Прыжок леопарда

Глава 26

Заметно похолодало. Во время отлива Гольфстрим уже не столь щедро дарит городу тепло своих вод. Пришлось возвращаться к месту последней лежки за теплым рыбацким свитером. В воронке от бомбы я покурил, вздохнул и направился к Игорю.

В устоявшемся свете луны могилка преобразилась: обрела небольшую гробницу и довольно приличный памятник. Ограждали периметр тяжелые якорь-цепи. Все что внутри ограды, было засыпано керамзитом. На фотографии Игорь как будто с похмелья - распухший и грустный. Не велика беда: как говорила когда-то бывшая моя благоверная, "тебе все равно, с кем пить".

- Ну, что, старина, прибодримся? - Я щедро плеснул на гробницу и тоже сделал четыре глотка.

Все в этом мире двигалось. Все, кроме Игоря. "Михаил Карпачев" нес свои ходовые огни в сторону морского вокзала. Крытые брезентами ЗИЛы, тяжело завывая, карабкались на трассу, цепляясь за низкое небо узкими лучами противотуманных фар. Всего машин было чуть больше двадцати.

- Нет, Игорек, - возразил я своим невеселым мыслям, - осилить залив вплавь - совсем безнадежное дело. Любой посторонний предмет на его безупречной глади - как казенный треух на новогодней елке. Он сразу же лезет в глаза и не потому, что большой, а потому, что весь вид портит. Ну, давай еще по одной. Это мое прощание с морем. Никогда - слышишь? - никогда не примерю я на себя эти слова:

Да, Игорек, больше не посмотрю. Я теперь человек земли.

Между тем колонна машин, уже оседлавшая трассу, начала движение в сторону Колы. Метров через пятьдесят-шестьдесят ЗИЛы слегка притормаживали. Черные тени на ходу прятались под брезент. Эх, выскочить бы на обочину, вцепиться в кузов последней машины, да промчаться с ветерком до моста! Нет, это тоже не выход. Попробуй, предугадай: кто и с какой стороны вздумает в этот кузов запрыгнуть? Другое дело, проскочить через автостраду сквозняком, прорваться на скалы и шагать по ним параллельно трассе. Это почти реально. Этот вариант можно оставить, как запасной. Но опять же, есть риск в темноте поломать ноги, потерять ориентир, или наткнуться на военный патруль. Остается поселок. Вот манит меня туда! Из врагов - один участковый и тот застрял с проверкой в многоэтажке. По моим прикидкам, долго ему еще ходить по квартирам.

Коньяк я оставил на столике. Чужие здесь не ходят, а своим грех не выпить за упокой души. А с душою у Игоря было все в полном порядке.

К чувству опасности привыкаешь легко. Кажется, что так было всегда. Весь мир охотится на тебя и даже поселок, старый и добрый знакомый, отгородился от общего прошлого колючей завесою отчужденности. Слишком рано обезлюдели улицы, погрузились во тьму. Бедные обыватели, перепуганные ужасными слухами, забились в щели, как тараканы и притаились там, не дыша, огородившись от опасности черными провалами окон. Только у самой окраины, за пивным павильоном, тускло светит одинокий фонарь. Да из-под двери центральной котельной брызжет полоска света.

Я потянул ее на себя.

В топке гудел уголек. Весело гудел. Видно "шевелили" со знанием и со старанием. В углу, за необструганным, грязным столом, два мужика равнодушно резались в карты. Время от времени оба прикладывались к кружкам с горячим "кочегарским" чайком.

Моему появлению никто даже не удивился: пришел, значит надо. В местной среде, где кто-то когда-то с кем-то обязательно выпивал, своих определяют сразу, по запаху мыслей.

- Привет! - пробасил один, как будто расстались с ним только вчера, - проходи, гостем будешь. Что там сегодня в колхозе курят?

Я бросил на стол раскрытую пачку:

- Трава.

- Такая трава сейчас по талонам и то не вдоволь. Как ходилось, рыбачилось?

- Ничего, перестраиваемся. Валюта в кармане зашевелилась. Машину привез японскую, но с европейским рулем. Еще не обмыл - нечем. Так что запросто может сломаться. Обстоятельства не позволяют. В город от вас не проскочишь, а у Федоровны только коньяк и того кот наплакал.

- Ты у Казачки был?

- Был, - не моргнув глазом, соврал я, - так она меня даже на порог не пустила. Откуда, сказала, я знаю, кто ты такой?

Мужики рассмеялись:

- С нее станется. Ну, нас-то она как-нибудь различит. Не обмыть тачку - самое последнее дело. Надобно пособить.

Я вытащил стольник:

- На все.

- На все, так на все. Мы скоро. А ты пока, если желаешь, в душе можешь помыться. Видок, честно говоря, у тебя не ахти и рыбой несет за версту. Там, в душе и мыло есть и мочалка. Даже бритву кто-то забыл.

Помыслы у мужиков были чистые. Я проверил и принялся стягивать свитер.

- Ты только не обижайся, - оба остановились в дверях, - мы тебя на замок немножко запрем. Участковый, тот еще хрен с горы, к нам с недавних пор ни ногой, но если тебя случайно увидит, хайло поганое точно растопырит. А то и на хвост упадет...

Я долго плескался в горячей воде. Глядя в осколок зеркала, поскоблил физиономию тупой безопасной бритвой. На всякий случай, смахнул усы.

...Казачку я знал. Да кто из любителей пива не знал эту семидесятилетнюю коми-пермячку? Жила она по соседству с пивным павильоном, метрах в тридцати вверх по горе. А популярностью своей и гордому прозвищу была обязана домашней живности. Она разводила коз. Паслись они тут же, чуть выше "чепка". Наиболее колоритной фигурой в ее разношерстном стаде был старый козел Трофим, по прозвищу "Рэкетир".

Когда в павильон завозили пиво, что случалось очень нечасто, посещал его и Трофим - так же как участковый - по несколько раз на дню. Окинув заведение тяжелым, похмельным взглядом, козел выделял из толпы кого-то одного и переключал свой взор на него. Знающий человек тут же ставил на пол перед ним недопитую кружку. Рэкетир опускал в нее свою узкую морду и неторопливо прихлебывал пиво. Потом снова смотрел, но обязательно на кого-то другого. На этот раз ему подносили целую папироску, или сигарету без фильтра. Удовлетворенный Трофим возвращался к осиротевшему стаду, задумчиво пожевывая табачок. Но беда, коль на месте козлиного "фаворита" оказывался какой-либо "лох". Выждав достаточное по своим, козлиным понятиям время и не получив ожидаемого, Трофим разгонялся и бодал своего обидчика - в зависимости от роста последнего: или в поясницу или под зад, но не уходил, а выбирал себе новую жертву и начинал смотреть на нее...

Когда я вышел из душа, на столе, облагороженном чистой газеткой, была приготовлена выпивка и закуска: немного колбасы, порезанный шмат сала, хвост окуня горячего копчения и белый домашний хлеб. Возвышалась над этим великолепием трехлитровая банка с содержимым подозрительно розового цвета.

- Ты не сомневайся, - пробасил тот, что постарше, перехватывая мой оценивающий взгляд, - у Казачки всегда самогонка хорошая. Она ее на лечебных травах настаивает или на лесных ягодах. И пьется легко, и "бьет по шарам" довольно-таки натурально, без всякой там, знаешь, гашеной извести или куриного дерьмеца.

Если бы мне предстояло подробненько доложить отцу об этой случайной встрече, я бы снял со стены его кабинета репродукцию знаменитой картины Репина про запорожцев, ткнул бы пальцем в ухмыляющуюся рожу писарчука и сказал бы:

- Вот! Поменяйте этот длинный нос на такой, как у нашего Жорки, то есть, на маленькую, аккуратную картофелину. Постригите писаря коротко, нарядите в драную телогрейку, а жестам придайте брезгливую осторожность опытного хирурга, надевшего стерильные перчатки. Это и будет старший знаток казачкиной самогонки. Его вроде бы Валеркой зовут. Если сгладить на том же лице все неровности и углы, наложить на него печать угрюмой настороженности, то получится второй кочегар - скорее всего, младший брат Валерки - молчун и ворчун от природы.

Дежурный стакан со словами "год не пей, два не пей..." вынырнул из широкой Валеркиной ладони. Меня дважды уговаривать не пришлось. Выпивка - хороший повод приналечь на закуску. Я и не помню, когда в последний раз ел. Вроде бы, вчера.

Гостеприимные мужики поддержать мой почин категорически отказались. Ограничились тем же черным свежезаваренным чаем. Отнекивались они тем, что ждут из города каких-то гостей. Причем, при упоминании о гостях, их лица особой радостью не светились.

Подобный демарш со стороны потенциальных собутыльников меня, признаться, несколько озадачил. Но, как говорится, хозяин-барин.

- Слушай, - как бы продолжая начатый без меня разговор, загорелся Валерка, - тебе или кому-нибудь из знакомых, или ребятам на корабле "жигулевская" резина не нужна?

Я с интересом воспринял перспективную тему:

- Мне нет, на автомобильной свалке затарился насколько возможно. Ребята - те тоже не поленились. А вот парочку камер на "запаску" куплю с удовольствием.

А что? Плохонький, но вариант: если, допустим, хорошенько замаскировать водорослями и плавником небольшой надувной плотик и плыть на нем, маскируясь за тенью берега, то можно будет, наверное, добраться до Кольского моста. А коль повезет, проскочить и дальше. Все лучше, чем спотыкаться в потемках по бездорожью...

- Э-э-э, - словно бы в пику моим мыслям зло протянул молчаливый ворчун, - вот где теперь те камеры!

И сделал широкий скругленный приглашающий полюбоваться жест.

- Вот, - показал он, - заказы потребителей, а там, в уголочке, как раз весь обменный фонд.

Только теперь я заметил в дальнем углу котельной какое-то разбитое оборудование, а немного поодаль - две кучки жирнющего пепла...

История, по нынешним временам, обыденная. Оба моих новых знакомых вместе со сводным братом открыли кооператив "Вулканизация". Арендовали помещение, закупили в таксопарке оборудование и все необходимое для работы. Круглая сумма разошлась по волосатым лапам. Тех кто попроще, хорошо "укололи шилом". Одна только регистрация в копеечку обошлась. Витьке с Валеркой пришлось продать свои "тачки". Думали: обойдутся пока на троих Мишкиной, а там, Бог даст, как-нибудь заработают.

- Так вот, - с угрюмой ожесточенностью плевался словами Валерка, - сегодня зарегистрировались, а назавтра уже "гости" со стороны:

- Бабки гони!

Я один в котельной был:

- Нет, - говорю, - денег. Не заработали еще.

А там лысый такой:

- Верю, - усмехается, - что нету. Но завтра, в это же время, чтоб были. Десять штук!

Рассказал я про этих гостей братанам. Те сразу и не поверили. Мишка орет:

- Ах, я Афган! Ах, я спецназ!

Ну, я-то уже наслышан, чем подобные визиты обычно заканчиваются. Уговорил Витьку, предупредил участкового и ломанулись мы с ним в Мурманск. По знакомым, по родственникам денежки занимать. Мишке сказали, чтоб дома сидел, в котельную не вздумал соваться. Так он разве послушал?

А машина, знаешь, когда не совсем твоя... если забарахлит, пока разберешься... Короче, опоздали мы к назначенному сроку. На полчаса, всего-то и опоздали, а они, суки, пунктуальными оказались. Мишке показали такой "Афган", что до сих пор в травматологии лежит. В котельной все, что ломалось - сломали. Все, что горело - сожгли.

- А участковый что? - удивился я. - Его же, как человека, предупреждали? Ничего не видел, ничего не слышал?

- Да тот участковый, - презрительно сплюнул Витька, - ему бы только с самогонщиками воевать, с теми, кто не наливает. "Не моя, - говорит, - компетенция". Обращайтесь, мол, в отдел по борьбе с бандитизмом. Как будто мы люди серые и не знаем, что такого отдела и в помине не существует!

- Думаешь, он, гад, не просек, что мы до Казачки за самогонкой ходили? - вторил ему Валерка. - Уж, на что человек выпить на халяву сам не свой, а вот увидишь, сюда - ни ногой! Хитер, гад!

Мне стало еще легче.

- А если сегодня они не приедут? - осторожно поинтересовался я. - Дорога из города вся перекрыта.

- Такая катавасия у нас не впервые, - братья переглянулись, - но тех, у кого местная прописка и туда и сюда пропускают. Мой сосед, кстати, недавно вернулся из города.

- Одно дело сосед, а другое - бандиты. Или они тоже местные?

- Им-то какая разница! Могут за пять минут любую справку нарисовать.

- Платить будите?

- Чем? Чем платить?! - Валерка даже не говорил, кричал. - С людьми, с заказчиками рассчитаться, - и то не хватит! Если заявятся, так и скажу: берите, хлопцы, все что осталось от кооператива, вот лицензия и флаг вам в руки, дальше как-нибудь сами.

- А что за козлы? - я, наконец, подобрал определение поточнее. - Молодые, постарше? Может имена, клички какие-то называли?

- Да черт его знает! Говорили, что "котовцы"...

Врут! - это я точно знал. - Старый Кот никогда себя не афишировал, неужто, другим позволит? Кто в Мурманске и Коле на слуху? Сашка-Малыш, Мордан, Петя-музыкант, ну, может еще Шлеп-нога. А Кот - это для внутреннего потребления. Да и старый он человек, ему лишняя слава ни к чему.

- Знаешь его? - в голосе и безнадежность, и надежда.

- Даже не знаю, что и сказать... ну, насколько может знать Кота человек не из их кодлы? - ответил я вопросом на вопрос и пояснил, - встречались пару раз, даже вместе выпивали. Не по делу, не по моей или по его инициативе, просто случайно так получилось.

- Жаль, - помрачнел Витька. В голосе осталась одна безнадега.

- Что "жаль"? Я бы на вашем месте тут не сидел, не ждал у моря погоды, а ехал в Мурманск искать Кота. Пусть сам разберется.

- И что мы ему скажем? - удивился Валерка. - Мы к этим блатным с какого бока, чтобы у них справедливости искать? Так вам, скажут, и надо! Платите еще, да побольше!

- Как с какого бока? - возмутился я. - Вас же эти козлы к ворам приравняли! У них ведь как: торгуешь наркотой, спекулируешь водкой, кидаешь валюту, содержишь притон, девочек поставляешь богатым клиентам - плати в "общак"! А если "плати", то как без права на "разбор полетов"?

- Все равно. Ворон ворону глаз не выклюет. У блатных законы для своих писаны. А человека со стороны враз без штанов оставят!

Мне оставалось пожать плечами.

- Книг начитались про "воровское братство"? "Калину красную" посмотрели? Про ваш случай там тоже написано? Приходят сытые, хорошо одетые морды к мужику от сохи, отнимают последнее, чтоб загнать в нищету? Я на зоне никогда не был, врать не буду, но с хорошими людьми, что шкурой своей испытали неволю, говорил откровенно. Мой одноклассник Юрка случайно по малолетке, срок схлопотал. Потом, правда, в систему вошло у него это мероприятие. Когда впервые откинулся, пришел он на вечер встречи выпускников. Посидели, пообщались. Разговор, помню, все вокруг зоны крутился, в моде была тогда "воровская тематика". Что ему перед нами рисоваться? Говорил откровенно: не дай Бог никому из вас хлебнуть казенной баланды! Если бы, говорил, все было настолько красиво, да романтично, откуда появились бы вокруг "сучьи зоны"? Нет, говорил Юрка, более жестокого, продажного, трусливого и подлого мира, чем воровской мир. И если живут в этом мире еще по каким-то понятиям, только потому, что все вместе и каждый по отдельности опасаются за целостность своих жоп...

- Это верно! - смеясь, согласился Валерка. - Если бы каждый чиновник знал, что за взятки, растраты, воровство, превышение должностных полномочий... а то и за простое притеснение рядового гражданина его не просто с работы снимут, а будут всем электоратом в задницу драть, и чем выше уровень власти, тем больше народа примет в этом деле участие, у нас бы давно не только коммунизм, что хочешь бы построили!

- Правильно понимаешь! - я с трудом нащупал нить дальнейшего повествования. - Так вот, для того, чтобы воровские законы в масштабах страны соблюдались и на воле, и в зонах, чтобы самый последний "петух" имел не только обязанности, но и хоть какие-то права, это болото и выделяет из своей среды личности. Именно личности, с качествами, без которых не обойтись ни одному уважаемому руководителю. Это честность, порядочность и справедливость. По-своему, по-воровскому, но честность, порядочность и справедливость. Их не боятся, их боготворят. А боятся законов, на страже которых поставлен "законник".

- И Кот такой?

Я кивнул.

- Знаешь, как его найти?

- Человек - не справедливость. Его-то всегда найти можно...

- Слушай, - предложил мне Валерка, - тебе ведь все равно в город нужно. Поехали с нами, а?

- Мужики, я же не местный, меня точно не пропустят.

- Пропустят! Я за тебя Мишкин паспорт предъявлю, они и не отличат. Мы с Витькой года два, как тебя приметили. Еще когда селедкой ваши мужики у магазина торговали. Во, - еще Витьке говорю, - как парень на нашего Мишку похож! Жаль, что ты сейчас усы сбрил, а то бы копия...

Честно говоря, я знал, что все примерно так и произойдет. Была какая-то внутренняя уверенность. Потому и не форсировал разговор и старался даже отдалить, а то и совсем разрушить удачный для меня исход событий.

"...Если бы ты смог только представить, сколько людей на земле родилось и сколько еще родится, только для того, чтобы вовремя поддержать тебя!" - говорил дед в ночь перед Посвящением.

Вот Мишка... неужели вся данность его только в том, чтобы родиться похожим на меня? Неужели и эта встреча предопределена, и мы лишь барахтаемся в тончайшей паутине, величайшей среди причинно-следственных связей, многократно дублирующих друг друга? Неужели и я не живу, а меня ведут по ниточке, именуемой судьбой?

И тут в памяти опять зазвучал спокойный успокаивающий голос:

- Не отчаивайся. Придет и твой вечер. Ты снова вернешься сюда и согреешься дымом костра. А потом пройдешь новое Посвящение, обретешь свое звездное имя и все, что утратил теперь. Даже больше. Я дарю это утро, как сон. Ты будешь часто видеть его, верить ему и не верить, и просыпаться, чтобы забыть. Но когда-нибудь вспомнишь все. И те, чьи факелы опять запылают в пещере, будут вести тебя к этому дню, к обретению истины. А я буду одним из них. Да помогут тебе Звезды...

Где ты сейчас, дед? В которой из вероятностей?