Пусть каждый исполнит свой долг

Дорога к Полтаве

Армия Карла шла по мертвой земле. Еще до боя при Добром Петр отправил в рейд генерал-майора Ифланта с четырьмя драгунскими полками в сторону Украины. Ифлант получил такой наказ: «Ежели же неприятель пойдет на Украину, тогда иттить у него передом и везде провиант и фураж, також хлеб стоячий в поле, и в гумнах, и в житиницах по деревням, польский и свой, жечь не жалея и строения, перед неприятелем и по бокам также мосты портить, леса зарубать и на больших переправах держать по возможности… Все мельницы также сжечь, а жителей всех высылать в леса с пожитками и скотом… А ежели где поупрямятся выйтить в леса, то и деревни жечь».

Война шла не на жизнь, а на смерть.

Карл надеялся, что в собственной стране Петр не будет опустошать целые области. Но он ошибся. И, перейдя границу России, шведы шли по безлюдным, голодным местам. Ни пищи, ни проводников…

Все вокруг шведской армии горело. Горизонт окаймлен был горящими селами. От дыма, наполнявшего пространство, трудно было дышать, а солнце казалось маленьким и красным.

Голодные солдаты Карла собирали на несжатых полях хлебные колосья, растирали их в ладонях и ели сырое зерно. На плохих кормах обессилели кони. Начались болезни.

Русская армия упрямо шла рядом — иногда в нескольких верстах от шведского маршрута. Вокруг шведских колонн постоянно реяли отряды легкой конницы: башкир, калмыков, казаков. Отстать от армии для шведского солдата значило погибнуть или попасть в плен.

В начале сентября на правый фланг шведских колонн стал наседать конный корпус Боура. День за днем шведам приходилось, теряя людей, отбивать внезапные конные нападения. Когда к месту боя подходили значительные силы, русские эскадроны немедленно отступали. Шведские полки таяли. А пополнения взять было неоткуда. Левенгаупт не появлялся.

10 сентября шведы подошли к деревне Раевке. Полки уже стали располагаться на отдых, когда Карл заметил невдалеке отряд русской легкой конницы.

Карл знал по опыту, что если не отогнать и не рассеять этот отряд, то в любой момент можно ждать молниеносного нападения. И он послал эскадрон прогнать или изрубить назойливого противника.

Но казаки уже сообщили своим главным силам о появлении шведов, и к ним на помощь спешили драгуны.

Бросившийся в атаку шведский эскадрон был встречен превосходящими силами русской конницы и отброшен с потерями.

Карл пришел в ярость. Он вскочил в седло и, взяв с собой эскадрон лучшего конного полка — Остроготского, помчался навстречу русским. Но кроме казаков, его поджидало уже 1300 драгун.

Началась рубка. Русские обошли фланги шведского эскадрона. К счастью для Карла, он весь был покрыт густой пылью и в пороховом дыму никто из русских офицеров его не узнал. А то не миновать бы ему смерти или плена. Остроготский эскадрон таял под палашами драгун. Вокруг Карла осталось несколько десятков человек. Он бросался с ними из стороны в сторону, пытаясь прорвать кольцо… Внезапно его конь дернулся и стал валиться на бок. Карл успел спрыгнуть на землю. Уклоняясь от ударов, король отчаянно отбивался саблей. Он был превосходный фехтовальщик, но понимал, что долго ему не продержаться…

В шведский лагерь прискакал покрытый кровью и пылью кавалерист. От него генералы узнали, что король гибнет.

Генерал Тюре Хорд бросился к лошади. Перед строем второго Остроготского эскадрона он вырвал саблю из ножен и крикнул:

— Солдаты! Спасайте своего короля!

Эскадрон галопом пошел за ним к месту боя, скрытому густыми тучами пыли. Хорд подоспел вовремя. Прорвав окружение, шведы оттеснили от Карла русских драгун. Сверкая зубами на черном от гари и пыли лице, Карл весело пожал руку Хорду и вскочил на лошадь, уступленную ему одним из конников.

— Они недурно дерутся, но надо их проучить! — сказал он генералу и снова ринулся в схватку.

Хорд поскакал за ним. Он видел, как король грудью своего свежего жеребца опрокинул одного русского драгуна, хитроумным приемом выбил саблю у другого…

«Безумец! — подумал Хорд. — Бесстрашный безумец! Ведь когда-нибудь клинок или пуля найдут его! Бедная Швеция…»

Это было последнее, что он успел подумать, — пуля попала ему в голову.

Второй эскадрон погибал так же, как и первый. Лихость и напор короля и его гвардейцев не помогали. Русские драгуны дрались упорно и искусно, обходя неприятеля и атакуя со всех сторон.

Выстрелы, лязг клинков, крики, ржание коней клубились над схваткой.

На помощь Карлу скакал с несколькими полками генерал Розеншерн.

Русские эскадроны стали отходить, отстреливаясь.

Розеншерн был смертельно ранен.

Итоги боя оказались для шведов печальными. Почти полностью погиб отборный Остроготский полк. Погибли два испытанных генерала. Погибло несколько офицеров…

И все не было Левенгаупта с подкреплением и обозом.

Карл продолжал движение на Смоленск. Он получил сведения, что Левенгаупт уже перешел Днепр и скоро присоединится к армии. Но это были ложные сведения. Левенгаупт был еще далеко от Днепра и двигался он по-прежнему медленно…

Через сутки после боя при Раевке шведы подошли к городку Татарску.

Кругом все было выжжено.

За небольшой, но глубокой речкой Городней на высотах стояли, закрывая дорогу, русские конные полки. Фронт русской позиции был прикрыт болотами. Карл понял, чего ему будет стоить штурм этого рубежа.

Он простоял перед Городней три дня в нерешительности. Впервые за всю свою блестящую военную карьеру он не знал, что делать дальше.

Ему было ясно, что невозможно идти на Смоленск по опустошенной земле без провианта, почти без свинца и пороха, штурмом беря каждую переправу и теряя при этом сотни и тысячи солдат. В этом случае он подойдет к Москве только со своим штабом, но без армии.

Карл обратился за советом к генералам. Это тоже было впервые.

Генералы — Реншильд, Гилленкрок — могли только подтвердить королю, что идти на Москву через Смоленск невозможно.

— Пусть черт, который до сих пор был советчиком короля, помогает ему и теперь, — зло сказал Гилленкрок Реншильду. Его стали мучить дурные предчувствия.

Карл решил идти на Украину. Там богатый край — много пищи, фуража. Там поджидает гетман Мазепа, ненавидящий Петра и обещавший всяческую подмогу…

Конечно, в таком положении правильнее всего было отойти на запад — за Днепр, в Польшу — и, проведя там зиму, получше подготовиться к следующему походу в Россию. Но Карл был слишком горд, чтобы отступать.

15 сентября 1708 года шведская армия круто повернула на юг.

К Левенгаупту было послано трое курьеров — сообщить о перемене маршрута.

Петр решил ни за что не допустить соединения резервного корпуса со шведской армией.

Генералу Ифланту было приказано обогнать Карла и, разрушая мосты, задерживать его движение. Генерал Боур с 5000 драгун двинулся вслед шведским колоннам, непрерывно беспокоя их нападениями.

Восточнее шведского маршрута шел Шереметев с основными русскими силами.

Сам Петр сформировал для уничтожения Левенгаупта корволант — летучий отряд. Царь посадил на коней 10 батальонов отборной пехоты из Преображенского и Семеновского гвардейских полков и двух армейских — Ингерманландского и Астраханского. Это составило 4830 штыков.

Кроме конной пехоты, в корвалант вошли 10 драгунских полков — 6795 сабель.

Петр по донесениям разведки считал, что у Левенгаупта 8000 солдат.

25 сентября конный отряд Меншикова настиг арьергард Левенгаупта и в коротком бою взял «языка».

И только тут Петр узнал, что у Левенгаупта не 8000, а вдвое больше — 16 000 штыков и сабель… При таком соотношении сил дело могло кончиться поражением корволанта и провалом всей операции.

Но Петр решил атаковать шведов. Он послал приказ корпусу Боура идти на помощь летучему отряду. Боур мог прийти через два дня. Если бы он не пришел, бой все равно состоялся бы. Петр был уверен в своих солдатах.

Русские драгуны все время наседали на шведский арьергард. И Левенгаупт вынужден был остановиться для боя. Он отправил обоз с сильным прикрытием вперед, а сам занял удобную позицию с оставшимися 13 000 штыков и сабель.

27 сентября авангард корволанта наткнулся на шведские боевые порядки. Шведы контратаковали и отбросили русских.

Левенгаупту вовсе не хотелось вступать в тяжелое продолжительное сражение. Ему надо было довести до короля свой обоз. Поэтому, отбросив преследователей, он отошел к следующей удобной для обороны позиции и встал там, поджидая Петра.

Левенгаупт уже знал о том, что за ним идет сам царь. Это очень тревожило его. Раз сам царь ведет преследующий корпус, — значит, дело серьезное. Иногда Левенгаупта охватывало отчаяние и он проклинал в душе своего короля, заставившего его выполнять столь тяжкую задачу. Ведь если бы Карл изменил маршрут и пошел ему навстречу, то они бы уже соединились, армия была бы надолго обеспечена всем необходимым, а резервному корпусу не грозила бы сейчас гибель.

И все же Левенгаупт надеялся.

Занимая позицию у деревни Лесной, он встал не за рекой Леснянкой, что облегчило бы ему оборону, а перед ней. Он рассчитывал не только удержать русских, но и разгромить их. А река мешала бы ему наступать. Он был человеком решительным и мужественным. И опытным боевым генералом.

Перед деревней Лесной, окруженной густыми лесами, лежала поляна — около версты в длину. По этой поляне проходила дорога, ведущая к мосту через Леснянку и дальше к городу Пропойску, где была переправа через реку Сож.

На этой поляне и построил Левенгаупт 9 пехотных батальонов и 4 кавалерийских полка. По фронту было поставлено 17 орудий.

В тылу боевых порядков шведы устроили из сцепленных повозок укрепленный лагерь — вагенбург. Оба фланга вагенбурга примыкали к реке.

Не успел шведский генерал укрепить свою позицию, как он получил страшное известие — мост через реку Сож в Пропойске разрушен русскими.

Положение шведов становилось безнадежным. Единственным спасением было — разгромить преследователей и, добравшись до Пропойска, спокойно восстановить мост…

Фланги шведского построения были прикрыты густыми лесами. Европейские полководцы в те времена избегали давать сражения на пересеченной местности, в лесистых районах. Они предпочитали ровные, открытые поля, где можно было охватить взглядом всю армию — и свою, и вражескую, где легко было маневрировать, где каждый солдат был все время на глазах у командира.

Поэтому Левенгаупт был уверен, что Петр сперва выведет все свои силы на поляну и только тогда начнет строить их для атаки. Тут можно будет ударить в самое уязвимое место его построений. И он послал несколько батальонов в перелесок, пересекавший поляну недалеко от лесной опушки.

Но шведский генерал не понимал, что он имеет дело с великим полководцем, который не связывает себя чужими правилами, а поступает всякий раз по-новому, поступает так, как этого требует положение.

Петр был очень доволен, что бой будет происходить в лесах. Это давало ему возможность скрыть малочисленность своего отряда.

Он разделил корволант на две колонны. По большой дороге к Лесной двигался Меншиков с Ингерманландским пехотным полком и 7 драгунскими полками.

Сам Петр повел по небольшой боковой дороге через чащу оба гвардейских полка, батальон астраханцев и 3 полка драгун. Вся пехота ехала верхом.

28 сентября около двенадцати часов подошел к поляне Меншиков. Как только ингерманландцы и Невский драгунский полк стали выходить на поляну, шведские части, стоявшие в редком перелеске, ударили на них и стали охватывать их левый фланг. Ингерманландцы и драгуны отошли обратно в лес. 4 орудия остались в руках шведов.

Но в это время справа от наступающих шведов показались батальоны Петра. Густой лес дал им возможность появиться совершенно внезапно.

Петр не стал тратить время на развертывание. Спешившийся Семеновский полк, вырвавшись из леса, ударил в штыки. Семеновцев вел генерал Михаил Голицын. Атака шведов захлебнулась.

Преображенцы и батальон Астраханского полка стремительно передвинулись по опушке — незаметно для противника — в сторону меншиковской колонны, неожиданно ударили на шведов слева и отбросили их. Из леса стали выходить и вновь вступали в бой солдаты Меншикова.

Перелесок, отделявший место боя от главных шведских сил, не давал Левенгаупту возможности самому увидеть и понять происходящее.

Наиболее выгодное для общей атаки время — минуты выхода русских из леса — было шведами упущено.

Яростно наступая, батальоны и эскадроны корволанта загнали передовые части в перелесок. Бой в лесу был для шведов совершенно непривычен. Оставив захваченные русские орудия и еще два своих, шведы, теряя строй, отступили к главным силам.

И только тут, сообразив, что происходит, Левенгаупт бросил на помощь своим передовым батальонам свежие части и послал гонцов — вернуть войска, ушедшие с обозом.

Перелесок мешал ему оценить численность русских войск. Ему пришло в голову, что его атакует авангард всей русской армии.

Шведы бросились вперед, чтобы не выпустить русские полки из перелеска, не дать им развернуться. Начался жестокий рукопашный бой на опушке.

Шаг за шагом русские оттесняли шведов.

Наконец Левенгаупт, видя, какие страшные потери несут его войска, отдал приказ отступить на основную позицию.

Он с тревогой всматривался в окрестные леса. Откуда еще покажутся русские батальоны?

Петр для решающего натиска ждал подхода Боура.

Левенгаупт ждал возвращения войск прикрытия.

Кто придет раньше? Это могло решить судьбу сражения.

Два часа армии неподвижно стояли друг против друга и вели жестокий ружейный огонь. Ружья раскалялись так, что больно было держать их.

Около пяти часов пополудни к командному пункту Петра подлетел на коне драгунский офицер.

— Генерал Боур идет!

Петр, вскочив в седло, бросился на левый фланг. Из леса уже выходили покрытые пылью эскадроны Боура. А вот и сам генерал — худой, жилистый, привыкший проводить в седле бесконечные часы.

Петр поскакал ему навстречу, обнял, расцеловал.

Теперь над флангом Левенгаупта нависла готовая к бою грозная масса конного корпуса.

Немедленно Петр перебросил на правый фланг два драгунских полка — он хотел во что бы то ни стало захватить расположенный на правом фланге мост через реку. Это очень затруднило бы шведам отступление.

Драгуны атаковали мост одновременно с атакой всего корволанта на неприятельскую позицию.

После нескольких залпов русские пошли в штыки. С левого фланга ринулись эскадроны Боура.

Мост был в руках драгун.

Шведские полки поспешно отступили в вагенбург.

После небольшого затишья на правом русском фланге показались возвращающиеся от обоза шведские части. Они шли прямо к мосту с противоположного берега Деснянки. С ходу атаковав драгун, охранявших мост, они взяли переправу.

Стало темнеть. Ветер нес тяжелые белые тучи. Выстрелы смолкли, и слышно было, как грозно гудит под холодным ветром лес вокруг поля боя…

Неожиданно — ведь был только конец сентября — повалил снег. Окончательную атаку вагенбурга приходилось отложить до утра.

Снежная буря бушевала до рассвета…

В эту ночь Петр не пошел в свой походный шатер. Он вместе с солдатами сидел у костра на снегу, завернувшись в плащ. Он с нетерпением ждал утреннего боя.

А утром русские увидели, что шведов на позиции нет. Левенгаупт ушел.

Он посадил остатки своей пехоты на обозных коней и торопился оторваться от преследователей.

Порох и пушки шведы ночью утопили в реке. Но весь обоз, собранный с огромными трудами, обоз, который должен был обеспечить Карлу поход на Москву, попал в руки Петра.

Давно уже Петр не испытывал такой радости. С меньшими силами он разбил сильный корпус шведов. Лишил Карла столь необходимых тому припасов. Теперь шведской армии неоткуда ждать помощи. Она неизбежно погибнет. Она навсегда отрезана от западной границы.

Вот она — настоящая проверка его многолетних усилий. Недаром проливалась кровь, горели хлебные поля и деревни. Недаром он, Петр, не щадил ни сил своих, ни жизни, метался из конца в конец огромной своей страны, забыв про отдых и спокойный сон. Недаром железной, безжалостной рукой гнал он свой народ, свое государство вперед и вперед.

Вот результат — шведы бегут от нас.

Карлу нет спасения.

Он, Петр, должен щедро наградить тех, кто добыл с ним эту славную победу.

Взгляд его упал на князя Михаила Голицына, не успевшего еще переодеть изодранный и забрызганный кровью мундир. Ведь и он всю ночь бодрствовал, ждал утреннего боя. Как он сражался вчера! Как водил в штыки своих семеновцев!

Петр положил Голицыну руку на плечо.

— Какой ты хочешь награды за свое усердие?

Голицын опустился на колено перед царем.

— Государь, прости князя Репнина…

Петр засмеялся и оглядел стоящих вокруг. Репнин командовавший в бою драгунским полком — и хорошо командовавший, жизни не жалевший, — стоял поодаль.

Петр поманил его к себе, обнял.

— Ну, князь Аникита, вот ты и прежний свой ранг достал!

Репнин бросился целовать руку царя.

А вокруг — на боевом поле — лежали тысячи трупов. Русские и шведы — вперемежку, как всегда бывает после рукопашного боя. Синие шведские и зеленые русские мундиры намокли от растаявшего снега и казались одноцветными.

Шведы потеряли убитыми, ранеными и пленными около 10 000 солдат.

Русские 1111 человек убитыми и 2856 ранеными.