Пусть каждый исполнит свой долг

Нарвский урок

Ночь на 31 августа Петр провел в Новгороде.

Проснувшись на рассвете и наскоро умывшись, он распечатал письмо адмирала Федора Головина, только что доставленное.

«Изволь, государь, благовременно выслушать. Все пишут о мире короля датского», — сообщал Головин.

Теперь уже не было сомнений — король датский, разбитый молодым шведским властителем Карлом XII, не решился продолжать войну и заключил мир со шведами. Печальная это была новость — союзники остались без датского флота.

Теперь Петру и Августу одним предстояло меряться силами с грозной армией «шведских викингов», перед которой трепетала Европа.

Петр долго сидел над письмом Головина. Несколько дней назад, получив от Августа известие, что Карл XII с восемнадцатью тысячами солдат двинулся в Лифляндию, он заколебался. Он тогда уже заподозрил, что датчане нарушили договор и вышли из войны. Но теперь, хоть догадка его и подтвердилась, он снова был тверд. У России не было другого пути — надо было воевать.

«Пойдем под Нарву и будем долг свой исполнять!» — сказал он себе.

Тут ему доложили, что прибыл от короля Августа герцог Карл Евгений фон Крои. Петр познакомился с герцогом еще два года назад в Амстердаме, и герцог пожелал вступить в русскую службу. Он был опытным генералом и царю понравился. Теперь Петр был герцогу рад — армия в надежных руках!

Герцог был высок, сухощав и надменен.

— Ваше величество, — сказал он, — я спешил. У меня срочное поручение от его величества короля польского. Король польский настоятельно просит ваше величество срочно прислать к Риге 20 000 хорошей пехоты с артиллерией и амуницией. Срочно, ваше величество! Времени у нас мало — Ригу надо брать. А как только Рига будет покорена, его величество король польский со всеми своими силами и собственной персоной присоединится к армии вашего величества для содействия во всех ваших завоеваниях!

— У брата моего Августа Рига перед очами, а у меня — Нарва! — улыбаясь, сказал Петр.

Нет, послать Августу 20 000 он никак не мог. Впереди была Нарва. И сам Карл Шведский шел к ней на помощь. Армию делить было сейчас нельзя.

Петр встал и отправился вместе с герцогом смотреть вновь прибывших иноземных офицеров…

Русская армия шла к Нарве.

Всего двигалось до 40 000 штыков и сабель. При армии был обоз в 10 000 подвод.

Сила была бы большая, если бы все полки были такими, как два гвардейских. Но полки стрелецкие обучены были плохо, дисциплины не любили. Да и не все полки солдатского строя отличались выучкой. Большинство солдат пороху не нюхало.

Русская армия шла к Нарве.

23 сентября гвардейский авангард вышел к реке Нарове ниже города. К вечеру подтянулись остальные части. Переправились через реку и разбили лагерь.

Петр с бомбардирами встал на острове Кампергольм — посреди Наровы. Солдаты построили ему легкий деревянный домик возле старой мельницы. Меншиков поселился вместе с царем.

На другой день Петр принялся за дела. Он осмотрел лагерь. Проверил караулы. Узнав, что один капитан заставил солдат устраивать себе удобное жилище, велел привязать этого капитана на три часа к пушке — чтоб подумал, как офицеру должно распоряжаться своими солдатами.

Потом Петр уединился с саксонским инженерным генералом Аллартом, вступившим в русскую службу, и долго обсуждал с ним будущие осадные действия.

Подвод для доставки снарядов не хватало. Лошади дохли под непосильными тяжестями. Шли дожди, была распутица. Артиллерия увязла за много верст от лагеря.

Вместе с Аллартом стали они рассматривать план нарвских укреплений, искать слабые места крепости.

— Вот здесь, — сказал Петр, отчеркнув карандашом два бастиона, Кристервал и Триомф, — вот здесь надобно атаковать… А чтоб не ошибиться, поедем после обеда на рекогносцировку.

Когда отдохнувший после обеда Алларт выехал из лагеря, он, к своему удивлению, увидел недалеко от крепостных стен царя с карандашом и бумагой в руках, уже зарисовывающего укрепления.

Постепенно подходили все новые и новые части. Собиралась армия.

Только артиллерия отставала. Петр писал адмиралу Головину грозные письма. Тот оправдывался: «Поход зело не спор от недостатка подвод. Ей-ей, все силы употребляю». А через несколько дней снова: «Зело тяжко стало от превеликих дождей и разбитых дорог».

Часть артиллерии и припасов к ней стали сплавлять по рекам. Тут дело пошло веселее. Но многие орудия прибывали неисправными.

Русские полки расположились верстах в двух от крепости, охватив ее широкой семиверстной дугой. Оба фланга осаждающих примыкали к реке. Нарва была полностью блокирована.

Петр приказал генералу Алларту принять начальство над всеми осадными работами и возводить батареи для бомбардировки нарвских укреплений.

Солдаты работали в дождь и в холод — осень была суровая. Шведы били по осаждающим со стен. В русской армии не хватало продовольствия. Работали впроголодь.

В домике Петра шел военный совет. Царь сидел мрачный. Все получалось не так, как он рассчитывал. Высланные в разведку кавалеристы Шереметева разбили передовой отряд армии Карла и взяли пленных. Пленные сообщили, что король идет к Нарве с тридцатитысячной армией… Не сумели датчане задержать Карла…

Нарву обстреливали день и ночь. Но пушки оказались слабые — от выстрелов лопались стволы, ломались лафеты и колеса. Порох был скверного качества. Да и он подходил к концу. Обозы застряли в пути.

Шведы устраивали вылазки. А стрельцы, занимавшие передовые позиции, каждый раз не выдерживали натиска. А их в армии было немало…

Приближался Карл XII, только что разгромивший хорошо обученную датскую армию, приближался во главе полков, считавшихся лучшими в Европе…

И Петр на военном совете внимательно слушал опытного генерала Алларта, предлагавшего обнести русский лагерь рвом и валом, а вал через каждые триста шагов укрепить бастионами. В укрепленном лагере армия могла не опасаться внезапного нападения. Опираясь на лагерные укрепления, можно было отражать атаки сильного противника.

Петр любил учиться. А у Алларта было чему поучиться.

Военный совет решил поручить Алларту возвести укрепления, выделить для этого несколько полков, а остальной армии продолжать осаду.

Петр не мог более оставаться при армии. Многочисленные дела, государственные и дипломатические, требовали его отъезда в Москву.

Командование армией он доверил герцогу фон Крои.

А на следующее утро после его отъезда — 18 ноября — к лагерю прискакали конные отряды Шереметева. Шведский авангард двигался за ними в нескольких верстах.

Армию поставили под ружье. Фон Крои издал приказ, в котором говорилось, чтобы всю ночь вокруг лагеря патрулировали полковые дозоры, чтобы солдатам был выдан запас патронов, чтобы артиллерийские офицеры находились на своих местах неотлучно.

Однако, когда наступила ночь, полковые командиры ослушались приказа и дозоры высланы не были.

Шведский генерал Рибинг с несколькими офицерами спокойно подобрался в темноте к русскому лагерю и измерил глубину рва. Для будущей атаки это было очень важно: теперь шведы точно знали, сколько фашин им понадобится для перехода через ров, в каких местах ров легче перейти.

Герцог фон Крои не предполагал, что шведский король в своем стремительном броске к Нарве чрезвычайно растянул армию и мог теперь послать в бой только 5300 пехотинцев и 3130 конников. Фон Крои был уверен, что перед ним тридцатитысячная армия, которая может атаковать одновременно во многих пунктах, — соответственно он и расположил полки.

Русские укрепления раскинулись на семь верст. Для того чтобы равномерно оборонять их по всей длине, сил не хватало. Вал защищала редкая цепь солдат. Прорвать ее было нетрудно. В таких случаях решающую роль играют резервы, которые полководец может бросить в прорыв. Но большинство офицеров-иностранцев не знали русского языка и не могли успешно управлять плохо обученными, неопытными новобранцами.

Быстрые и решительные перемещения войск в таком положении были невозможны…

Фон Крои это знал. Знал он и то, что его солдаты изнурены стужей и больше суток не ели — обозы с провиантом застряли в пути.

В одиннадцать часов утра 19 ноября шведская армия выстроилась перед русскими укреплениями.

Сам Карл с пешей и конной гвардией находился на правом фланге. Выстроившись, шведы открыли артиллерийский огонь.

Русские батареи ответили. Перестрелка продолжалась два часа. Карл хотел, чтобы русская армия вышла из-за укреплений. Но фон Крои понимал, что единственная его надежда — высокие валы.

Около двух часов пополудни Карл отдал приказ атаковать.

В это время начался снегопад. Сильный ветер нес мокрый снег в лицо солдатам на валу. За пеленой крутящегося, слепящего снега атакующие шведы невидимые подошли вплотную к лагерю. Колонны рослых солдат в синих мундирах вынырнули из бурана возле самого рва, ошеломив противника. Быстро забросав ров фашинами, шведы ринулись на вал и опрокинули немногочисленных защитников. Резервные колонны русских войск оставались в бездействии. Команды, отдаваемые на незнакомом языке, не доходили до сознания солдат. До их сознания дошло другое. Когда они обнаружили, что вал и бастионы в руках шведов, они решили, что иноземцы-офицеры продали их. И бросились на своих офицеров.

Фон Крои видел, как разъяренные, не слушающие команд солдаты убили его секретаря, трех адъютантов генерала Алларта… Привыкший командовать послушными австрийцами, он пришел в ужас.

— Пусть черт воюет с такими солдатами! — закричал он и, перемахнув на коне через заваленный фашинами ров, поскакал к шведам сдаваться.

Алларт, вне себя от стыда и отчаяния, поскакал за ним…

Среди слепящего бурана, всеобщей паники и неразберихи Алларту показалось, что все потеряно. И в самом деле, положение было тяжелым. Первый удар шведов пришелся на стрелецкие полки. Полки эти и на сей раз побежали. Дворянская конница Шереметева, смешав ряды, поскакала в тыл, даже не соприкоснувшись с атакующими. Пять тысяч всадников бросились вплавь через Нарову. Тысяча из них утонула при этом. Беспорядочно скачущая лавина увлекла за собой и Шереметева…

Но битва еще не была проиграна.

Левое крыло шведов столкнулось с Преображенским и Семеновским гвардейскими полками. Здесь не было никакой паники. Хорошо обученные, обстрелянные в походах на Азов, гвардейцы встретили удар плотными залпами и отбросили шведов.

Карл XII, который шел со своей гвардией ближе к центру, по характеру стрельбы понял, что самое жаркое дело сейчас на левом фланге, бросился туда с одним адъютантом. Он поскакал напрямик, через болото и увяз в нем. Подоспевшие солдаты вытащили своего короля, но ботфорт и шпага Карла остались в трясине. Спешив скакавшего мимо драгуна, Карл сел на его лошадь, вооружился его саблей и в одном ботфорте поскакал дальше.

Он сам повел солдат во вторую атаку на русскую гвардию. Но преображенцы и семеновцы огородили свою позицию повозками артиллерийского парка и снова отбросили шведов штыками и залпами.

Дивизия генерала Вейде, отрезанная от остальной армии, тоже дралась храбро. Раненый Вейде остался в строю. Видя бегство соседних полков, он успел перестроить дивизию и хладнокровно встретил атаку шведского генерала Веллинга. Веллинг отступил.

В центре русских укреплений пять пехотных полков солдатского строя оставались на своей позиции.

Гвардия, дивизия Вейде и центральное укрепление сражались до вечера. С темнотой шведы прекратили атаки.

Шведские генералы окружили короля. Они поздравляли его с победой, но многие были смущены. Победа не была такой полной и окончательной, как они надеялись. Они знали реальную численность своей армии и опасались завтрашнего боя.

— Ваше величество! — сказал один из них Карлу. — Перед нами остались значительные силы русских. Наши солдаты изнурены переходами и тяжелым боем. Нас мало. Если русские генералы решатся ударить на нас всеми оставшимися силами, мы не сможем отразить их атаку…

Восемнадцатилетний Карл даже не взглянул на говорящего…

В расположении русской гвардии, в землянке, освещенной несколькими свечами, совещались русские генералы — князь Яков Долгорукий, царевич Александр Имеретинский, который командовал артиллерией, генерал Автоном Головин и генерал Бутурлин. Они были в растерянности. Они твердо знали только то, что гвардейские полки и солдатские полки Головина готовы продолжать бой. Но их — всех вместе — не более 10 000. Судя по стрельбе, которая доносилась днем, Вейде тоже держался. Но в каком состоянии его дивизия, может ли он с утра возобновить бой?

Генералы, как известно, считали, что шведов 30 000. Если бы они знали, что им противостоят 8000 усталых солдат, то, быть может, все было бы по-другому.

— Надо спасать армию, — сказал Бутурлин. — Завтра нам со шведом не совладать… Если не уйдем — завтра армии конец…

И генералы поручили ему отправиться для переговоров в лагерь Карла.

Шведские генералы обещали Бутурлину, что русские полки получат возможность отступить с оружием и знаменами.

Бутурлин вызвал Долгорукова, Головина и Александра Имеретинского.

Их повели по шведскому лагерю к шатру короля. Мокрый снег, выпавший днем, растаял. Ледяная грязь хлюпала под сапогами. Было темно. Горевшие кое-где костры не могли рассеять мрака этой сырой ноябрьской ночи.

У королевского шатра стояли гвардейцы с пылавшими факелами. Ветер разносил искры, и они с шипением падали в грязь.

Карл вышел из шатра навстречу русским генералам.

Он стоял перед ними, освещенный светом факелов, худой, с непокрытой коротко остриженной головой.

Он не ответил на поклон и молча смотрел на побежденных, продлевая их унижение. Наконец губы его разжались.

— Я знаю условия, — резко сказал он. — Я согласен. Утром вы уйдете.

Его слова тотчас перевели русским генералам.

Александр Имеретинский выступил вперед.

— Ваше величество! — сказал он. — В условиях не было речи об артиллерии…

Карлу перевели. Он махнул рукой.

— Вы потеряли вашу артиллерию. Забудьте о ней!

После этого шведский генерал Веллинг послал парламентеров к Вейде с сообщением о договоре. Вейде не поверил. Он был готов наутро возобновить сражение. Тогда ему передали письмо от Бутурлина.

Делать было нечего. Сражаться в одиночку, когда вся армия отходила, Вейде не мог. Он написал Веллингу: «Отделенные от армии, мы готовы биться до последней капли крови; но можем заключить договор, и, если условия будут приемлемы, я согласен».

Карл прекрасно понимал, что произойдет, если утром русские генералы поймут истинное положение дел. И он приказал своим саперам срочно, в темноте, восстановить разрушенный мост через Нарову, чтобы противник мог отступить.

На рассвете гвардейские полки и дивизия Головина в полном порядке, с оружием отступили за Нарову и двинулись к Новгороду.

Но когда к мосту подошла дивизия Вейде, шведы окружили ее, заставили сдать оружие, ограбили солдат. Сопротивляться Вейде не мог: стоящие в плотных колоннах под стволами шведских орудий его полки были бы немедленно уничтожены.

Дивизия Вейде ушла без оружия и знамен.

Но шведы и дальше нарушили договор. Всех русских генералов, которые еще оставались в шведском лагере, они объявили военнопленными…

Через несколько дней в Новгород из-под Нарвы стали прибывать уцелевшие части, и Петр узнал о размерах катастрофы.

Вести о нарвском поражении не были для Петра неожиданны. Он понимал, чего можно ожидать при столкновении испытанной, обученной, уверенной в себе шведской армии с наспех собранными русскими полками. Удивительно было не то, что шведы победили, удивительно было то, что русские так долго и ожесточенно сопротивлялись.

Ведь армия, пришедшая под Нарву, вовсе не была рассчитана на генеральное сражение. Она предназначалась для осады небольшой крепости и движения на помощь Августу. Никто не ожидал, что Карл так быстро расправится с датчанами и явится на театр военных действий.

Петр сразу понял, что нарвское сражение — это не конец борьбы, а ее начало.

Немедленно генералу князю Никите Репнину велено было привести в порядок отступившие в Новгород разбитые и уцелевшие полки.

Генералу князю Борису Голицыну велено было приступить к формированию драгунских полков. Под Нарвой стало ясно, что старая дворянская конница, плохо обученная и недисциплинированная, для современной войны не годится. Регулярные драгунские полки должны были стать важной частью армии. В драгуны было «приказано принимать всякого чина людей, не исключая и крепостных, если они хотели, от 17 до 30 лет».

Особое внимание обращалось на артиллерию. Был назначен специальный надзиратель артиллерии — думный дьяк Виниус. Петр отдал приказ, потрясший страну: «Со всего государства, с знатных городов, от церквей и монастырей, собрать часть колоколов на пушки и мортиры». Виниус оказался настойчивым и деятельным исполнителем царской воли. В мае 1701 года — через шесть месяцев после поражения — в Москву свезено было до 90 000 пудов меди. А к годовщине Нарвы было уже отлито 300 орудий. Русская армия получила новую артиллерию.

России все это обходилось куда как дорого, ведь добровольно явившихся служить в армии было недостаточно и по стране пошли рекрутские наборы. Молодых здоровых людей забирали в солдаты. Набор шел за набором. Вооружение и обучение армии требовало больших денег, стало быть, увеличивались налоги.

Солдат, и конных и пеших, тоже надо было кормить, добывать для них припасы. На крестьян ложилось новое тяжкое бремя. Местности, в которых стояла армия, разорялись.

Петр все это знал, но выбора у него не было. Армия была необходима для существования государства. Чтобы создать боеспособную армию, он готов был пожертвовать чем угодно.

Страна жаждала передышки, и Петр попытался с помощью Англии и Голландии заключить перемирие со Швецией. Из этого ничего не вышло.

Стали доходить упорные вести, что Турция, узнав о нарвском поражении, готовится напасть на Россию с юга.