Пташка (СИ)

Глава 26

Новость про смерть Йена все-таки оказалась правдой. Это неохотно подтвердили Стефан и Генри. Спрашивали, откуда Этьен узнал, но он пока молчал. По ночам иногда болел живот, беременность была тяжелой, но это и предполагалось. Но из-за всех этих осложнений его хотя бы не вернули обратно в камеру, и хоть это было не плохо.

Макса хотелось убить, и Этьен давно это бы сделал, если бы большинство своего времени не проводил прикованным к койке. Но как он ненавидел Макса. Это же все он: Йена, Сэма его, за единственный их трах, после чего Этьену первый раз в жизни пришли мысли о том, чтобы мирно и тихо перерезать себе вены.

И мешанина всех этих чувств так достала, что Этьен не знал, куда ему деться.

Он даже задремал немного, так и держась рукой за выступающее пузо, когда его снова разбудили прикосновением к плечу. Этьен вздрогнул, немного испугался, а потом удивленно посмотрел на свои свободные руки и улыбающегося Стефана рядом.

— Привет. — Этьен приподнялся, поудобней устроил спину на подушке.

Стефан был в хорошем настроении, но немного взволнован и был весь раскрасневшийся, как будто пришел только с мороза, хотя на улице давно стояло теплое лето.

— Тедди скоро приедет. Перекусить заехал.

— Что-то случилось? — Этьен повертел головой по сторонам. В палате они были совершенно одни. Стефан уселся на стул, на котором обычно сидели доктора, что приходили к Этьену, и Макс.

Стефан пожал плечами.

— Твой Тедди сказал, когда уже это заседание назначат? Мне надоело здесь торчать.

— Он кузен Анри. — Стефан снова дернул плечами. — Родственник наш.

Да хоть трижды любовник, Этьена это совсем не волновало. Не сейчас, по крайней мере. Он становился явным эгоистом, но кроме собственной свободы и безопасности для него ничто не казалось важным. Плюс ко всему, вся эта нервотрепка, которая должна когда-то закончится. Врачи во главе с чудаком Роззи настоятельно запрещали ему нервничать, но у Этьена не получалось. Ему вкалывали успокоительное, но сейчас Этьен и так сидел на обезболивающих и каких-то витаминках, так что боялись переборщить.

Бедные дети с каждым днем терпели все больше и больше психов и, наверное, давно бы прокляли Этьена если бы умели.

— А с судом-то что?

— Самое крайнее, через месяц. — Стефан задумчиво пощелкал пальцами. — Они, в особенности Бек с прокурорами, хотят еще и Макса найти. Парадокс, но его нам сейчас лучше спрятать, а то он и тебя потопит, так что и пропадешь навсегда. Но Макс твой сам сейчас хорошо прячется.

— Ты знаешь, где он?

— Глотку ему резать собрался?

Перерезал бы, если бы все было так просто.

— Как раз на его счет. — Снова заговорил Стефан. — Тедди тебе этого не расскажет, да он и не знает. Зато Бартон твой полезным чуть-чуть побыл. У него столько много знакомых ищеек оказывается.

Стефан задумчиво посмотрел на белый потолок, подняв голову. Этьен весь извелся. Уже спустил ноги на пол, положил подушку на колени и мял ее уголок. Живот снова начинал побаливать. Роззи просил о болях сообщать ему. Прошлой ночью тоже болело, но тогда дежурил злой охранник и Этьен не решился поднимать панику.

— Генри тебе помог?

— Да. Знаешь ли, он немного волнуется.

— Это сарказм, наверное. — Этьен отвел взгляд от Стефана и уставился в стену. Бедный Генри. Был же у него муж и омежки нормальные были. Все просрал, а Этьен у него остался. А теперь носится с Этьеном, как с драгоценностью какой-то.

Хотя Этьена тоже беспокоили дети. Хотелось все-таки здоровеньких. Даже ел противные на вкус каши, которые ему приносили по утрам.

— Не тяни. — Этьен помотал головой, забыл про Генри и вернулся к своим проблемам.

— Короче, вот этот товарищ. — Стефан достал маленькую фотку, как будто с какого-то документа. На фотке красовался бета, который бил Этьена. — Я не понял, каким тут боком собственная безопасность, но он оттуда. Работал пару лет назад вместе с твоим прокурором, а теперь даже в один спортивный зал ходят.

— Типа друзья? — поинтересовался грустно Этьен. Серьезное что-то намечалось. Страшно было. А у Этьена из защиты только Стефан оставался и деньги. Йена убили, Бартон был не богат и не хотелось сильно его подставлять.

— Друзья, не сомневайся. Третий их друг — управляющий частным охранным, там как раз Бартон и работал недолгое время. И телохранители твоего Макса. Ты знал, что они у него есть?

— Нет. — Этьен качнул головой.

— Телохранители твоего Макса оттуда. Все понимаешь?

— Нет.

— Думай.

Этьен передернулся, затянул ноги обратно под одеяло и с трудом пододвинулся к стене, чтобы на нее облокотиться. Тупой живот уже рос и становился каким-то неудобным, хоть еще и маленьким. А только шестой месяц.

— У них заговор, как у тупых мальчишек в песочнице. — Этьен прикрыл глаза. — Они грохнули Рассела, а он был нормальным человеком. За меня, вроде, играл. Дело я выиграю, даже Макс это понимает. А он именно потому и вернулся, потому что запахло жареным и теперь у меня на него кое-что есть и я ему могу сильно помешать. Но меня он хочет засадить и просто тупо угрожает. — Этьен закончил почти лениво. — Достал он меня что-то. Кстати, про доказательства, они же в камере остались, когда меня сюда перевели.

— Не беспокойся об этом

— Точно?

— Да. — Стефан тряхнул головой. — Но я не совсем понимаю твоего Макса.

— Да какая к черту разница. Сядь ко мне. — Этьен постучал рукой по постели рядом с собой. Стефан с интересом приподнял бровь, ухмыльнулся, но на кровать перебрался. Тоже навалился спиной на стенку. Этьен подобрался ближе, почти прилип к плечу Стефана, уткнулся носом ему в руку. Стефан был теплым. И пахло от него чем-то похожим на корицу. — Я домой хочу.

— Скоро.

Этьен не ответил. В «скоро» это совсем не верилось. И когда вернется домой, спокойной жизни не получится.

Он задремал, еще больше прижавшись к Стефану. Смит пришел, Этьен это понял. Приоткрыл глаза, но тут же их опять закрыл.

Раздавались мягкие шаги, тихие голоса Стефана и Смита. Этьена аккуратно растолкали. Он проморгался. У окна стоял Бартон, смотрел на улицу, в стену соседнего желтого здания, сжимал и разжимал кулаки. На него как будто внимание и не обращали. Бартон опять был весь помятым. Как алкаш.

Стефан уже разулся и сидел на койке с ногами, согнув их и устроив руки на коленях. Этьен уселся где-то примерно так же. Зевнул, протер глаза ладонью, глянул на спину Генри. Тот в задумчивости подергивал плечами.

— Генри. — Тихо и жалобно позвал его Этьен. Сам себе напомнил грязного жалкого котенка.

Генри хотя бы лицом повернулся. Небритый. Может, и пил. Этьен подтянул к себе одеяло и начал комкать его в руках. Народа было многовато. Он уже привык к сплошному одиночеству и скуке, а тут собрались почти все. Даже Стефан и Генри оказались в одной комнате.

— Как дела? — Этьен уже повернулся в сторону Смита.

— Нормально. — Тот поправил свою белую рубашку.

— Поподробней, пожалуйста. — Попросил Стефан и постучал пальцем себе по коленке. Странно все это выглядело. Стефан был уже взрослым, на свои годы не выглядел, но лет за тридцать ему можно было дать. И этот дядя таскал подростковые джинсы и рубашки. Стефан в этом был красивым. Не то, что в тех официальных костюмах, которые он носил иногда.

Что смущало Этьена, так это то, что Генри натянул на себя теплый вязаный свитер. Ненормальный какой-то.

— Восьмого суд, через пару неделек. — Смит присел на стульчик. — Я с тобой еще поговорю пару раз. Одного боюсь. — Он помолчал. — Все знают, что ты нечист. Я говорил с судьей и как понял, так просто от тебя не отстанут. На укрывательство придется согласиться.

— Там условно почти всегда. — Подал голос от окна Генри. — И у него…обстоятельства.

— Ну да. — Смит согласно кивнул. — Даже если дадут настоящий срок, то еще полгода максимум. Тогда потерпишь.

— Тут даже я смог бы условного добиться. — Бартон облокотился о стену и недовольно посмотрел на них всех.

Стефан прыснул, щелкнул костяшками пальцев. Этьен слабо улыбнулся.

— Конечно, но все варианты надо…

— И у него уже две судимости будет. — Бартон был недоволен непонятно чем.

— И что? — Этьен устроился поудобней, снова прижавшись боком к Стефану и даже спрятавшись за него.

Генри посмотрел ему в глаза, поджал губы и покачал головой.

— Его под расстрел за все его подвиги надо, — Стефан толкнул Этьена локтем, но смотрел на Бартона, — а тебя какая-то хрень волнует. — Потом совсем серьезно добавил. — Денег заплатит, и снимут почти сразу же.

— За себя заплатил?

— Нет.

— Почему же?

— Потому что мне глубоко «по».

— Генри, какая разница? — вмешался Этьен. — Мне, вправду, плевать.

— Конечно. — Бартон отвернулся к окну. Этьен прикусил щеку, продолжая смотреть уже на его спину. Как все было сложно. И раздражает Бартон, и беспокойство за себя вызывает, и вообще непонятно, что с ним делать.

Повисла тишина на пару минут. Заговорил Стефан:

— Так что там? — обратился он к Смиту, притягивая Этьена к себе, незаметно утирая у него выступившие слезы и поглаживая по голове.

Смит встрепенулся.

— Через пару недель суд, в основном все очень хорошо для нас, так что скоро свободен будешь. Разве что только условный, но это не страшно, как мы сейчас поняли. Только веди себя скромней, ладно? — Смит внимательно посмотрел на него.

Этьен кивнул.

— Только будешь сидеть дома, понял? Никаких гуляний.

— Я не собирался.

Стефан зашевелился, отодвинул Этьена от себя.

— Тогда все ладно. Пошли, Тедди, пускай наедине поболтают.

Бартон вздрогнул, снова повернулся и посмотрел на всю сцену. Как Стефан повернулся к Этьену, прошептал на ушко несколько слов, ласково поправил волосы и улыбнулся. Смит тоже поднялся со своего места, дождался Стефана, галантно распахнул перед ним дверь. Они с Генри остались одни.

Этьен погладил свой живот, успокаиваясь.

— Ты не пьешь? — спросил он тихо.

— С чего бы? — Бартон не пошевелился.

— Ты выглядишь неаккуратно.

— Мне так пойдет.

— Ты обиделся?

— За что?

— Не знаю. — Этьен пожал плечами. — Ты странный сегодня. Генри, меня отпустят, я нормальным буду.

— Нормальным?

— Да. — Этьен покивал. — Подойди.

Генри подошел. Сел на стул. Этьен протянул к нему руку, переплел пальцы и постарался ласково улыбнуться. С Генри все-таки было хорошо. Генри был, может и не любимым человеком, но родным. Очень родным, которым Этьен дорожил.

— Как назовем? — спросил примирительно Генри.

— Кого?

— Детей.

— Я не думал совсем. — Этьен покачал головой. — Как хочешь? И иди ближе, хочу ближе.

Трахнуться хотелось, но нельзя было. Генри пересел к нему на кровать. Сначала Этьен залез на него, а потом они целовались несколько минут подряд. Генри колол своей бородой, но алкоголем от него не пахло. Генри был близким, своим человеком, от этого было приятно на сердце.

— Ты любишь меня? — Этьен посмотрел на Генри. Очень внимательно, зажав его лицо в своих ладонях. — Извини меня, Генри, я тебя извожу. Но не могу я. Совсем не могу.

— Ты о чем?

— Я не знаю, что дальше будет.

— Все хорошо будет. — Пообещал Генри.

— Ты же детей не бросишь, если что-то случится?

Этьен чуть не плакал. Сидел у Генри на коленях. Живот упирался Генри в грудь. С их детьми. Общими, маленькими такими, человечками настоящими. Аж двумя.

Генри снова поцеловал его, ласково погладил по спине, голове. Как Стефан, заботливо.

— Они же мои. Вы все мои сокровища. Как их назовем?

— Не знаю.

— Омегу как?

— Альфы будут.

— Почему?

— Просто так, назло тебе.

— А я омежку хочу.

— Мишель. — Этьен замер. — Мишель. Маленький такой, хорошенький.

— Омежку?

— Да. — Этьен кивнул, даже со страхом смотря на Генри.

— А альфу?

— Не знаю.

— Питер?

— Не смеши меня.

— А как?

Генри прижал его к себе. Очень крепко. К груди, к своему свитеру, слишком явственно пахнущему дешевым порошком. Рядом с Генри хотелось быть нормальным. Хотелось забыть Сэма, забыть свои проблемы и забыть Макса. Хотелось быть обычным омежкой, думать о готовке, нарядах, иметь много безмозглых друзей, воспитывать детей и каждый вечер встречать Генри с работы.

Очень хотелось. Как что-то неизведанное. Спокойное, семейное. Что с Сэмом когда-то запланировали. Хотели сделать так, как только Этьена выпустят из приюта, чтобы ничто над ними не висело и чтобы Этьена не кидали раз в месяц обратно, в детский дом, который ему и не нужен был.

Умные люди считали, что найти родителей — это семья, а вот найти любимого человека — плохое поведение.

Этьен потерся об него. Любит же. Что еще надо? Сам не знал. Чего-то особенного, наверное.

— Джеком его назови. — Проговорил Этьен. — Веселым будет. Джеком. — Засмеялся

— Неудачником. — Отозвался Генри.

— Не больше, чем мы.

— Джеком? — переспросил Генри.

— Не нравится?

— Я боялся, — Генри запнулся, — боялся, что ты Сэма вспомнишь.

Этьен вздрогнул. Сэм. Самый лучший. Тот, кого любить можно, кто его любил, кто его спасал, кто его пытался сделать счастливым. Кто тоже мечтал о детях, и кто боялся, что Этьен сильно маленький, что у него могут быть проблемы.

А потом предложил угнать тачку. Неожиданно, но так заманчиво.

Этьен набрал воздуха в легкие. Генри лучше. Надо запомнить. Сэм не святой. Совсем не святой.

— Нельзя. — Тихо пробормотал Этьен, потом громче. — Нельзя так.

— Все хорошо будет. — Заверил его Генри.

— Ага.

— Ты хороший, ты самый лучший, понял?

— Да.

— Я тебя люблю.

Этьен заплакал. Тихо совсем. Замарал свитер Генри своими слезами и соплями. Повсхлипывал. Счастье было рядом. Семья. Нормальная семья. Генри, дети. Как у всех. Сейчас Этьен хотел, как у всех. Этьен домой хотел. Хоть куда, но домой, чтобы о нем заботились и жалели его. Чтобы здесь не оставаться, чтобы его никто не сторожил, не допрашивал и не бил.

Омежку он давно хотел назвать так. Такое милое имя. Для нежного, хорошего существа. Это Сэм придумал, правда, но имя все равно было хорошим.

— Давай поженимся. — Выпалил Бартон. — Я помню, что ты отказал, но все же…

Этьен помолчал несколько минут. Бартон тоже молчал, только гладил его по спине и щекотал шею. Этьен даже засыпать начал.

— Отстань. — Наконец-то простонал он.

— Упрямец.

— Я не хочу так.

— Как?

— Из-за залета, жалости какой-то, что ли? Тем более, когда меня посадить уже завтра могут. Или убить. Или я сам подохнуть захочу. Нет. — Этьен качнул головой. В нос снова ударил запах кофты Генри. Резкий, химический, от порошка дешевого. Кофта была не простирана. Значит Генри сам стирал.

— Этьен…

— Нет.

Генри только сильнее прижал его к себе. Почти заставил задыхаться, пощупал живот, как будто случайно.

— Почему?

— Отстань. — Повторил Этьен. — Я хочу все по — нормальному, понимаешь?

— Не любишь меня?

— Люблю.

— Как альфу назовем?

— К черту Джека! Сам думай.

— Придумаю. — Пообещал Бартон.

Во первых, эта комната больше всего походила на небольшой школьный класс, но парты было всего три штуки. Окна, разумеется, не было, но были новенькие яркие светильники, которые резали глаза. Из-за этого школьный класс напоминал хирургический кабинет.

На самом деле это была одна из комнат в доисторическом громадном здании суда.

Этьен теребил свою тоненькую маленькую косичку, которую с утра заплел ему Стефан. Сидел он на твердом стуле, положив ноги на другой стул. Живот выпячивал вверх. Двое детей были какими-то огромными.

Перерыв чертов. Почти конец.

Еще в комнате был Смит. Медленно наматывал круги. Больше сюда никого нельзя было пускать. Стефан непонятно почему не захотел покидаться деньгами в обмен на определенные привилегии и остался где-то за дверями. Вроде, у него другие важные дела нарисовались.

Генри его тоже кинул и сейчас был на своей новой работе.

— Все плохо? — спросил Этьен.

— Почему? — Смит притормозил.

— Вы нервный.

Руки тряслись все больше. В тюрьму он больше не пойдет, хоть убейте. Если все плохо, то надо будет как-нибудь свалить из больнички да смотаться отсюда подальше. Его же должны отправить в больницу обратно до родов, не сразу же за решетку.

— Послушай. — Смит со скрипом выдвинул из-за стола еще один стул и уселся на него напротив Этьена. — Просто так тебя не отпустят.

— Я же был паинькой. — Хорошей такой паенькой, с милым наивным личиком, глупыми глазками, мешковатой скромной кофточкой и пузом под ней. Вежливым, с тихим голосочком. Чудо, в общем.

— Был. — Смит кивнул.

— Что тогда?

— С животом тебя отпустят, не бойся.

— Ладненько. В чем проблема?

— Я тебе говорил про условный?

— Это херня.

— Чтобы ничего незаконного не делал.

— Я и не собирался.

— Даже дорогу на красный не переходи.

— Не буду. — Этьен помахал головой, посмеиваясь. Условное — это…это ничего не значащее слово. Если Бартона там волновали какие-то формальности, то Этьену было до лампочки. На работу и с одной судимостью уже не берут. А он с миллионом на карточке и не собирался работать. На лбу ничто не пишут, на улице пальцем тыкать не будут.

Тогда какая разница?

— Смеется он. — Сквозь зубы проговорил Смит.

Этьен сморщил лицо, передернул руками и замолк. Полчаса еще оставалось. Потом — все. Он не думал о чем-то страшном в первый раз. Казалось, что пронесет, вообще казалось, что ничего он страшного не сделал. Он за всю свою жизнь никогда и близко не подходил к такому хреновому состоянию, которое накатило на него после того первого суда. Пять лет казались вечностью. Хотя они и были для него целой вечность.

Были бы тогда у него такие деньги и такие связи, как сейчас. Все было по-другому.

Хотя у него бы не было Стефана и Генри.

Но Сэм бы был живой.

Руки дрожали со страшной силой, сердце кололо и в груди все замерло, как от обезболивающего, которое дантисты колют. Тошнило, голова кружилась и спину ломило.

Когда судья соизволил вылезти из своей норы и когда Этьен снова предстал пред его светлыми очами, то он уже больше походил на наркомана во время отходняка. И тупой живот довершал картину.

Но когда ему сказали, что он виновен только в сокрытии и ради порядка дали один условный год, Этьен так криво и самодовольно ухмыльнулся, что вся картинка добропорядочного мальчика распалась по кусочкам.

Судья с таким психом захлопнул свою папку. Видимо пожалел о своем решении.

После удушающей радости и повизгивания началась истерика. Этьен сидел в большом джипе Стефана на заднем сидении, вытирал лицо уже полностью сопливым платком, а Стефан и Смит переговаривались между собой, сидя впереди и его не замечая. Они никуда не ехали. Стояли на парковке у здания суда. Этьен всхлипывал, задушено глотая воздух, но на него внимания уже не обращали.

Наконец-то Смит ушел. Стефан завел мотор и закурил.

— Генри звонил? — Этьен высунулся вперед, посмотрел на отражение своего красного опухшего лица в зеркале.

Стефан кинул ему в руки мобильник.

— На, звони. Оно мне не надо.

— Я к нему домой сегодня поеду. — Решил Этьен. Съемная его квартира уже давно была не его, а та халупа на окраине была больше похожа на свалку. Этьен в ней и не появлялся больше года. Он даже ключи от конуры этой потерял.

— Ты обратно сегодня поедешь. — Отрезал Стефан.

Носом так и не шмыгнул, хотя собирался. Дышал только ртом, но и его закрыл. Вообще замер, даже глаза немного выпучил. Точно. Он же, к черту, тяжелый случай, которому вообще постельный режим прописан.

— Бля… — Он снова заревел и упал на заднее сидение, уткнувшись носом в обивку. — Я не хочу. Я сдохну там. — Проныл он.

— Я привезу тебе Бартона, хочешь?

Этьен не ответил. Снова поднялся, откинул телефон в сторону, на пол. Скривился, провел рукой по лицу, вытирая сопли прямо рукавом. Уставился в окно. Генри предпочел работу сегодня, Генри не трогало то, что Этьену уже осточертело сидеть на одном месте даже без возможности на улицу выйти. Генри беспокоили только дети.

Этьен вздохнул, набрав полные легкие воздуха.

— Не хочу я видеть этого Генри! — заревел он.