Пятое правило дворянина

Глава 8

Великое Московское княжество.

Москва.

Коломенское.

Бывший глава тайной канцелярии Яков Дмитриевич Игнатьев медленно шагал по выложенной плиткой дорожке дворцового села Коломенское и пребывал в легком недоумении. Рядом с ним не спеша топал Порфирий Григорьевич Бирюков.

Собственно, именно тайный советник и пригласил сюда Ворона на разговор, вот только к сути никак не подходил, а все больше нахваливал окружающие виды и рассказывал как он любил здесь бывать.

Порфирия Григорьевича Игнатьев знал. Умелый интриган, сплетник, ловкий манипулятор и вообще мерзавец. К тому же, при желании, этот парень мог доставить множество неприятностей кому угодно и об этом Игнатьеву тоже было отлично известно.

Они пересекались с ним лишь однажды и оба остались довольны друг другом. Много лет назад тайный советник выручил Ворона, прикрыв перед Императором в одном щекотливом деле. Ничего особенного, но вот репутация главы тайной канцелярии могла немного пострадать. Этого не случилось.

Со своей стороны, Игнатьев пару раз закрывал глаза на шалости Порфирия Григорьевича. Тоже ничего особенного, но при желании можно было сделать так, чтобы тайный советник оказался, как минимум, под следствием.

Учитывая репутацию Бирюкова, Яков Дмитриевич был очень удивлен и заинтригован, когда получил от него приглашение на эту прогулку. Он совершенно не представлял, что от него понадобилось пронырливому Порфирию Григорьевичу. Тем более теперь, когда он уже не глава тайной канцелярии.

— Вы знаете, каждый раз, когда мне приходится здесь бывать, я не перестаю удивляться этому месту, — продолжал говорить на отвлеченные темы Бирюков. — Вот умели же наши предки выбирать подходящие места для таких вот дворцов! Виды исключительные! А атмосфера? Какая здесь удивительная и успокаивающая атмосфера! И самое главное — в будний день здесь можно гулять совершенно не опасаясь встретить знакомых, никого нет, все по кабинетам сидят.

— Да, местечко и в самом деле неплохое, — согласился Игнатьев, глядя на белоснежный храм.

Они сделали еще несколько десятков шагов, когда тайный советник, наконец, решил покончить с прелюдией и перейти к сути вопроса.

— Вы, наверное, гадаете зачем я вас сюда пригласил, не так ли, Яков Дмитриевич? — спросил он, лучезарно улыбаясь.

— Скрывать не стану, меня это и в самом деле озадачило, — ответил Ворон и стукнул резной тростью о плитку сильнее, чем требовалось.

Трость появилась у него совсем недавно, подарок от коллег по случаю ухода с должности. Хорошая вещь. Сделанная из зебрано с ручкой в форме головы кобры. Ему она очень нравилась, и он даже жалел, что не приобрел себе такой аксессуар раньше.

— Ну еще бы, ведь мы с вами раньше никогда особо не дружили, — сказал Бирюков и хохотнул. — Ну, может быть скоро у нас появится повод для дружбы.

— Вы так думаете?

— Смею надеяться. Видите ли, наши жизненные тропы иногда настолько замысловато проложены, что шагая по ним, трудно угадать, что тебя ждет за новым поворотом, — сказал Порфирий Григорьевич, глядя под ноги. — Если бы мне совсем недавно сказали, что мы с вами будем прогуливаться по Коломенскому и у меня к вам будет подобное дело, то я бы и сам не поверил.

— Даже не знаю, чем могу вас заинтересовать, — мрачно усмехнулся Игнатьев. — Голос мой сейчас слишком слаб, чтобы заниматься серьезными делами.

— Напрасно вы так думаете, Яков Дмитриевич. Думаю, вы занижаете свое собственное значение в глазах высшего общества и слишком рано списываете себя со счетов.

Ворон ничего не сказал в ответ. Он, конечно, любил заниматься аналитикой и делать разного рода предположения, но в данной ситуации он был бессилен. Пусть уж Бирюков сам говорит, что ему нужно, этот ребус все равно не разгадать.

— Доставил вам хлопот этот Соколов, не правда ли? — как бы между прочим спросил тайный советник и посмотрел на Игнатьева.

Да, вопрос был задан небрежно, вот только попал в самую точку. Яков Дмитриевич сдавил ручку трости и ему стоило больших усилий, чтобы не выругаться в этот момент.

Что и говорить, он и в самом деле чертовски зол на молодого виконта. А как могло быть иначе, если этот мальчишка все время лез туда, куда не следовало? По-другому это и не могло закончиться. Его просто обязаны были рано или поздно пристрелить. Так и случилось. Это сделал Салтыков, который сейчас вместе со своим сыном сидит в тюрьме.

Игнатьев боялся этого момента и всячески пытался сделать так, чтобы уберечь горячую голову Соколова от этого, но все без толку. Казалось, он совал свой длинный нос всюду, куда только можно было. Да и Верховцев, тоже сучонок... Вместо того, чтобы помогать, больше вредил. Никакой солидарности. Видимо мальчишка и в самом деле хорошо ему платил, так что накопит на что-нибудь достойное.

В отличие от самого Якова Дмитриевича. Ему казалось, что он сделал все для того, чтобы завершить карьеру достойно, а вот не судьба. Кто бы мог подумать, что преградой станет мальчишка, который появился на его горизонте как черт из табакерки?

Да и на Романова он имел полное право обижаться. Он верой и правдой служил ему столько лет, а тот одним росчерком пера отправил его в Японскую империю. Это как понимать? Из-за того, что этот виконт лезет во все дыры?

К тому же, что он, собственно говоря, сделал не так? Не арестовал Салтыкова и не приказал всыпать ему плетей в камере? При желании можно было сделать так, что герцог сознался бы во всем. Подписал бы любую бумагу!

Вот только, как заранее предугадать, что по этому поводу думает Романов? Вдруг и после этого решения он также оказался бы в немилости? Николай Александрович тоже со своими тараканами в голове, поди пойми, что он сейчас думает...

Собственно говоря, а почему ему Бирюков вопросы насчет Соколова задает? Доставил ему виконт хлопот или нет, это касается только его, при чем здесь тайный советник?

— Да, молодой человек и в самом деле слишком уж вольно себя ведет, — продолжил тайный советник, после того, как дал Игнатьеву возможность как следует обдумать вводную мысль. — Даже для меня загадка, с чего вдруг Николай Александрович так болезненно отреагировал на это происшествие. Вас, например, с должности снял...

— Порфирий Григорьевич, я человек простой, а потому спрошу прямо: вы куда клоните?

— Хах, — рассмеялся Бирюков. — С вами не соскучишься, Яков Дмитриевич. Я привык к тому, что во дворце такие вопросы все больше намеками обсуждают, а вы тут рубите с плеча. Ну что же, так даже проще разговаривать.

Он помолчал немного, как будто размышляя, стоит начинать этот разговор или нет? А может быть просто выдержал паузу, чтобы заинтриговать Ворона еще сильнее.

— У меня к вам вот какое предложение, — он остановился и посмотрел Игнатьеву в глаза. — Как бы вы отнеслись к тому, чтобы отомстить Соколову? Причем не просто отомстить, а хорошо на этом заработать, да еще вернуть утраченные позиции и выкинуть Бестужева из вашего теплого кабинета?

После этих слов у Якова Дмитриевича непроизвольно дернулся глаз. Они смотрели друг на друга около минуты и за это время Ворон прочитал в глазах тайного советника все, что ему было нужно узнать. Делая ему такое предложение, Бирюков явно не шутил. Он понимал, что именно сейчас говорит Игнатьеву.

— Вы отдаете себе отчет делая мне подобного рода предложение? — спросил он и вновь пошел по бетонной дорожке.

— Моя репутация вам известна, герцог. Хотя я и люблю иногда пошутить, в такие моменты я чрезвычайно серьезен, — Бирюков вытащил из кармана пиджака носовой платок, промокнул им покрывшийся потом лоб и спрятал обратно. — И поверьте, я бы никогда не стал говорить ничего такого, если бы у меня не было хорошего плана на этот счет.

— Учитывая отношение Николая Александровича к виконту, это должен быть не просто хороший, а самый лучший план, — хмыкнул Ворон.

— Он именно такой и есть, — заверил его тайный советник. — Ну а с вашей помощью он и вовсе станет безупречным.

Игнатьев посмотрел на сочную свежую листву на деревьях и на ленивую Москву-реку, виднеющуюся за ними, а затем глубоко вдохнул свежий воздух. Что же, главное он услышал. По крайней мере понятно зачем пригласил его сюда тайный советник.

Вот теперь нужно ответить на главный вопрос: хочет он слушать его дальше или нет? Конечно, чтобы он сейчас не услышал от Порфирия Григорьевича, отказаться можно всегда. Вот только в данном случае были некоторые нюансы...

Во-первых, Бирюков тот еще жук и при желании может сделать так, чтобы этот разговор в дальнейшем хорошенько аукнулся Ворону, в случае его отказа.

Во—вторых, Яков Дмитриевич всерьез опасался, что предложение может и в самом деле оказаться интересным. Тогда ему предстоит ввязаться в очень опасную игру и пойти против интересов Романова. Ну а как иначе, если прозвучала фраза «отомстить»? Никак. А месть фавориту Императора дело такое, чревато неприятностями...

Да, все это так. Но правда заключалась в том, что сама мысль о том, что он может отомстить Соколову, заставляла его сердце учащенно биться в предвкушении момента, когда он будет праздновать победу.

Кроме того, ему не нравился Бестужев. Точно, что Кощей! Не зря ему такую кличку дали. Бледный, тощий, длинный как жердь... Еще и наглый. Одна его улыбочка, с которой он смотрел на покидающего кабинет Игнатьева чего стоила...

Разумеется, вернуть расположение Романова будет отличным дополнением к сладкому десерту под названием — месть.

Все вместе взятое означало одно — выслушать маркиза будет не лишним. Бирюков человек с очень большими связями, не стоит забывать об этом, так что продолжить разговор нужно обязательно. Иначе он может оказаться не в Японской империи, а где-нибудь гораздо дальше.

Например, с дипломатической миссией в диких африканских княжествах, где будет гнить до самой старости. Игнатьев даже не сомневался, что Порфирий Григорьевич может устроить нечто подобное.

— И в чем же заключается ваш самый лучший план, позвольте узнать? — спросил он высекая из бетонной дорожки искры металлическим наконечником трости.

— Предлагаю пойти по пути наименьшего сопротивления и обвинить молодого человека в заговоре против Николая Александровича. В этом случае все очень гармонично складывается. Молодой виконт втерся в доверие к Императору, а сам намеревался прикончить его при случае, чтобы отомстить за свою семью, — Бирюков посмотрел на Ворона и усмехнулся. — Что поделать, от осинки не родятся апельсинки. Поганая кровь рано или поздно дает о себе знать.

— С чего вы взяли, что Романов вам поверит?

— Нужно сделать так, чтобы поверил. Например, привлечь к этой истории герцога Владыкина из Саратовского княжества, который через свои банки спонсирует его деньгами. Лелеет, так сказать мечту, усадить своего сыночка на трон. Учитывая древность рода Владыкиных, такое развитие событий вполне вероятно при определенных стечениях обстоятельств.

Да, мощь рода Владыкиных была Игнатьеву известна. Вряд ли, конечно, герцог имел подобные намерения, он пока еще не выжил из ума окончательно, но чисто теоретически...

— Вот видите, вы уже задумались, Яков Дмитриевич, — хохотнул Бирюков. — А ведь это только начало. При желании в эту цепочку можно много людей и любопытных фактов подтянуть. Вам ли не знать?

Ворон задумался. В его голове вихрем проносились мысли, которые и в самом деле выстраивались в занимательную цепь фактов, которые можно выгодно обыграть.

Взять для начала ту историю с Таганцевой, в ходе которой был убит Лев Сергеевич Новиков. Никакого сомнения в том, что с ним расправился Соколов у Ворона не было. В любом деле для начала нужно смотреть кому это было выгодно, а здесь и ходить далеко не нужно. Спасал свою белокурую сучку.

Но можно ведь и по-другому это дело перевернуть. Что если не Таганцеву он пытался от беды спасти? Что если погибший Новиков выяснил о заговоре? Что если там и Таганцева участвовала? Вот покрывали друг друга — Соколов, Владыкин, девка эта... Как только бедолага Лев Сергеевич пронюхал об этом, так тут же был убит. Почему до убийства молчал? Так факты собирал, все ведь понятно...

Может быть и семейку Салтыкова сюда приплести, как пострадавшую сторону. Мол, заговорщик расправу учинил, вместе со своим подельником Верховцевым, которому за помощь блага были обещаны от Владыкина...

Да и ведет себя Соколов как свинья в огороде. Сколько имущества у бедных дворян отхапал... Может быть оно, конечно, раньше его роду принадлежало, так и что с того? Отнято ведь все по закону было.

Хмм... Картинка-то выстраивается, между прочим. Даже интересно.

— Скажите, Порфирий Григорьевич, а вам лично зачем все это нужно? Только не говорите, что вы здесь ради того, чтобы меня обратно в кабинет главы тайной канцелярии усадить.

— Ну что вы, герцог, вы меня даже обижаете, — усмехнулся Бирюков. — Разве стал бы я такие игры затевать не имея собственного интереса? На самом деле все просто. Мне за это обещана солидная сумма, которой я готов с вами поделиться.

— Какова же цифра?

— Большая. Полтора миллиона, — ответил тайный советник. — И я могу вам предложить равные доли — каждому по семьсот пятьдесят тысяч. Вы поможете со своей стороны, а я со своей. Учитывая возможности друг друга, я думаю нам вполне по плечу эта задача.

Бирюков был прав, деньги и в самом деле были немалые. Этой цифры ему уж точно хватит на беззаботную старость. Можно даже в кабинет не возвращаться от греха подальше — все провернуть и на пенсию. Ну ее к черту, эту должность.

Ох... Именно этого и боялся Игнатьев. Дело ему и в самом деле начинает нравится. К тому же и схема подходящая вырисовывается.

— И кому так сильно насолил Соколов?

— Герцогу Теряеву. Он хочет отомстить за смерть своего сына.

Да, о том, что именно виконт разделался с молодым маркизом, Ворон конечно же знал. И почему разделался ему также было известно. Что же, желание герцога ему понятно.

— Понятно, — ответил он. — В таком случае все становится на свои места. Такие деньги у герцога есть, в этом я не сомневаюсь.

— Кстати, я тут подумал, — сказал Бирюков. — Сын Теряева очень хорошо вписывается в эту историю. Как вы считаете? Ну а что — молодой маркиз узнает о преступном замысле вредного виконта, имеет намерение доложить об этом, но героически погибает от пуль кровожадного Соколова. Как вам это нравится?

— Ну, в принципе, — усмехнулся Игнатьев. — Как еще один кирпичик — почему бы и нет...

— Яков Дмитриевич, я смотрю вы там уже целую обвинительную стену из кирпичей выстроили, — рассмеялся Бирюков. — Даже не представляете, как приятно общаться с человеком, который понимает тебя буквально с полуслова.

Тем временем Ворон продолжал размышлять над всем этим делом и чем больше он раздумывал, тем все сильнее оно ему нравилось. У него от возбуждения даже мурашки по спине забегали. Дело-то может выгореть. Очень даже может.

Самое главное, чтобы выстроить все точно и не ошибиться нигде, а в остальном... Владыкины со своими капиталами и крепкой дружбой между графом и виконтом... Смерть Новикова... Убийство Теряева... Салтыкова с сыном сюда приплести... Кстати, от Салтыковых можно еще и денег попросить за счастливое избавление от молодого гаденыша. Кстати о последнем можно Бирюкову и не говорить ничего, пошел он к черту.

Вишенки на торте не хватает, чего-нибудь этакого, чтобы сразу било в десятку. Хм... Может быть разговор фальшивый записать с откровениями Соколова и его планами на счет убийства Николая Александровича?

Хорошая мысль, кстати. Нужных специалистов он найдет вообще без проблем, голос чей угодно сообразят... Вот тебе и нужная вишенка, а остальное дело техники.

— План и в самом деле неплохой, Порфирий Григорьевич, — сказал он после того, как все взвесил.

— Я так и знал, что он вам понравится, — отозвался тайный советник.

— Нужно только все это дело завертеть до того момента как я уеду в Японскую империю, оттуда будет сложнее.

— Мне нравится ваша хватка, Яков Дмитриевич. Все-таки не зря вы столько лет занимали такой ответственный пост, — Бирюков вновь достал носовой платок и вытер пот с лица. — У вас есть соображения насчет всего этого?

— Соображения? Маркиз, соображения — это слишком мелко. У меня уже практически есть приговор...