — Что у нас в активе, будем обряды проводить?

Он обратился к Иванне, и девочка кивнула.

— Сейчас как раз идет подготовка, всю неделю перед двадцать восьмым каждый день что-то будет.

— А обряд опахивания будет? — подал хриплый голос Яромир. Он откинулся на стену и смотрел на друзей сквозь полуприкрытые глаза. Спать хотелось неимоверно, полнолуние прошло несколько дней назад, но все еще ломило кости.

Все уставились на него, потеряв дар речи на несколько мгновений. Лишь Мирослава хмурилась и пыталась найти в чертогах памяти отголоски этой информации. Она ведь точно об этом что-то читала, хоть и не запомнила привязку данного обряда ко дню Велеса.

— Я пока точно не знаю, но вряд ли… — тихо ответила Иванна, теребя кончик своей косы с вплетенными в нее нитями макраме. — Да и зачем?

— Кхм, — прочистила голос Мирослава. — Опахивания?

— Морозы-ыч, — протянул Никита и чуть тряхнул ее за плечи. — Наш ты простачок петербуржский!

— Руки прочь, Вершинин, — она дернула плечами и скинула с себя его руки. — Серьезно, надо будет землю вспахать, я правильно понимаю?

Все переглянулись.

— Да, — серьезно кивнул Яромир и наклонился вперед, опираясь локтями о свои колени. — Девушки выходят зимой босиком в одной рубашке, хватают соху и обходят поселение или подворье вокруг, читая заговоры или напевая песни. Замыкая круг снежной бороздой, они избавляют население и скот от болезней.

— Это и есть Велесов дар, тот самый, способный избавить от коровьей смерти, — Астра выглядела побледневшей и нервно закусывала губы.

— Дар? Ходить по снегу голой поможет избавить всех от болезней? — к всеобщему изумлению рассмеялась Мирослава, остальные же выглядели задумчивыми. — Да там ведь самому можно копыта отбросить, эй, вы чего?

— Ну не всегда же это происходило зимой, — пожал плечами Яромир. — Бывало на Купалу или, скорее, на Петров день, если эпидемия и мор приходили зимой, то в феврале на Велесов день было самым подходящим временем.

— Не понимаю, как это может помочь?

— Это магия, Мирослава, — строго сказал Полоцкий и встал с лавки, бросая взгляд на свои наручные часы. — Пора на урок.

Он взял сумку подруги, забитую книгами и вышел из ниши, откидывая в сторону расписной узорами гобелен, отгораживающий общий коридор. Друзья вышли следом, каждый остался при своем мнении о данном обряде.

ᛣᛉ

За неделю до дня рождения Яромира, совпадающего в этом году с днем Велеса, начались обряды по борьбе с Мореной-зимой, чтобы окончательно заставить ее отступить уже до дня весеннего равноденствия.

В день, называемым «студеным» школьники в составе своей группы с Дариной Павловной, заменяющей отсутствующую Пень-Колоду, посетили ферму. Первый день малых Велесовых святок обрушился сильными морозами, поэтому путь до фермы яриловцы пробегали, не теряя лишних минут, чтобы не отморозить носы. Если отработчики каждый день приходили на ферму, чистили снег, убирали в коровнике, кормили коров, то остальные побывали здесь в первый раз.

Дарина Павловна с полным восторгом и профессионализмом учила подопечных доить коров, чему фермер удивлялся больше всех, наблюдая за молодой преподавательницей Гербологии и травничества, и вместе с остальными яриловцами повис на деревянном загоне.

Ведьма скинула с себя цветастую расшитую меховую жилетку, взяла предложенную душегрейку от Никифора, подвязала ее поясом и закатала рукава. Повязав на голове платок, она подавала пример ученикам, когда многие из них с большим скептицизмом отнеслись к таким мероприятиям.

Зато коровы довольно мычали, когда десятки рук угощали их свежей травой, гладили по бархатистому брюху и мокрому носу.

Никифор поручил своим отработчикам объяснить новоприбывшим нюансы ухода за скотом, поэтому Яромир увел часть одногруппников на улицу чистить дорожки, забрав с собой Виталика Пожарского, Елисея Войновича и Власа Кочубея. Парни гребли широкими лопатами снег, с охотой взявшись за работу.

Никита показал Леше Сороке, Матвея Оболенскому Паше Державину и Емеле Остроумову, где находится колодец с водой, остуженная вода в бочках и ведрах, а также показал, как почистить загоны от навоза, избавляя девочек от этой работы.

А девочки в лице Мирославы, Астры и Иванны взяли шефство над одногруппницами, рассказывая, где хранится свежая трава, сено и комбикорм. Коров угощали яблоками, а потом подтаскивали им мел, так учил девочек Никифор, уточняя, что фруктовые кислоты связывают кальций, а его нехватка плохо скажется на здоровье костей и зубов животного.

Ксюша Вуколова, Лиза Полесько и Мирослава двинулись в сторону загонов. Девочки вызвались помыть корыта и поменять воду на чистую. Вика Сечко, Настя Русак и Иванна таскали свежую траву и яблоки, а Астра выдала вилы Оле Измайловой и Лиле Ковтун: они носили в загоны свежее сено и подсыпали в отдельные чаши мел.

Фермер уже стал привыкать к большому количеству школьников и в какой-то день поделился этим с Дариной Павловной, когда весь класс был угощен парным молоком и горячим чаем с угощениями. Места в его коморке не хватало, поэтому кто-то сидел на перекладинах загонов, кто-то на бочках, перевернутых ведрах, снопах сена, или же просто подпирал собой столбы ангара.

— О-о-о, Никифор Геннадьевич, — преподавательница улыбнулась, делая глоток чая из большой кружки. — Не переживайте, у Рогнеды Юлиевны в классе есть те, для кого получать отработки — дело чести и личных рекордов, — класс рассмеялся и стал тыкать друзей-отработчиков в бока, пока они все, кроме веселого Никиты, недовольно кривились. — Так что будете видеться часто!

На второй день Велесовой недели, обозначенный «коровятником», проводились обряды на защиту коров. Весь класс помогал Никифору накормить коров свежим хлебом, заранее испеченным девочками собственноручно. В такие буханки добавляли зерна из колосков пшеницы, которую выращивали на ближайших полях. Также на боках коров рисовали краской чиру Бога Велеса (Примечание — Чира — символ): она представляет собой перевернутую заглавную букву «А», разделенную поперек на две половины.

У ближайшего перекрестка из двух тонких тропинок развели высокий костер, куда приносили требы Богу, завернутые в бумажные салфетки — сливочное масло, свежеиспеченный хлеб, кашу, оладьи, мед, грибы, орехи, ягоды. В момент подношения нельзя требовать от Велеса плохого для кого-то, а только благодарить Великого за помощь и охрану скота и дома, обращаться за здоровьем и защитой от злых духов. Стоя перед ярким огнем костра, в котором горели явства для Бога, и вдыхая морозный воздух, пропитанный ароматными запахами, ребята нараспев произносили заговор:

Великий Велес, могучий и храбрый, Защитник скота и людского здоровья, Прими ты наши скромные требы, Во славу добра и времен зимоборья! Отныне уходят стужа с морозом, Солнце засветит сквозь тучи и морок, Пригреет поляны и первые грозыПриблизятся к нам вместе с теплой весной. Да сделай же так, наш Великий Велес, Чтобы хворь и болезни прошли сторонойМимо нашей семьи и скота на подворье. Пускай сгинут во тьму все беды и горе! На третий день малых святок, называемым «телятником», школьники пришли в коровник и узнали, что корова Дуня ночью отелилась: на свет появился пятнистый теленок.

— Ну-с, как назовем? — спросил тогда Никифор у ошалевших школьников.

Посовещавшись за очередной кружкой с парным молоком (кстати, Мирославу и близко не подпускали к месту, где доили коров, так как пару раз свежайшее молоко просто скисло), пришли к единой кличке — Буран. Метель в тот день, когда родился теленок, длилась уже который день подряд, от чего замело всю округу, и имя его показалось самым подходящим.

После того, как галдящие одноклассники вышли из коровника, окинув нейтральным взглядом входящих внутрь Софию и Ивана, кто-то поздоровался с Третьяковым, пожав ему руку, а Мирослава, Астра, Иванна, Яромир и Никита стояли около дальнего сарайчика, куда временно переселили Дуню и Бурана, там было теплее.

София охнула, увидев теленка, и с интересом заглянула внутрь. Буран бегал за матерью на слабых ножках и пытался ухватиться за вымя. Дуня же устало жевала шмоток сена.

— Святая Жива! — воскликнула Мирская, наманикюренными пальчиками поглаживая морду коровы. — Он сегодня родился? Прям в Велесов телятник? Чудеса!

— Сегодня, — ответила ей Астра, встав рядом и с умилением глядя на теленка.

— А мы как всегда все пропустили, нашу группу водили в свинарник, Велес ведь и над свинюшками покровительствует, — усмехнулся Ваня, повиснув на доске у загона.

— А как у них дела? Появились поросятки? — участливо спросила Иванна у Третьякова, и тот отрицательно мотнул головой, улыбаясь.

— Говорят чуть попозже, пока ходят на сносях!

Мирослава в это время запрыгнула на деревянную перекладину загона и вытащила из снопа сена одну соломинку. Засунув ее в рот, девочка с каким-то умиротворением в душе закрыла глаза и прокатила соломинку языком по зубам.

Как в детстве!

Яромир скинул рабочие перчатки и вымыл руки в рукомойнике, куда воду надо было заливать заранее и нажимать на длинный “носик”, чтобы полилась вода.

На ферме было предусмотрено все, чтобы живая магия не сильно действовала на животинок, поэтому все надо было делать своими руками, по-простому. Он набрал в сомкнутые лодочкой ладони колодезную воду и ополоснул лицо. Парень задержал дыхание, когда ледяная вода обожгла кожу, но резко выдохнул воздух и услышал еле знакомый юношеский голос.

— Опачки, Никифор, ты что, мне компанию подобрал? — в коровник вразвалочку вошел Женька Тихомиров, широко улыбаясь и снова что-то жуя. Вроде, это был сорванный в местных теплицах огурец. — Мороз, ты что, тоже на отработке?

Мирослава резко открыла глаза и при виде друга детства ей стало совсем хорошо. Тепло и чувство радости затопило ее и так умиротворенное в последнее время сердце.

— Жека! — она спрыгнула с загона и кинулась к парнишке, который перешел почти на бег, двигаясь ей навстречу. Он приподнял подругу от земли и покачал из стороны в сторону.

— Евгений, чагось снова натворил? — улыбался Никифор, выходя из своей коморки. — Вы что же, знакомы, что ль?

— С детства, — ответил Женька и отпустил Мирославу на застланный соломой пол, но продолжал обнимать. — Я это, снова к тебе, думал, тебе помощь нужна, а у тебя тут целая бригада!

— Прямо-таки обо мне и думал! — хрипло засмеялся фермер, хлопая хорошо знакомого отработчика по плечу.

— Конечно! — серьезно закивал сварожич, подходя к группе ребят. — Будем знакомы, Жека!

Он, отпустив подругу, подал руку Ване, и тот тут же ее пожал, отвечая такой же широкой улыбкой.

— Иван Третьяков!

Следом к Тихомирову кинулся и Вершинин, расплывшийся в хитрой улыбке и щуривший глаза, чисто в своей манере.

— Спасибо за совет с петухом, все получилось! — он схватил руку Жеки и сильно ее потряс.

— Слышал-слышал, — рассмеялся Женя, а София глянула на Третьякова, но тому явно было все равно, кто и когда пытался организовать раннюю побудку его общины.

— Так это вы?! — она вышла вперед и уперлась взглядом в Женьку, а затем на Никиту. — С ума посходили, вы нас чуть до сердечного приступа не довели этим петушиным ором!

— Эх, жаль, вообще планировалось, чтобы без «чуть» получилось, — просто ответил Вершинин, и Тихомиров одобрительно хлопнул его по спине несколько раз.

— Позвольте представиться, — он шагнул к Мирской, чьи рыжие волосы сейчас словно огонь пылали на девичьей голове. Она распустила их, и густые локоны свисали почти до самой талии. — Евгений Тихомиров, третий курс общины сварога!

Он взял ее протянутую руку и легонько поцеловал тыльную сторону ладони. София предательски покраснела, а Мирослава не выдержала и прыснула. Что-что, а втираться в доверие Тихомиров умел отлично, было у него такое качество. Сейчас и хорсовка попала под его чары обаяния и харизмы, как когда-то и сама Мирослава.

ᛣᛉ

В детстве она приезжала к бабушке в деревню и поначалу строила из себя городскую фифу. Долго ни с кем не общалась, пока однажды бабушка не выгнала ее погулять по селу.

Так на полуразрушенной детской площадке она наткнулась на группу мальчишек, доламывающих качели.

— Что, мозгов на большее, чем только ломать общественное имущество, у вас не хватает? — спросила она, сама не веря в то, что решилась первой заговорить с незнакомцами, еще и в таком тоне. Взрослые словечки сами пришли ей на ум, от чего она почувствовала себя старше и увереннее. Из толпы вышел низенький пухленький паренек, по его виду сразу стало понятно, что именно он и является главарем этой маленькой банды.

— А тебе-то что, малявка? Ты кто вообще такая? — спросил коротышка, его рост был даже ниже, чем у самой девочки.

— Кто надо, — заявила она, вздернув нос повыше. Бегать если что она умела отлично, да и на карате иногда ходила, когда прогуливала народные танцы.

— Иди отсюда, подобру-поздорову, или мало тебе не покажется! — паренек подходил еще ближе, а его друзья противно захихикали и стали медленным шагом окружать девчонку, чтобы та не смогла сбежать, если такое и задумала.

— Глядите на нее, какая-то шмакодявка из города смеет нас учить!

— Сам ты шмакодявка! — слишком по-девчачьи крикнула она Димке Смолину. Он с братом уже состоял в деревенской “банде” Женьки.

— А что у нее с глазами, видали?! Инопланетянка! — крикнул последний, и все подошли ближе посмотреть. — Парни, — гордо позвал он своих друзей-девятилеток, — там недалеко внизу оврага крапива растет, скинем ее туда!

— Сначала догони! — ответила Мирослава, не желая сдаваться. Какие-то мальчишки, подумаешь! Сердце стучало быстро, но адреналин уже давал о себе знать. Поэтому, когда Володя попытался схватить ее висевшую через плечо вязаную сумочку и потянуть девчонку на себя, она просто пнула ногой в босоножке по колену задиры.

— Ой-й-й! — взвыл мальчишка, хватаясь за ногу, а Мирослава рванула в другую сторону. — Хватайте ее!

Мальчишка, хромая, бежал сломя голову с друзьями за беглянкой.

— Эй, Вовка, бегите с Димкой с той стороны, вдруг она решит свернуть! — крикнул мальчик друзьям, и двое парнишек отделились, оббегая улочку слева, срезая путь через старенькие усадьбы.

Мирослава бежала так, что казалось, если она сейчас вдруг оступится, то кувыркаться ей по гравийной дороге с десяток метров. Она пробежала между двумя сараями и оказалась у покосившегося дома с высоченным сплошным забором. Здесь был тупик. Подергав ручку чужой калитки, маленькая девчонка запаниковала. Было заперто.

— Что? Далеко убежала, шмакодявка? — задыхаясь, спросил догнавший ее мальчишка. Он часто дышал и опирался ладонями о колени, однако прямо смотрел на свою новую знакомую, чуть над ней посмеиваясь. Остальные его друзья еще не подоспели.

— Ел бы ты поменьше булочек, — ответила девочка, глядя, как пухляш не может отдышаться, хотя и бежали они всего несколько минут. Ее же дыхание уже пришло в норму, и она пыталась судорожно сообразить, как поступить. Не успел парнишка ответить, как из-под забора, где в земле был прорыт подкоп, высунулась морда собаки. Она громко и точно недружелюбно зарычала и протиснула туловище в подкоп, помогая себе задними лапами.

Мальчишка чертыхнулся и сделал пару шагов назад, а Мирослава, завизжав во всю мощь, рванула со всех ног обратно на гравийную дорогу. Теперь уже они вдвоем бежали по улице, поднимая за собой пыль. Сзади послышался лай собак, и дети обернулись. Из-под забора вылезли сразу две сторожевые, быстро взяв след и помчавшись за убегающими.

— Бежим! — спохватился мальчишка и вдруг схватил Мирославу за руку. Они помчались по улице, минуя край деревни и, перепрыгивая глубокую канаву, побежали сквозь пшеничные поля.

Дыхание подводило, силы кончались, а ноги уже путались, когда собаки неслись во весь опор за детьми, раззадоривая своим громким лаем и соседских собак, сидящих на цепи. Те, в свою очередь, за компанию подвывали, вскакивали на будки и опирались лапами о штакетниковые заборы.

Недалеко росли тополя, и Мирослава понадеялась, что там они смогут хотя бы взобраться на деревья, а там, гляди, собаки устанут их сторожить и убегут. Но ее надеждам не суждено было сбыться.

Мальчишка бежал наравне с ней, сильно размахивая пухлыми плечами и длинными руками. Он постоянно оглядывался на собак, пока в какой-то момент не понял, что их разделяет не больше пятнадцати метров. Когда они добежали до тонкой линии высоких тополей, мальчишка чертыхнулся.

Овраг! Как же он мог забыть!

Перед ними в низине расположился тот самый овраг с крапивой, в который он грозился скинуть нахалку. Не сумев вовремя остановиться и размахивая руками, попытался удержать соскальзывающую вниз девчонку, но в итоге не удержал ни ее, ни себя.

Так они и подружились. В ожогах от крапивы, рыдая от боли и смеясь от нелепости ситуации, дети вернулись в деревню уже лучшими друзьями, посчитавшими, что их дружба прошла посвящение ссорой, собаками и крапивой. Словно преодолела огонь, воду и медные трубы.

ᛣᛉ

Яромир, вытерев лицо рукавом, подошел ближе и протянул все еще влажную ладонь Жене, вырвав тем самым Мирославу из воспоминаний.

— Княже, вам поклон! — сварожич театрально склонился перед Полоцким, на что тот недовольно скривился. Ему вообще Тихомиров казался чересчур позитивным. Яромиру позитива сполна хватало и от Вершинина с Третьяковым, поэтому еще один шутник никак не вписывался в его ближайшее окружение.

— Тихомиров, успокойся, — протиснулась к парням Мирослава и повисла у него на шее, обхватив ее одной рукой. Тот легонько стукнул пальцем ее по носу, и она зажмурилась, улыбаясь.

Яромир отвернулся и отошел к загону, где рядом стояла София, не спускавшая глаз с Жени. Он приготовился к тому, что Мирская начнет болтать без умолку, но она молчала, смотря в сторону. Что ж, так-то оно и к лучшему.

— Ну как, приносили требы Велесу? — спросил Женька, когда Никифор пригласил всех на чай.

— Да, разводили высоченный костер, — отозвалась Мирослава, надкусывая свежеиспеченный калач, сидя прям на загоне у пустого стойла.

— Где жгли? — спросил Тихомиров всезнающим тоном, от которого у Яромира свело челюсть.

— Да тут, недалеко, на перекрестке, — махнул рукой Никита, наливший себе чай из самовара.

— Не повезло, мы вот в этом году к погосту ходили, туда требы носили.

— Здесь и погост есть? — спросила изумленная Астра, чуть приоткрыв рот. Тихомиров важно кивнул, а Мирослава в очередной раз удивилась необъятности просторов Подгорья.

На следующий день вся школа пекла пироги с луком, так как наступил четвертый день малых Велесовых святок — «лукавый» Велес. Считалось, что лук помогает от простуды, а также это было напоминанием, что Бог хитер и лукав, и не надо забывать об этом.

Мирослава отнесла пироги к тому самому пеньку у кромки Заколдованной Пущи, где всегда оставляла гостинцы лешему Онисиму. Давно она не навещала их с Избушкой, но времени совсем не было, да и холодно было — жуть.

На следующий день, обозначенный «серповидцем», все парни отправлялись в кузницы, проверяли серпы перед летним сезоном. Заодно затачивали ножи, косы и кинжалы, которыми школьники пользовались на уроках Зельеделия и отвароведения. Велес считается проводником живых в мире мертвых, дитем Нави, поэтому серп и коса — его атрибуты, а они должны всегда находиться в порядке.

В день «житного деда» школьники плели лапти, которые не имели никакого практического значения, скорее служили историческим напоминанием и данью традициям. Мирослава, кое-как справившись со своими лаптями, которые пришлось плести совсем по другой схеме, снова сбегала к пеньку и положила на него лапти. Будет в чем Онисиму в избушке ходить, лапы мерзнуть не будут! Пирог с пенька пропал, и она понадеялась, что это не звери его стащили, а успел забрать да полакомиться гостинцем вдоволь сам леший.

В день «зимобора», когда погода играла с природой злую шутку — днем было так тепло, что стаяла большая часть снега, а к вечеру ударил сильный мороз, превратив дорожки и тропинки в ледяной каток. Мирослава и друзья снова пришли в коровник, но внутри было как-то тихо и приглушен свет. Коровы тихонько замычали, когда увидели вошедших.

— Геннадич? — крикнул Никита, поглаживая корову Марту по морде. Та довольно потерлась о его руку, подавшись к нему на встречу. — Хорошая, хорошая!

Ребята прошли дальше, осматривая сарай, но фермер к ним на встречу так и не вышел.

— Может, вышел куда? — подала голос София, надеясь, что сегодня отработка отменится.

— Нас бы предупредили, наверное. И где его искать тогда? — не согласилась Мирослава, оглядываясь.

Они заглянули в его коморку, но внутри мужичка не оказалось. Тогда Яромир, поведя носом, открыл дверь в маленький сарайчик, куда пару дней назад поселили новорожденного Бурана с Дуняшей.

Там же сидел и Никифор прям на небольшом прямоугольном снопе сена. Он спрятал лицо в ладонях и даже не шевельнулся, когда скрипнула деревянная дверка. Корова слабо промычала, не поднимая головы. Она лежала на полу, застеленном соломой, рядом лежал и Буран, такой же слабый и неподвижный.

— Никифор, что случилось? — дрогнувшим голосом спросила Мирослава, выглядывая из-под руки Яромира, который встал в проходе и никого пока не пропускал.

— Что с коровой? — серьезно спросил Ваня у Полоцкого, и тот бросил на него долгий многозначительный взгляд, они будто молча о чем-то переговорили. — Перун всемогущий… Коровья смерть…

Повисла гробовая тишина.

— Это плохо, очень плохо, — распереживалась Астра и стала мять пальцами нижнюю задрожавшую губу.

Иванна протиснулась мимо Яромира и подошла к Никифору. Фермер чуть всхлипывал, его спина неровно подрагивала. Она опустилась на колени и дотронулась до плеча мужчины. Он поднял лицо и смущенно вытер опухшие и покрасневшие глаза, которые все еще слезились.

— Как же ж так, ребятки? — всхлипнул мужичек, хватая Иванну за руку. — Он же такой крохотный… Буранчик-то! А Дуняша! Совсем слабая после отела… — рыдания, которые, казалось, только начали стихать, снова разразились на весь коровник.

— Что делать будем? — спросил Никита, с лица которого сошла вся краска, он выглядел испуганным и каким-то потерянным. Школьники растерянно переглянулись.

— На помощь надо звать, — закусив губу и боясь разрыдаться вместе с фермером, Мирослава натянула шапку на голову. — Учителям рассказать надо!

Комментарий к Рукопись девятнадцатая по поводу даты Велесова дня и малых Велесовых святок — источники не имеют единого мнения. Автор сместил эту дату (которая также мелькает в разных версиях) к 28 февраля, а точнее к дню, который является зимой самым холодным, согласно природным признакам и приметам в конкретной местности!

Прошу по этому поводу споры не разводить)

====== Рукопись двадцатая ======

Комментарий к Рукопись двадцатая глава отредактирована под ориджин 28.10.23

ᛣᛉ

Уже спустя полчаса после того, как гонцами плохих вестей были назначены Яромир и Иван, оповестившие каждый своего заведующего, в коровник вошла Хозяйка Подгорья — Алена Васильевна Малиновская.

Она гордо шла по соломе, а подол ее голубого платья плыл прямо над грязным полом. На ее плечи был накинут белый норковый полушубок, на спинке которого красовались расписные сине-голубые цветы с короткими, почти черными лепестками, имитирующие роспись гжель. Молодая женщина не выказывала ни единой эмоции, кроме той, в которой читалось полное сосредоточение на происходящем.

Следом шла обеспокоенная Ирина Александровна Поднебесная. Она держалась стойко, как и всегда, лишь немного хмурилась, предчувствуя причастность своих подопечных к произошедшим событиям. Она стянула с головы платок и скинула свой темно-синий приталенный тулуп на перекладину ближайшего загона.

Далее шел Георгий Владленович Архаров. Заведующий хорса был как всегда опрятен и нетороплив, а лицо с острыми чертами выглядело слегка раздраженным, будто его отвлекли по делу, которое к нему самому не имеет никакого отношения.

Последними шли заведующий дажьбога Богдан Олегович Знаменский, низенький пухлый мужчина лет пятидесяти, шапка которого постоянно съезжала по его лысине и норовила упасть; а также заведующий сварога — статный и седовласый старичок с длинной бородой и многослойными одеяниями до пола. Поверх плеч был накинут бордовый меховой ферязь, такой тяжелый, что даже заставлял ведьмага горбить плечи. Или же это просто годы не щадили его спину? Звали его Август Кондратьевич Роса.

Если Знаменский был полон энергии, сразу включился в развернувшуюся ситуацию, то Роса выглядел скучающим. Старичок стоял в сторонке, опираясь на кривоватый посох. Среди заведующих он был самым взрослым и, кажется, его сложно было чем-то удивить.

Алена Васильевна открыла дверь в теплушку, где содержались Дуняша с Бураном, очертила в воздухе руками полукруг и покачала головой, когда ее перстень с малахитом чуть завибрировал.

— Это она.

Ее голос прорезал неуютную тишину. Хозяйка коротко опросила фермера, когда он впервые заметил ухудшения состояния, уточнила об обрядах, проводимых им и школьниками на малой Велесовой неделе и об условиях содержания коров.

Этим же временем в коровник протиснулась Яга в своем девичьем обличье и цветастой одежде до самого пола и сразу упала перед живностью на колени, наклоняя голову к самому брюху Дуняши. Вдруг корова жалобно замычала, а Яга, что-то бормоча, обратилась в свой настоящий облик. Сухонькая старуха с длинным носом тяжело вдохнула воздух, почти касаясь носом коровьей шкуры.

— Да-а, Алена Васильевна, плохи наши дела, — она кое-как поднялась с колен, приняв от Вершинина помощь в виде протянутой руки. Яга отряхнула юбку от сена размашистыми движениями. — Сама знаешь, что делать надо.

— Это безумие! — вмешался Георгий Владленович, за спиной которого в теплушку уже заглядывали Константин Петрович Афанасьев, Велеслав Трофимович Горынов, Алексина Егоровна Муромцева и еще несколько других преподавателей. Они были также напуганы, как и дети. — На улице лютый мороз!

Все — и школьники, и учителя, и заведующие — переглянулись.

— Сегодня как раз возвращается с командировки Рогнеда Юлиевна, — задумчиво протянула Хозяйка, на что тут же еще пуще прежнего вскинулся Георгий Владленович.

— Пень-Колода?! Уважаемая Алена Васильевна, милая, одумайтесь, это ужасная затея! А Рогнеда вообще, как говорят простаки, с пулей в голове!

Ребята, наблюдающие за этой сценой, негодующе уставились на заведующего хорса. За своего классрука они готовы были стоять горой.

— Ох, и не любит же он ее! Интересно, чем Рогнеда ему не угодила? — шепотом отозвался Никита, повиснув на плечах Мирославы и Яромира, находившихся по обе стороны от парня.

— Кто бы знал, — отозвался Полоцкий, не сводя глаз с Хозяйки и Архарова. Мирослава пожала плечами.

— Позвольте! — вперед вышла Ирина Александровна, поднимая руку с перстнем. — Рогнеда Юлиевна прекрасный специалист, ее помощь в этом вопросе будет как нельзя кстати! Не надо наговаривать!

Архаров чуть было не задохнулся от возмущения.

— Дети и так пропустили полтора месяца ее предмета, а без заговоров нет толку и от остального обучения! Мы с преподавателями, — он окинул взглядом присутствующих учителей, — в силу своих знаний даем под запись и для заучивания ученикам некоторые заговоры, но этому должно уделяться много времени в рамках самостоятельного предмета!

— Вот это шоу, — прошептала Астра, а Иванна, все еще обнимающая приходящего в себя фермера, лишь косо на нее посмотрела. Цвет ее волос стал отливать ярко-красным. Кузнецова смолкла, но беззаботно пожала плечами, мол: “Ну, а я что, когда тут такое?”

— Не фырчи, Георгий, — подал голос Август Кондратьевич, который до этого не проронил ни слова. Старый ведьмаг подошел ближе, тяжело опираясь на посох. — Решение всегда остается за Хозяйкой!

— Это вот верно! Это правильно! — поддержал его, закивав головой и придерживая шапку, сказал Богдан Олегович, глядя на Росу.

Тот смотрел своими блеклыми глазами на Алену Васильевну, которая внимательно смотрела на того, чьи слова для нее, вероятно, были авторитетными. Послышались шепотки, и Малиновская, решительно поджав губы, элегантно приподняла руку с длинными пальцами.

— Делать нечего, — холодно сказала Хозяйка, и все разом смолки. В коровнике снова разлилась тишина, даже коровы, казалось, прислушиваются к важному решению. — Рогнеда Юлиевна завтра же приступит к своей работе. А пока, нам надо принять решение по вопросам животных и их защите. Как мы знаем, коровья смерть может покарать не только коров, но и свиней, коней, коз, кур и уток в том числе. Не забываем про заповедник аспидов, это будет катастрофа для ведьмаговского сообщества, если погибнет хоть одна особь.

Мирослава нахмурилась. Почему-то она не задумывалась об этом, ведь аспиды живут в заповеднике, расположенном на Лысой горе, а не здесь у Заколдованной Пущи.

— Вы понимаете, что родители нас засудят, если мы прибегнем к ЭТИМ методам?! — не сдавал напора Архаров, прямо смотря на Хозяйку.

— А вы сможете взять на себя ответственность перед всей империей, если коровья смерть выйдет за пределы Подгорья? — голос Августа Кондратьевича был ровным, хоть и слегка скрипучим.

Георгий Владленович потупился. Видимо, его не прельщала подобная перспектива.

— Если мор начнется на поверхности, это будет катастрофа, я не преувеличиваю! — Хозяйка медленно повернулась вокруг себя. — Приказываю школьникам вернуться в Подгорье и прошу настоятельно никому ничего пока не говорить, дабы не сеять панику! Заведующие, оповестите всех, чтобы через час все преподаватели явились ко мне в кабинет совещаний!

И она вышла на улицу, где уже который по счету день не прекращалась метель. Школьники возвращались в школу, проходили по коридору, отряхивая шапки и верхнюю одежду от снега. Валенки по старинке обмели вениками, совершенно забыв, что они уже проходят основы магического домоводства.

Все молчали, погруженные в свои мысли. София, которая все эти недели относилась к коровам с прохладцей, вдруг разрыдалась, тихо глотая горячие слезы. Она тихо всхлипнула, чем привлекла всеобщее внимание. Иванна подошла к девочке и приобняла ее, что-то шепча той на ухо. Астра на это только закатила глаза, не посчитав нужным кого-то успокаивать помимо себя.

Все вернулись по своим хребтам и вскоре легли спать. День клонился к завершению, и сил у ребят совсем не осталось. События, набиравшие обороты нагоняли на всех неопределимый страх, хотя каждый про себя надеялся, что взрослые в лице их преподавателей, а может даже и подключенных к беде родителей, разберутся в этом деле сами и без происшествий.

ᛣᛉ

Мирослава встала на следующий день разбитой, ощущая себя старым корытом. Астра и Иванна выглядели примерно также.

Завтрак за их столиком проходил в гнетущей тишине, в то время, как остальные ученики привычно галдели на всю столовую. Иван Третьяков коротко кивнул ребятам в знак приветствия, а София лишь удостоила их недолгим взглядом. Никто другого от нее и не ожидал.

Первым уроком были назначены Заговоры, и группа яриловцев с нескрываемым предвкушением ждала встречи со своим классруком, которая отсутствовала в школе последние недели. Круглый кабинет, в который они прошли по выщербленной в каменной стене узкой лесенке, казался маленьким и каким-то пустым. Здесь не было ничего, за что взгляд мог бы уцепиться хотя бы с малой долей интереса.

Деревянные столы и лавки, предназначенные для учеников, стояли в три ряда, а напротив них стоял маленький учительский стол и стул со спинкой. На первый взгляд мебель выглядела хлипкой, но так лишь казалось. Все расселись по своим местам, томясь в ожидании. Спустя мгновение после удара школьного колокола, в класс быстрым вихрем пронеслась их преподавательница. Все встали в приветствии, и сели тут же, как только учитель им кивнула.