Пусть каждый исполнит свой долг

Полтава

В октябре 1708 года французский посол в Польше де Безанвальд отправил своему правительству копию письма одного шведского офицера из армии Карла. Посол хотел, чтобы в Париже представляли себе положение дел на театре военных действий. А шведский офицер писал вот что: «Голод увеличивается в армии со дня на день, там уже совсем не знают, что такое хлеб, полки живут только одной кашей… Царь приказал, чтобы при нашем приближении была выжжена вся местность от границы до мест в двух милях от Смоленска… Как мы будем жить в этой ужасной пустыне? О, как тяжела эта кампания, как мы страдаем больше, чем можно выразить, и это еще мало сравнительно с тем, что придется вынести дальше! Заморозки, очень частые в этих странах, перемежаются с сильными холодными дождями и очень увеличивают наши бедствия».

2 октября Карл получил первое известие о поражении Левенгаупта. Он предвидел, что это может случиться. Но все равно известие потрясло его. Он лишился сна. По ночам он приходил в палатку генерала Гилленкрока и молча сидел долгими часами.

Ему было тяжело одному коротать бессонные ночи. Предчувствие неудачи мучило короля.

Но днем он был по-прежнему бодр и деятелен, толковал о походе на Москву и высмеивал Петра, не решающегося вступить в генеральное сражение.

Карл шел по Украине в надежде пополнить свои продовольственные запасы, найти удобные зимние квартиры для измученной армии и соединиться с казацкими полками, которые обещал ему Мазепа. Король знал, что в своей столице Батурине старый гетман собрал большое количество свинца и пороха.

А они были так необходимы шведам! В Батурине была сосредоточена и сильная артиллерия.

Но русские все время переигрывали короля.

Карл подошел к Стародубу в надежде легко захватить город. Но Стародуб уже был занят эскадронами генерала Ифланта. А вскоре Шереметев ввел в Стародуб и пехотные полки. И Карл не решился на штурм.

Карл бросился к Новгороду-Северскому. Но тот же Ифлант со своими драгунами снова его опередил, занял и укрепил город. Дорога в богатый Северский край была закрыта.

Положение шведов все ухудшалось. Французский дипломат, который был в армии Карла, писал в Париж: «Скажу прямо: если украинский народ не поддержит шведского короля, я не вижу никакой возможности для него закончить счастливо войну».

Оставалась последняя надежда — Мазепа с его войском.

Мазепа колебался. Он все не мог понять, что ему выгоднее: остаться верным Петру или перейти на сторону Карла? Но тут ему пришлось принимать срочное решение. На Украину для следования за шведской армией вошли конные полки Меншикова и взяли направление на Батурин. Мазепа решил, что измена его открыта, и с 5000 казаков поскакал навстречу Карлу.

В Батурине он оставил другие 5000 с полковником Чечелем.

21 октября, завидев передовые шведские отряды, Мазепа объявил своим полкам, что они идут не драться со шведами, а присоединяться к ним. Большинство казаков вовсе не хотело становиться союзниками шведского короля, но деваться было некуда — шведы уже окружали их.

До главных шведских сил нужно было идти еще несколько дней. И за эти несколько дней 3000 казаков бежало из войска Мазепы. Он явился в лагерь Карла меньше чем с 2000 сабель.

Рухнула еще одна надежда Карла — надежда на большое украинское войско.

Теперь надо было спешить к Батурину, где можно было накормить армию и спокойно перезимовать.

Но когда шведы подошли к Батурину, то Карл и Мазепа с горечью увидели только обугленные развалины.

Меншиков опередил неприятеля, взял Батурин штурмом и сжег его…

Начиналась зима. А зима в тот год была на редкость суровая.

Шведские отряды в разных направлениях двигались по заметенной снегами, обледенелой украинской степи, встречая сопротивление в каждом городке, теряя солдат при штурмах и нигде не находя ни покоя, ни отдыха, ни пищи, ни крова. Крестьяне прятали от шведов продовольствие, нападали на маленькие отряды. Украинский народ отказался поддерживать Мазепу и Карла.

Шведские регулярные полки насчитывали теперь немногим больше 20 000 солдат.

Армия Карла таяла.

В марте шведы получили неожиданное подкрепление. Кошевой атаман Запорожской Сечи Константин Гордиенко уговорил запорожцев перейти на сторону короля. Запорожцы опасались, что в случае победы Петр лишит их давних вольностей, и пошли за Гордиенко. 8000 запорожцев прибыло в лагерь Карла 26 марта 1709 года.

Карл решил призвать себе на помощь и крымского хана. Он отправил послов в Крым и в турецкую крепость Бендеры. Турки стали склоняться к новой войне с Россией. Крымские татары тоже готовились к выступлению.

Если бы турки и татары поддержали шведов, то положение снова могло стать очень опасным. И Петр выехал в Воронеж, а затем в Азов.

Он хотел резко усилить азовский флот и этим удержать турок от войны.

А шведская армия передвинулась под Полтаву и осадила ее. Через Полтаву проходили дороги в Крым и на Запорожскую Сечь, а далее — в Польшу.

«Я и вся моя армия — мы в очень хорошем состоянии. Враг был разбит, отброшен и обращен в бегство при всех столкновениях, которые у нас были с ним. Запорожская армия, следуя примеру генерала Мазепы, только что к нам присоединилась. Она подтверждает торжественной присягой, что не переменит своего решения, пока не спасет своей страны от царя… Положение дел привело к тому, что мы расположились в окрестностях Полтавы, я надеюсь, что последствия этого будут удачны».

Так писал Карл XII в апреле 1709 года своему польскому союзнику Станиславу Лещинскому. Что бы ни делалось в душе у шведского короля, на людях он был спокоен и уверенно говорил о скорой победе.

Армия его сократилась чуть не в половину и очень нуждалась в подкреплении. Но крымские татары не являлись. И турки и крымский хан были устрашены азовскими приготовлениями Петра. Да и сомневались уже они в победе шведов.

Станислав Лещинский не приходил со своими отрядами, потому что мало кто в Польше пошел бы за ним, да и тех, кто пошел бы, русские войска перехватили бы по дороге.

Шведская армия была накрепко отрезана от всего мира.

Даже отступление за Днепр было теперь невозможно для Карла.

Многие из шведских генералов понимали, в каком страшном положении оказалась армия. Они не одобряли осады Полтавы.

Генерал-квартирмейстер Гилленкрок, главный шведский специалист по осадным работам, прямо спросил у фельдмаршала Реншильда, во всем поддерживающего короля:

— Объясните мне, ради бога, зачем нам осаждать Полтаву? С нашими силами мы уже не можем продолжать войну. Зачем же нам терять людей и время у этой крепости?

— Король хочет развлекаться в ожидании поляков Лещинского, — ответил, улыбаясь, Реншильд.

— Но это развлечение потребует многих человеческих жизней! — резко сказал Гилленкрок. — Поистине король мог бы найти себе лучшее занятие.

Реншильд перестал улыбаться.

— Если такова воля его величества, — так же резко сказал он, — то мы должны выполнить его желание!

Но доведенный до отчаяния Гилленкрок отправился к королю.

— Даже если бы господь бог послал ко мне своего ангела с повелением отступить от Полтавы, — ответил Карл, — то я все равно остался бы здесь!

— Но у нас нет достаточной артиллерии, чтобы разбить укрепления. Придется пускать вперед пехоту и нести страшные потери! Мы останемся без пехоты, ваше величество!

— Ну, Гилленкрок, вы совсем заговорились, — нахмурился Карл. — Наши пушки разбивали бревна потолще, чем эти палисады.

— Конечно, но тогда у нас было вдоволь снарядов! А здесь нужно разбить несколько сотен столбов!

— Ну, раз можно разбить один столб, значит, можно разбить и несколько сотен.

— Можно, ваше величество, можно! — вне себя закричал генерал. — Но когда падут эти палисады, то у нас не останется пороха даже на выстрел из карманного пистолета!

Лицо Карла стало холодным и неподвижным. Ему надоел этот спор.

— Мы все время совершаем дела необыкновенные. Совершим и на этот раз.

— Я боюсь, — пробормотал Гилленкрок, уходя, — что это необыкновенное предприятие будет иметь и конец необыкновенный…

В шведской армии царило уныние. Но власть Карла над солдатами была непререкаема, а вера в его боевое счастье сильна. Армия подчинялась своему полководцу.

Полтаву защищало 4270 солдат и 2600 вооруженных горожан. Запасов продовольствия в городе было достаточно. Но мало было пушек и пороху.

Комендант крепости полковник Келин был готов драться до последнего солдата.

Несмотря на свои обещания щадить пехоту, Карл 3 апреля попробовал взять город неожиданным ударом. 1500 шведов бросилось на приступ без всякой подготовки.

Защитники легко отбили их.

Тогда в действие вступил Гилленкрок. Шведы стали подводить к полтавским валам траншеи. Земляными работами занимались главным образом запорожцы.

Осажденный гарнизон ответил стремительными вылазками. 7 апреля полковник Келин выслал против передовых шведских позиций 1500 солдат. Они отбросили шведов и запорожцев и разрушили то, что удалось построить и выкопать шведам. Шведы потеряли 200 человек убитыми, русские — 82 убитыми и 150 ранеными.

С этого дня у крепостных валов шла непрерывная кровавая борьба. Шведы подводили траншеи, делали подкопы, закладывали мины.

Осажденные регулярно шли на вылазки, разрушали траншеи, вели контрподкопы, разряжали шведские заряды.

14 апреля Карл под пулями русских стрелков объехал полтавские укрепления. Увидев, что один из участков вала ниже других, он плетью показал на него Реншильду:

— Атаковать надо здесь. Сегодня же. Мне надоело сидение под этими жалкими кучами земли!

На приступ пошло 3000 шведских пехотинцев. Но полковник Келин — опытный офицер — быстро перебросил сюда все свободные силы.

Шведы прорвались на вал. Казалось, вот-вот они хлынут в город. Но русские резервы все прибывали. Наконец, комендант стянул на участке штурма до 4000 штыков — и солдат, и вооруженных горожан. Атакующие были сброшены с вала.

Шведы потеряли до 500 человек, русские — 142 убитыми и 182 ранеными.

Гарнизон крепости нес большие потери. Кончался порох. Было ясно, что без помощи Полтава может пасть.

Петр был в Азове. Русской конницей, блокировавшей шведскую армию, командовал Меншиков. Его отряды стали нападать на шведов со всех сторон, отвлекая их силы от осажденного города.

К концу апреля Карл сосредоточил у Полтавы всю свою армию. Он готовился к решительному штурму.

В ночь на 15 мая из русского лагеря за рекой Ворсклой вышло в полной тишине 900 солдат. Их вел бригадир Головин. Каждый солдат, кроме своего оружия, нес еще груз пороха и свинца.

В темноте колонна подошла к броду на Ворскле, солдаты разделись и, держа над головой оружие, одежду и груз, перешли на берег, занятый шведами. Они переправились в том месте, где к реке примыкали обширные и глубокие болота. Шведских дозоров потому здесь не было. По пояс, а то и по грудь в болотной жиже шли солдаты Головина в сторону Полтавы…

Болота кончились недалеко от города. Одевшись и приготовившись к бою, солдаты неожиданно ударили на шведский заслон, прорвали его и вышли к полтавским валам.

Теперь у осажденных было довольно зарядов и прибавилось людей.

Что ни день, шведы подвергались жестоким атакам то из Полтавы, то со стороны русских летучих отрядов. Иногда удары эти совпадали. И тогда шведы несли особенно большие потери.

Для связи с осажденным городом Меншиков организовал «артиллерийскую почту». Пушку заряжали полым ядром, в которое вкладывали письмо, и стреляли в определенное место внутри города. А там находили это ядро и вынимали послание. Так же поступали и артиллеристы Келина. Над головами шведов летали русские письма.

4 июня под Полтаву приехал Петр.

На военном совете он предложил готовиться к генеральному бою, чтобы уничтожить шведскую армию. Его поддержал Алларт.

Были среди русских генералов и сторонники другого решения — дать возможность Карлу уйти за Днепр, покинуть российские пределы, не рисковать, ввязываясь в генеральный бой.

Ведь и ослабленная шведская армия — грозный противник, а самого Карла никто еще не побеждал. Ведь шведы станут драться отчаянно — у них нет иного выхода. Так, может быть, дать им отступить?

Но это означало, что война будет длиться и длиться. Карл снова соберется с силами, и снова надо будет ждать вторжения.

Совет решил вести дело к полному разгрому неприятеля.

В ночь на 17 июня Карла разбудил адъютант:

— Ваше величество! С русской стороны какое-то движение!

Карл, спавший не раздеваясь, вскочил на коня и, взяв с собой десяток конных гвардейцев, поскакал туда, где это движение караульные заметили. В темной степи трудно было что-нибудь различить. Вдруг впереди — недалеко от линии шведских караулов — мелькнул огонек. Король с охраной двинулся на огонь. Они заставили лошадей идти шагом, чтобы противник не услышал топота.

Подъехав вплотную к освещенному костром кругу, Карл увидел нескольких казаков из русской армии, беспечно расположившихся на ночлег.

Пришпорив коня, король вынесся в освещенное пространство — к самому костру — и спрыгнул на землю. Выстрелив из пистолета в упор в одного из ошеломленных казаков, Карл крикнул:

— Сдавайтесь!

Но казаки, схватив оружие, кинулись в темноту и оттуда стали стрелять в шведов. Пуля попала Карлу в ногу. Зарычав от боли и ярости, король упал. Гвардейцы подхватили его, посадили в седло и, отстреливаясь, увезли в лагерь.

Рана оказалась серьезной — пуля раздробила кость. Потребовалась немедленная операция, которую Карл перенес ни разу не застонав. Но теперь он был надолго прикован к постели.

То, что король в такой важный момент выбыл из строя, не придало бодрости шведской армии.

А Петр готовился к решительному часу. Как и подобает большому полководцу, он принимал все возможные меры, чтобы наверняка обеспечить победу. Он стягивал к Полтаве все воинские части, которые только находились в этих районах. Было велено срочно доставить к войску 1000 пудов пороху — пушечного, ружейного и гранатного, большое количество бомб и ядер, 3000 лопат и 1000 кирок для строительства земляных укреплений.

20 июня вся русская армия перешла Ворсклу и остановилась в пяти верстах от шведского лагеря.

Кавалерийские налеты на шведов становились все более дерзкими и массированными.

22 нюня в шведский лагерь прибыли послы крымского хана. Хан обещал скоро выступить на помощь королю.

В осажденной Полтаве снова стали подходить к концу боеприпасы.

Русская армия медленно придвигалась к шведской.

Карл XII не мог встать с постели и лежа принимал доклады своих генералов. По этим докладам все шло как нельзя лучше.

21 и 22 июня шведы трижды штурмовали Полтаву. Все три раза им удавалось ворваться на валы. И все три раза их сбрасывали оттуда после яростного рукопашного боя.

За эти два дня русский гарнизон потерял 1319 человек, а шведы — 2200.

Расстояние между шведским лагерем и русской армией сократилось до трех верст…

Теперь оставалось выбрать поле сражения.

Генералы Алларт и Ренне советовали заманить шведов к деревне Петровке, перед которой лежала довольно широкая равнина, и там дать бой по всем правилам военной науки. Но Петр с ними не согласился. Он хорошо помнил, какую услугу оказала ему при Лесной неровная, покрытая лесами местность.

Он выбрал другое место для генерального сражения.

В двух верстах от шведского лагеря, в лесах, окружавших деревню Яковцы, Петр нашел длинную прогалину. Северный ее конец, расширяясь, упирался в глубокие овраги, а южный выходил к шведскому лагерю под Полтавой.

Петр решил встать в северном конце, лишив шведов свободного маневра. Для нападения на русскую армию у них оставался только один путь — вдоль опушки леса, по прогалине.

Петр приказал устроить укрепленный лагерь — ретраншемент — в том месте, где прогалина расширялась. Но не поперек ее, а вдоль опушки леса — атаковать русские укрепления в лоб шведы теперь не могли. Им пришлось бы перестраиваться для атаки перед русским фронтом.

Петр часами ездил по месту будущего сражения, продумывая каждую деталь, отдавая множество приказаний. Он хотел действовать наверняка.

Поперек прогалины — в полверсте от ретраншемента — Петр велел срочно соорудить 6 редутов. А перпендикулярно к этой линии приказано было поставить еще 4 редута.

После битвы европейские полководцы восхищались остроумием и находчивостью Петра, столь необычно расположившего передовые укрепления. Петру было важно сбить первый наступательный порыв шведов, а придуманное им расположение редутов не только останавливало движение неприятеля, но и рассекало его колонны. И это сыграло большую роль в предстоящей битве…

Русские полки взялись за лопаты.

Петр ничего не забывал. Он помнил, что под Нарвой и на реке Бабич Карлу принесла успех внезапная стремительная атака. Если на пути шведского наступления встанут редуты, ни о какой внезапности и стремительности речи уже не будет. Петр лишил шведского короля его главного преимущества.

24, 25 и 26 июня шло строительство редутов и укрепленного лагеря.

Утром 26 июня Шереметев доложил Петру, что к шведам бежал унтер-офицер Семеновского гвардейского полка. Петр встревожился. Гвардейские унтер-офицеры знали многое. Изменник мог сообщить Карлу о скором подходе 40 000 башкирской и татарской конницы от Урала. Он мог рассказать Карлу о том, что среди русских пехотных полков один целиком состоит из новобранцев.

В эти последние дни перед решающей битвой царь произвел смотр войскам.

В полдень 26 июня он построил пехотные полки и указал каждому полку место в предстоящей битве.

Затем царь объяснил командующему артиллерией генералу Якову Брюсу, как будут расположены батареи.

После этого он поскакал к своей гвардии.

Перед ним застыли преображенцы и семеновцы… Двадцать два года назад пятнадцатилетним мальчишкой собрал он два эти полка. Сколько бурных и страшных событий прошло за эти годы! Стрелецкие бунты, борьба за престол с царевной Софьей, первые походы на Азов, путешествия в европейские страны, разгром под Нарвой… А его гвардейцы… Чего только им не приходилось делать за два десятилетия! Они строили корабли и редуты, они сражались с турками и крымской конницей, они штурмовали крепости и брали на абордаж многопушечные суда. Сколько раз уже мерялись они силами с прославленными шведскими полками!

И вот через несколько часов решится судьба всего дела, всей русской армии, всей России…

Петр снял шляпу и молча всматривался в лица солдат. Многих из них он знал с детства.

Потом он заговорил.

Он говорил о том, что Карл уже назначил шведского генерала Спарре комендантом Москвы, что шведский король уже решил разделить Россию на малые княжества. Он напомнил солдатам, сколько трудов несли они вместе для величия своего государства. Он напомнил гвардии, что долг каждого солдата и офицера в бою — стоять насмерть:

— Которые на бою уступят место неприятелю, почтутся за нечестных и в числе добрых людей считаемы не будут!

Когда Петр кончил говорить, ему ответил от лица всей гвардии генерал-лейтенант Михаил Голицын:

— Государь изволил труд наш, и верность, и храбрость добрых солдат видеть на баталии с Левенгауптом. Целый день воочию стояли с неприятелем, и не смешали шеренг, и места неприятелю не уступили! Четыре раза от пальбы ружья раскалялись так, что действовать и держать в руках невозможно было, а солдаты пальбы не прекращали! Уповаем и здесь такой же подвиг иметь!

— И я на доблесть и верность вашу уповаю, сыны мои! — крикнул Петр и поскакал дальше — к дивизии Алларга…

К вечеру 26 июня 1709 года Петр мог бросить в бой 40 000 штыков и сабель, не считая легкой конницы, главным образом казаков.

Царь был прав, когда решил, что сведения, сообщенные Карлу перебежчиком-семеновцем, ускорят сражение. Поговорив с русским унтер-офицером, король понял, что медлить нельзя.

Вечером двадцать шестого числа он вызвал в свой шатер фельдмаршала Реншильда.

— Этой ночью мы атакуем русских! — сказал король.

Реншильд был поражен. Несколько часов назад, когда они совещались с Карлом, о сражении не было речи. Он начал было говорить, что благоразумнее было бы подождать еще два дня, приготовиться, собрать стоящие в отдалении полки… Но король резко мотнул головой, и фельдмаршал умолк.

— Сообщите командирам полков о предстоящем бое. Передайте им мой приказ: к полуночи всей армии стоять в боевом порядке!

Реншильд поспешно вышел из шатра. Вскоре в лагере началось движение. Кавалеристы седлали коней, пехотинцы чистили оружие, точили штыки, офицеры осматривали место будущего построения…

К полуночи армия выстроилась перед лагерем. Освещенные пламенем костров, разложенных в интервалах между батальонами, и светом факелов, стояли полки, прошедшие со своим королем Польшу, Саксонию, Литву, выигравшие десятки сражений и никогда не знавшие неудач. Но как поредели за последний год ряды этих полков! Сколько полегло неустрашимых «викингов», конных и пеших, в ледяной украинской степи, в белорусских болотах, под валами маленьких, но отчаянных русских крепостей, сколько полегло их под стенами упрямой Полтавы!..

И все же в ночь на 27 июня 1709 года угрюмые северные воины снова верили в победу. Да, Левенгаупта разбили при Лесной, да, Шлиппенбах терпел поражения в Лифляндии. Но ведь сам король всегда побеждал! Ведь полки, которые вел он сам, не знали поражений! Так будет и в этот раз!

Четверо огромных гвардейцев несли вдоль фронта носилки, в которых полусидел Карл. Иногда он делал знак остановиться и говорил несколько слов солдатам. Говорил, что надеется на их обычную храбрость и что победа, как всегда, будет с ними.

Потом он приказал поставить носилки на землю перед центром построения.

— Я проведу эти последние часы перед боем со своими солдатами.

Движением руки он велел генералам приблизиться.

— Я приглашаю вас, господа, пообедать со мной в шатре царя Петра, — сказал король. — Командовать войсками сегодня будет фельдмаршал Реншильд. Из-за этой нелепой царапины я не могу сесть на коня…

Карла лихорадило, у него был жар, мучительно болела простреленная нога. Он откинулся на изголовье и впал в забытье.

В 2 часа ночи Реншильд велел генералам встать во главе своих колонн и двигаться к русскому лагерю.

— Но еще слишком темно, мы можем сбиться с пути, и колонны придут в беспорядок, — возразил Левенгаупт.

— Командую армией я! — резко ответил ему Реншильд. — Выполняйте приказ!

Шведская армия двинулась.

На русские позиции шло около 15 000 пехоты и кавалерии. Все это были только регулярные шведские части.

Запорожцев и казаков Мазепы вместе с небольшим количеством шведских солдат Карл оставил блокировать Полтаву и охранять обоз.

Несколько конных полков, расположенных далеко от лагеря, к бою не успели.

Шведы шли медленно и осторожно. Реншильд с генералами ехал впереди. Карла несли на носилках.

Справа и слева от синих шведских колонн выступали из предутреннего сумрака силуэты могучих деревьев. Слева был Будищенский лес, справа — Яковецкий.

Привядшая от дневного зноя трава на прогалине освежилась за ночь и была покрыта росой.

За Яковецким лесом небо быстро светлело — там вставало солнце.

А впереди шведы слышали непрерывный звонкий стук топоров. Русские торопились достроить 2 из 4 продольных редутов, которые не были еще готовы.

Русские разъезды давно уже заметили движение шведской армии. И когда авангард Карла приблизился к редутам, 17 полков русской конницы стояли в трехсотметровых промежутках между редутами, готовые к бою. Ими командовал князь Александр Меншиков.

Работа на недостроенных редутах прекратилась.

Около трех часов утра 27 июня 1709 года раздался первый залп великой Полтавской битвы. Это русские редуты встретили приближающийся шведский авангард.

Шведская пехота шла 4 колоннами. За ней конница — 6 колоннами.

После первых залпов Реншильд остановил армию. По его приказу конница, пройдя в интервалы между пехотными батальонами, ринулась на эскадроны Меншикова. Реншильд рассчитывал мощным ударом опрокинуть русских драгун, прорвать линию редутов и, не останавливаясь, атаковать главные русские силы.

Несмотря на сильный огонь редутов, шведы галопом доскакали до русской конницы и врубились в ее ряды. Драгуны Меншикова, яростно сопротивляясь, отошли за линию редутов. Вклинившиеся между укреплениями наступающие шведы оказались под перекрестным огнем. Атакующие смешались. Тогда на них ударили русские драгуны и отбросили обратно.

Шведская пехота успела ворваться в недостроенные редуты, но два других продольных укрепления держались.

Снова пошла в атаку конница. И снова Меншиков бросил ей навстречу своих драгун и после жестокой рубки отогнал. Под Меншиковым было убито две лошади — он дрался вместе со своими конниками. Его помощник — генерал Ренне — был ранен.

Петр внимательно следил за боем. Он понимал, что одним меншиковским полкам не удержать натиска всей шведской армии даже с помощью редутов. Рано или поздно шведы опрокинут конницу. Этого нельзя было допустить. Ведь бой у редутов — только передовой бой. Для главного сражения нужно сохранить конные полки нерасстроенными.

После второй удачной контратаки к Меншикову подскакал посланный Петром офицер и передал приказ отходить к главным силам.

— Невозможно отступать! — закричал Меншиков. — Передай государю, что мы верх берем! Пускай пришлет мне три полка пехоты, и я шведам здесь хребет сломаю! Сейчас снова в палаши пойдем!

И он снова повел своих драгун в атаку и опрокинул передовые шведские эскадроны. Он вернулся из этой схватки, отбив у шведов 14 штандартов и знамен.

Но Петр вовсе не хотел, чтобы передовой кавалерийский бой превращался в генеральную баталию. Он снова велел Меншикову отходить. Он хотел действовать по своему плану. Меншиков опять отказался и снова потребовал пехоты.

А шведы все не могли взять оставшиеся 2 продольных редута. Как и предвидел Петр, эти редуты рассекли наступающие колонны. 6 батальонов генерала Росса и несколько эскадронов генерала Шлиппенбаха оказались значительно правее основных шведских сил. Реншильд с пехотой и конницей стал забирать влево — ближе к Будищенскому лесу, чтобы обойти поперечную линию редутов по опушке. А огонь с продольных редутов и атаки Меншикова все больше и больше отбрасывали Росса и Шлиппенбаха вправо. Наконец связь между Реншильдом и этими генералами прервалась совсем. Росс и Шлиппенбах отвели свои поредевшие батальоны и эскадроны на опушку Яковецкого леса и стали там, не зная, что делать дальше.

Петр сразу заметил это. Он послал Меншикову 5 батальонов пехоты и велел, взяв 5 конных полков, ударить на отрезанные шведские колонны.

Меншиков настиг Росса и Шлиппенбаха в лесу. Неожиданная атака смешала шведские ряды. Началось преследование и истребление. Оба генерала попали в плен.

Вместо Меншикова конницу у редутов возглавил генерал Боур. И когда он получил от царя приказ отводить полки, то немедленно это приказание выполнил. После очередной контратаки Боур неожиданно для противника круто развернул свои эскадроны и галопом увел их с позиции.

Шведская армия ринулась за отступающими русскими драгунами. Проходя между редутами, шведы снова попали под жестокий огонь. Неся потери, они прошли линию укреплений и бросились дальше.

Конные полки Боура, уходя, подняли тучи пыли. За этой пылью шведские генералы не заметили, что их правый фланг вышел к ретраншементу.

И неожиданно для упоенных преследованием полков на них обрушился огонь десятков русских орудий.

Пушки ретраншемента били картечью. Пехота и конница правого фланга хлынули в сторону от ретраншемента, чтобы уйти из-под огня, и смешали остальные части.

Реншильд поспешно отводил армию на опушку Будищенского леса, чтобы перестроить ее и привести в порядок.

Расчеты Петра оказались совершенно правильными — первый порыв шведской армии разбился о линию редутов. Шведы понесли огромные потери. Отряды Росса и Шлиппенбаха, отсеченные от армии, разгромлены. В тылу у шведов остались 8 редутов с засевшей в них русской пехотой, которая постоянно угрожала противнику.

Петр понял, что надо выводить основные силы из ретраншемента и начинать решающую схватку.

Пока шведы приводили в порядок свои расстроенные полки в Будищенском лесу, русская армия строилась перед своими укреплениями.

Шел седьмой час утра.

42 батальона русской пехоты выстроились в центре позиции в две линии. Второй батальон каждого полка встал сзади первого батальона, чтобы в случае надобности поддержать его.

На флангах позиции встала конница. 18 полков Боура на правом фланге, 6 лучших драгунских полков Меншикова — на левом.

В ретраншементе было оставлено 6 пехотных полков — это был общевойсковой резерв. Эти полки можно было направить в любое место боя.

Артиллерия встала перед боевыми порядками армии.

Петр выехал к фронту пехоты.

— Воины! — крикнул он. — Вот пришел час, который решит судьбу отечества! И не должны вы помышлять, что сражаетесь за Петра, но за государство, Петру врученное, за род свой, за отечество! Не должна вас смущать слава неприятеля, будто бы непобедимого! Вы сами своими победами доказали, что это ложь! А о Петре ведайте, что ему жизнь не дорога, только бы жила Россия в блаженстве и славе для благосостояния вашего!

А на опушке Будищенского леса уже показалась шведская армия… Карла несли на носилках перед наступающим строем.

У шведов было 18 батальонов пехоты и 29 эскадронов кавалерии. Значительно меньше, чем у Петра.

Мощной русской артиллерии шведы могли противопоставить только 4 орудия. Для остальных пушек у них уже не было пороха.

Увидев, насколько шведская боевая линия короче русской, Петр тронул за плечо Шереметева:

— Смотри, Борис Петрович, как бы мой брат Карл, заметив, сколь наши фланги шведские превосходят, назад бы не подался… Надо отвести 6 полков с правого фланга и тем линию укоротить.

Шереметев и князь Репнин, которому было поручено командование всей пехотой, стали уговаривать Петра не сокращать число полков.

Но Петр хотел во что бы то ни стало навязать Карлу решающий бой.

— Победа не от множественного числа войск, а от помощи божьей и от мужества бывает, — сказал он генералам. — Храброму и искусному вождю и равного числа довольно…

6 драгунских полков правого крыла под командой генерала Волконского отошли в тыл и встали вместе с недавно подошедшими казаками гетмана Скоропадского.

В центре русской пехотной линии стоял Новгородский полк, один из лучших, испытанных полков. Но одет он был в этот день в серые мундиры новобранцев. Предполагая, что перебежавший семеновец расскажет шведам о наличии в армии плохо обученного полка новобранцев, Петр решил перехитрить противника.

Шведская армия приближалась.

Было девять часов утра.

Карл издали увидел серые мундиры, выделяющиеся на общем зеленом фоне, и указал на них Реншильду.

Один из шведских полков сомкнул ряды так тесно, что два его батальона по фронту заняли столько же места, сколько занимал фронт одного батальона Новгородского полка. И эта монолитная, сверкающая сплошной линией штыков масса как таран ударила в строй новгородцев.

Расколов первые ряды русских, шведы штыками и прикладами проламывали себе путь. Они стремились прорвать центр и рассечь русскую армию пополам.

Напор оказался так неистов, что новгородцы подались назад. Минута была страшная. Если бы шведам удался их замысел, положение русских войск стало бы очень опасным: в прорыв хлынули бы другие шведские части, правое и левое крыло армии потеряли бы связь между собой.

Петр спрыгнул с коня и бросился ко второму Новгородскому батальону. Выхватив свою длинную тяжелую шпагу, он повел новгородцев на помощь их однополчанам. Батальон встретил прорвавшихся шведов страшным штыковым ударом и отбросил назад. Сплошная линия центра была восстановлена.

На русские боевые порядки надвигались лучшие шведские полки — Упландский, Кальмарский, Иончепингский, Ниландский, королевская гвардия.

Русская артиллерия в упор била картечью и ядрами. Идущие впереди шведские офицеры почти все погибли в первые полчаса боя.

Ядро попало в носилки, на которых Карла несли впереди наступающих полков. Носилки были разбиты, но Карл уцелел. Он только лишился чувств, ударившись о землю.

Гвардейцы тут же скрестили несколько пик и посадили на них короля.

Орудийный и ружейный огонь русских полков все усиливался. Один за другим были убиты вокруг Карла 24 гвардейца его личной охраны.

Шведы, чтобы избегнуть губительного огня, стремились скорее сойтись в штыковом бою. Они шли вперед.

И тогда Петр двинул первую линию русских батальонов им навстречу. Начался общий рукопашный бой в тучах горячей желтой пыли.

Многочисленная русская кавалерия стала обходить и теснить усталую шведскую конницу.

Шведская пехота не выдержала встречного удара. Силы ее были подорваны огнем русской артиллерии и маршем на редуты.

К тому месту, где уцелевшие телохранители держали на скрещенных пиках Карла, подлетел на взмыленном коне потерявший голову Реншильд:

— Ваше величество! — закричал он. — Пехота погибла! Молодцы, спасайте короля!

Крик этот услышали окружающие. По шведским рядам стала распространяться паника. Напрасно Левенгаупт, Спарре и Гилленкрок пытались ободрить солдат.

Шведы побежали.

В тылу наступающей русской пехоты стояли десятки свежих батальонов второй линии и резерва, готовые поддержать напор дерущихся полков. Но в этом не было надобности. Шведскую армию опрокинули 10 000 солдат первой линии.

Армия Карла отступала в полном беспорядке.

А в это время батальоны, разгромившие в лесу Росса и Шлиппенбаха, взяли штурмом шведский лагерь и захватили все, что там хранилось.

Было одиннадцать часов.

Конница преследовала бегущего неприятеля. А к шатру Петра уже вели пленных шведских генералов и несли знамена.

Принесли разбитые носилки Карла. Но самого короля найти не могли.

— Неужели я не увижу сегодня моего брата Карла? — спрашивал Петр.

Он снял с головы треуголку и увидел, что она прострелена насквозь. Засмеявшись, он показал ее окружающим. Потом он расстегнул мундир. Большой медный крест, висевший у него на груди, был погнут ударом пули.

Когда высшие шведские офицеры были собраны в русском лагере, Петр сказал им:

— Мой брат Карл приглашал вас всех в мой шатер на обед. Благодарю вас, что прибыли. А вот брат мой Карл не пожаловал. А я сердечно желал бы с ним нынче отобедать!

Во время обеда Петр поднял первый тост за здоровье своих учителей в ратном деле — шведов.

Шведский министр граф Пипер ответил ему с горькой усмешкой:

— Хорошо же вы, ваше величество, отблагодарили своих учителей!

Петр засмеялся.

А на боевом поле и вокруг редутов лежало более 8000 убитых шведов. Русские драгуны и казаки рубили по окрестным лесам и полям отставших от армии беглецов.

Русские потеряли убитыми и ранеными 4625 человек.

Через несколько часов после победы Петр написал адмиралу Апраксину на Балтику: «Ныне уже совершенно камень в основание Петербурга положен…»

Вечером того же дня Петр послал генерала Боура с 10 драгунскими полками и генерала Голицына с Семеновским полком вслед шведской армии, отступающей к Днепру.

На следующий день семеновцев и драгун догнал Меншиков и принял начальство над всем отрядом.

Остатки шведской армии уходили по выжженной солнцем пыльной степи. Карла везли в карете. Гвардеец, сидевший на козлах, гнал лошадей. В любой момент могла появиться русская погоня.

Рядом с каретой скакали Левенгаупт и Мазепа.

Скакали всю ночь.

Возле деревни Кобеляки карета сломалась. Короля пересадили на лошадь и помчались дальше.

Конница шла вплотную за королем и генералами. Пехота отставала.

Вскоре лошадь под Карлом пала от усталости. Его пересадили на другую лошадь и поскакали дальше.

От тряски рана снова открылась. Но не было времени останавливаться и делать перевязку. Уже было известно, что русские догоняют.

В селе Новые Стенжары решили все-таки остановиться на ночлег, чтобы раненый король мог хоть немного отдохнуть. Но не успел Карл заснуть, как его разбудил Левенгаупт:

— Ваше величество! Надо ехать дальше — русские близко.

— Делайте что хотите! — ответил Карл.

29 июня шведы достигли, наконец, села Переволочно на Днепре. Здесь была раньше переправа. Здесь запорожцы держали множество лодок, которыми шведы надеялись воспользоваться. Но еще до Полтавской битвы русский отряд напал на охранявших лодки запорожцев, выбил их из села, а лодки сжег…

С трудом отыскали несколько лодок, чтобы переправить через Днепр короля, Мазепу и охрану.

Утром 30 июня к Переволочно собралась уцелевшая под Полтавой часть шведской пехоты. Солдаты были так изнурены боем и трехдневным почти безостановочным отступлением по жаркой безводной степи, что отказались выполнять приказы. Генералы хотели немедленно идти к устью реки Ворсклы и переправляться на другой берег — в татарские владения. Но, увидев, что солдаты готовы взбунтоваться, отложили поход и переправу на другой день.

А русские приближались.

Шведские генералы окружили своего короля и стали уговаривать его, не теряя времени, сесть в лодку и переплыть Днепр. За Днепром были турецкие земли.

Ворскла была уже и мельче Днепра, и армии было легче перейти через нее, чем через широкий Днепр. А король со свитой мог переправиться через Днепр на единственной имеющейся лодке.

Карл яростно отказывался бежать. Генералы настаивали.

— Я сяду на коня! — кричал Карл, и лицо его пылало от лихорадки. — Мои солдаты, увидев меня на коне, забудут о поражении! Они ринутся в бой с прежней своей храбростью! Мы победим! В истории было множество случаев, когда армии, только что разбитые, через несколько дней громили торжествующего врага!

Генералы молчали, опустив головы. Они-то знали, что королю не сесть на коня, что солдаты измучены и подавлены, что у армии нет ни пороха, ни пуль… Наконец Карл сдался.

— Легче душе моей расстаться с телом, чем мне с моей армией, — тихо сказал он. — Но уж лучше турецкая земля, чем русский плен…

Он позволил посадить себя в лодку. Несколько гвардейцев сели на весла. Шведский король навсегда покинул страну, которую он еще недавно считал легкой добычей…

Около двух тысяч шведов и запорожцев верхом на конях поплыли за королевской лодкой. Часть из них утонула в Днепре. А выплывшие поскакали за Карлом через пышущую зноем степь к турецкой крепости Очакову.

А через три часа на высотах, окружающих Переволочно, показались передовые разъезды Меншикова.

К утру 1 июля 1709 года остатки шведской армии были полностью блокированы и прижаты к Днепру.

Меншиков прислал к Левенгаупту, командовавшему шведскими полками, парламентера с требованием сдаться немедленно и безоговорочно.

Левенгаупт собрал командиров полков и спросил у них, будут ли солдаты драться. И получил ответ — солдаты драться не могут и не хотят.

16 000 шведов и запорожцев без боя сложили оружие.

Вторгнувшаяся в Россию шведская армия перестала существовать.

План разгрома шведской армии, который Петр предложил почти четыре года назад в Жолкиеве, был выполнен. Неприятель измотан, обессилен и уничтожен.

Но погибла только экспедиционная шведская армия. Ее гибель была тяжким ударом для Швеции, однако воевать страна еще могла.

В Польше и Померании шведский генерал Крассау мог собрать около 22 000 штыков и сабель. 10 000 было сосредоточено в Финляндии. В самой Швеции находилось около 30 000 солдат. Станислав Лещинский мог выставить до 15 000 своих сторонников. А главное, Швеция располагала мощным военным флотом, который господствовал у берегов Скандинавии.

Петр понимал: для того чтобы заставить Швецию заключить выгодный для России мир, необходимо наносить ей удар за ударом, теснить ее на море, угрожать ей десантом, отбить у нее последние владения в Германии и Финляндии. Иначе вернувшийся от турок Карл снова сможет собрать большие силы и снова угрожать России.

Борьба не кончена…

Но положение России в Европе сразу же изменилось.

Война за Испанское наследство продолжалась. Франция была в положении почти безнадежном. Только гордость не позволила Людовику XIV подписать мир с Англией, Голландией и Австрией.

Победа Петра под Полтавой встревожила Англию и ее союзников. Если Россия окончательно разгромит шведов, то останется ли она нейтральной? Не вступит ли страна-победительница со своей огромной сильной армией в союз с Францией?

Петр сразу же после Полтавы возобновил военный союз с Августом и предлагал возобновление союза Дании. Это тоже тревожило Англию и Голландию — датские войска сражались против Франции вместе с их армиями. А если Дания начнет войну со Швецией, то она отзовет свои войска.

Теперь английские дипломаты прилагали все усилия, чтобы помирить Петра с Карлом на условиях, приемлемых для Швеции. Но Карл не желал отдавать ни пяди своих владений на Балтике, а Петр после Полтавы хотел оставить за собой все земли, добытые такими трудами и такой кровью.

Франция тоже старалась привлечь Россию на свою сторону и помирить со Швецией.

Но Петр твердо шел к цели.

Русские дипломаты сумели заключить союз с Данией, с немецким княжеством Ганновером, заручиться поддержкой Пруссии.

Русские конные полки вступили в Польшу. Станислав Лещинский бежал. Август вернулся на польский престол.

Теперь Петр мог начать наступление на саму Швецию.