Пустой

Часть 3 Домой и снова тудой…

— Вот там и стой!

— Вот там и стою, — ответил я.

— Пустой?! Ты что ли?! — свесившись со стены и близоруко щурясь, спросил знакомый охранник.

— Открывай давай уже… — буркнул я себе под нос.

Одна половина ворот заскрипев, наполовину открылась. Я бочком, бочком в нее протиснулся, стараясь удержать в руке половичек с четырьмя карабинами.

Принимал меня лично Карел в своей резиденции, обставленной «вызывающе вычурно». Стол, четыре стула и продавленный диван из кож зама, времен социализма. На стене, видимо, ради стеба, висела картина «Ленин на субботнике». Частью интерьера был Кот, стоящий в углу комнаты со своим обычным и равнодушным видом. Смотрел в никуда, делая вид, а может и не делая, что происходящее его совершенно не интересует.

Скорее всего, я находился в приемной. Внутрь дома меня конечно же не пустили. Кто я такой, чтобы ко мне проявлять столько уважения? А действительно, кто я такой?

Именно это и пытались выяснить начальник стаба и Бугор.

К подобной встрече я готовился уже давно. Мысленно перебирал различные варианты разговора. Как он может начаться и самое главное, чем он для меня закончится. Конец разговора — был для меня вопрос принципиальный. Мысленно репетировал все, что только мог. Как я сяду или встану. Куда смотреть при ответе. В глаза или в сторону. Какие будут вопросы и какие следует дать на них ответы. То, что Карел далеко не дурак, это понятно. Я должен выглядеть на среднем уровне.

Ни в коем случае не умником, который мастерски лжет и возможно что-то замышляет не доброе, но и не простачком-дурачком, что для прожившего несколько месяцев вне стаба человека вообще противоестественно.

Словом, от меня требовалось пройти по грани лезвия стараясь не упасть. Цена ошибки — моя жизнь.

Для меня это слишком высокая ставка. Но грамотно лгать мне не привыкать. Это профессиональный навык для меня в «прошлой» жизни.

Уселся на краешек дешевого офисного стульчика как сиротинка. Кисти рук сложил лодочкой и вставил их себе между плотно сжатых ног. Ступни ног, косолапо сдвинул. Максимально ссутулился и преданно, как щенок смотрел в глаза. Словом обычное, никчемное чмо.

Я вкратце, без лишних подробностей, изложил свою историю, о том, как меня выкинуло на кочке из кузова грузовика, и я скрывался три месяца в городе. Все притащенное мною оружие, я дарю стабу безвозмездно, то есть даром конечно же. Осталось мне только хвостиком повилять.

Оружие, кстати, я помню, где брал, и могу еще притащить.

При исполнении монолога, Бугор на меня не смотрел. Мы все втроем сидели за пустым столом. Я старался преданно, но спокойно смотреть в глаза. А те двое, мрачно молчали. Карел просто сверлил меня взглядом. Вопросов, практически никаких за все мое повествование не задавали.

После окончания рассказа о моих мытарствах, все трое погрузились в тяжелое молчанье.

— От перезагрузки, говоришь, на другой конец города убежал? — поинтересовался Карел.

— Где этих тварей было меньше, туда и шел. Там промка, жрать то им не чего. А потом новый кластер начинается. Я туда не совался, — ответил я.

— Ну а ряху где такую накусал? Или ты это с голоду пухнешь? — не унимался тот.

— Там везде магазинов не меряно. Может с сухомятки разнесло? Так я исправлюсь, — попытался отшутится я.

Над внешним видом, я и правда слегка затупил. Но всего же не предусмотришь.

Карел слегка поменял позу на стуле, откинувшись назад.

— Есть у нас сомнения, что ты, мил человек, стукачек, — продолжал он.

Я внутренне похолодел. По спине пробежали мурашки. Может стаб разжился-таки новым знахарем? Нет, они бы его сразу позвали. Или хотят со мной поиграть? Да что они — дети что ли играться…

— Знахаря и ментата у нас все никак нет… но разживемся со временем.

Я мысленно выдохнул.

— Узнать, говоришь ли ты правду или нет, мы и без ментата сможем.

Карел, снова придвинулся ближе ко мне. Бугор молчал все это время и даже наводящих вопросов не задавал.

— Ты в соседний стаб в гости не заходил? Три месяца шарахаться по городу с зараженными…? И от перезагрузки сумел убежать? Ну ты крут! — с издевкой в голосе продолжил он.

Именно к этим вопросам я вел свой разговор. Именно к ним я и готовился. Эти вопросы и естественный интерес закономерен. Но сейчас, самое главное не выдать себя, не говорить как по написанному. Не дать им понять, что я готов к подобной беседе.

После небольшой паузы, я серьезным и чуть уставшим голосом ответил:

— Ты что же, думаешь, что меня вербанули? Ну и с какой целью? Усыпить охрану и открыть ворота? Судя по тому, что я о соседях слышал, для них, таких как мы, штурмом взять вообще не проблема. Подгонят два своих БТРа, или сколько там у них есть, пальнут один разок… Ворота сам откроешь. Или ты думаешь тут кто ни будь из себя Рэмбо строить начнет. Кому мы нахер нужны? Что с нас взять то? В городе мы им марадерить не мешаем, сами от них ноги делаем. Для них мы безобидны и неинтересны. Если я не прав, так и скажи. Душу из меня тянуть только не надо.

Я откинулся на спинку стула, мол все, сказать более не чего. Карел смотрел на меня все это время, не отрывая глаз. Мимика на его лице была напряженной и злой. Конечно, неприятно лишний раз слышать о своей никчемности и абсолютной безобидности. Да еще от кого слышать все это? От такого как я. Полнейшее ничтожество, просто человек ни о чем.

Бугор сидел не шелохнувшись, казалось, его совсем не интересует, что тут происходит. Безо всякого интереса рассматривал пальцы своих рук, которые положил перед собой на стол.

— А чего же ты к нам снова вернулся, к таким сирым и убогим? — спросил глава стаба.

Я буквально почувствовал, как Кот, стоящий в позе подпирающей стену кариатиды, напрягся, и по команде шефа в одно мгновение окажется у моего горла. Он не сдвинулся ни на миллиметр, мимика его не поменялась, дыхание не сбилось, но я почувствовал, как он напрягся.

— Соскучился, — ответил я, и сам себя мысленно обругал. Хватит дерзить! Прибьют же!

— Там, те же самые вопросы возникнут, — начал уверенным голосом говорить я. Только там еще наверняка ментат или знахарь с хорошими дарами есть.

Бугор, быстро оторвал взгляд от пальцев рук и зыркнул на меня. Слишком быстро, что бы это заметил Карел, но я увидел этот взгляд. Так опера смотрят на мелкого жулика, который пытается им повесить лапшу на уши. Они это знают, но позволяют говорить дальше, дабы задержанный утопал в своем вранье все глубже и глубже. Мне слишком знаком этот быстрый взгляд. Это мой взгляд.

— После выяснения всего, что я тут знаю и видел… я про оборону и наличия оружия… нафиг я им сдался? Или у них нехватка кадров? Или я настолько ценен? Я ж пустой!

Бугор снова быстро на меня посмотрел, но ничего не сказал.

Карел, откинулся на спинку стула и задумчиво смотрел в окно. Было видно, что он мне окончательно не поверил, но я ему уже не интересен. Жить мне тут вроде бы разрешат. Как в прямом, буквальном смысле, так и в переносном.

Я, вдруг понял, как у меня затекла спина. Пусть несколько секунд, но в полнейшем напряжении, чуть не окончились для меня судорогой.

Старею, старею…

— Я тут, пока блукал в городе, вот о чем подумал…, - заговорщицким тоном продолжил я, и нагнулся слегка вперёд. Со стороны могло показаться, что я доверительно приблизился к собеседникам. На самом деле я просто пытался мышцы спины растянуть.

****

Перемены в стабе для меня были значительны, и где-то даже неожиданные. В казарме меня встретили как родного. Шкаф, едва не задушил в своих объятиях. Ботан… так и оставался ботаном.

Усевшись по-турецки на матрас в свой угол, я начал шутками и прибаутками отвечать на вопросы обступивших меня носильщиков-грузчиков. «Высшая каста» охранники, так же проявляли интерес к моему явлению. В казарме, между нами различий не было, все равны как на подбор. Градация начиналась во время выезда в город. А так все равны конечно…

Только не надо забывать, что кто-то из этих равных целился в мою голову из автомата. И не побоялся сделать выстрел. Рано или поздно я выясню кто это был. Рано или поздно. Лишь бы только не совсем поздно.

А пока я источал добродушие и счастье от нахождения в дружном коллективе. Угощал всех принесенным с собой хорошим вискарем. Жал руки и похлопывал по плечу. Эта часть тоже была мной отрепетирована.

Мой личный «спортзал», стал общим достоянием. После очередного похода в город, притащили какие-то тренажеры, боксерские мешки, перчатки. Кое где, виднелись творения местных сварных и прочих кулибиных.

Железом гремела почти вся молодёжь стаба. Хотя точный возраст человека после долгого употребления живчика определить точно сложно. Вот только долгого времени не было. У некоторых совсем не было.

На краю погрузочной платформы из мешков, наваленных друг на друга в три-четыре слоя по высоте и огораживающих небольшую площадку, была сделана гладиаторская арена. Схватки проходили, сначала ежедневно. Затем, Бугром, в целях экономии живчика, было принято решение, ограничится одним днем в неделю. Травмировали друг друга бойцы нещадно. Отпаивать проигравшего целебным и дефицитным напитком и ждать пока он не придет в товарный вид, не было никакого желания.

Первым из первых бойцов, был, на мое удивление — Шкаф!?

Все-таки масса берет свое!

После моей пропажи из кузова автомобиля, его захотели сделать уборщицей в казарме. Тот, с таким решением был категорически не согласен. Все-таки стоит только человеку один раз всплыть на поверхность и глотнуть воздуха, полным уважением к себе, страхом окружающих и почувствовать хоть малую, но власть, утопить его обратно в забвении серой и никчемной жизни будет ой как не просто.

Буквально, разорвав лицо нахалу, Шкаф, стал крут и опасен для всех. Именно он придумал «Арену» для боев. Отныне, любые конфликты, которые в мужском коллективе возникают неминуемо, разрешались на Арене.

Тот, явно нашел себя в рукопашных боях. Видимо, какое-то дикое и первобытное чувство спало в этом добродушном увальне. Может он просто не угадал с моментом своего рождения? Надо было родится ему во времена Римской империи и стать гладиатором в цирке Колизея. Или быть берсеркером у викингов.

Впрочем, я думаю, что он нашел себя и тут. Кем бы он был в той жизни. Работягой на каком ни будь заводе? Счастливым мужем своей супруги? Вытирал сопливый нос своему чаду, гуляя с ним по двору между серых пятиэтажек? Обычная, серая, посредственная жизнь. Дом-работа-дом-работа-пенсия-гроб.

А здесь он уважаемый всеми человек! Герой Арены! И смерть его будет не в обоссаной постели, а в бою! Погибнет как настоящий мужчина. Мне кажется, если бы перед Шкафом появился выбор, вернуться назад или остаться здесь, в этом жутком мире — он выбрал бы Стикс! Но такого выбора перед ним стоять не будет.

Шкаф, там царил и верховодил. Я бы никогда не подумал, что в этой туше скрывается столько бескрайнего бешенства. Начинал любой бой он нехотя, неуклюже переваливаясь с ноги на ногу. После первого же пропущенного удара по лицу или в корпус, глаза его мгновенно наливались кровью, и он превращался в зверя. Несколько раз, как со смехом рассказали мне, его противник, пытаясь спастись, перепрыгивал ограждение в виде мешков и Шкаф бегал за ним по всей Базе для того, что бы изувечить.

Словом, было очень весело!

Пару раз приходил Кот, но желающих сразится с ним не нашлось. Тот, с такой же равнодушной миной ушел к себе. Кот, был вне конкуренции.

Ко мне все относились, подчеркнуто уважительно-нейтрально. Раньше Шкаф был моим другом, теперь я стал другом Шкафа.

У меня появился новый почитатель! Ласта! Долговязый парень лет двадцати, который появился в стабе во время моего отсутствия. Лицо, не обезображенное интеллектом, заторможенный и просто тупой. Его особенностью — был размер его ступни. Как выяснилось, раньше, родители покупали ему обувь в каких-то специализированных магазинах для инвалидов. Другая обувь на него просто не налазила. Размер, был просто неизвестен науке! Кто именно и накой черт его притащил в стаб, все делали вид, что не помнили.

У него был слабый дар сенса, но развивать его в нем, из-за его тупости никто не спешил. Его терпели только потому, что он добровольно взял на себя обязанности мусорщика, подметальщика, чистильщика и так далее. В казарме прекратились извечные споры, кто тут самый чмошный?! Впрочем, над ним не стебались и не издевались, он был настолько безобиден и бестолков, что он даже не понимал, что над ним кто-то прикалывается.

Если я считал Шкафа вечным ведомым, то Ласта поражал меня своей покорностью. Он просто следовал за мною как привязанный.

И вот этот безобидный и долговязый дрищь, увязался за мной. Я просыпался утром в казарме и сразу же видел его глупую и безобидную рожу. Засыпая, я слышал, как он ворочается в своем углу на полу, где ему выделили место специально для него, так как в баню он ходить не любил, а воняло от него, особенно от его ног, так, что глаза щипало.

Он постоянно был рядом со мной и около меня. Молчал и просто тупо стоял, глядя на меня своими коровьими глазами. Отогнать его прочь, занятие бесполезное. Народ уже похихикивать стал над нашей неразлучной парочкой.

****

Три Сайги, из четырех, которые я притащил, и только один АКСУ. Жмот ты Карел! Ладно хоть патронов не пожалел. Машину, чтобы добраться до города, тоже не дал. Но я и не настаивал.

Я люблю ходить пешком.

Наверное, со стороны наша процессия могла вызвать если не ухмылку, то точно недоумение. Впереди процессии шел я, вооруженный автоматом. Следом за мной, Шкаф, в обнимку с Сайгой. Следом, толкая тачку, которой мы разжились в строительном магазине, груженную баллонами с газом и шлангами с резаком, Ласта, который естественно увязался за мной и отогнать его не было никакой возможности. Замыкал процессию — Ботан.

Пустой. Шкаф, Ласта и Ботан. Берегись Стикс! Звери вышли на охоту!

Вопрос замены тачки меня занимал все время моего прошлого пребывания в городе. Тащить с собой два не маленьких баллона с газом, шланги, резак на самодельной тачке с металлическими колесами было не только тяжело, но и опасно. Грохот и лязг рыцаря тевтонского ордена в полном облачении в латы привлекал искренний интерес зараженных, а нам это было совершенно ни к чему.

При первом же походе в строительный магазин была обнаружена целая коллекция строительных носилок и тачек. Выбрав самую объемную из них, оставалось решить вопрос с баллонами, которые скатывались с покатых бортов. Вопрос был решен кардинально и поистине с пролетарской находчивостью, а именно несколькими ударами кувалдой сверху.

Четыре симметричные вмятины позволяли с некоторым комфортом разместить в ней два баллона с газом. Сверху, на все это были накинуты шланги и резак. Резиновые колеса в количестве двух штук давали плавный и бесшумный ход. Нарушало тишину только пыхтенье Ласты, который стал бессменным носильщиком и толкателем тачки. Свой статус он так и не сменил. Впрочем, никто из нашей компании не возражал.

Ботан. Тот шел, постоянно оборачиваясь и крутясь по всем сторонам. Я даже начал опасаться, что он пристрелит кого ни будь из нас, случайно нажав на спусковой крючок. Все мы были вооружены тем оружием, каким не жалко, да и по нам, в случае нашей гибели от зубов зараженных, то никто бы не заплакал.

Я, как командор и художественный руководитель экспедиции, выбрал маршрут по краю города. Обязательно заходя в каждый торговый центр, для пополнения запасов продовольствия. Я попутно запоминал, где тут ювелирный отдел побогаче. Не буду скрывать, что поиск отделов торгующих ювелирными изделиями был для меня более значим, чем поиск провизии.

Двигались мы осторожно, как партизаны по минному полю. Я выбегал вперед на десяток метров, внимательно оглядывался, прислушивался, принюхивался, снимая респиратор, которыми мы разжились в том же строительном магазине.

Вонь от разлагающихся трупов в городе стояла страшная. Одежда проникалась этой вонью и ее потом, нужно было только тщательно стирать или выкидывать. Со временем она самостоятельно не выветривалась от смердящего аромата. Затем подавал знак рукой своим спутникам, которые находились в пределах видимости и внимательно следили за мной. Те подбегали ко мне, и я убегал вперед на разведку снова. И так далее, метр за метром.

Километры проходили, нервы были у всех ни к черту. Больше всего, я опасался, что у кого-то из моих подопечных сдадут нервы и раздаться выстрел, который в свою очередь привлечет внимание зараженных. И вот тогда нам точно хана. В открытое столкновение с супостатом, мы конечно же не вступали. Если я видел в близости от меня и своей группы отожравшихся тварей, падал ниц, стараясь прикинуться кем или чем угодно, лишь бы только не заметили и не заурчали.

****

Ночевали в первую ночь почти с комфортом, в двух комнатной квартире, в которой срезали замок. В квартире находился полудохлый хозяин, который сожрал всю свою семью, но ума выйти на улицу у него так и не хватило.

У него даже не хватило сил подняться с пола, на котором его и обнаружили. Уже начавший меняться внешне, и далеко не в лучшую сторону, хозяин квартиры лежал в коридоре в обосранных штанах, за личной гигиеной зараженные не следили, и поднимал вверх одну руку на которой уже начинали провялятся звериные когти. Челюсть неестественно выдавалась вперед. Чем то он напоминал быдловатую «светскую львицу». Остатки волос на голове свисали с черепа нечесаными колтунами. Картина маслом была ясна.

После перезагрузки, самый сильный член некогда самой обычной семьи сожрал свою жену и ребенка. Судя по фото на стенах, пяти — шестилетнего сына. Дожравшись на таких харчах до медляка, начал перерождаться в джампера, но так и не смог выйти из квартиры или спрыгнуть с пятого этажа разбив окно.

Шкаф, упокоил его ударом кирки в голову, затем вдвоем с Ластой на раз-два, выкинули его из окна. Не смотря на дикий срач и вонь, мною было принято решение остаться на ночь именно здесь. Срезать замок в другую квартиру не стали.

Во-первых, никакой гарантии, что там лучше, чем здесь. И по полу не ползает еще какой-нибудь зараженный в обгаженных штанах. Во-вторых, я берег пропан с кислородом. Резчик из меня был еще тот, а запястные баллоны на каждом шагу не валяются. Будут очень глупо, в самый нужный и ответственный момент остаться с шипящим пустым резаком. И все это из-за того, что мы дружно наморщили носики и брезгливо сказали фууу… К тому же неизвестно, сколько мы будем добираться. И дойдем ли вообще.

Постепенно, на второй день, осторожно идя по краю города, мы подошли к пром зоне. Двухметровые пыльные заборы, разбитые грузовиками дороги и унылое запустение кирпичных корпусов, в которых раньше находились какие-то заводы и цеха. После, все было отдано под склады строй материалов, автобазы, какие-то мастерские… Потом, вообще все забросили.

Прятаться между двумя заборами, было не где, и мы стали лихорадочно перебегать все пространство дороги разом.

Ласта, и без того дохлый как жердь перестал справляться с возложенными на него почетными обязанностями носильщика и катальщика строительной тачки в одном лице, и ему помогал Ботан, взявшись за другую ручку тележки.

Мы со Шкафом вертели головами, пытаясь увидеть малейшую опасность и молясь про себя благим матом что бы она не произошла.

Маршрут знал я один, и, с одной стороны, это освобождало от споров как пройти лучше, безопаснее и быстрее. С другой стороны, я боялся ошибиться в направлении, боялся, что, отыскав искомое, бы не сможем открыть, боялся, что, открыв не найдем, того, что надо…

Одним словом, я боялся.

Наверное, так себя чувствовал Колумб, ломанувшийся и набрав кредитов от короны, хрен знает куда. Или пан или пропал. Главное не показывать виду для остальных, что ты в чем-то не уверен и понятия не имеешь, что делать. Для всей команды, лидер должен быть уверенным в себе и четко знающим, что ему и всем остальным следует делать.

По дороге, мы почти не разговаривали друг с другом. Хлебали воду из фляги, живчик, которым нам снабдили в дорогу и дышали как кони. Ночь пошла тихо, на третьем этаже в здании небольшого торгового центра.

Ну как тихо? Нас не съели. И на этом все хорошо. А так всю ночь на пролет, мы слушали урчанье, вопли зараженных. Несколько раз раздавался автоматный выстрел и был слышен человеческий крик. Неужели в городе еще остались люди? Скорее всего это были бойцы-мародеры из конкурирующего стаба. Или мифические, доселе мной не ведомые рейдеры. Искатели приключений. Интересно было бы познакомиться с кем ни будь из них. Узнать что-то новое о Стиксе, о стабах и людях их населяющих. Мною руководило детское любопытство о неведомом. Оно пугало и манило одновременно. Я унимал в себе этот зуд первооткрывателя глотком живчика их фляги. К этому стабу под названием База я привязан навсегда. Ни к чему хорошему любопытство в стиле, а что там за горизонтом, не приведет.

Всю ночь не спал никто. Разговоров то же не было. Просто сидели на офисных стульях, таращась и испуганными лицами в панорамные окна, за которыми не было видно абсолютно ничего. Нас, привыкших спать в казарме, пугало громадное и полупустое помещение в котором мы чувствовали себя незащищёнными.

Утром, там же, подошли к окну, за которым начало светать, все четверо увидели то, о чем мы будем вспоминать всю свою оставшуюся недолгую жизнь. С высоты третьего этажа, за панорамными большими стеклами, ровно посреди дроги, по трамвайным путям, неспешно шел элитник.

Вывеску он в лапах не держал, и на лбу у него написано не было, кто он такой. Но мы все это поняли сразу. Это не могло быть более ни кем и ни чем. Трехметровая тварь, передвигалась на двух ногах, и нам даже с расстояния примерно двадцати метров, было слышно, как тяжело оно ступает по асфальту, как звенят хитиновые пластины на ее теле.

Неужели ЭТО когда-то было человеком? Казалось, а может так оно и было, тварь идет без всякой цели посреди улицы. Челюсти на уродливой и хищной морде так же лениво двигались, что то, пережёвывая. Бросив мимолетный взгляд на любую часть тела элитеника, в мозг человека может прийти только одна мысль — смерть.

Землисто черного цвета, чудовище мирно шло по своим делам, находясь, видимо в прекрасном расположении духа. Но если бы оно повернуло свой уродливую, бугристую, покрытую пластинами морду в нашу сторону, я бы получил инсульт, уверенный в том, что, оно меня увидело. И, наверное, не так страшна смерть от лап и зубов чудовища, как осознание того, что тебя сожрет именно ЭТА тварь.

А ведь когда то, совсем недавно, минуту назад, я ужасался теми смешными теперь, чудиками, которых я видел близко. И некоторых из них даже убил, чем очень гордился.

Есть что-то на земле, способное уничтожить это создание?

Впечатленные увиденным, мы только после обеда решились выйти на улицу. Тачка, мягко шурша резиновыми шинами катилась по проселочной дороге. Мы, молча, стараясь даже не дышать, семенили по сторонам.

Кажется, мы все как один осознали всю ничтожность своего существования, всю бессмысленность совершаемых нами действий. Кто мы такие против этого создания?

И зачем мы вообще вышли за пределы милой, прекрасной и безопастной Базы? Я знал, что меня мысленно проклинает вся моя команда.

Кидаясь в стороны от малейшего шороха и подозрительного движения, мы наконец то подошли к бетонному забору школы милиции. Ворота оказались гостеприимно распахнуты, но в находящейся на окраине пром зоны, школы юных блюстителей порядка никого не было.

Да я бы удивился…

В свое время, я там обучался в молодые годы. За полгода, меня, как и всех других, там ровным счетом ничему не научили, и торжественно вручив корочки, отправили сидеть сутками в какую-то будку, на территории нефте завода. Где я, сходя с ума от безделья и тупости руководства, просидел еще полгода.

Но из плюсов обучения я запомнил спортзал и тир, в котором хранилось стрелковое оружие и гранатомет. На наш вопрос инструктору, нахрена козе баян, тот молвил, что не одним нам так префартило с учебой.

Сюда набегают омоновцы, а их нужно вывозить на стрельбища. Зачем омоновцам стрельба из гранатомета, я тоже понял не сразу. Но, как рассказали, данный боеприпас, находится со времен, одного из конфликтов на Кавказе. Когда, видимо, посылали ОМОН в атаку, предварительно показав им как выглядит гранатомет. Пригодилось ли кому данное познание, я не знал.

До сих пор, как я заметил, у меня остался рефлекс, на плац не заходить.

Быстро перебежав с тачкой территорию, остановились у широкого, одноэтажного здания тира. Вскрыли резаком несколько входных дверей. Решетка оружейной комнаты то же особого труда не составила. Двери делались с умыслом, какой же дурак будет сюда лезть?

Четыре пистолета Макарова, пять АКМ, и то и другое с солидным боекомплектом. А он здесь, ох как ценился. И, конечно, он, гранатомёт РПГ-26. Это я понял, прочитав металлическую плашку, прикрепленную к самому гранатомёту.

Это все, что я понял. Откуда, с какой стороны, из какой дырки вылетает граната, я сообразил не сразу. Ботан, почему-то смотрел на эту шайтан-трубу с суеверным страхом. Видимо, как и я прикидывал, можно ли из такой дуры завалить элитника. По всем размышлениям, выходило один ноль в пользу элитника.

Оставив баллоны с газом и резак в помещении, мы, нагрузив тележку всем оружием, отправились домой в стаб. Милый стаб! С дебилами в казарме и ароматом болота! Как же мы все хотели там оказаться.

****

Давно меня так не трясло! Давно меня так не колбасило! Последний раз, так было, когда я узнал, что мою пьяную любовь-морковь в десятом классе, в здании школы, в мужском туалете, на дискотеке, почти прилюдно, с ее согласия, поимел местный мажор. Ну как поимел? Видимо взять за щеку для полу-пьяной дуры сексом не считалось.

У него был мотоцикл ЯВА и звали его Стасик. Ну кто такому откажет?

С какой гордостью и важностью, ловя на себе завистливые взгляды, я дефилировал с ней по улицам нашего городка. Ну еще бы, отжал себе первую красавицу в школе! Я крут!

О прошедшее орале, узнали, конечно же все. Включая учителей школы.

Об этом, я, конечно же, узнал последним. До сих пор готов умереть от стыда, позора и слепой ярости, когда вспоминаю свой первый проход по школьному коридору. Те, кто еще вчера тебя боялись, считались друзьями или просто не замечали, все, буквально все, оборачивались, смотрели на тебя, похихикивали, тыкали пальцем ты видишь все эти рожи как в тумане, даже звуки проходят как сквозь вату. Сам не знаешь, чего больше хочешь, провалится сквозь землю со стыда и позора или убить их всех.

Примерно, то же самое, я испытывал и сейчас, возвращаясь в казарму от Карела. Нашу веселую команду, тут считали, почти героями. Отчаянными парнягами были я и Шкаф. Ну да, были в нашей команде два клоуна, ну так в семье не без урода.

Те, кто еще недавно, даже не решались подойти поздороваться или спросить, что ни будь, сегодня нагло ухмылялись глядя в глаза.

Все. Авторитет, полученный с таким трудом и кровью, упал ниже плинтуса.

Гранатомет оказался учебным. С дымовой гранатой, вместо боевой.

Шкаф, почти не разговаривал со мной, взглядом со мной старался не встречаться и ходил по территории стаба крепко сжав челюсти. Впрочем, над ним, смеялись меньше, чем надо мной, его боялись больше. Как никак, чемпион Арены.

Да и насмешек как таковых и не было. Кто понимал, что нашей вины тут нет. Кто берег свою челюсть. Просто во всем отношении к нам двоим, что-то изменилось. В глаза смотреть стали более дерзко, разговоры не притухали при нашем приближении. Чаще поворачивались спиной.

Вот какая черная неблагодарность! Мы же еще и автоматы с пистолетами притащили. Ну ладно, из таких пистолетов можно только застрелится, но автоматы то реальные!

Один Ласта свое отношение ко мне не поменял так же преданно по телячьи смотрел в глаза и терся рядом. Безмолвный и тихий как тень.

А Ботан… он и есть Ботан.

****

Разговоры в пути и так были ни какими, больше молчишь да по сторонам смотришь, а тут вообще, ничего не заходило в душу. Шкаф со мной и на Базе почти не разговаривал, а тут даже начал отходить в сторону при моем приближении.

Ну что за детский сад?!

Теперь, первым шел Шкаф, за ним Ботан, я последним, пропуская вперед Ласту с тачкой, в которой были все те же баллоны и резак.

Почти полный месяц, проведенный на Базе, показался мне годом. Со мной почти никто не разговаривал, да и я неохотно шел на контакт. Шкаф меня откровенно сторонился, остальные…

С остальными я и сам раньше особо не общался. Просто тем для разговора не было. О чем тут говорить? Вспоминать былое? Вот уж чего-чего, а этого я делать точно не хочу. Делится планами на будущее? Какие тут могут быть планы? Пережить очередной налет на магазин и остаться живым. Потом нажраться алкоголя, подраться с кем ни будь на Арене. И снова ждать очередной налет. И так до тех пор, пока тебя не сожрут или не пристрелят. Тоска зеленая даже перед смертью.

Впрочем, с различными интерпретациями, данный режим жизни у многих обитателей стаба мало чем отличался от прошлой жизни. Такая же серая, бессмысленная и скучная.

Зашел-таки мой план Карелу! Пусть гранатометы и учебные с дымовой гранатой, но других то нет и не предвидится. Если прилетит пусть даже такая граната, да в нужное место…

Вот Шкаф, для меня сейчас реально составлял проблему. Ни то, что бы я мучился угрызениями совести по поводу его упавшего авторитета или сильно переживал по поводу понижения его социального статуса среди остального быдла. Просто он реально мог своим капризным поведением меня, да всех нас сейчас, подставить под зубки и лапки зараженных.

Ботан, семенил за ним как телок на привязи, не глядя по сторонам. Признал нового хозяина? Или тоже обиженку из себя решил построить?

Что-то надо делать…

Шкаф, назначил себя главным и в коротком споре со мной, через губу объявил, что идем к школе милиции, по кратчайшему пути, через частный сектор. Мол, две недели прошло после перезагрузки и там все чисто. А по пром зоне идти опаснее и дольше. Клянусь, если бы я предложил топать через жилой сектор, он бы сказал, что надо идти через промку. Если бы я сказал направо, он пошел бы налево.

Меня аж затрясло от этой детской оскорбленности и глупой гордыни. Неужели и я был таким когда-то в молодости?

Сделав такое безапелляционное заявление, он, глядя по верх моей головы, развернулся на пятках и молча зашагал из подъезда жилого дома, где у нас проходило короткое совещание, по улице. Шел в полный рост, не пригибаясь и не срываясь с места на место короткими перебежками как обычно.

Ушли все зараженные отсюда! Жрать им не чего!

Со Шкафом теперь никто не спорил. Он главный специалист по зараженным. Он даже Элитника видел…

Дебил!

Я помогал Ласте тащить тачку с баллонами, взявшись за вторую ручку. Нас эти двое не ждали и почти не оборачивались.

Самое лучшее в моем положении это вызвать в человеке чувство вины. Как же умело его применяют женщины по отношению к мужчинам…

Стоит ей только обиженно отвернуться и молчать как партизану перед расстрелом.

— Что случилось?

— Ничего… — и капризно дернуть плечиком отвернувшись. И сразу же мужчина превращается в посмешище, становится жалок в своих попытках узнать, в чем его вина, и где он так успел накосячить. Готов терпеливо переносить все унижения и позволять вытирать об себя ноги более слабому созданию.

А нигде его вины нет! Это просто манипуляция. У всех женщин она видимо врожденная и передается с молоком матери. На мужчинах все это отрабатывается просто филигранно. Как слабое, может победить сильное? Доказав ему, его же ничтожность, привить ему комплекс неполноценности и вины.

Все мои болячки из-за тебя, все неприятности по работе или учебе тоже. И спасти он неминуемой и мучительной смерти, несчастную, может только поход в ЗАГС или деньги. А лучше и то, и другое сразу. И слабое, ничтожное создание, крутит вертит сильным и, казалось бы, волевым мужиком, как только хочет.

Я, конечно, не красна-девица, но в теории, может сработать.

Скорость нашего передвижения значительно выросла. Заходить с коротким обыском в торговые центры мы перестали, да и дорога, как и справедливо предполагал Шкаф, была короче. Но не безопасней.

Далеко не безопасней.

Устроились на короткий привал в каком-то полуразрушенном здании на первом этаже. Наш новый предводитель всем своим видом старался показать, что остановились мы только из-за меня и Ласты.

Пожалел нас, ездовых…

Ну и на том спасибо.

Шкаф не знал место положение школы милиции досконально, а скорее шел интуитивно. Ориентируясь по своему внутреннему компасу.

У меня то он спрашивать дорогу точно не будет.

Забрел, обходя несколько двухэтажных домов, на длинную грунтовую дорогу, между двух рядов металлических гаражей. Я, мысленно про себя, похихикал. Нервишки то все-таки сдают…

Тащится вдоль домов стало страшно. А ну как сверху из окна на голову кто-то спрыгнет?

Услышали звук разбиваемого стекла в одном из домов и мгновенно перегруппировались. Ласта с тачкой пошел вслед за мной, а двое обиженки стали нас прикрывать с тыла, всеми силами изображая из себя киношный спец наз, постоянно припадая на одно колено и резко прибегая с место на место.

Не то, что бы я четко увидел тварь, скорее ее почувствовал. Что-то привлекло мое внимание между двух гаражей. То ли движение раскаленного воздуха, то ли… не знаю что.

Схватясь за цевье автомата одной рукой, взвел его и тревожным голосом, полушепотом скомандовал: «Ласта, быстро вперёд!».

Тот, как всегда послушный, покатил тележку с баллонами толкая ее впереди себя. Я, нервно держа в руках автомат, который мне выдал Карел, как и всем для проведения миссии по похищению гранатомета, отстал от него на несколько шагов, и пятясь спиной вперед семенил за ним. Одновременно я старался наблюдать за Шкафом и Ботаном и постоянно оборачивался на Ласту.

Короткий вскрик Ласты, полный боли и испуга, стал нам сигналом открыть огонь по твари, которая бросилась на него из-за проема между двумя гаражами и вцепилась в него зубами и еще не потерявший человеческий вид руками. Она просто рвала его на части, вгрызаясь ему в шею и повалив на бок.

Три автоматных очереди располосовали тварь, пули попадали и в нее, и в Ласту. Стрелками мы были не очень. Ударив по стволу автомата Ботана сверху вниз, я заорал: «Тихо!». Оглушительный стрекот трех автоматов прекратился. Нога Ласты дернулась последний раз в конвульсиях и скомандовал:

— Вперед. За мной, — коротко отдал приказ я.

Куда мы ломанулись, я, конечно, не знал. Лишь бы подальше отсюда, где только что демаскировали себя звуком автоматных выстрелов. Бежали сломя голову, перепрыгивая через какие-то заборы и ломая ветки кустов. Буквально залетели на верхний этаж недостроенного здания, тяжело дыша остановились. Двое обиженок ловили воздух ртом рядом.

Дал команду:

— Все. Остаемся здесь на ночь. Как рассветет, заберем тачку, и за оружием. Я дежурю первым.

Сказал все это в пустоту окна с выбитой рамой. Двое, меня отлично расслышали. Вопросов мне не задавали. Я, не глядя на них, прошел к лестничному маршу, единственному ведущему к нам и уселся на пол скрестив ноги по-турецки, спиной к товарищам.

Прости меня Ласта. Ты был слишком… странен, для этого мира. Да и для другого тоже.

Теперь я обижен на весь мир и на них. Роли поменялись. Но у меня, то есть веское основание. Это основание, сейчас, доедали зараженные за гаражами. Если бы не тупость Шкафа, если бы его не разрывало оскорбленное самолюбие, если бы он послушался меня… Если бы… Если бы…

Ласта, наш верный друг и товарищ, рубаха парень, был бы жив! Теперь кровь этого гарного хлопца на его руках. И я всегда могу ему об этом с укором напомнить. Ну и кто теперь главный в нашей банде?

Ботан и Шкаф могли видеть только мою спину, обращенную к ним, Голову я скорбно склонил вперёд.

Ко мне они не подходили, но, если бы подошли, смогли бы увидеть ехидную ухмылку на моем лице.

****

— Пустой, а откуда в нас все это берется? — спросил меня Ласта.

— Берется что?

— Ну, я про дары…

— Нашел кого спросить, — огрызнулся я.

Тот смущенно хихикнул и продолжал тряпкой одетой на швабру размазывать грязь по полу казармы. Я сидел, поджав ноги на своем матрасе и ковырялся ножом в банке с тушенкой.

— А я вот думаю…, - не унимался он.

— Ласта, прекращай. Слово думать, и ты, несовместимые понятия.

Тот опять смущенно хихикнул и продолжал.

— Наверное, о чем человек думал, в последний момент, ну… когда туман, это… то и получает.

— Ласта, ты просто специалист по Стиксу! А я и не знал.

Тот, не обращая на меня никакого внимания на мое ехидство, продолжал водить шваброй по полу и задумчиво говорил, как мне показалось сам с собой. С ним вообще редко, кто разговаривал.

— Я вот по сторонам смотрел и прислушивался все время. Поэтому я сенс, — важно заявил он.

— А ты о чем думал? — спросил он у меня.

Я на несколько секунд перестал ковыряться в банке и жевать опостылевшую и холодную тушенку.

— А я хотел домой. Сильно хотел.