Путешествие наших генов

Глава шестая Европейцы находят общий язык

Сегодня в мире существует около 6500 отдельных языков. Лингвисты исследовали их вплоть до последнего синтаксического закоулка, изучили всё их лексическое богатство. Почти все знания об их происхождении зиждятся на целой вселенной древних письменных свидетельств и на том, как более семи миллиардов человек используют это культурное богатство сегодня. Способность людей коммуницировать в такой уникальной для живых существ, населяющих землю, форме объясняется генами. Кости, конечно, не могут поведать нам ничего о том, как их обладатели когда-то разговаривали. Но генетические анализы, сделанные за последние годы, позволяют нам продвинуться и в этом вопросе. С помощью языковой родословной мы уже можем практически наверняка объяснить, когда и как современные языки распространились в Европе и Азии. Результаты анализов наводят на предположение, что со степной иммиграцией в Европу пришла новая языковая семья, давшая начало практически всему, что сегодня говорится на континенте. Но степь была при этом лишь промежуточным пунктом. Родоначальник наших современных языков, похоже, находился на территории Армении, Азербайджана, Восточной Турции и Северо-Западного Ирана.

Почти всё, что мы сегодня можем услышать между Исландией и Грецией, между Португалией и Россией, восходит к одному общему корню. Это, в общем-то, школьное, базовое знание, но каждый раз принять его стоит усилий. Существуют области, например в Баварии или Саксонии, где жители одной деревни не понимают, что говорят люди, живущие через семь деревень от них; о вариациях в общем немецком языковом пространстве я и вовсе умолчу. А ведь не только пфальцский и нижненемецкий принадлежат к одной — индоевропейской — языковой семье, но и исландский язык, и хинди тоже. От Индии и Ирана, через европейский материк вплоть до Исландии находятся грамматические структуры и многочисленные слова, которые восходят к одному источнику. Исключение составляют баскский, венгерский, финский, эстонский и еще несколько маленьких языков на северо-востоке Европы. А если пойти еще дальше, где-нибудь наткнешься на прошлое, на корень всех индоевропейских языков, на один общий праязык, который называется протоиндоевропейским.

Конечно, это теоретический конструкт. Мы никогда не узнаем, как именно звучал индоевропейский праязык. Мертвые не говорят, исследователи языка полагаются только на письменные источники. Но они возникли, лишь когда индоевропейские языки уже существенно дифференцировались. При этом они только наводили на след, не более того. Дальше относительно источника и распространения индоевропейских языков существуют лишь теории. Археогенетика картину не меняет, но определенные языковедческие теории все же в какой-то мере подкрепляет.

На протяжении десятилетий друг другу противостоят две главные теории о том, как индоевропейские языки пришли в Европу. Согласно одной, произошло это вместе с неолитической революцией 8000 лет назад. Согласно другой, они появились только после степной иммиграции, то есть около 5000 лет назад. Стоит отметить, что эти теории существовали еще до того, как обе эпохальные иммиграции были генетически доказаны. Степная гипотеза выводит на первый план иммиграцию, которую некоторые археологи, в первую очередь немецкоязычные, ставили под сомнение. Поэтому и языковая степная гипотеза вызывала сомнения. В немецкоязычном пространстве любили неолитический вариант: вместе с сельскохозяйственной культурной революцией до Евразии добралась и индоевропейская культура. Эта теория не предполагает иммиграцию, но работает исходя из предпосылки, что язык, как и другие культурные техники, передается от человека к человеку.

Знания последних лет добавили к дискуссии новые факты, но их не хватило, чтобы разрешить этот спор. Мы можем быть уверены только в том, что от 8000 до 5000 лет назад происходили большие миграции, и в любом случае коренное население было оттеснено. Но какая из этих миграционных волн принесла с собой индоевропейский язык? Этот вопрос остается открытым. Мне самому очевидной кажется модель, согласно которой мы стали членами индоевропейской языковой семьи благодаря степной иммиграции.

Чтобы понять, как возникли индоевропейцы, полезно взглянуть на древних греков. Вернее, на совсем древних. Прилежные языковеды за последние столетия не только открыли родство индоевропейских языков, но и расшифровали самые ранние из известных письменных источников в мире. Они показали, что древнейшим письменно зафиксированным индоевропейским языком был язык хеттов, живших в Анатолии до 3200 лет назад. Уже сто лет как известен и древнейший письменный индоевропейский язык европейского континента, предшественник античного (а значит, и сегодняшнего греческого) — микенский. На нем писали так называемым линейным письмом Б, и говорили на нем люди микенской культуры^[23].

Около 3600 лет назад микенцы основали одну из первых высоких европейских культур. Они жили на греческом материке и были предками греков, возможно, даже единственными. Еще раньше на Крите развилась минойская высокая культура. Минойцы использовали другую письменность — лингвисты называют ее линейным письмом А. Линейное письмо А и линейное письмо Б, благодаря региональной и культурной близости минойцев и микенцев, имеют одинаковое обозначение, и их письменные знаки похожи. Но пока удалось прочитать только линейное письмо Б: с линейным письмом А ученые все еще терпят неудачи. Линейное письмо Б, как мы знаем, передало эстафету предшественнику греческого, а значит, и индоевропейского языка. Но линейное письмо А, вероятно, к индоевропейскому языку не относится — иначе его удалось бы реконструировать.

Что означают эти элементарные различия в письменном языке между соседними, состоящими в тесном контакте культурами? Чтобы и в этом вопросе докопаться до сути, за последние годы мы исследовали ДНК людей, принадлежавших к обеим высоким культурам и жившим на греческих островах и вокруг Эгейского моря. Сразу выяснилось, что минойцы, равно как и микенцы, произошли от иммигрантов из Анатолии эпохи неолита, так что две эти популяции находятся в близком родстве. Но имеются между ними и значительные генетические различия. Микенцы, жившие в континентальной части, несли в своей ДНК степной компонент, а минойцы, напротив, нет. Таким образом, степной компонент протянулся к микенцам, в континентальную Грецию, но до Крита и минойцев не добрался. То, что у соседних культур были разные языки, объясняется миграцией: из степи в Грецию пришел микенский, то есть индоевропейский, язык. А вот то, что сегодня на Крите говорят по-гречески и язык линейного письма А вымер, связано с извержением вулкана на Санторини: 3600 лет назад это событие, вероятно, спровоцировало закат минойцев и, позднее, переход власти над островом к микенцам.

Минойский оказался далеко не единственным языком, который был вытеснен индоевропейским. Так исчез еще один язык, имевший письменную традицию, — этрусский. Произошло это с победным шествием Римской империи, начавшимся с нынешней Северной Италии. Два других неиндоевропейских языка из того же времени, напротив, продержались вплоть до сегодняшнего дня. Один из них — протосардский, из Сардинии, где названия некоторых деревень, рек и гор определенно имеют неиндоевропейское происхождение. Другой — баскский, на котором до сих пор говорят в некоторых частях Северной Испании и Южной Франции. Другие неиндоевропейские языки в ходу в Скандинавии, странах Балтики, на севере России и в Венгрии. Эти финно-угорские языки предположительно пришли только после установления на континенте индоевропейского языка из Северной Азии. Вероятно, во II тысячелетии до нашей эры они пришли в Скандинавию, а в I тысячелетии нашей эры — на территорию современной Венгрии. По крайней мере такую информацию дают исторические документы.

Чтобы ответить на вопрос, на каком языке говорили в Европе до того, как появился индоевропейский язык, стоит взглянуть на протосардский язык и сардов — единственную в Европе популяцию, которая почти на 100 % состоит из генетических потомков анатолийских земледельцев. В их генах почти нет компонента, присущего охотникам и собирателям, а значит, на этом средиземноморском острове до анатолийской иммиграции никто или почти никто не жил. Выходит, что предшественник протосардского языка, на котором говорили на Сардинии еще две тысячи лет тому назад, должен был прийти в Европу из Анатолии 8000 лет назад. Это, впрочем, не проясняет вопрос о том, все ли языки, на которых говорили в Европе во времена неолита, пришли туда 8000 лет назад или там сохранялись также языки, на которых общались охотники и собиратели. Трудно предположить, что анатолийцы в коммуникативном плане равнялись на охотников и собирателей и переняли язык культуры, которую считали ниже своей собственной. Весь исторический и современный опыт тоже говорит против этого сценария. Охотники и собиратели могли поддерживать в своих сообществах собственный язык. Так и в баскском языке иногда видят пережиток эпохи европейских охотников и собирателей. Однако генетические данные эту гипотезу не поддерживают. Хотя у басков больше ДНК охотников и собирателей, чем у жителей Центральной Европы, отчетливо доминируют у них компоненты земледельцев и степных кочевников. Генетические анализы останков древних баскских крестьян тоже показывают очень высокое содержание анатолийского гена — выше, чем у нынешних жителей региона. Все указывает на то, что баскский, протосардский, минойский и этрусский языки пришли в Европу в ходе неолитической революции. На скольких языках говорили европейцы в прошлом, для потомков навсегда останется тайной.

Каков же аргумент против того, что анатолийские земледельцы принесли с собой индоевропейский язык? Это было бы просто нелогично. Если 5000 лет назад имела место новая иммиграция, тогда можно было бы ответить на вопрос, какой язык пришел на запад с новой миграционной волной. Некоторые защитники теории об анатолийском первоисточнике индоевропейского языка говорят, что это мог быть славянский, ответвление индоевропейского. По такому сценарию получается, что 8000 лет назад индоевропейский язык из Анатолии распространился в западном направлении в Европу, а в северном — в Понтийскую степь. Согласно этой гипотезе, когда в Европе эпохи неолита выстраивались индоевропейские языковые ветви, в степи параллельно возник славянский язык, а 5000 лет тому назад он пришел в Европу. Это в любом случае не соответствует данным о том, что степные иммигранты вытеснили 90 % коренного населения нынешней Великобритании: о славянском влиянии на языки, распространенные на острове, до сих пор ничего не известно.

Чтобы внести ясность: в целом подобные обходные пути, взаимные влияния и отложенное во времени развитие для языков вполне возможны. Языки редко просто движутся из пункта А в пункт Б. Как и гены людей, которые их передают, они формируются под воздействием самых разных влияний. Вот и мы следуем за этим базовым предположением, и в нашей теории степь всплывает как промежуточный пункт на пути распространения индоевропейского языка — но иначе, чем в только что описанной модели.

Многие годы работы и бесчисленные дискуссии вокруг различных объяснений привели к гибридной теории, которую я развивал совместно с коллегами в Йенском институте. Для своей модели мы связали генетические данные по миграционным волнам каменного и бронзового веков, которые собрали за последние годы, с методом, позволяющим бросить взгляд в языковое прошлое. При этом использовались приемы, опробованные в генетике: ведь для языков верно то же, что и для ДНК, — они мутируют с относительно постоянной частотой. По ДНК двух индивидуумов генетик может вычислить, когда жил их последний общий предок. В лингвистике повсеместно встречаются слова, состоящие между собой в тесном родстве, например немецкое Leiter и английское ladder, по которым можно заключить, сколько изменений потребовалось, чтобы прийти от общего словесного первоисточника к обоим вариантам. Была вычислена частота мутаций для тысячи слов богатых индоевропейских языков, и на основе этих расчетов выстроена родословная, которая показывает, когда какие языки друг от друга отделились. Эта родословная выглядит почти так же, как если бы она была составлена для человеческих популяций: немецкий, датский и английский языки имеют более поздних общих предков, чем, например, немецкий и итальянский.

Этот метод усовершенствовал мой коллега из Йенского института Рассел Грей. Ему удалось продлить в прошлое языковую родословную, которая до сих пор начиналась вместе с первыми индоевропейскими письменными источниками. Для этого он проанализировал разницу между древнейшими из известных индоевропейских языков — микенским, хеттским, древнегреческим и древней латынью. На основе этих данных он смог вычислить, как часто они должны были мутировать после того, как разделились. Согласно расчетам, на последнем общем предке всех индоевропейских языков говорили около 8000 лет назад.

Эта датировка возникла в 2003 году и совершенно отчетливо говорила в пользу западного развития индоевропейского языка при посредничестве анатолийских земледельцев. Но с учетом генетических данных последних лет этот тезис больше не мог считаться надежным, поскольку, как известно, на индоевропейских языках говорили не только в Европе, но и в Индии, Афганистане и Пакистане. При этом сельское хозяйство Плодородного полумесяца примерно 8000 лет назад расширялось как на запад, так и на восток. Если бы корни индоевропейского языка лежали в этом времени, люди на востоке и на западе Плодородного полумесяца должны были бы говорить на одном или на двух очень тесно связанных языках, которые потом экспортировались параллельно в двух направлениях. До недавних пор не было никаких оснований сомневаться в этом, ведь Полумесяц в ту пору образовывал единую культурную среду, включавшую сегодняшние Израиль и Иран. Но генетические данные определенно указывают на то, что восточные и западные жители Полумесяца принадлежали к двум принципиально разным популяциям, которые, как мы помним, различались практически так же разительно, как нынешние европейцы и китайцы. Значит, две эти популяции должны были разделиться гораздо раньше, а вместе с ними разделились и их языки. Первоисточник индоевропейского языка, таким образом, должен был появиться около 11 000 лет назад, а не 8000 лет назад. Анатолийский вариант больше не работал. С аналогичной проблемой столкнулись поборники степной теории — тот факт, что общий предок индоевропейских языков существовал 8000 лет назад, с их моделью тоже не соотносится. Они исходили из того, что носителями праиндоевропейского языка были представители так называемой майкопской культуры, существовавшей между Черным и Каспийским морями. Но эта культура не старше 6000 лет.

Тем не менее с высокой вероятностью индоевропейские языки пришли в Европу 5000 лет назад из степей, поскольку везде, где сегодня говорят на индоевропейских языках, есть существенная доля степной ДНК, точнее сказать, ее компонент, который пришел во времена неолита из сегодняшнего Ирана в Понтийскую степь. Это касается нынешних Ирана, Афганистана, Пакистана и Европы. На индийском субконтиненте, который вмещает шестую часть населения всего мира, люди, живущие на севере, несут в себе степной компонент — он составляет около трети их ДНК. На юге степная доля в ДНК заметно меньше. Это идеально совпадает с распределением языков. На юге Индии царят дравидийские языки, которые не относятся к индоевропейской семье. На севере, напротив, распространена индоевропейская ветвь. В этом регионе также находится ключ к тому, как соотносятся первоисточник индоевропейских языков, возникший 8000 лет назад, и иммиграция в Европу, произошедшая 5000 лет назад.

Распространение сельского хозяйства с востока Плодородного полумесяца называют иранским неолитом, поскольку эта экспансия происходила параллельно с экспансией анатолийских земледельцев, но независимо от них. Тогда люди из сегодняшнего Ирана проникли на восток до Северной Индии и на север через Кавказ. Так примерно 8000 лет назад представители иранского неолита стали предками людей, населяющих сегодняшние Пакистан, Афганистан, Северную Индию, а также предками людей ямной культуры. Вероятно, так индоевропейский язык проник во все эти регионы. Пять тысяч лет назад вместе с людьми ямной культуры он пришел и в Европу. Таким образом, первоисточник индоевропейского языка находился на Плодородном полумесяце, как и постулировали приверженцы анатолийской теории, но не в Восточной и Центральной Анатолии, а в Северном Иране. Адепты степной теории тоже, вероятно, правы, утверждая, что индоевропейский язык пришел в Европу из степи. Вот только возник он не там.

Примечательную роль в индоевропейской языковой истории, согласно нашей модели, играет Анатолия. Восемь тысяч лет назад предположительно оттуда языки неолита пришли в Европу. В самой же Анатолии языки анатолийских земледельцев, вероятно, были вытеснены, когда (как показывают генетические данные) около 6000 лет назад там распространились представители иранского неолита. То есть в Европе могли господствовать только те языки, которые восходят к анатолийским иммигрантам, тогда как сама Анатолия уже переняла индоевропейский язык. Сегодня Турция снова принадлежит к числу стран, где на индоевропейских языках говорит меньшинство. Область тюркских языков, праформой которых является тюркский, простирается от Турции через Азербайджан и Узбекистан вплоть до Алтая. Для Анатолии начало конца индоевропейской языковой истории наступило, когда в XI веке тюркоязычные воины стали завоевывать землю. Как бы то ни было, примерно 20 % населения сегодняшней Турции говорят на индоевропейских языках, среди которых курдский и зазаки.

На севере и в центре Европы после степной иммиграции развивались германские языки, к которым, наряду с английским и немецким, относится, например, африкаанс — он возник на юге Африки в связи с колонизацией, и на нем говорят до сих пор. Кроме того, существуют италийские языки, включая разговорную латынь, к которым восходят все нынешние романские языки. Есть к тому же балто-славянская и кельтская группы. Последняя сохранилась в дальних уголках Британских островов и в Бретани. Вероятно, на языках кельтской группы во времена культуры колоколовидных кубков говорили в отдаленных частях Западной Европы, пока на северо-запад не прорвалась Римская империя. Особую роль играют, помимо этого, албанский и армянский языки, поскольку они единственные представители своей формы индоевропейского языка, то есть прямые подгруппы без дальнейших разветвлений. Из эллинской языковой семьи сегодня жив только греческий. Наконец, Средний Восток — родина большой индоиранской ветви индоевропейского языка.

Индоевропейская языковая семья, на которой говорят три миллиарда человек по всему миру, на сегодняшний день самая значительная. В результате колонизации она простирается от Европы до Австралии, захватывая части Южной Азии и Африки, где европейские языки распространены минимум как вторые, и вплоть до Южной и Северной Америки. То, насколько быстро развивается язык, заметит всякий, кто попробует понять английский, на котором говорят в Индии. Еще более яркий пример — хинди, тоже относящийся к индоевропейским языкам. Французский во Франции отличается от форм французского, на которых говорят в заморских территориях или в Африке, то же самое касается испанского.

Будь язык статичным, можно было бы и сегодня устраивать железнодорожные экскурсионные туры через Южную Европу на латыни или, еще лучше, на протоиндоевропейском. Вместо этого расстроенные родители вынуждены признать, что они порой уже не могут понять диалоги своих подрастающих детей. Однако сегодня языки всё же меняются вовсе не так стремительно, как прежде, поскольку уже давно установились высокие стандарты литературного языка. Так, например, ранняя письменная фиксация позволила испанскому языку оставаться довольно стабильным уже на протяжении 500 лет. В Германии подобное развитие началось вместе с выполненным Лютером переводом Библии, а «правописание» установилось вместе со словарем Дудена в XIX веке. Высокие языки, которые определяют сегодня Европу, далеко ушли от общих индоевропейских корней. Из-за того, что доминирует теперь английский, после долгой эпохи раскола может снова наметиться тренд на сближение языков.

Пять тысяч лет назад из-за миграции языковой ландшафт Европы в последний раз глобально изменился. Римляне хоть и распространили романский язык между Атлантикой и Черным морем, массово туда не переселились. Большая иммиграция из степи имела для языка европейцев такое же значение, как и для их генов: тогда был заложен фундамент дома, в котором мы живем до сих пор. Но расширился он не благодаря иммиграциям, а благодаря великим империям, которые возникали с III тысячелетия до нашей эры и определили дальнейшую историю Европы. Начался бронзовый век.