Пустой

Часть 4 Было ваше — стало наше

Все на штурм околотка!

Напротив отдела милиции, через дорогу, располагался старинный пятиэтажный дом эпохи правления «ужасного» Сталина.

Понятия не имею, зачем строители из более высокоразвитой цивилизации это сделали, но у каждого подвального окна, на противоположной от парадных стороне здания были небольшие, глубиной в полтора метра колодцы. Но в наше время их стыдливо прикрыли гофрированным железом.

В одном из таких колодцев, по моей рекомендации Карелу, посадили меткого, по его словам, гранатометчика.

Второй, расположился в одном из подъездов следующего дома, и должен быть готовым в любой момент выбежать из него и применить по назначению свое дымовое и в принципе безобидное оружие.

Десять самых отмороженных и метких человек из нашего стаба были переодеты в гражданскую одежду, вооружены чем Бог послал, а именно, автоматами и двумя гранатометами, стреляющими очень смешными зарядами, и отправлены на ответственное задание. Меня как-то уже не удивляло, что в эту десятку отморозков вхожу я, и Шкаф.

Армейскую службу я никогда не проходил, и не стремился, но падла-жизнь, как всегда, выкинула свой фирменный фортель, а именно, дала тебе то, чего ты искренне не хотел и боялся.

Не чувствовал я себя в тот момент спецназовцем-головорезом и желания пострелять в людей никакого не испытывал, но как говорится, взялся за грудь — говори, что ни будь.

Всем своим внешним видом я изображал решительную целеустремленность и мрачную задумчивость. Мол, не впервой мне совершать подобное, не впервой. И мысленно молился всем богам, что бы моя афера не носила фатальный характер, прежде всего для меня самого.

Автомобили, на которых мы приехали, оставили за два квартала от места засады. Нести в руках сумки с оружием было не легко и как-то стремно. Представьте картину, ранее утро, в городе какая-то авария. Не работает сотовая связь и отключено электричество. И прямо по центру города, молча, друг за другом, короткими перебежками несутся десять мужиков с сумками, в которых что-то подозрительно позвякивает. Впрочем, все граждане города проснулись с такой головной болью, что не до таких наблюдений. Это, конечно, обнадеживало.

Теперь самое сложное, просто ждать.

Расположились все на заранее обговоренных местах.

Я, вместе с Шкафом, сидел плечем к плечу на скамейке, в алее, которая находилась между двух дорог, метрах в тридцати от отдела милиции. Тот, стоял отдельным трехэтажным зданием, с небольшой автостоянкой впереди. Утренняя свежесть и легкий ветерок не могли до конца разогнать вонь кисляка, но все равно, было приятно. Скоро, очень скоро город наполнится совсем иными запахами. Вонь разлагающихся трупов и случайных пожарищ затмит все иные запахи.

Мне, почему то вспомнились беззаботные и шальные студенческие годы. Вот так же сидели на лавочках, встречали рассвет…эээх… пива только не хватало.

Немногочисленные люди, проснулись в обычное буднее утро и выходили из своих домов на работу. Раздраженные пропажей электричества и отказом автомобиля завестись или отсутствием городского общественного транспорта. Ах да, еще сотовая связь не работала… Совсем дела плохи… Ну что может быть хуже?

Я тарщился и крутил головой по сторонам. Все-таки не каждый день выходишь за пределы стаба и наблюдаешь обычную, гражданскую, мирную жизнь. Как же скоро все здесь изменится.

Шкаф, резко изменился в общении со мной. Прежний гонор исчез и надеюсь надолго. При моем присутствии у него все время был виноватый и поникший вид. Все мои команды и просьбы выполнялись беспрекословно. О прошедшей, по его вине конечно, гибели Ласты, с ним не говорили ни разу.

Я не напоминал о прошедшем ни словом, ни единым намеком, чем не без злорадного удовольствия, делал ему только хуже. Пусть гадает, простил я ему смерть Ласты или нет?

Женская тактика, проверена временем и всегда срабатывает. Чувство вины, может довести человека до петли. Если перестараться, конечно. Тут главное не перегнуть палку. Все-таки я не женщина и всех специфических «прихватов» не знаю. Где та грань, за которую нельзя переступать?

Моего приятеля, пытающегося не думать о предстоящем бое, сейчас интересовал вопрос, если споран, целиком проглотить, он в желудке без спирта раскроется или нет? Я утверждал, что мы все проспиртованы насквозь, и в нашей крови спирта больше, чем красных кровяных телец. Собеседник, был в этом не уверен.

В высоко интектуальных разговорах со Шкафом, ни о чем, прошло примерно минут сорок. Мы то и дело лупили глаза на проходящих мимо дам, каждая из них казалась нам редкой и невероятной по красоте. Сказывается долгое воздержание. Энергия, конечно, сублимировалась в мордобой и пьянку, но все-таки…

Прервал нашу похотливую беседу рев мотора тяжелой техники. На фоне притихшего от автомобильного шума города, она звучала особенно пугающе и зловеще.

Расталкивая своим бронированным носом припаркованные у стоянки отдела милиции автомобили, на нас пер БТР — 80, как мне потом пояснили. Не обращая ни на что внимания, он встал против входа в околоток и замер. Сзади него, не торопясь, ехали два джипа, превращенные местными умельцами в джихад-мобили, обвесив борта железом и швеллерами вместо бамперов.

Я, вместе с Шкафом, как по команде, рванул к углу дома, в подвальном окопе которого сидел гранатомётчик. Спортивную сумку, в которой лежало два автомата с запасными магазинами, прикинул через спину. Ни связи, ни раций с другими участниками проекта у нас не было. Все решала интуиция и заранее обговоренный план действий.

Мой план.

Соседний стаб, ведущий ежемесячный разбой в городе, конечно же расслабило от нашей пассивности. Сопротивления им никто не оказывал. И некогда опасное занятие по вооруженному ограблению милицейского участка превратилось в ежемесячную рутину. Действия отработаны до автоматизма и выполняются крайне безалаберно, с ленцой. Привыкает все-таки человек к чувству постоянной опасности. Подчас именно это его и губит.

Так оно и вышло на этот раз. БТР остановился. Башня с пулеметом повернулась в направлении здания. Это действие крайне удивило дежурных, которые выбежали на крыльцо посмотреть, откуда столько шума. Они мигом заскочили назад в здание и судя по звуку, закрыли на замок входную дверь. Очень мудрое решение, особенно против тяжелого пулемета.

Стрелок орудия, недолго думая, дал короткую очередь из КПВТ по закрытой двери, оставляя от нее ошметки. Ни то, что бы он стремился уничтожить скрывшихся за ней правоохранителей, сколько для того, чтобы просто открыть ее, для своих мародёров. Два джипа стояли, не доехав до БТР несколько метров, и из них пока никто не выходил.

Пулеметчик, дал такую же короткую очередь, разносящее старенькое здание и пробивающую насквозь кирпичную кладку по первому этажу здания, где находилась дежурная часть. Затем перевел огонь на второй и третий этаж. По кому он там стрелял, по следкам или операм, я так и не понял. Да и кто в такую рань мог добраться до работы с не заводящимися автомобилями и таким же бесполезным общественным транспортом? Эти вопросы к самому себе остались без ответа. Мы со Шкафом уже вытащили свои автоматы из сумки и перепугано выглядывали из-за угла здания.

Я просто не мог так облажаться!

Мой план, со скрипом одобренный Карелом, должен был сработать! Я ведь не оду неделю все это вынашивал и планировал. Должно получится, просто должно.

Иначе… иначе, лучше не думать…

Наконец то, пулемётчик, явно экономя боезапас, перестал расстреливать здание, из которого так никто и не показался и огонь из окон осажденной крепости тоже никто не спешил открыть.

Бортовая дверь БТР со скрежетом открылась и оттуда вальяжно вышло двое человек в камуфляже вооружённые автоматами. Один из них сразу же направился к пробитой двери здания. Вместе с ним, из двух джипов начали выходить такие же вооруженные люди. По их действиям, движениям, было видно, что эта операция ими проделана десятки раз и никаких сюрпризов они не ждали. Они больше всего напоминали простых работяг, выходящих из рейсового автобуса, доставившего их на постылую работу. Именно на это я и рассчитывал

Из открывшейся бортовой двери БТР больше никто не показывался, а оставшийся у него боец, прикинул автомат на спину и стал просто мочится на заднее колесо.

Из распахнутой настежь двери самоходной железки раздалось сиротское завывание магнитофона: «Роозооовыыеее роозыыы, о-о-о… Свеееткиии Сооокоолоовооой о-о-о…».

Я с наслаждением увидел, как в открытую дверь БТРа влетает снаряд гранатомета. Не соврал стрелок, действительно стрелять умеет. Хотя, с расстояния нескольких метров промахнуться… Это только я так сумею.

Когда и как он успел вылезти из своего подвальчика, прямо под носом у супостата я не увидел. Красава!

В корпусе БТР рвануло так, что я и представить не мог. Мгновенно повалил радикально черного цвета дым из двери.

Успел ли еще и покакать писающий мальчик, я не знаю, он тупо упал на землю и подавал признаков жизни. Сразу же после выстрела из первого гранатомета, который послужил сигналом открыть огонь из всех стволов, раздался второй выстрел. И то же удачно. Граната прилетела в открытое окно замыкающего колонну джипа, подорвав его и намертво заблокировав дорогу второй, целой, машине.

Впрочем, целой она уже не была. Со всех сторон ее расстреливала наша команда. Патронов парни не жалели. Меньше, чем за минуту была уничтожена вся бригада из соседнего стаба.

Как все-таки не красиво умирают люди. Никаких показных и эффектных падений которые мы все видели в кино. Просто падают на землю, нелепо и не красиво подвернув кто руку, кто ногу.

Все налетчики даже не успели открыть ответный огонь и понять, что происходит. Часть просо не успела вылезти наружу из джипов. Раненых и упавших на землю добивали выстрелом в голову. Я ни сделал ни одного выстрела.

****

На Базе настроение было праздничное. Не были пьяными только дежурные на стенах, которые с завистью и глупыми улыбками смотрели на галдящую толпу.

В нашем полку прибыло. Целый БТР и куча стрелкового оружия, которое изъяли у поверженного противника и забрали из оружейной комнаты отдела милиции. И это если не считать бронежилетов и прочих ништяков.

Карел, который лично принимал участие в налете, принимал поздравления. Я, отделался крепким рукопожатием с его стороны.

А план то был моим. И гранатометы достал я. Как все-таки несправедлива жизнь!

С бутылкой вискаря я уединился в сторонке. Уселся прямо на землю у стены и пока еще в состоянии думать. Подумать мне было о чем. Мысленно, раз за разом я прокручивал в голове всю прошедшую операцию. Зачем наши соседи, а теперь непримиримые враги постоянно, ежемесячно захватывали отдел милиции, а точнее оружейную комнату в ней? Соседи, явно продавали оружие кому-то. Ни к чему им одним ежемесячно такое пополнение стволов. Но вот кому? Другим стабам или забредшим к ним рейдерам впаривали?

Потерь среди личного состава мы не понесли от слова совсем. Надо ли говорить, что этот подвиг теперь рассматривался всеми как боевая доблесть, а не везение и мой проработанный до мелочей план. А если бы БТРов было несколько? Если бы гранатометчик промахнулся? Если бы заряд не взорвался?

Слишком много если. Впрочем, для меня такой «разбор полетов» это норма.

По моим рассуждениям, с которыми Карел согласился, БТР был у них один, иначе на дело брали всю технику. И сами увереннее себя ощущали и нас пугануть лишний раз.

Вот какой будет ответный ход, и не позовут ли они кого-нибудь еще для возмездия? Сможем ли мы справится с этой оравой? Это будет штурм стаба или мелкие гадости в городе? Неизвестно абсолютно ничего.

С каждым глотком вискаря, мысли становились все путаней и страннее. Впрочем, для меня это тоже норма.

От таких мыслей меня избавил подошедший Бугор.

— Пойдем ка в казарму. Тема есть одна, — дыша на меня перегаром, сказал он.

Я, даже, грешным делом, подумал, что он со мной выпить хочет.

Здесь в Стиксе люди не стареют, а наоборот омолаживаются. Живец чудотворный, выводит организм на пиковое состояние. Видимо живец играет свою роль, а может содержание каких-то микроорганизмов в воздухе. Кто ни будь, интересно, занимается решением этой проблемы? Впрочем, какая же это проблема? Живи да радуйся, чем Бог послал. Наслаждайся вторым шансом. Хотя, наслаждаться долго вторым шансом получалось не у всех. Рано или поздно тебя, или съедят или застрелят.

Бугор, был из тех типов мужчин, которые, казалось, никогда не были молодыми. Он здесь уже несколько лет, что по местным меркам жизни считалось очень много, а как был грузным мужиком, так им и остался. Даже Стикс на него не действует.

Идя за ним в казарму, я просто наслаждался и восхищался им. Даже сейчас, будучи смертельно пьяным и шатающимся из стороны в сторону он внушал мне искреннее уважение. Его действительно уважали, побаивались и любили. Настоящий батяня-комбат! Такой как он, умеет отдать команду, которая будет выполнена моментально, без возражений и споров. Заступится за своего бойца перед старшим. И накажет его в случае чего. К нему относились как к строгому отцу.

Пригласив меня жестом сесть на табурет напротив своей панцирной кровати, сам уселся на нее. Скрестив пальцы рук в замок и нагнув голову вперед, посидел немного раскачиваясь взад-вперед. Он действительно был сильно пьян. Таким я его никогда доселе не видел. К алкоголю он относился ровно и никогда не злоупотреблял им. Пьяный начальник — это потеря авторитета, раз и может быть навсегда. Слабость как моральная, так и физическая здесь не простительна.

Кроме нас в казарме никого не было. Народ гулял и радовался великой победе. Предвкушая скорый захват соседнего стаба и расширение влияния. Фантазия у победителей была не ограничена. Рассказы сражавшихся мигом обрастали все новыми и новыми подробностями. Не удивлюсь, если скоро услышу «правдивую» историю о бежавшем от них в страхе элитнике. Я молча сидел перед Бугром.

Тот, как-то горестно по-стариковски вздохнул и откинув рукой матрас с края достал лежащий на панцирной сетке завернутый в тряпицу непонятный предмет.

Спокойно, одной рукой развернул лежащий на коленях сверток, и я увидел ТОТ САМЫЙ обрез.

Весь хмель вылетел из моей головы мгновенно. Я по-прежнему молчал.

— Узнаешь? Знаешь где он лежал? На полу? В комнате знахаря. И перед бабами ты с ним нарисовался, когда в холодильник их запирал. Спрашивать, за что ты его, не буду. Значит было за что. А вот за охранника, не скажу… Кто знает…, кто знает…

Помолчал, поглаживая обрез как котенка, уснувшего на коленях. Я сидел напротив него, абсолютно трезвый, с початой бутылкой вискаря в руке. Выпили, блин, за здравие. Все-таки решения в стрессовой ситуации я принимать абсолютно не умею. Остаются только рефлексы, а именно один из них, самый не годный. Я впадаю в ступор.

— И зачем ты золотишко в магазине собирал на первой вылазке, когда ты потом пропал? — продолжал он. И где оно сейчас? Мутный ты… А ведь по началу таким простачком казался… Я к тебе как к родному…

Сказал он, заворачивая обрез обратно в тряпицу и кладя его под матрас.

— Все. Иди. Гуляй. — пьяно пробубнил он мне не смотря в глаза, и не вставая с панцирной кровати. Сидел на ней, раскачивался взад-вперед и пьяно тяжело дышал.

Я на негнущихся ногах встал и вышел из казармы, не чувствуя под собой землю. В горле у меня пересохло и воздух, кажется, сгустился.

Вот я и на крючке, и соскочить с него не получится. Одно слово Карелу и меня нет. Бежать? Куда? Этот стаб мне нужен как воздух. Я без него не смогу. Или смогу? Зачем я Бугру? Почему он сразу меня не сдал? Что ему от меня надо?

И ни в какой другой стаб у меня сбежать не получится. Почти везде есть или знахари, или ментаты, которые мигом увидят мой дар, и что я сделал для того, чтобы сохранить все в тайне. За убийство знахаря, вряд ли печенюшками меня кормить будут. А накормят свинцом до отвала. Или просто башку киркой проломят. И с их точки зрения, они абсолютно правы. Все по неписанным законам Стикса.

Я до самого конца своей жизни привязан к этому стабу под названием База.

Пьяной и веселой толпы я уже не видел. Полупустую бутылку с недопитым виски, просто выкинул на землю. Та, лихо подскочив, крутанулась и разбилась об бетонный забор.