Пусть каждый исполнит свой долг

Война на Балтике

1710 год был бурным. Петр решил в этом году наступать сразу на запад, на север и на юг.

В марте сильный русский корпус стремительным броском по льду Финского залива вышел к Выборгу. Более 150 верст по ледяной пустыне… Днем и ночью — один лед.

В начале мая сам царь повел к Выборгу флот среди едва тронувшихся льдов. Несколько раз корабли оказывались на краю гибели. Но флот пробился к крепости.

Выборг пал.

Вслед за ним пал Кексгольм.

Дорога в Финляндию была открыта.

На западе Шереметев взял Ригу и Ревель.

На юге дела шли не так удачно. Русская армия, двинувшаяся против Турции, попала во главе с Петром в окружение на реке Прут. Но после жестокого боя, в котором полегло 7000 янычар, турки согласились заключить мир. Петру пришлось уступить значительную территорию, но южная граница на некоторое время была в безопасности.

Можно было идти на Финляндию, а оттуда — на Швецию…

Финляндия была сплошь покрыта дремучими лесами. Бурные холодные реки пересекали ее. Многочисленные лесные озера, болота, овраги — все это помогало обороняться и мешало наступать. В финских лесах можно было выбрать сильные позиции, так хорошо прикрытые самой природой с флангов, что обойти их было почти невозможно. Пришлось бы делать обходы в сотни верст.

Финский берег был изрезан заливами, бухтами. Тысячи мелких островов — шхер — создавали гигантский лабиринт. Большим кораблям здесь делать было нечего. Тут могли действовать только галеры.

Климат Финляндии в петровские времена был еще суровее, чем сейчас, — лютые морозы и глубокие снега зимой, зной и гнус летом. Весной и летом густые туманы. Осенью — бури.

Воевать в Финляндии было трудно.

Немногочисленное население страны — финны жили бедно, еле могли прокормить себя на небольших расчищенных полях и приречных лугах. Где же тут взять провиант и фураж для большой армии?

Но Петр и его генералы по опыту знали: разумным и кропотливым воинским трудом эти трудности можно преодолеть.

Сразу оккупировать всю страну не было никакого смысла, да и возможности не было. Двигаться по бездорожью, когда в лесах рвется связь между походными колоннами, опасно. Неприятель, знающий местность, может бить наступающих по частям. Тащить за собой обозы с запасами в таких условиях неимоверно трудно. Зато очень легко оторваться от своих тыловых баз и остаться без продовольствия и пороха.

Снабжение армии на войне не менее важно, чем храбрость и дисциплинированность солдат. Петр это прекрасно понимал. Карл XII, погубивший в России закаленную армию, только что эту истину подтвердил…

И Петр решил вначале двигаться не в глубь Финляндии, а вдоль побережья. Здесь у армии был могучий союзник — галерный флот. Захватив побережье, русская армия отсекала шведский корпус от Швеции. Ведь все подкрепления в Финляндию везли морем.

В прибрежной полосе не могло быть неприступных позиций для обороны. Один фланг — со стороны моря — всегда оставался открытым. Высаженный с галер десант мог обойти и ударить в тыл любой позиции.

У шведов не было галерного флота. А их грозные многопушечные корабли с глубокой осадкой в шхерах были бесполезны.

Но в открытом море и на глубоких местах вблизи берегов шведский флот господствовал.

Летний поход 1712 года удачи русским не принес. Любекер укрепился на сильной позиции. Галеры Боциса могли высадить десант и помочь обойти шведов. Но это привело бы к затяжной операции, а провиант и фураж русского корпуса кончались.

Апраксин и Голицын решили отступить к Выборгу.

Зимнее наступление 1713 года тоже не состоялось — Турция вновь порвала отношения с Россией и грозила новой войной. С трудом удалось этой войны избежать.

Но время не шло даром — войска Ингерманландского корпуса пополнялись рекрутами и переброшенными из других частей России батальонами, всю зиму строились новые галеры и ремонтировались старые.

2 мая 1713 года русский галерный флот двинулся от Котлина к городу Гельсингфорсу.

Авангардом командовал сам царь, центром — Апраксин, арьергардом — Боцис.

От Финского залива, еще покрытого редкими льдами, веяло холодом. Но тем, кто сидел на веслах, мерзнуть не приходилось. Работать тяжелым веслом было куда как не легко. А первые трое суток суда шли почти не останавливаясь. Делали по 50–60 верст в сутки. Иногда только, когда дул попутный ветер, ставили паруса и отдыхали от гребли.

Шли вдоль берега. Корабельный флот Крюйса прикрывал галеры со стороны моря. До шхер было от Котлина далеко, и шведский флот мог на этом участке пути напасть на гребные суда.

Но шведы не пришли, а через трое суток русские подошли к шхерам. Галеры двинулись дальше между шхерами, а корабельный флот остался крейсировать у Березовых островов.

8 мая подошли на две версты к Гельсингфорсу и остановились.

Петр послал бригадира Чернышева с 6 скамповеями на разведку. Скамповеи Чернышева приблизились к самому берегу и вызвали на себя огонь шведских батарей.

Вернувшись, бригадир доложил, что берег укреплен земляным бруствером и в сторону моря смотрят пушки трех батарей. Расположение батарей он показал на карте.

Собран был военный совет — Петр, Апраксин, Голицын, Боцис. Было решено провиантские суда оставить сзади, а остальному флоту идти к городу и завязать перестрелку.

10 мая галеры тремя отрядами развернулись на гельсингфорсском рейде.

Стоя на носу раскачивающейся галеры, глядя на город, на серые валуны побережья, на серые волны, бегущие к берегу, Петр думал о том, что будет он делать, взяв Гельсингфорс. Он думал о будущих трудах — где основать базу флота, куда двинуть галеры после боя…

Но вот ударили первые выстрелы. Шведские ядра с шипением врезались в балтийскую воду. Вот ядро глухо ударило в борт галеры, закричали раненые. С русских прамов — бомбардирских судов — ответили пушки и мортиры.

Петр оглядел рейд. Несколько островов оказались в тылу флота, стесняя его движения в случае маневра. Флот стоял напротив самых укрепленных участков берега.

Петр отдал приказ сдвинуться южнее.

Поднялся ветер. Видно было, как серые валы разбиваются о низкий берег. Высаживать десант в такую погоду было опасно — галеры могло выбросить на отмели, разбить на прибрежных камнях.

Артиллерийская дуэль продолжалась до ночи. А в ночь на 11 мая Петр снова созвал на своей галере генералов.

Они сидели в низкой каюте. Волны били о борта галеры. Пушки молчали, и только на праме время от времени грохала мортира, бросавшая бомбы в горящий Гельсингфорс. Из круглого окошка каюты было видно зарево.

Был совет в Жолкиеве… Был совет в Бешенковичах… Тогда думали: как бы не впустить Карла в Россию, как бы Москву не отдать…

Теперь совет на гельсингфорсском рейде — в шведских водах. Думают, как бы скорее добраться до Стокгольма. Много крови и воды утекло за эти годы…

Петр предложил такой план: основные силы Апраксина и Боциса высаживаются, как только поуляжется волнение, юго-западнее укреплений, на обширный мыс, и атакуют шведов с тыла и фланга. Галеры царя высаживают десант на гельсингфорсскую косу — прямо перед батареями, чтобы отвлечь внимание шведов. А правее царского отряда пойдет отряд генерал-майора Волконского и полковника Толбухина, героя боев под Петербургом.

Светлая северная ночь не мешала бою. В три часа пополуночи русский флот двинулся к берегу. Шведы немедленно открыли бешеный огонь из пушек и ружей. Солдаты на передовых галерах падали один за другим. Все время приходилось сменять убитых и раненых гребцов…

Пока галеры Петра и Волконского атаковали в лоб, отряды Апраксина и Боциса почти без помех высадились в намеченных местах и двинулись к горящему городу. Со стороны их наступления Гельсингфорс был почти не защищен. Командовавший гарнизоном генерал Армфельд не ждал такого глубокого обхода.

Внезапно канонада смолкла… Когда русские батальоны подошли к городу, он был пуст и объят пламенем. Шведы ушли, уведя с собой жителей и предав огню склады и дома.

Гарнизон ушел в город Борго на соединение с корпусом Любекера.

Петр сразу же бросил флот на Борго. Но шведы не приняли боя и отступили.

Следующей крупной целью был город Або, стоящий на побережье вблизи Аландских островов. Петр решил методично и постепенно двигаться вдоль берегов Финского залива, вытесняя врага.

Завоевание Финляндии началось.

Чтобы закрепиться в Финляндии, необходимо было разгромить шведский корпус Армфельда.

20 сентября Апраксин выступил к городу Тавастгусу и после форсированного марша подошел к нему. Но Армфельд не стал защищать Тавастгус. Он отступил и занял позицию на реке Пелкиной.

Позиция была выбрана прекрасно. Перед фронтом шведов текла глубокая и быстрая река. Пехота вообще не могла перейти ее вброд, а конница могла перейти только в одном месте — на левом фланге, возле впадения реки в озеро Маллас-веси. Это озеро прикрывало левый фланг Армфельда, а правый фланг упирался в другое озеро — Пялкене-веси.

Шведский берег был выше русского. С русской стороны к реке подходил широкий луг, который отлично простреливался.

Осмотрев местность, Апраксин и Голицын поняли, что прямой атакой Армфельда опрокинуть будет трудно.

— Надо обходить, Федор Матвеевич, — сказал Апраксину Голицын.

Они выехали верхом на опушку могучего соснового леса, подступавшего к приречному лугу. Ближе к озерам среди зеленых сосен и елей толпились ярко-желтые березы и коричнево-красные осины. Небо было прозрачно-голубым, и голубизна его отражалась в реке и глади Маллас-веси.

Все это было так красиво, что залюбовавшийся Апраксин не сразу ответил Голицыну.

— Надо обходить, Федор Матвеевич, — повторил тот. — Если идти в лоб, то солдат без счета положим, а добудем ли викторию — сомнительно…

— Обходить-то обходить, — ответил неторопливый, тучный Апраксин, — да ведь без изрядного числа лодок через озеро не прыгнешь…

— Смотрите! — Голицын указал на лесистый мыс, далеко вдававшийся в озеро. — От шведов не видно, что за сим мысом творится. А мы там свяжем плоты…

Апраксину мысль понравилась. Они поскакали к заливу, скрытому мысом. На берегу стояли могучие сосны, было много и сушняка. Деревья подходили к самой воде. И берег был не болотистый, твердый.

Несколько сотен солдат сразу начали валить лес для плотов.

Остальные полки строили земляные укрепления перед фронтом шведской позиции, устанавливали орудия.

Через три дня плоты были готовы. Голицын отобрал для десанта 6000 лучших солдат.

4000 пехоты и столько же конницы готовились атаковать Армфельда с фронта, чтобы отвлечь внимание.

К вечеру 5 октября 1713 года резко похолодало, небо заволокло тучами. Ночь наступила ненастная. А к утру озеро покрыл густой молочно-белый туман.

Завернувшись в свои суконные плащи, солдаты сидели на мокрых качающихся плотах и ждали сигнала к отплытию.

Около пяти часов утра Голицын спустился к воде и ступил на скользкие бревна.

— Ну что, ребята, — сказал он, разглаживая длинные усы, — продрогли? Вот шведы вас скоро погреют — дайте только до того берега добраться!

Солдаты зашевелились, заулыбались. Они любили своего генерала, который всегда шел с передовым отрядом — и на марше, и в атаку.

Длинными шестами оттолкнулись от берега, повели плоты по мелководью. Когда стало глубоко, заработали длинные, массивные весла. За первым — голицынским — плотом медленно двигались остальные. Тяжелый туман плыл навстречу десанту, оседая тусклыми каплями на войлоке солдатских шляп, на сукне плащей. Сырой пленкой покрылись стволы ружей.

Гребцы старались опускать весла в воду как можно тише. Почти ничего не было видно вокруг. Только иногда в разрывах тумана слабо проступали ветви сосен на правом берегу. Голицын всматривался в берег, стараясь не потерять верное направление.

— Левее, левее, ребята! А то в такие места заплывем, где одни медведи, а шведов и в помине нет!

Не видно было сзади плывущих плотов. Только по слабому плеску можно было понять, что они не отстают…

Скоро должны были доплыть… Солдаты откинули мокрые полы плащей, обтерли рукавами мундиров ружья, привстали на шатких бревнах… Голицын попробовал, легко ли ходит в ножнах палаш… Водоросли зашуршали по днищу плота, стали цепляться за весла…

— Приготовиться, ребята!

Вдруг туман распахнулся, плот с тяжким хлюпаньем сел на торфяную мель и перед Голицыным открылся берег — болотистый луг, опушка сосняка. А на опушке замерли три конных шведских отряда…

— Вперед, ребята!

Солдаты, увязая по колено, ринулись за генералом к берегу. Те, кто выскакивал на сушу, сразу же строились для отражения атаки.

Шведы только сейчас заметили десант — спасибо туману!

Первыми выстроились два полка генерала Бутурлина.

Шведские кавалеристы атаковали десант, но были отброшены огнем и штыками. Однако скоро им на подмогу подошли два пехотных полка.

У русских успел высадиться только первый отряд. Шведская пехота начала бить залпами по батальонам Бутурлина.

Положение отряда стало опасным. С фронта напирали многочисленные шведы — пехота и конница. Сзади плескались ледяные волны озера. Русские солдаты оказались зажатыми между неприятелем и водой.

Шведы готовились броситься в штыки, чтобы опрокинуть поредевшие батальоны в озеро. Но тут из пелены тумана показались два других десантных отряда.

С плотов начался ружейный огонь. Высадившись левее Бутурлина, подоспевшие полки стали заходить во фланг шведам.

Голицын повел солдат вперед.

Первыми подались шведские кавалеристы, не выдержав залпов. Лишенная поддержки пехота тоже стала отступать.

А в это время войска Апраксина пошли на штурм главной позиции шведов на реке Пелкиной.

Драгуны форсировали реку на левом фланге, а пехота на небольших плотах перебралась под огнем на шведский берег. Шведы дважды отбрасывали солдат Апраксина к воде. Но с тыла приближалась стрельба. Это наступал десант Голицына.

Корпус Армфельда побежал.

После поражения при Пелкиной шведские войска пали духом. Король сидел далеко в Бендерах у турок. Разоренная Швеция не могла прислать подкреплений. Все ее силы уходили на войну в Померании с датчанами, саксонцами и русским экспедиционным корпусом. Поскольку Дания снова вошла в союз с Россией, то шведскому правительству приходилось держать армию в самой Швеции — ведь Дания была рядом.

Финское население, видя, что русские одолевают, перестало так активно помогать шведам, как раньше.

Петр все это знал. Русские конные отряды ходили в рейды по самым глухим районам Финляндии — собирали сведения, брали «языков».

Петр понимал, что Армфельду нельзя давать долгих передышек, надо пользоваться унынием в его войсках, усталостью шведского корпуса. И царь приказал Голицыну готовиться к зимней кампании.

Голицын отобрал из пехотных полков лучших солдат и составил из них 8 батальонов — 5588 штыков.

Конницы он брал с собой 2907 сабель. Командовал конницей бригадир Чекин.

Были сформированы и специальные лыжные отряды. Артиллерии брали мало, чтобы легче было двигаться. Обоз тоже был легкий.

Армфельд, узнав о русских приготовлениях, сосредоточил все свои силы у прибрежного города Ваза.

7 февраля 1714 года корпус Голицына выступил к Вазе.

Дорога шла по густым финским лесам. Она еле виднелась среди непролазных снегов, а иногда во время сильных метелей ее и вовсе заносило. Деревень по пути почти не встречали. Ночевать приходилось прямо на снегу. Тут же у бивака валили деревья, пилили, кололи дрова. Сырые поленья горели плохо. Едва удавалось сварить жидкую похлебку. А к похлебке было по сухарю на солдата. Припасов взяли с собой совсем мало. С тяжелым обозом по такому пути далеко не ушли бы.

Короткий сон — и снова вперед по еще темному предрассветному лесу.

Гигантские обледенелые ели и сосны смотрели на обмороженных, худых солдат. С трудом шли, утопая в снегу, драгунские и казацкие кони.

Но корпус неуклонно делал в день по 25 верст.

Князь Голицын ехал в кавалерийском авангарде. Все сведения передовых разведывательных отрядов сходились к нему.

Когда подошли близко к расположению шведов, разведка взяла «языков». И Голицын узнал, что у Армфельда около 8000 штыков и сабель да еще 5000 финских ополченцев. Стало быть, силы противника намного превосходят русский корпус.

Но знал Голицын и другое. Знал он, что шведы устали воевать и в победу уже не верят, а согнанные насильно и кое-как вооруженные финские крестьяне серьезной боевой силы не представляют.

Он решил идти вперед и атаковать. Он писал Апраксину: «Ежели неприятель будет отдаляться, буду за ним следовать и около Вазы велю разбить». Голицын не написал: «велю вступить в бой». Он написал: «велю разбить». Он не сомневался в победе.

А в шведском лагере было совсем другое настроение. Сам Армфельд считал необходимым дать бой, чтобы поднять дух полков. Но его офицеры, предвидя поражение, настаивали на отступлении. Командующий их не послушал. Но вдохнуть в них уверенность не мог. Он и сам понимал, что Швеция войну проиграла и одним даже очень удачным боем дело не спасешь…

Армфельд вывел свои войска из Вазы на реку Стор-Кюро возле деревни Лаппола. Шведы встали на большой поляне, через которую проходила дорога на Вазу. Поляну перерезала замерзшая река.

Трое суток шведские полки стояли в снегах, ожидая подхода русских. Наконец дозоры донесли, что Голицын приближается.

Армфельд выстроил войска так, чтобы перекрыть и дорогу и реку. Ведь по замерзшей реке двигаться в лесах удобнее, чем по узкой дороге.

Но Голицын не собирался атаковать в лоб. Он хотел не просто выиграть бой, но уничтожить врага. Для этого ему надо было отрезать шведам пути отступления.

Русские колонны — левая пехотная, правая конная — рано утром 19 февраля двинулись в сторону Лаппалы. Но, не доходя 1,5 версты до позиций Армфельда, Голицын вывел батальоны и эскадроны на правый берег реки и глубоким обходом повел во фланг и тыл шведам. На реке были оставлены 3 драгунских полка и казаки — прикрывать обоз.

Путь русских батальонов и эскадронов лежал среди скал, по замерзшим болотам и чащам. Огромные сугробы вставали выше человеческого роста. Медленно, но неуклонно солдаты шли за своим генералом. Голицын, высокий, худой, ехал на выносливой казацкой лошади. Щеки его, как у большинства солдат, были обморожены, а длинные светлые усы обледенели. Мороз стоял трескучий.

Шведская разведка донесла Армфельду о русском маневре очень поздно. Он быстро отвел свои войска на левый берег и начал их перестраивать.

Вскоре из леса на противоположной стороне поляны показались первые русские роты.

Шведская артиллерия открыла огонь. Но пушек у шведов было мало. Особого рвения артиллеристы не проявляли. И когда Голицын выдвинул вперед свои орудия, шведская артиллерия и вовсе замолчала. Она сделала всего 64 выстрела.

За это время Голицын успел построить свои войска для боя.

В первой линии встали 5 батальонов пехоты, во второй — 3 батальона. По принятым в то время правилам на флангах должна была стоять конница, а артиллерия рассредоточиться по всему фронту.

Голицын — истинный ученик Петра — все сделал «не по правилам». Он расставил войска так, как того требовали условия, а не военная наука.

Пушки он собрал на флангах. Конницу в эскадронных колоннах поставил позади пехоты в шахматном порядке. Любой эскадрон в случае надобности мог быстро выдвинуться вперед.

Военная наука того времени требовала построения в две линии, а Голицын построил свой корпус в четыре. Он понимал, что Армфельд будет стараться сбить его с позиции и оттеснить в леса и болота. Другого пути для отступления не было. А в лесах не очень-то сохранишь боевой порядок, не очень-то сможешь отбивать атаки преследователей. Для Армфельда был только один выход — опрокинуть русских. Иначе ему грозила полная гибель. Ведь Голицын своим маневром прижал его тылом к поросшим густым лесом скалам. Правый фланг шведов был теперь открыт для атаки по реке — там стояли драгуны и казаки, прикрывавшие обоз. А левый фланг упирался в лес. Отступать организованно в случае поражения Армфельд не мог.

Чтобы не дать шведам прорвать свой боевой порядок или опрокинуть его, Голицын и построил войска в четыре линии. Это было глубокое, мощное построение.

Около полудня шведы пошли вперед, перешли реку. Все передвижения и шведов и русских в тот день совершались медленно — по колено, а то и по пояс в снегу. Подойдя к русским на расстояние ружейного выстрела, неприятельская пехота открыла огонь. «Сколько воевал, а такого сильного огня не видел!» — говорил потом Голицын.

Шведы стреляли и шли вперед. Подпустив их поближе, русская пехота дала залп. Но ряды русских батальонов первой линии уже сильно поредели — шведы были хорошие стрелки.

Армфельд решил, что пришло время для решительного удара. Правое крыло его пехоты бросилось в штыки. Русские батальоны подались, но во фланг атакующим пошли два драгунских эскадрона.

Шведы откатились.

Армфельд тут же бросил вперед два эскадрона и финское ополчение. Дважды атакуя в одном и том же месте, шведы плотно утрамбовали снег перед русским фронтом, затратив на это много сил. И теперь русские пошли в контратаку по этому утрамбованному снегу.

Кавалеристы и необученные, плохо вооруженные финны не выдержали ответного удара и побежали. С левого и правого русских флангов стали разворачиваться драгуны и охватывать противника. Их поддержала сосредоточенная на флангах артиллерия…

Голицын отдал приказ — и по реке в тыл Армфельду, дробя копытами лед, галопом пошли свежие драгунские полки и казацкие сотни.

Большинство шведской конницы, командир которой генерал Ла-Барр не одобрял действий Армфельда, ускакало, не приняв боя.

А с пехотой случилось то, чего так боялся шведский генерал, — ее оттеснили в лес, в глубокие снега, где она оказалась беспомощна.

Бригадир Чекин со своими драгунами около двух верст гнал и рубил бегущего противника. Но и драгунские кони быстро выбивались из сил в сугробах. Погоню пришлось прекратить. Да в ней и не было особой надобности.

В снегах вокруг Лапполы коченело 5133 убитых шведа и финна. 535 человек попало в плен.

Голицын потерял 421 солдата убитыми и 1047 ранеными.

Бой был жестокий, потери тяжелые.

Но задачу свою генерал-лейтенант выполнил блестяще. Шведский корпус в Финляндии перестал существовать.

К весне 1714 года Финляндия была в руках Апраксина. Або снова был занят русскими. Аландские острова лежали рядом. Можно было думать о десанте в Швецию.

Но шведский флот господствовал на Балтике. И это очень затрудняло действия.

Русский галерный флот все возможное время крейсировал вдоль побережья — перевозил припасы, перебрасывал войска. Но галеры непрерывно находились под угрозой — на свободном от шхер участке залива шведы могли неожиданным ударом своих кораблей перехватить и уничтожить их. В открытых водах галера не могла тягаться с большим парусным кораблем. Корабль способен был просто раздавить ее.

В мае корпус Голицына сосредоточился в Або. Но подвозить туда провиант и порох по суше было далеко и трудно. Галеры получили задание — пробиться к Або морем. Без этого войскам Голицына грозил голод.

19 июня Апраксин повел галеры из Гельсингфорса на запад.

Вскоре после выступления русское командование получило известие, что шведский флот стоит у мыса Гангут. Район Гангута был самым опасным для галер — шхер там почти не было. Год назад Боцис так и не смог, несмотря на свою находчивость и храбрость, прорваться мимо Гангута.

Но в этот раз надо было принимать решительные меры. Иначе снабжение армии морем срывалось и высадка десанта в Швецию становилась невозможной.

Апраксин приказал трем гвардейским батальонам занять мыс Гангут и устроить там батареи, чтобы шведы не могли подойти к нему вплотную.

Русский флот остановился недалеко от мыса в шхерах, а Голицын с несколькими полками двинулся из Або к Гангуту.

Голицын пришел к Гангуту 10 июля. А 20 июля прибыл туда на фрегате сам Петр. Для прорыва были стянуты большие силы — 13 000 солдат, посаженных на галеры.

В шведском флоте, преградившем путь, было 14 больших кораблей, 4 фрегата, несколько небольших парусных судов и 6 галер. Артиллерия шведских судов в открытом бою могла разнести русские галеры.

Произведя разведку, Петр сразу же предложил план действий. Он хотел из бревен и досок построить волок через мыс, перетащить по нему часть галер, чтобы они угрожали шведскому флоту с тыла. Он надеялся, что шведов удастся отвлечь от мыса и главные силы пройдут опасные места.

Петр велел принять все меры предосторожности, чтобы шведы не узнали о строительстве волока. Но они узнали.

Шведский адмирал Ватранг отправил все свои 6 галер в сопровождении фрегата на другую сторону мыса — к тому месту, где кончался волок. Он хотел перехватить русские галеры и расстрелять их у самого берега.

Устройство волока потеряло смысл…

Часть шведской эскадры под командованием вице-адмирала Лилия тоже отошла от главной позиции и встала поодаль.

Это было утром 26 июля.

Петр с Апраксиным наблюдали за действиями шведов с батареи на мысе. Когда Петр увидел, что часть шведских судов ушла дальше от берега и между шведскими позициями образовался разрыв, он решил рискнуть. Ветер совсем утих. Начался штиль.

И тогда 20 русских скамповей под командой капитан-командора Змаевича ринулись в промежуток между шведскими отрядами, обходя главные силы неприятеля со стороны моря.

Ватранг увидел, какую ошибку он допустил, и попытался ее исправить. Шведские корабли снялись с якоря. Шлюпки потащили их на буксире наперерез скамповеям.

Петр, сжав кулаки от волнения, смотрел с берега на это состязание. Гребцы на скамповеях гребли изо всех сил. Шведы явно не успевали. Они открыли огонь, но ядра падали далеко от русских. Шведские матросы в шлюпках скоро выдохлись — тащить огромные корабли тяжело.

Петр отдал приказ, и еще 15 скамповей пошли на прорыв. И они тоже успели.

Теперь по другую сторону мыса скопилось 35 русских галер с экипажами. Они отрезали от эскадры шведские галеры и фрегат.

Стало темнеть, и боевые действия прекратились.

В три часа утра, когда немного рассвело, Петр увидел, что все шведские корабли отбуксированы туда, где вчера прошли скамповеи. Но теперь образовался промежуток между неприятельским флотом и берегом.

— Не смекалист Ватранг, — сказал Петр Апраксину, усмехаясь. — Так мы с ним в кошки-мышки славно можем играть!

Утро было ясное, солнечное. На море полный штиль.

В четыре часа утра остальные русские галеры неожиданно пошли вдоль самого берега. Шведы не ожидали этого рывка и растерялись. Только 3 ближайших к берегу корабля, подтянутые шлюпками, оказались на расстоянии пушечного выстрела. Они открыли частый огонь. Но большого вреда причинить не могли. Погибла только одна русская скамповея.

Гангутский заслон был прорван.

Теперь Петр решил уничтожить галерный отряд шведского шаутбенахта Эреншельда, который выстроился к бою в узком заливе за мысом.

Это была нелегкая задача. Шведы славились своим искусством в морских сражениях. Артиллерия отряда Эреншельда почти в четыре раза превосходила всю артиллерию галерного авангарда.

В заливе, занятом шведами, могло развернуться для боя лишь небольшое число русских скамповей.

Атаковать шведов здесь можно было только в лоб.

Немало испытали солдаты Ингерманландского корпуса за два года войны в Финляндии. Они переносили жестокие морозы, прокладывали путь через дремучие леса и скалы; форсировали стремительные ледяные реки; голодали, дробили кирками финский гранит, строя укрепления; гребли бессчетные часы тяжелыми веслами — и в штиль, и в бурю; они били шведов на Пелкине, атакуя с плотов под убийственным огнем; они били шведов под Лаппола, увязая в глубоких сугробах. Но сегодня — 27 июля 1714 года — им предстояло новое и, быть может, самое тяжкое испытание.

С низких скамповей им предстояло штурмовать многопушечный фрегат и высокие шведские галеры. Под огнем в упор 90 шведских пушек и сотен ружей им предстояло карабкаться на неприятельские суда.

На первых русских атакующих скамповеях находилось 257 преображенцев и офицеры четырех пехотных полков. За ними шли еще 20 скамповей с 3000 отборных солдат.

Командовал авангардом генерал Вейде, попавший в плен под Нарвой и вернувшийся после Полтавы.

В третьем часу дня на мачте адмиральской скамповей взвился синий флаг. Грохнула пушка. Это был сигнал вступать в бой.

С шумным плеском ударили в балтийскую воду сотни весел — скамповей ринулись к шведской эскадре. Их встретил шквал картечи, ядер и пуль. В страшной тесноте скамповеи ломали друг другу весла. Легкие русские суда раскачивались от толчков, и это мешало стрелять. Наконец им удалось подойти вплотную к противнику. И тут началось самое страшное. Один неверный шаг — и солдат летел в воду под удары весел. Легкая рана — и солдат уже в воде. А в лицо атакующим с высоких вражеских бортов била картечь, гремели ружья, грозили острия штыков. Раз за разом шведы отбрасывали уже ворвавшихся на галеры русских…

Но сзади на атакующие скамповеи напирали резервные суда, прижимая их к шведским галерам и фрегату. И постепенно шведы, несущие немалые потери, стали ослабевать. Бой перекинулся на палубы галер. Дрались в сутолоке тесаками, прикладами, кулаками…

Одна за другой спускали флаги шведские галеры.

Последним сдался фрегат…

Шаутбенахт Эреншельд был взят в плен гренадерами капитана Ингерманландского полка Бакеева.

К пяти часам бой закончился.

Русский флот одержал первую крупную морскую победу.

Главные силы шведской эскадры — корабли Вартанга и Лилия — стояли, скованные штилем. Победоносные русские скамповеи ушли в шхеры за Гангутом.

На другой день поднялся ветер, и Вартанг увел шведский флот.

Вся прибрежная линия Финляндии была в руках Петра.

Вскоре после Гангута русские войска высадились на Аландских островах.

Петр послал морскую разведку обследовать подходы к шведским берегам у Стокгольма…

В Европе закончилась война за Испанское наследство. Теперь европейские государства могли вмешаться в Северную войну. Постепенно объявили войну Швеции Пруссия, Ганновер, Голландия… Но и эти страны, и Дания думали главным образом о том, чтобы разделить шведские владения в Германии. Они ссорились между собой и подозревали Петра в стремлении захватить германские земли. Из-за этого одна за другой срывались намеченные Петром операции, срывались десанты в Швецию, которые Петр планировал провести из Дании датскими и русскими войсками.

Англия не хотела усиления России, опасаясь, что Петр, утвердившись на Балтике, будет конкурировать с ней в торговых делах.

А в Швецию тем временем вернулся из Турции Карл XII. Он нашел страну совершенно разоренной, свои войска — терпящими поражение за поражением. Рассчитывая на силу флота, Карл объявил блокаду всех портов, которые были в руках России или ее союзников, и выслал в море каперские суда. Шведские каперы захватывали торговые корабли любой страны, недружественной Швеции.

Но русский корабельный флот за эти годы вырос и набрался опыта. Теперь русские моряки не только на веслах, но и под парусами могли тягаться со шведскими.

Война была перенесена к шведским берегам.

Уже в 1714 году в сентябре отряд скамповей под командой генерал-майора Головина, который когда-то прорвался в Полтаву, вышел из финского порта Ваза. Скамповеи пересекли Ботнический залив и высадили десант на шведском берегу возле города Умео.

Впервые за все 14 лет войны выстрелы раздались на шведской территории. Война пришла в Швецию.

Десант сжег Умео, взял несколько мелких судов и вернулся в Финляндию.

Паника охватила прибрежные шведские города и деревни. В любой момент жители могли ждать нового нападения.

Шведский флот вынужден был крейсировать возле Стокгольма, охраняя столицу.

Страна нищала. В деревнях стояли пустые дома. Невозделанные поля глохли. Умирал скот. Закрывались рудники и мастерские — в них некому было работать. Ведь большинстве мужчин или погибло в России, Польше, Литве, Померании, или служило в действующей армии, или находилось в плену… Замирала торговля. Перед вступлением Карла XII на престол в шведском торговом флоте было 775 судов, а к 1718 году их осталось только 209…

Даже упрямый и воинственный Карл начал понимать, что Швеция победить не может. В 1718 году на Аландских островах открылся мирный конгресс. А Карл между тем вторгся в Норвегию, принадлежавшую тогда Дании, и был убит шальной пулей.

Его царствование не принесло Швеции счастья.

На Аландском конгрессе договориться о мире не удалось.

Прошло еще два года войны. Русские десанты подходили к Стокгольму. 27 июля 1720 года генерал Голицын в морском бою у острова Гренгам — в Аландском архипелаге — взял на абордаж 4 шведских фрегата.

Русские корабли крейсировали по всему Балтийскому морю, уничтожая вражеские каперы и препятствуя шведской торговле.

И только теперь, убедившись в своей полной беспомощности, шведское правительство подписало с Россией знаменитый Ништадтский мир.

Это произошло 30 августа 1721 года.

За Россией остались Лифляндия, Эстляндия, Ингрия с Петербургом и часть Карелии. Финляндия почти вся была возвращена Швеции.

Россия получила необходимый ей выход к Балтике.

Но не только в этом было дело. Россия вышла из тяжких испытаний куда более сильной, чем была перед войной. Россия стала первоклассной мировой державой. Это была новая Россия.