Пустой

Глава 6

Утром, проснувшись в тесной, дружной и вонючей компании, я попал на раздачу живчика. Кто-то очень «добрый и заботливый» выделил мне убогому отрезанное донышко от пластиковой бутылки. Именно в нее я и получил свою дозу напитка, которую в «казарму», в нескольких пятилитровых баклажках притащил ранее мне знакомый татарин по кличке Татарин. Первым свою дозу получил видимо старший тут мужчина лет пятидесяти, который спал на единственной целой панцирной кровати.

«Это наш Бугор»: как мне пояснили. Далее, видимо в порядке старшинства и авторитета подходили на раздачу остальные. Выстроилась небольшая очередь. Каждый стоял со своей тарой. Я подошел последним. Зато и досталось более остальных. Целых полтора стакана налили. Остатки — сладки!

Вкус у этого пойла был все так же мерзок! Но я теперь уже его пил самостоятельно, не под прицелом автомата. И я уже знал, что это такое. Но все равно гадость еще та!

После чего, под конвоированием Бугра и какого-то привязавшегося типа меня отвели к знахарю. Я, грешным делом, подумал сначала, что меня собираются положить в местную больничку. Если таковая тут вообще имелась. Но мелкий шнырь, который привязался к нашей компании, торопливо и глотая слова разъяснил, что знахарь, будет меня смотреть на наличие даров Улья. И если я полезный, то меня ждет сильная удача в жизни, а если нет, то, как все носильщикам стану или полы мыть. А он с нами так, чисто позырить…

Ровным счетом ничего не поняв, я послушно поковылял за Бугром. Мелкий шнырь метался то сюда, то туда, здоровался со всеми встречными, хихикал постоянно, заглядывал в глаза и вел себя как приблудная мелкая собачонка. Но я, таких как он, видел достаточно, чтобы относится с насторожённостью к подобным типам. Мстительная, мелкая тварь. К таким спиной не поворачивайся. Все будет помнить и гадить по мелкому.

Дойдя до соседского одноэтажного здания, Бугор оставил меня на улице и с примкнувшим к нему шныренышем скрылся внутри.

Я начал крутить башкой. Вся территория, огороженная бетонным забором, была небольшой. Но теперь я видел, что внутри находится довольно обширный ангар, из которого раздавались звуки ремонта. Слышны были удары металла об металл, визг шлеф-машинки, треск сварочного аппарата. Этот ангар я ранее не заметил, а скорее всего просто не обратил в тогдашнем моем состоянии на него никакого внимания.

Вокруг, деловито сновали какие-то люди одетые кто во что горазд. По территории стройбызы ходили туда-сюда человек пятьдесят мужчин. Градация по одежде была видна сразу. Чем более высокий социальный пост занимал человек, тем более в нем было чистой одежды военного образца. Точнее камуфляжной раскраски. Чем выше статус, тем глаже рожа. Низшим и плебеям бритвенные станки не выдают что ли, или они забили на свой внешний вид?

Наивысшая иерархия была в камуфляже вся. С ног до головы. Я, одиноко стоящий в своих обносках, был по статусу, видимо ниже плинтуса.

Да плевать мне на всеобщее мнение об мне. Что они мне самые родные или лучшие друзья? Тело было изодранно щебнем, пальцы раздавлены крышкой чугунного люка. И может кто-нибудь мне объяснит в конце концов, что вообще происходит? Я до сих пор поверить не могу, что я в другом мире. Топтуны, бегуны, дрыгуны… да что за чушь?!

Я видимо находился на стадии отрицания происходящего.

Из-за угла здания, видимо проход в нем был сквозным, вышло несколько человек во главе с Бугром и шакалющим рядом шнырем. Знахарь, представлял из себя мужчину, примерно тридцати лет с невзрачной и брезгливой физиономией. Тело, несуразное, угловатое, но при этом какое то рыхлое. Единственный из всей компании был чисто выбритый. На меня он старался не смотреть. До того ему все было отвратительно и не интересно. Все видели таких типчиков… В детстве в каждом дворе был такой. Выходил как правило на улицу с новым велосипедом или какой-нибудь игрушкой и на просьбу детворы покататься или посмотреть поближе капризно отвечал: «Не могу. Мама из окна смотрит».

Таких как он надо упрашивать что бы они что-нибудь сделали, обратили на тебя внимание или помогли чем-то. Мне всегда к таким лишний раз подходить не хотелось. Да и не только мне.

На меня он посмотрел мельком и стал говорить с Бугром. Щныренок, стоял переминаясь с ноги на ногу и заглядывал поочередно в глаза снизу вверх то одному, то другому.

— Когда он иммунным стал? — тихо, как бы делая одолжение спросил знахарь у Бугра.

Челюстью он при этом практически не шевелил. Все слова из него будто выплевывались. Меня он игнорировал начисто. Терпеть не могу, когда обо мне говорят в третьем лице, в моем же присутствии.

— Вчера. Или позавчера, — ответил тот.

Тот скривился, сморщился словно увидел или наступил во что-то неприятное…

— Рано, рано еще… Пустой он сейчас…

И спеша, не глядя ни на кого, стараясь ни прикоснуться ни к чему, брезгливо удалился в здание. Бугор, видно было, что знахарь ему тоже неприятен, развел руками: «Ну мол, что ж…»

Шныреныш аж закрутился на одном месте. Мерзко пискнул:

— Пустой…! — и, скрылся с глаз.

Бугор отвел меня на кухню — работать посудомойкой.

Не могу сказать, что я завизжал от восторга.

Кроме меня, в столовой, она же кухня, работали несколько поварих, один подсобник, который в этот же день ушел на повышение в носильщики, и на постоянной основе, один охранник, который совмещал кражу продуктов питания с охраной помещения от себе подобных.

Под склад продуктов, было выделено небольшая комната со стальной дверью, ключ от которой находился на постоянном хранении у старшей поварихи. Молчаливой и просто свирепой тетки. В той же комнате находился единственный продуктовый холодильник, промышленных размеров. К нему шел провод от тарахтящего генератора, стоящего на улице.

Времени для размышления за монотонным и однообразным трудом на кухне у меня появилось много. Очень много.