Пыль на губах

Глава IV Печаль

— Хочешь, я научу тебя целоваться? — Мейт сложил старую шкуру клоста вдвое, положил на снег, с тяжелым вздохом сел на нее и вытянул ноги.

— Отстань, — отмахнулась Джоль, она привстала на цыпочки и смотрела вдаль.

Мейт зевнул. — Он не вернется. Такая буря была. Я не слышал, чтобы человек застал снежную бурю на льду и выжил.

— Кэль особенный. Он вернется.

Мейт скорчил недовольное лицо. — Ты постоянно осыпаешь его комплиментами. Ты со мной пришла на свидание или с ним?

Джоль подняла брови. — Какое свидание? Ты бредишь, Мейт! Мы пришли искать Кэля.

— Ты пришла искать Кэля. Я на лед не пойду, даже не жди.

— А я и не жду. — Джоль снова привстала на цыпочки. Ей показалось, что на горизонте появилась темная точка. — Смотри, Мейт! Мне кажется, это он.

Мейт с кряхтением поднялся со шкуры. — Или хищный клост. Пойдем отсюда, а? Если это и Кэль, то он в любом случае доберется до дома сам.

Джоль не ответила, но её красноречивый взгляд заставил Мейта кивнуть и замолчать. Девушка подняла со снега отцовское копье и побежала навстречу. Что-то подсказывало ей, что это именно Кэль.

Мейт вздохнул и поплелся за ней.

Точка приближалась и вскоре приняла очертания человека. Джоль остановилась и помахала ему рукой. Но предполагаемый Кэль не ответил.

Мейт нагнал девушку. — Что? Не отвечает? Это вот… зуб даю! Морозная тварь это.

— Иди домой, Мейт, — скривила губы Джоль, а сама крепче сжала копье.

Мейт закатил глаза. — Я надеялся, что ты замерзнешь, а я тебя согрею. Но вместо этого мы стоим на льду и ждем морозную тварь. А вдруг теплый месяц начнется и лед под нами растает?

— Он несколько часов тает, что за бред ты несешь, — не выдержала Джоль. — Иди отсюда уже!

— Только с тобой. Пошли вместе.

Джоль не выдержала и топнула ногой. — Ты совсем что ли! Мы пришли спасать твоего друга, а ты…

— Вы что здесь делаете? — Джоль вздрогнула, когда услышала хриплый голос Кэля. Пока она с Мейтом препиралась, молодой охотник приблизился на расстояние нескольких шагов.

Девушка улыбнулась и обернулась, собираясь обнять Кэля. Но увиденное заставило её вскинуть руки ко рту и замереть.

Кэль шел медленными шагами, широко разведя окровавленные руки в стороны. Темная запекшаяся кровь покрывала его одежду, брызги и бурые разводы испачкали его лицо и волосы.

— Что произошло, Кэль? — Джоль пересилила себя и подошла к юноше, крепко сжав его руку. — Чья это кровь? — она мельком осмотрела Кэля, но не заметила у него ран.

Взгляд Кэля остекленел. Он прикрыл глаза и встряхнул головой. — Я встретил по пути морозных тварей.

Мейт усмехнулся. — Ты убил их голыми руками?

Взгляд Кэля прояснился. Он медленно повернул голову к другу. — Ты идиот? У меня было копье. Оно… сломалось.

Джоль улыбнулась. — Возьми мое, Кэль. — Она протянула юноше отцовское копье.

Кэль молча кивнул и взял копье. «А что, если я снова перенесусь в лес. Ведь Ланта там совсем одна. Наедине со всеми опасностями. Моя минталента… Моя? Ну ты и дурак, Кэль».

— Минталента, — пробормотал Кэль. Ему очень нравилось это слово. — Ты знаешь, что это значит, Джоль?

Девушка развела руки в стороны. — Первый раз слышу. А откуда ты это знаешь?

— Просто на языке вертится, — Кэль закрепил копье ремнем за спиной и пошел к берегу, не удосужившись проверить, пошли ли друзья за ним. Образ улыбающейся рыжеволосой девушки будто застыл перед его глазами. «Это же не могло быть видение? Я же взаправду видел тебя, Ланта?»

Кэль перевел взгляд на окровавленные руки и остановился. А потом скинул копье на лед и начал снимать куртку.

— Тебе жарко? — рассмеялся Мейт.

Джоль зашипела и прижала палец к губам. Мейт прервал смех и пожал плечами.

— Джоль, — сказал Кэль через плечо, не оборачиваясь, — можешь осмотреть меня. Точно ли у меня нет ран.

— Конечно, — Джоль улыбнулась и помогла Кэлю снять рубашку. Она обошла юношу, рассматривая его мощный торс и гладкие мыщцы, прикрытые тонким слоем подкожного жира. Девушка мягко коснулась груди юноши. — Кроме пары царапин на руках, все хорошо, Кэль. Почему ты об этом попросил?

— Ему просто нравится, когда ты его лапаешь, — буркнул Мейт. — Раз с ним все в порядке, может, уберешь руку?

— Какое тебе дело?! — с гневом выдохнула Джоль.

— Все хорошо, — Кэль осторожно убрал руку девушки. — Я просто пережил не самый легкий день и во всем сомневался. Мне не удалось спасти тело Тирина.

— Мне очень жаль, — Джоль подала Кэлю рубашку и куртку. — Давай я помогу тебе со шнурками.

— Он не маленький, Джоль! — Мейт помотал головой и начал подпрыгивать, демонстративно пытаясь согреться.

— Заткнись. Он такое пережил, что нам и не снилось.

— Подумаешь, убил парочку морозных тварей. Легко.

— Я тебе сейчас…

Кэль прервал её движением руки. — Он прав. Оказывается, убить морозную тварь гораздо легче, чем… — юноша прервал себя.

Мейт бросил победоносный взгляд на Джоль и похлопал Кэля по плечу. — Чем? Ты чего замолчал то?

— Чем я ожидал.

Когда они достигли берега, Кэль повернулся к морю. Его рука нашарила в кармане мятые ленточки. Он скомкал их и прижал к губам. «Благодарю за то, что ты позволил мне встретиться с ней. Я не смог спасти тело Тирина. Поэтому прошу тебя, спаси его душу», — про себя сказал Кэль и поднял руку вверх. Его пальцы разжались и ленточки, подброшенные ветром, понеслись в ледяную пустыню.

— Это какой-то обряд охотников? — Джоль обошла Кэля и заглянула ему в глаза.

Кэль поджал губы и едва заметно дернул головой. — Тирин научил меня этому.

Когда дядя Кето завел девушку в тронный зал, там уже было полно людей. Её отец сидел на троне, безучастно таращась в никуда, а мать стояла, крепко сжимая спинку своего трона. Увидев Ланту, она выдохнула и бросилась навстречу.

Девушка сжалась. Она не знала, чего ждать от матери.

Но астартесса только заключила дочь в крепкие объятия. — Я так боялась, моя девочка.

Великая сантария Лахесия поднялась со своего места, в двух шагах от трона астартора. — Что произошло, минтал Кетомедон?

Кето поднял голову и подарил Лахесии особую улыбку, словно намекая на общую тайну. — Мы нашли Ланту в лесу. На нее напали.

Сантарии и сантары заохали. Мардегор потер подбородок.

Кето дождался, пока стихнет возбужденный шепот. — Мои люди захватили двух негодяев. В ближайшее время я допрошу их и узнаю, кто стоял за нападением.

Минтал Иолар наклонился в кресле и закашлялся. Лахесия бросила на него недовольный взгляд. — А что скажет нам сама минталента?

Ланта подняла голову. — Я не хочу говорить.

Лахесия нахмурилась. — Ты не имеешь права молчать.

Новая волна шепота пронеслась по залу.

— Разве? — Фемия подняла правую бровь и быстрым шагом вернулась к трону. — Мне казалось, это решает астартор, а не сантария.

— Великая сантария, астартесса, — процедила сквозь зубы Лахесия. — Я хочу только помочь минталенте. Но если она не захочет говорить, мы не сможем найти виновных.

— Пусть минталента хотя бы скажет, как покинула охраняемую комнату? — подал голос Мардегор.

— Хороший вопрос, лорд Мардегор, — кивнула астартесса. — Доченька. Скажи нам.

Ланта помотала головой.

— Может быть, я смогу помочь моей племяннице, — Кето шагнул вперед. — Один из ее стражей по имени Рахор прибежал ко мне и сказал, что кто-то усыпил его с помощью магии. А напарник неудачно опоздал на смену. Как только Рахор очнулся, то проверил комнату и обнаружил, что Ланта покинула свое убежище. — Кето словно специально сделал акцент на последнее слово. — Рахор побежал доложить астартору, но столкнулся по пути со мной. Я сразу же собрал людей и побежал обыскивать дворец.

Лахесия топнула ногой и встала со своего места. — Почему вы не сказали нам об этом?

— Я не успел, — Кето продемонстрировал сантарии ехидную улыбку. — Не найдя Ланту во дворце, я вспомнил, что раньше моя племянница часто искала травы для своих зелий в лесу. Мы двинулись туда и недалеко от дворца схватили одну леди. Введите её.

Ланта посмотрела на Данею. Сар-минталента побледнела, сцепила руки на коленях и начала раскачиваться на стуле.

Люди Кетомедона завели Паенту и поставили перед троном астартора.

— Что вы себе позволяете? — не выдержала Данея. — Вы обращаетесь с ней как с виновной.

— Вижу, ты знакома с ней, солнышко? — Кето улыбался, не сводя взгляда с Лахесии. Сантария старательно удерживала маску безразличия на лице.

Данея прикусила губу. — Да, дядя. Это моя подруга.

Иолар громко выпустил воздух между сжатых губ. Несколько сантаров возле него с удивлением начали озираться.

— Прости, солнышко, но я обвиняю твою подругу в применении сайроновой магии против моего стража.

— Это невозможно! — Данея вскочила со стула и подбежала к подруге. — Паента даже никогда не пробовала сайрона.

— Громкое утверждение, — нахмурился Кето. — Но мы можем проверить, употребляла твоя подруга сайрон в последнее время или нет.

— Проверяйте! — Данея подмигнула Паенте. Но та ответила сар-минталенте растерянным взглядом. Никто не заметил, как недовольно поморщился Мардегор.

Воины схватили леди за руки.

— Извините, леди Паента, — сказал Кето и оттянул губу девушки. Все, кроме астартора и его жены, привстали со своих мест.

— Вот, полюбуйтесь, ожоги от сайрона на десне.

Ланте показалось, что она ослышалась. Она была уверена в словах Паенты. Как и Данея, которая приоткрыла рот и округлила глаза, рассматривая свою подругу.

Лахесия встала со своего места. Она сдвинула брови вместе. — Ты была в сговоре с теми негодяями, что пытались убить мою племянницу?

— Нет, великая сантария! — Паента задергалась в руках воинов. — Я не виновата, господин, госпожа! — умоляющий взгляд леди упал на астартора и астартессу. — Я только помогла Ланте бежать. Я ничего не знала о заговоре!

— Звучит не очень искренне, — покачала головой Лахесия. — В темницу её. Палачи быстро развяжут ей язык.

Неожиданно для всех Данея бросилась на колени к ногам великой сантарии. — Нет, мама, пожалуйста! Паента не виновата!

— Не позорься, сар-минталента! — Лахесия поджала губы. — Твоя подруга покушалась на жизнь наследницы Астарии.

Ланта шагнула вперед. — Я тоже считаю, что Паента невиновна. Она не должна отвечать за мои ошибки. Это я попросила её помочь мне бежать.

— Это неважно, — Лахесия подошла к астартору. — Эта девушка участвовала в организации покушения на Лантарию. Я считаю, что её надо заключить в темницу. Вы согласны, ваше величество?

Астартор пошлепал губами и дернул головой.

Лахесия развела руками. — Думаю, это можно воспринимать как согласие. Минтал Кетомедон, будьте добры, прикажите вашим людям отвести леди в темницу.

— Нет! — Данея заплакала.

Кето пожал плечами. — Прости, солнышко. Слово моего царственного брата закон. Увести её.

Ланта громко вздохнула. — Это слово даже не прозвучало! Это дерганье головой нельзя воспринимать как кивок.

— Вы переходите все границы, минталента! — повысила голос Лахесия. — Даже вы не смеете сомневаться в указаниях вашего отца.

Ланта почувствовала, как разгорается гнев в глубине груди. — Он не давал никаких указаний! — Ланта шагнула ближе к сантарии и сжала руки. — Это вы пытаетесь управлять моим отцом.

В тихом шорохе голосов сантаров и сантарий легко можно было расслышать согласие со словами минталенты.

Неожиданно, голос подал Мардегор. — Я считаю, что жизни Лантарии угрожает большая опасность. Мы всё должны сделать для того, чтобы не допустить подобных происшествий. Думаю, мы должны проследить, чтобы ни один человек не имел доступа в комнату минталенты.

Ланте показалось, что её ударили по голове. Она сжала зубы и вскинула голову вверх. — Как вы смеете!

Фемия поднялась со своего места и раскрыла ладонь, призывая присутствующих к тишине. — Я считаю, что моя дочь достаточно натерпелась в заключении. Ведь это и привело к её побегу. Мы больше не должны запирать Ланту.

Минталента выдохнула. — Наконец-то.

Мардегор поднял брови и опустил уголки губ в удивленном движении. А затем посмотрел на Лахесию. — А вы, великая сантария? Тоже согласны с астартессой?

Фемия сузила глаза и посмотрела на своего отца. Но когда её взгляд встретился с взором лорда, она опустила веки.

Лахесия кивнула Мардегору. — Я согласна с вашим решением, лорд. Только я считаю, что моя дочь — лучшая подруга Ланты, все-таки может посещать её. Не будем же мы совсем лишать бедную девочку общения. А вы как считает, ваше величество? — она обратилась к астартору.

Тот несколько раз дернул головой.

— Я считаю, что вопрос закрыт, — великая сантария улыбнулась.

— Любые… — неожиданно прохрипел астартор. Все повернули головы к трону. В душе Ланты зажглась надежда.

В горле Авеомедона что-то забулькало. Он кашлянул, сгусток густой слюны упал на его мантию. — Любые посещения… я запрещаю.

Ланте показалось, что внутри нее что-то оборвалось. Она прикрыла глаза, чтобы никто не видел, как они заблестели от слез.

Кэль остановился перед длинным домом. Перед его глазами застыл образ Ланты. «Как она там? Одна в лесу. Вдруг её уже убили другие разбойники. Минталента… Кто же она такая. Как она там говорила? Наследница Ас… Астор… Астарии. Да, Астарии. И про лес какой-то. Как же мне снова увидеть её? Повторится ли этот мост вновь? Я… я хочу увидеть её. Очень хочу».

Дверь длинного дома распахнулась, и на улицу вышел отшельник.

— Ты вернулся, Кельстен. — Хмурый голос Хелька раньше заставил бы Кэля испугаться. Сейчас юноша только дернул губой.

Хельк огляделся. — Я так понимаю, тело Тирина спасти не удалось.

— Нет.

— Значит, я был прав.

— Да.

— А что это за кровь на тебе? Ты не ранен?

Кэль усмехнулся от неожиданной заботы. «Что-то, когда ты посылал меня и оцта на лед, тебя это не очень заботило. Сытый по-другому мыслить начал, да?». Юноша не стал отвечать, и вместо этого спросил: — Что такое Астария леса?

Отшельник нахмурил брови. — Астария… давно я не слышал это название. Зачем ты спрашиваешь?

— Тирин говорил о ней. Что это?

Отшельник почесал бороду. — Астария Великого леса, — медленно, почти по слогам сказал он. — Это большое и богатое государство на юге. Основной поток сайрона со Скалы идет именно туда.

— Государство? На юге? Далеко?

Хельк пожал плечами. — Не знаю. Далеко. Зачем тебе это?

— Ты повторяешься, отшельник. Просто спросил. — Кэль шагнул мимо старика к двери.

Неожиданно Хельк схватил юношу за рукав куртки. — Ты начал очень много дерзить старшим, после того как вышел на лед. Не стоит этого делать, если хочешь сохранить уважение к себе в клане.

Кэль молча вырвал рукав из рук отшельника и шагнул в тепло длинного дома.

Внутри постоянно поддерживали костер. В холодный месяц особой работы не было, и большая часть клана собиралась вместе, потому что так было легче прогреться. Несколько девушек нагребли углей и установили над ними вертел со здоровенным куском мяса клоста. Рядом со стрекочущим костром играли дети. Кэль нашел глазами Брета.

Сердце юноши сжалось. Он посмотрел на свои окровавленные руки и не решился подойти.

Так Кэль и стоял, у самого выхода. Мимо с удивлением прошли Джоль и Мейт, затем еще несколько мужчин. Кэль не ушел, даже когда рядом встал Хельк и бросил на него колючий взгляд из-под кустистых бровей.

Брет играл со златокудрой девочкой и не замечал названного брата. Джоль подошла к Кэлю с чугунком теплой воды, намочила тряпку и подала юноше. — Вытри лицо.

Кэль поблагодарил девушку и начал оттирать кровь, не сводя взгляда с Брета. Джоль заметила это и поманила к себе одного из детей. Когда тот подбежал, она указала на Брета и что-то прошептала. Мальчик рассмеялся, подбежал к товарищу, похлопал по плечу и указал на юношу. Брет заверещал от радости и бросился к брату.

Кэль сжал веки.

— Ты вернулся! Вернулся! Доргак говорил, что ты не вернешься, что никто после бури не возвращаешься, а я сказал, что ты особенный. Что ты обещал, что я не останусь один. Ты же всегда держишь свои обещания! Я так и сказал, Кэль. — Брет прижался к юноше. Кэль вздохнул и встал на колено, чтобы обнять малыша.

Брет всхлипнул. — Я так боялся остаться один. Доргак дурак. Снежная буря, снежная буря. Ты самый сильный. Ты не боишься снега.

— Это ты сильный, — сказал Кэль и крепче прижал брата к себе. — Это ты со всем справишься.

— Ты не нашел тело дяди Тирина? — Брет заглянул в глаза юноши. Кэль отвел взгляд.

— Я опоздал. Клосты оказались быстрее меня.

Брет кивнул. — Я так и знал. Все об этом говорили. Но я надеялся.

— Я тоже.

— Но теперь-то ты больше никуда не пойдешь? Старый Хельк сказал, что холодный месяц кончится через пару дней. Тебе больше не придется выходить на лед. А в теплый месяц ты возьмешь меня с собой и научишь охотиться на больших клостов. Я стану самым лучшим охотником, лучше тебя.

Кэль прижался глазами к плечу Брета. — Ты уже лучше меня.

Кожаный ремень пропитался потом и кровью, и теперь соскальзывал с костяшек. Кето отстегнул пряжку и подтянул ремень, обмотанный вокруг запястья и кулака.

Мужчина, вместо правой руки которого была свежая культя, дернулся в цепях. Он поднял багровое от крови лицо. — Я не могу тебе сказать, кто заказал минталенту. Они убьют меня.

Кето рассмеялся. — Я и так знаю, кто за этим стоит. — После чего минтал развернулся и со всей силы обрушил новый удар на заключенного.

Кето почувствовал, как мягкая плоть проминается под жестким ремнем. Ему нравилась приятная ноющая боль, растекающаяся от костяшек вверх по запястью. Еще один удар.

Тонкий слух минтала различил в глухом шлепке удара мерзкий хруст. Для Кето это была особая музыка, только он умел различать мелодичные ноты в уродливых звуках пыток.

Мужчина захрипел, слюна, перемешанная с кровью, тягучей полоской свесилась с его губ до груди. — Тогда… зачем все это?

— Ты напугал мою Ланточку. Ты пытался её убить. Ты служишь моим врагам. Неужели этого мало?

Кето обрушил новый удар на грудь мужчины. Тот закашлялся и безвольно повис.

Дверь в темницу отворили, во мрак шагнул Эолот. В руке у него мотался на цепи светящийся шар. Сар-минтал остановился, рассматривая окровавленные ремни на руках отца. Заключенного он удостоил скользящим взглядом.

— Есть более эффективные методы пыток, отец.

— Мне претит их жестокость. Используя механизмы, я словно отдален. Мне нравится ощущать своими руками его страдания.

Эолот рассмеялся. — Мне кажется, ты не до конца понял значение слова «претит».

Кето поднял одну бровь и помотал головой. — Водички не подашь?

Эолот снял со столика при входе кувшин с холодной водой. Кето начал с шумом пить, позволяя воде окатится по груди и намочить рубаху. Потом он поднес горлышко кувшина ко рту заключенного. — Будешь?

Мужчина кивнул и потянулся к воде. Кето помог ему выпить остатки воды. А потом рассмеялся и пнул заключенного в живот. Мужчина дернулся, вода вперемешку с кровью побежала из его рта.

Кето повернулся к сыну. — Ты сделал, как я сказал?

— Я попросил волшебника установить мост с братом. Навплор прибудет со дня на день. Он оставил семью и свиту, двигается налегке, постоянно меняет мекров. Только… для чего все это?

— Я чую, что великая сантария спелась с Мардегором. Мы не можем допустить, чтобы они выступили против Ланты вместе. Нам нужны все силы.

Эолот скривился. — Так значит, все это только из-за моей сестры? Я думал, у тебя планы пограндиознее.

— Я стремлюсь защитить свою семью.

— Что-то не похоже, учитывая, о чем ты просил меня не так давно.

Кето покачал головой. — Умел бы ты мыслить глубже и шире, многое понял бы. Не поможешь? — Кето указал на висящего на стене мужчину.

Эолот улыбнулся и подошел к стене, на которой висели ремни. Он выбрал пару, с длинными шипами. — С удовольствием.

Фемия села рядом с дочерью на кровати. Ланта кинула рюкзак в угол и начала снимать платье. На нем было несколько подсохших пятен крови.

Астартесса несколько секунд молчала, а потом не выдержала. — Прости меня. Я не должна была запирать тебя. Это… — Фемия громко вздохнула. — Я… я виновата.

— Я уже не обижаюсь. — Ланта натянула новое платье и повернулась к матери, чтобы та зашнуровала корсет. — Ты хотела меня защитить в этот раз. Мне приятно.

— Но не получилось.

Ланта села на кровать и подтянула колени к груди. — Почему папа так поступил?

Фемия вытянула губы трубочкой. — Я не знаю. Он и раньше был сумасбродом. Сейчас же понять, что творится у него в голове очень сложно.

Взгляд Ланты встретился с глазами матери. — Ты никогда не рассказывала мне о своем отце. Каким он был?

— Ты же знаешь династийную историю, — улыбнулась Фемия. — Он был мелким лордом, из Класии, это страна расположена очень далеко от нашей Астарии.

— Ты говоришь, кем он был, а я хочу узнать, каким он был. Ты часто рассказывала о матери, но, ни слова не сказала об отце.

Улыбка пропала с лица Фемии. Она посмотрела в окно, словно пытаясь что-то рассмотреть в ромбиках решетки. — Он умер. Давно, я еще была маленькой. — Астартесса сглотнула. — Я совсем не помню его.

— Жалко, — вздохнула Ланта.

В дверь требовательно постучали. Ланта перевела удивленный взгляд на мать. Та пожала плечами.

— Войдите. — Хоть Ланта была с матерью и знала, что за дверью почти десять стражей, но все равно невольно напряглась.

В дверь проскользнул рыжеволосый плотный мужчина с короткой стрижкой.

Ланта улыбнулась. — Дядя Кето! Как ты смог проскочить?

Кето поклонился Фемии. — Я вижу, астартесса тоже смогла. Лахесия еще не успела поставить своих людей к дверям. Так что, пока я смог попасть к тебе.

— Зачем пришел, минтал? — в голосе Фемии не было ни капли дружелюбия.

— Я хотел спросить у Ланточки, не могу ли я чем-нибудь ей помочь. Может принести что-то?

Ланта закусила губу. — Мне нужно попасть в библиотеку.

Кето с грустью посмотрел на племянницу. — Это, к сожалению, невозможно. Но я мог бы передать тебе какие-нибудь книги.

Ланта покачала головой. «Знать бы еще, в каких книгах есть информация о клане Кэля. И я не помню, как называлась та книга, в которой упоминался мост. Да даже если бы и помнила, там слишком мало про это. А я хочу знать, как еще раз установить связь с Кэлем. Я чувствую, это связано с моим пением в лесу».

— Я не знаю, какие книги мне нужны. Надо искать. Библиотека это ведь ни какое-то страшное место. Я только схожу взять пару книг. Стража может следовать за мной по пятам, — Ланта с мольбой посмотрела на мать.

Астартесса поджала губы. — Лахесия прикрывается заботой о тебе и словом твоего отца. При всей невинности просьбы, она не позволит сделать так, как хотим мы.

Ланта разозлилась, когда услышала имя великой сантарии. — Но ведь стражи у дверей еще не из тех, что служат Совету. Вы бы могли вывести меня сейчас, а потом вернуть. Она бы поорала, но сделать бы все равно ничего не смогла.

Кето вздохнул. — Она обвинит меня в измене.

Фемия кивнула. — И меня.

Ланта вскочила с кровати. — Да как так-то! Кто она такая! Что она себе позволяет?

Кето усмехнулся. — Очень многое. Но я попробую что-нибудь сделать. К слову, скоро приедет Навплор.

Фемия всплеснула руками от удивления. — Он столько лет держался вдали от дворца! Почему он решил посетить нас?

— Я стал дедушкой, — улыбнулся Кето. — Малыш Тистар — новый наследник владения Рисалитского леса.

Ланта показала зубы в ослепительной улыбке. — Какое замечательное событие! Мой брат привезет сына во дворец?

Кето помотал головой. — Нет, мать ребенка еще слишком слаба после родов.

Фемия поднялась с кровати. — Он правильно сделал. Мы устроим пир по этому поводу.

— А я смогу присутствовать на нем? — спросила Ланта.

— Мы постараемся это устроить, — кивнула ей астартесса.

Огромная дверь, сложенная из толстых досок дымного стража и обитая металлическими пластинами, беззвучно ушла во тьму тюремного коридора. Паента вскочила с соломенного тюфяка в углу и чуть не упала назад. Она совсем забыла, что её левую ногу приковали цепью к стене. Холодный грубый металл уже успел стереть в кровь нежную кожу леди.

Страж завел за собой женщину в капюшоне. Она знаком приказала мужчине оставить их. Страж поклонился и закрыл за собой дверь. Женщина откинула капюшон.

— Данея! — вскрикнула Паента и бросилась вперед. Цепь глухо звякнула и Паента упала на заботливо подставленные руки сар-минталенты. Данея обняла любовницу и прижалась губами к её волосам.

— Мне так жаль, — всхлипнула сар-минталента. — Прости меня.

— Ты не виновата, любовь моя, — Паента заглянула в глаза Данеи. — Ты сделала все, что могла.

Данея осмотрела непритязательную камеру. — В каких ужасных условиях ты живешь! Они что, не могли поставить хотя бы кровать? Для чего эта ужасная цепь, боятся, что ты убьешь пару десятков стражей?

— Они считают меня волшебницей.

— Вздор! — Данея села на тюфяк и привлекла к себе Паенту. — Ну зачем ты попробовала эту гадость? Я же просила тебя этого не делать?

Паента сглотнула. — Мне… мне было страшно. Идти туда, в лес. Я хотела немного… расслабиться.

— Ох! Прости меня, Паента. Я не должна была втягивать тебя во все это.

— Это не твоя вина. Ты не могла ослушаться мать и отца. Ты поговорила с ними?

Данея закрыла лицо рукой. — Говорила. Лучше бы и не начинала. Знала бы ты, как они обрадовались, когда Кето схватил тебя. Они же думают, что ты ничего не знаешь об их милом заговоре. Ты для них идеальная возможность избавится от подозрений.

— Значит, они сразу хотели повесить всю вину на меня? — тихим голосом спросила Паента.

Лицо Данеи скривилось в мучительной гримасе. В уголках глаз заблестели слезы. Сар-минталента судорожно кивнула и уткнула голову в колени.

Паента закусила губу, поглаживая Данею по спине. — Что мне теперь делать?

Данея подняла голову. Слезы стекали по её щекам. — Я попросила маму подкупить палача. Поэтому пыток пока можешь не бояться. Если… если дядя Кето не возьмется за тебя.

— Минтал всегда выглядел таким добрым, — прошептала леди.

— Он умеет казаться таким, — кивнула Данея. — Но он страшный человек.

— Стражи больше всего бояться, что кто-нибудь пронесет мне сайрон, — неожиданно сказала Паента.

Данея потерла мокрые глаза. — Они думают, что ты волшебница. Если бы это была правда. Я бы принесла сюда весь запас сайрона во дворце.

Паента обняла сар-минталенту. — Я могла бы попробовать. Вдруг у меня что-то получится.

Данея рассмеялась. — Бедняжка! Готова схватиться за любой вариант от отчаяния. Это не так просто, этому надо учиться с детства. Легко перебрать и больше уже не открыть глаза. Не стоит с этим шутить, прошу тебя.

Паента вздохнула и опустила голову. — Но все-таки? Раз других вариантов нет.

— Я что-нибудь придумаю! Я освобожу тебя, даже если ради этого придется сдать моих родителей астартессе.

— Это только навредит тебе, — покачала головой Паента. — А я не хочу, чтобы тебе было плохо.

— Мне плохо от того, что ты здесь! — Данея вскочила с тюфяка и начала мерить шагами камеру. — Надеюсь, эти мужланы не приставали к тебе?

Паента помотала головой.

— Милосердные боги! Я схожу с ума, когда это представлю. Если будет что-то подобное, хоть один грязный намек, сразу пригрози им рассказать все мне. Я уж найду способ сделать так, что они пожалеют, что их матери и отцы встретились.

— Ты моя грозная сар-минталента, — улыбнулась Паента.

Данея подбежала к леди и поцеловала её. — Не бойся. Мы со всем справимся.

В клане Торстсайрониум была традиция изготовления особого напитка. Это была настойка семян горьдерева. Сколько Кэль себя помнил, её пили только по очень важным событиям. Сейчас клан пил во имя души Тирина, желая ей поскорее добраться до Чертогов блаженства.

Кэль встал и поднял деревянный кубок с темно-зеленой жидкостью. Хельк, который только что осушил свою чашу, сел на резной стул и посмотрел на юношу.

Кэль сглотнул слюну. Он слишком хорошо знал этот вкус. Весь клан замолк, люди уставились на юношу.

Кэль выдохнул и сделал первый глоток. Во рту мгновенно все пересохло, слюна исчезла, горло сковал спазм. Горечь, казалось, проникла через язык прямо в мозг.

Юноша кашлянул, плотно сжав губы, стараясь не проронить ни капли. Затем, сделал усилие над собой и сглотнул. Обжигающий поток горечи пронесся по его нутру и затих где-то в области пупка.

— Пей до дна, — сказал Хельк.

Кэль кивнул и попытался сделать следующий глоток. Его организм помнил о том, что только что выпил и просто не позволил губам юноши втянуть новую порцию темно-зеленой отравы. «Разве ты не уважаешь своего отца? — спросил сам себя Кэль. — Быстрее, слабак!»

Кэль пересилил себя и сделал еще один глоток. Его желудок свернулся, и юноша чуть не вырвал недавний обед. Хельк заулыбался.

Кэль посмотрел ему в глаза. «Не думай, что смог победить меня!»

Юноша сделал новый глоток. Он прошел легче двух предыдущих. Четвертым глотком Кэль осушил чашу и перевернул её, позволив последней капли упасть на угли костра. Горьнастой зашипел и испарился, белесой струйкой поднявшись к Чертогам блаженства.

Стольд крикнул со своего места: — Ты настоящий воин, Кэль! Только поистине сильнейшие мужчины и женщины нашего клана способны испить чашу горьнастоя до дна.

Кэль вымученно улыбнулся калеке и сел, сдерживая кашель. Горьнастой разбудил в нем дремавшую со дня выхода на лед болезнь.

«Только бы не раскашляться на глазах у всех. Не хочу испортить церемонию прощания с Тирином».

Юноша побледнел. Мир качнулся перед глазами и Кэль сжался, стараясь удержать бурю внутри.

К Кэлю подсела Джоль. — Тебе плохо? — она с участием заглянула в глаза юноши.

— С чего ты взяла? — процедил сквозь зубы молодой охотник.

— Ты весь сжался. Хочешь, я позову маму?

— Не стоит! — выпалил Кэль, быстро встал и выбежал из длинного дома. Люди с удивлением посмотрели ему вслед.

Оказавшись на улице, Кэль согнулся пополам от жестокого кашля. Ему казалось, что грудь охватил огонь. Откашлявшись, он сплюнул густой желтовато-зеленый сгусток на снег.

Кэль попробовал распрямиться, но ребра словно сковало болью. Как охотник не силился вдохнуть и распрямиться, у него ничего не получалось.

Юноша почувствовал легкое поглаживание по спине, но у него не было сил повернуться. Сильные руки Джоль обхватили его, и девушка помогла Кэлю выпрямиться.

Молодой охотник с трудом выдавил улыбку. — Благодар… кхр… — Кэль снова согнулся от кашля.

Маленькая и влажная ладонь Джоль накрыла его лоб. — У тебя горячка.

Девушка заглянула в лицо Кэля. Его глаза блестели, на лбу выступил пот. Джоль погладила юношу по щеке. — Видимо ты заболел, когда вернулся с охоты. Я дура! Не поняла этого сразу. Больному человеку нельзя пить горьнастой. Эх, жалко мамы не было на церемонии.

— Ничего… кхр… ничего… кха… страшного… — Кэль вновь сплюнул густой желтый сгусток.

— Я отведу тебя к моей маме. Пошли. — Джоль подхватила Кэля под руку и потянула за собой.

— Церемония еще не закончилась, — Кэль сделал слабую попытку вырваться.

Внезапно, в глазах потемнело, и в голове Кэля раздался нарастающий гул.

Он не заметил, как рука Джоль легла на его лоб. — Горячка становится сильнее. Эх! Пошли.

Кэль почти не понимал, куда его ведут. Мир перед глазами сузился до узкой полосы, в которой мелькала темная фигура Джоль и желтоватые расплывчатые пятна. Был уже вечер и Кэль не мог дать объяснения этим пятнам.

Джоль пинком открыла дверь и перевалила тело Кэля через порог. Юноша уже не мог сам стоять на ногах. Он привалился спиной к дверному косяку и зашелся в хрипящем кашле.

С кухни выбежала Алела — мать Джоль. Она спешно вытерла руки и помогла дочери взвалить Кэля на кровать.

Едва тело юноши коснулось мехового покрывала кровати, он провалился в черную бездну. Алела накинула на лоб Кэля мокрую ткань.

— Он, похоже, простудился на льду и минут десять назад выпил горьнастой, — сказала Джоль матери. Лекарка кивнула и побежала к шкафу, где хранилась деревянная слуховая трубка.

Джоль расшнуровала куртку Кэля, стянула её с него и расстегнула рубашку. Пот уже высох с тела юноши, и сейчас его кожа стала сухой и горячей.

Алела приложила трубку к груди Кэля. Дыхание молодого охотника то и дело прерывалось, воздух выходил из груди со свистом. — Он не просто переохладился, доченька. Гной коснулся его духа.

Джоль закрыла рот руками и что-то промычала. Она вспомнила легкие рыбака, упавшего в воду в начале теплого месяца и заболевшего гноем духа. Воображение девушки нарисовало Кэля мертвым, он лежал на столе, а мать извлекала из него темно-коричневые скользкие органы. — Мы должны ему помочь! Мама! Пожалуйста!

Главный лекарь клана покачала головой. — Ты же знаешь, Джоль. Если гной опустился так далеко, мы уже ничем не можем ему помочь. Только облегчить страдания.

— Это же Кэль, мама! Ты же знаешь, как я его люблю. Мы должны ему помочь!

Сострадание наполнило глаза лекарки. Она коснулась черного локона дочери, выбившегося из-за уха. — Прости меня, Джоль. Если бы он не выпил горьнастоя. Он все ускорил и усилил жар. Сколько он выпил? Полную чашу?

— Это был обряд прощания, — слезы покатились по щекам Джоль. — А… а если бы Кэль не выпил горьнастоя? Как бы мы ему помогли?

— Если бы не было жара, мы могли бы выжечь гной внутри него. Это очень сложно и есть шанс погибнуть… но, если мы будем выжигать сейчас, жар поднимется еще выше, и он умрет.

— Тогда надо сбить жар! — в глазах Джоль зажглась надежда.

Алела бросила взгляд на Кэля. Он без сознания метался по кровати. — Времени мало. Придется использовать ледяную микстуру.

Джоль ахнула. — Она же на сайроне! Он свихнется от такого количества.

— Другого выбора нет.

Лекарка сняла с полки бутыль из синего стекла, внутри то и дело вспыхивали маленькие искорки. Джоль помнила, как месяц назад настаивала на сайроне корни ледяной ягоды.

Девушка помогла матери влить за губу юноши ложку сверкающей жидкости. А затем еще одну. И еще. Джоль не помнила, чтобы неподготовленный человек мог перенести такое количество сайрона за раз. Но разум Кэля и так было под угрозой из-за сильного жара.

— Остается только молиться богам, — прошептала девушка.

— Нам нужен сайрон, — сказала мать Джоль. — Как только жар спадет, мы должны быть готовы выжечь гной.

Джоль стукнула ногой по полу. — Как? Еще сайрон! Я люблю Кэля, но не хочу, чтобы он стал идиотом, пускающим слюни или… или… морозной тварью.

— Если бы все можно было сделать иначе, — глаза лекарки заблестели от слез, — разве бы я решилась на такое?! Мне тоже нравится Кэль, но у нас нет другого выбора.

Джоль перевела взгляд на Кэля. Его лицо покраснело, грудь с трудом поднималась. «Может лучше дать ему умереть? Он никогда не пробовал сайрона. После выжигания он лишиться разума и будет только страдать. Нет! Я не готова его потерять. Пока есть шанс…»

Девушка закусила губу и кивнула. Она побежала к выходу, хватая по пути полушубок. Сейчас быстро достать сайрона можно было только у одного человека. «Слава богам, что Мейт друг Кэля. Надеюсь, он сможет расстаться с любимой пылью».

Кэль лежал на спине в лодке. Черная вода тихо раскачивала деревянное суденышко, холодные волны то и дело накрывали его тело, заставляя сжимать зубы от холода. Прямо перед его глазами висело темно-синее покрывало, на котором небрежными стежками были вышиты звезды.

Кэль улыбался, рассматривая озорное детское рукоделие. Звезды были разных цветов, но в основном преобладал желтый и голубой. Кэль попытался поднять руку и коснуться нитей.

Рука мгновенно налилась металлом. Все, чего Кэль смог добиться, это пошевелить пальцами. И в то же мгновение, мир перед ним изменился.

Вместо неба, прямо к лицу юноши приближался пылающий шар солнца. Жадные языки пламени вырывались из центра этого шара и пытались лизнуть кожу юноши. Кэль почувствовал, как высохло лицо, и кожа начала сворачиваться.

Он снова дернул пальцами, пытаясь закрыться от ослепляющего жара. И в этот момент юноша опять оказался в другом месте. Это была большая и просторная комната.

Кэль сел в кровати и огляделся. На окне была решетка, стол возле стены завален книгами, несколько больших книжных шкафов закрывали другие стены.

Юноша поднялся с кровати и сделал несколько неуверенных шагов к столу. Кроме книг, он заметил несколько странных стеклянных баночек, соединенных трубками. Кэль резко обернулся и наткнулся на зеркало. Отполированная поверхность отразила рыжеволосую красавицу.

Кэль шагнул ближе и схватился за лицо, пробежал пальцами по веснушкам, ощупал пышные волосы. — Ланта, — прошептал он и протянул руку к зеркалу. Едва он коснулся холодной поверхности, все задрожало и исчезло, будто кто-то бросил камень в воду.

Кэль понял, что лежит в кровати, а все вокруг объято огнем. Он громко сглотнул и попытался подтянуть ноги к себе, подальше от края кровати, за которым плясали языки пламени. Внезапно, прямо из бушующего огня к нему шагнула обнаженная Ланта.

Во рту пересохло. Кэль облизнул губы, не сводя глаз с точенного стана девушки. Его взгляд проследил каждый изгиб её восхитительного тела, задержавшись на маленьких розовых сосках, а затем скользнул к рыжему треугольнику внизу живота. — Минталента, — с нежностью прошептал он.

Ланта грациозно опустилась и уперлась руками в грудь юноши. Кэль понял, что по-прежнему не может пошевельнуть даже пальцем. Мягкие волосы, от которых пахло луговыми травами, защекотали его лицо.

Кэль понял, что уже лежит без одежды. Ланта прижалась к его телу. Кэль вскрикнул, ему показалось, что к нему прижалось не женское тело, а раскаленный металл. Ланта словно пылала. Кэль почувствовал, как этот жар разбудил его естество.

Девушка резко села, медная волна волос рассыпалась по плечам и спине минталенты. Ланта уперлась руками в грудь Кэля и начала медленно двигаться. Кэль задрожал.

Джоль толкнула плечом тяжелую дверь в дом Мейта. Юноша сидел у гончарного круга, на котором лежала большая порция свежей глины. — Красавица, это ты? — спросил Мейт. — Или глаза обманывают меня?

Джоль поморщилась. В доме Мейта пахло дешевым алкоголем, этот аромат перемешался с запахом горьнастоя. Отец Мейта валялся на полу, в нескольких шагах от кровати.

Мейт проследил за взглядом девушки. — Отец перебрал на церемонии прощания, — пожал он плечами. — А что ты делаешь в моем доме? Я не помню, чтобы ты бывала здесь раньше.

Джоль вздохнула. Ей было трудно просить это у Мейта. — Мне нужен сайрон.

Юноша выдвинул вперед нижнюю губу. — Неожиданно.

— Не для себя!

— Все так говорят.

— Да подожди ты…

Мейт заулыбался. — А чего ждать то? Я сейчас все сделаю. Ты знала о таком интересном способе, когда парень набирает в рот сайрон и выливает за губу девушки?

Тошнота подкатила к горлу Джоль. — Это для Кэля!

— Для Кэля, — Мейт скривился, — не, с ним я целоваться не буду.

Джоль сжала пальцы. — Боги, дайте мне терпения! Кэль лихорадит. У него воспаление. Сайрон нужен для лечения.

Мейт недоверчиво покачал головой и начал формировать из глины форму будущего горшка. — Сайроном ничего не лечат. Им можно только облегчить боль.

Джоль фыркнула. — Много ты знаешь о возможностях сайрона! Моя мама умеет лечить даже фиолетовой пылью.

— Я-то знаю побольше тебя, — Мейт вытер руки и вразвалку подошел к своей кровати. — Поцелуешь меня, сайрон твой.

— Мейт! Сейчас не время торговаться. Жизнь Кэля в опасности.

— Кэль. Кэль. Кэль, Кэль, Кэль! Все вокруг только и твердят о Кэле. Да, он добыл нам мяса, но зачем его так превозносить. Он всегда был скромным парнем, а теперь начнет себя считать равным богам.

— Мейт! При чем тут это? Твой друг умирает!

Горшечник застонал, встал, пнул гончарный круг и пошел к кровати. Рука Мейта нырнула под подушку, и он извлек небольшой мешочек. Лицо Джоль просияло.

Юноша подошел к Джоль и вытянул губы трубочкой. — Один поцелуй…

Джоль пнула Мейта в колено. Он вскрикнул и выронил мешочек. Рука Джоль молнией метнулась к сайрону, через секунду Джоль отскочила от Мейта на несколько шагов.

— Там не сайрон! — зло крикнул Мейт вслед. — Я обманул тебя.

Джоль дернула за шнурок и заглянула внутрь мешочка. — Уж сайрон от глины я отличу, Мейт. Можешь не стараться.

— Гадина! — буркнул Мейт.

Джоль его уже не слышала, она, сломя голову, бежала к своему дому.

Когда Джоль забежала в комнату, её мама как раз меняла тряпку на лбу Кэля. Взгляд девушки зацепился за бугор на штанах Кэля.

Лекарка проследила взгляд дочери. — Неожиданный эффект от ледяной микстуры.

Джоль дернула бровями, хмыкнула, передала сайрон матери, а сама села около Кэля. Юноша опять вспотел, его глаза под закрытыми веками дергались, губы беззвучно шептали.

Дверь скрипнула и в дом забежал Брет. Джоль опустила голову.

Малыш медленно, маленькими шажками, словно боясь нападения, подошел к кровати. Его рука несмело нащупала ладонь Кэля.

Брет всхлипнул. Джоль обняла малыша за плечи. Через мгновение Брет заревел во весь голос. Рука Кэля будто была объята огнем.

— Горячка очень сильная, — прошептала Алела дочери.

— Кэль тоже сильный, — Джоль обхватила вторую ладонь Кэля.

— Он не умрет, — сквозь слезы пробормотал Брет, — он обещал, что не бросит меня. Обещал, что будет со мной.

— Все будет хорошо, — Джоль закусила губу, сдерживая слезы.

Кэль бежал по подземелью. Ланта бежала впереди нее, за ней гнался мужчина с топором. Юноша пытался нагнать его, не дать обрушить орудие на девушку. Но как Кэль не пытался, до преследователя всегда оставалось несколько шагов.

Юноша оглянулся. Вслед за ним по подземному коридору катилось пламя. Черно-багровые клубы огня неслись наперегонки друг с другом, споря за право поджарить Кэля. Издалека, едва слышимый голос Брета попросил его бежать быстрее.

Кэль сжал зубы и вложил все силы в последний бросок. Его рука опустилась на плечо преследователя…

Внезапно, все изменилось. Огонь и мужчина с топором исчезли, коридор резко оборвался и Ланта, не успевшая затормозить на краю, сорвалась вниз.

Ноги и руки Кэля задрожали. Он бросился к краю и увидел ярко-оранжевое пятно взметнувшихся волос. — Ланта! — крикнул он вслед девушки. Её сдавленный и испуганный крик донесся в ответ.

Сердце Кэля будто рухнуло вниз. Юноша не раздумывал. Он шагнул вперед и понесся вниз, повторяя путь своего сердца.

Мир вокруг него ускорился, стены бездны слились в неразличимое сплошное пятно. Пальцы Кэля коснулись поднятой вверх руки Ланты. Юноша потянулся, обхватил её ладонь своей и крепко сжал.

Бездна исчезла. Кэль понял, что лежит на траве в лесу. С небес валил снег вперемешку с синими лепестками. Ланта сидела на пятках перед ним. Её рука коснулась его лба.

— Я так боялся потерять тебя, моя минталента, — прошептал Кэль. Ланта улыбнулась в ответ. — Вернись, Кэль, — прошептала девушка. Её необыкновенный грудной голос с приятной хрипотцой заставил сердце юноши ускориться.

— Вернись, — зов Ланты словно раздвоился, в нем теперь ощущались нотки другого голоса.

— Вернись, — теперь Кэль не сомневался, это был звонкий голос Джоль.

Кэль понял, что рука на его лбу принадлежит другой девушке. Раньше он бы был счастлив, если бы Джоль коснулась его лица, но сейчас внутри него все сжалось.

— Жар почти спал, мама! — лицо Джоль озарилось улыбкой.

— Тяжело дышать… — прохрипел Кэль. Как он не пытался, грудь не хотела подниматься. — Я задыхаюсь! — паника удушающим мешком навалилась на юношу. — Что со мной? Почему так тяжело дышать?

Брет заревел громче. Алела подбежала к постели. В её руках парила миска с сайроном. Лекарка не просто расплавила его, но еще и подогрела. Джоль представила, какой ожог будет во рту у Кэля.

— Тебе надо это выпить, Кэль, — мягко сказала лекарка. — Потом сразу станет легче.

— Что это? — Кэль изо всех сил пытался сделать глубоких вдох.

— Сайрон.

В мыслях Кэля пронеслись все наставления Тирина. — Мне нельзя сайрон! Он меня убьет!

— Он вылечит тебя, — Алела ободряюще улыбнулась.

— Он превратит меня в морозную тварь. Или во что-то похуже.

— Другого выбора нет, — покачала головой Джоль. — Только смерть.

— Не умирай Кэль, пожалуйста! — Брет щекой прижался к руке юноши.

Кэль сжал зубы. — Тирин всегда говорил мне, если стоит выбор между сайроновым безумием и смертью, выбирай последнее.

— Придется выбрать, Кэль, — прошептала лекарка. — Я не могу взять такую ношу перед ликом богов.

— Кэль… — слеза побежал по щеке Джоль.

Кэль закрыл глаза и вспомнил последний миг встречи с Лантой. Их ладони соприкоснулись, между ними появилась невидимая стена и мир словно разделился на две части. С одной стороны стоял юноша в мехах посреди сумрачной белой пустыни, с другой девушка в болотистом платье, в окружении зеленого буйства леса, освещенного мягким золотым светом. «Если я умру, то никогда не увижу Ланты», — пронеслось в мыслях Кэля.

Кэль распахнул глаза. — Если я сойду с ума, Джоль, прошу, напои меня ядом. Не позволь мне превратится в морозную тварь.

— Все будет хорошо, Кэль, — девушка присела около кровати и прижала мокрое от слез лицо к запястью охотника.

— Обещай… Яд…, - юноше становилось все тяжелее дышать.

Джоль всхлипнула. — Клянусь богами.

— Лей сайрон, — Кэль открыл рот.

Джоль посмотрела на маму. Алела только что вернулась от шкафа, в руках она держала длинную тонкую трубку из дорогого ликенского стекла. — Нам нужно ввести сайрон прямо в легкие, — сказала лекарка, смазывая конец трубочки в прозрачном масле скальной лозы.

Джоль покачала головой. — Это будет больно.

— Потерпит, — Алела склонилась над Кэлем. Глаза юноши заметались, пальцы впились в простыни. — Держите его, — лекарка кивнула на грудь охотника. Джоль перебралась через юношу и прижала его тело своим, а Брет навалился на ноги брата.

Алела прищурилась, несколько секунд всматривалась в горло юноши, а затем резким уверенным движением вставила трубку.

Кэль захрипел, дернулся, Брет заверещал, с трудом удерживаясь на ногах брата. Вены вздулись на руках Джоль, которая изо всех сил прижимала запястья юноши к кровати.

— Тише, тише, — прошептала Алела, огненная жидкость, стреляя искрами, побежала по стеклянной трубке. Кэлю показалось, что в груди зародилось сердце нового вулкана. Через мгновение его сознание охватила тьма.

Джоль почувствовала, как обмякли руки Кэля и слезла с него. Алела выдернула трубку, но грудь Кэля так и не поднялась для нового вдоха.

Перед взором Джоль возникла мутная пленка. Она подняла полные слез глаза на маму: — Не получилось?

Алела сжала руки. — Не знаю.

Брет захныкал.

А через секунду грудь Кэля судорожно вздрогнула, из его носа и рта вырвался фиолетовый пар.

Мардегор лежал на кровати, закинув руки за голову. Фемия отворила дверь и вошла в его покои, которые прятались в одном из множества темных коридоров тайных катакомб дворца. Мардегор украсил свое убежище роскошными алыми коврами и небольшим фонтанчиком сайрона.

— Ты вызывал меня, господин?

Мардегор поднял палец вверх и начал водить им, словно рисуя что-то в воздухе. — Мне понравился твой акт неповиновения вчера. Это смело и неожиданно. — Мардегор резко сел и посмотрел в глаза Фемии. Лорд не мигал. — Больше так не делай.

Страх ледяным потоком побежал по жилам астартессы. Она вздрогнула и опустила голову. — Прости меня, отец.

Лорд снова откинулся на подушки. — Прощу. Но если ты сделаешь кое-что для меня.

Фемия сжала челюсти. «Опять хочет поиздеваться над Лантой? Что ему надо от моей дочери?!» — Твоя воля закон для меня.

Мардегор хмыкнул. — Будь это так, ты вчера не попыталась бы помешать мне. Я же в итоге все равно добился своего. И я всегда добиваюсь своего. Уже многие сотни лет.

Фемия дернула головой и приосанилась. — Я слушаю.

— Строишь из себя жертву? — Мардегор рассмеялся. — Ты особенная, Фемия. Очень гордая и независимая. Но ты не видишь так далеко как я. Не обладаешь памятью сотен поколений. И никогда не имело дело с рыцарями Единого. Все, что я делаю, направлено на борьбу с этой гадостью. Чтобы защитить нас. Тебя и Ланту. — Мардегор замолчал, но астартесса ничего не ответила.

Он недовольно засопел и продолжил: — Жив один из них, обладатель большой силы. Когда он придет сюда, то снимет твою голову, Фемия. А затем голову твоей дочери. А потом… Потом я убью его. Но будет поздно, Ланту будет уже не спасти.

Фемия вздохнула. — Я поняла, отец. Что мне надо сделать?

— Тебе надо спасти сестру.

Фемия встретила взгляд отца. — Перестань называть её моей сестрой. Как у тебя язык только поворачивается!

Мардегор, казалось, не удивился этой вспышке гнева. — У вас разные матери, да. Но и в тебе, и в ней течет моя кровь. Я хочу, чтобы ты спасла её.

— Разные матери? Так ты это называешь? Ты еще скажи, что она непричастна к покушению на Ланту. Я уверена, ты специально их стравливаешь.

Мардегор встал с кровати и подошел к фонтанчику. В чаше переливался сайрон, а прямо из его глубин поднимался мраморный миног, между щупальцами которого струился искрящий поток. — И куда делась твоя напускная покорность? Она непричастна.

Фемия с шумом втянула воздух через нос. — А… а ты? — Астартесса вздрогнула, когда услышала свой робкий голос.

Мардегор повернулся боком и театрально задрал нос. — Я оскорблен! Разве могу я причинить вред своей любимой внучке?

— Если это поможет в борьбе с рыцарями Единого… можешь.

Мардегор зачерпнул пальцами густую жижу из фонтана и понюхал. Он единственный во всем мире мог почувствовать аромат сайрона. Едва уловимый, сладковатый, с нотками горьких трав и чего-то терпкого. Рот лорда наполнился слюной.

Мардегор облизнул пальцы. — Ты правильно сделала, что сказала это до того, как я попробовал сайрон. Иначе я мог бы разгневаться. Мое терпение не безгранично, Фемия. Сейчас ты пойдешь и поможешь своей сестре. Ты меня поняла?

— Да, отец.

— Можешь идти.

Астартесса поклонилась и заспешила к выходу.

У самой двери лорд окрикнул свою дочь. — Я передумал. Все-таки накажу тебя за дерзость.

Фемия сжалась. Зрачки Мардегора скрыли радужку. Губы подрагивали. Он поднял руку и направил на дочь.

Сайрон в фонтанчике словно взбесился. Жижа начала волноваться, стрелять искрами, то и дело вверх вырывались волны, превращаясь в уродливые кляксы, в форме которых таилось что-то жуткое и извращенное. Фемия упала на колени.

Воздух в комнате затрещал. Астартессе показалось, что он просто остекленел, стал твердым, из-за чего перестал входить в её легкие. Женщина широко раскрыла рот в попытке вдохнуть.

— Удушье страшная пытка, — кивнул Мардегор своим мыслям.

— Отец… Пожалуйста. Я скажу…

— Что ты можешь мне сказать? — Мардегор подошел к дочери и присел на корточки. Его страшные черные глаза оказались напротив лица астартессы.

Пронзающая боль наполнила грудь Фемии. Легкие словно подступили к горлу и пытались вырваться наружу. Астартесса упала на бок, её тело судорожно задергалось. — Про… Хрр…

Мардегор улыбнулся и чмокнул губами воздух.

Воздух тут же начал проталкиваться внутрь астартессы. Фемия часто и быстро задышала.

— Я жду. — Мардегор вернулся к фонтанчику и зачерпнул новую порцию.

Фемия сглотнула, пытаясь удержать завтрак внутри. — Про Ланту.

Мардегор облизал пальцы и сел на край фонтанчика. — Я жду. И надеюсь, что эта информация будет полезной.

— Она хочет попасть в библиотеку. Не знаю, зачем ей это, но она пыталась уговорить Кетомедона помочь попасть туда, — скороговоркой выпалила Фемия и завалилась спиной на пол. Её грудь судорожно дергалась.

Мардегор почесал кончик носа. — Интересно. Наша умница хочет что-то узнать о юноше. Или о мосте. Может даже хочет повторить мост. Мда… Не та рыба заглотила наживку. Так-так-так. Хм. Я не могу допустить этого.

На следующее утро после приказа отца, стража сменилась и Ланта оказалась в полном одиночестве. Её единственным способом не умереть со скуки стало чтение.

Ланта зевнула и отложила в сторону очередной трактат по астрономии. — Как жаль, что я не могу попасть в обсерваторию. Я так близка к открытию.

Минталента уставилась на стену. Сердце внутри заныло, когда она вспомнила Кэля. Она прошептала: — Я, наверное, даже променяла обсерваторию на возможность поговорить с ним. Как он там? Все ли с ним в порядке? Как же мне попасть в библиотеку…

В груди минталенты поселилось какое-то странное и новое чувство, оно было похоже на тонкий сверлящий зов голода, но гораздо мягче и деликатнее, прибавляя ко всему этому какое-то жгучее наслаждение. Пальцы Ланты задрожали. Она сцепила руки в замок, ей резко захотелось поплакать, казалось, что только слезы способны унять это сверлящее и жгучее чувство.

— Что ты натворил со мной, Кэль? — спросила Ланта у немой стены. — Ты околдовал меня.

Ланта вспомнила, как бросила ему платок, как смущенно он утер нос. Взгляд минталенты остановился на рюкзаке, из которого она в прошлый раз вытащила платок. — Точно! — догадка пронзила разум Ланты. — И как я могла про это забыть?!

Ланта отодвинула ящик стола и начала вытаскивать книги одну за другой. Наконец, её рука замерла напротив толстого фолианта в зеленой дряхлой обложке. Минталента смахнула пыль и стукнула по столу тяжелой книгой. Сверкнула полустёршаяся позолота букв.

— Огненное соитие луны и солнца, — прочла минталента название алхимического трактата. — Ненавижу эту книжонку.

Ланта начала листать книгу, морщась от старинных эпитетов, которыми древние алхимики награждали различные процессы. Девушке было сложно не замечать названий вроде: химическая свадьба, мужская субстанция, трансмутация женского начала…

— Ненавижу, когда науку мешают с магией, — вздохнула Ланта, её палец остановился напротив столбца текста, над которым красными буквами прошлый читатель сделал приписку — огненная соль.

— Если я смогу получить огненную соль, — сказала Ланта стене, тогда смогу получить и зелье прожигания. Так… что здесь пишут? Чтобы получить дух огня… О, нет! Опять эти термины! Нужно смешать эфир кровеборца с эфиром травы духа. Так, так. Эфир духа — это масло духовника. Кровеборец, хм…

Ланта вытащила из-под стопки книг мятую тетрадь, в которую она переписала некоторые термины еще в детстве. — Благодарю, мастер Аддэнозеси. Если бы не вы, я бы точно не стала все это писать.

Она пробежалась пальцем по рядам названий. Кровеборец — это хлыстыника. Точно! Как я сама не догадалась? Разум какой-то мутный. Раз хлыстыника останавливает кровь… хм… Не удивительно.

Ланта установила перегонный куб, заложила туда набранные листья обеих трав. — Не зря кидала в рюкзак все подряд, и перемешивать не придется, — улыбнулась минталента. — Она установила куб на водяную баню.

— Где взять огонь? — задумалась Ланта. — Вот Эолот дурак, не мог захватить горелку. Насколько надо быть глупым, чтобы не догадаться, что она основной инструмент в занятиях алхимией.

Ланта сняла потайное дно в одном из ящиков стола и достала мешочек сайрона. Насыпала его в фарфоровую миску и установила под емкостью с водой. — Это будет самое дорогое топливо в истории, — вздохнула минталента и высекла с огнива несколько искр на фиолетовый порошок. Сайрон загорелся мгновенно.

— Какие траты ради тебя, Кэль! — улыбнулась Ланта. Ей, почему-то, было приятно бороться с трудностями ради того, чтобы приблизиться к встрече с юношей.

Мысль о борьбе с трудностями заставила Ланту вспомнить песню о воительнице, сражавшейся с тысячами воинов. «В прошлый раз, эта песня помогла мне установить мост с Кэлем. Может попробовать повторить её?»

Ланта начала старательно петь, размешивая сайрон под медной емкостью с водой. Он уже перестал гореть и превратился в раскаленную звездную жидкость, вода начала закипать и, вскоре, пар, связанный с капельками эфирного масла, понесся в охлаждающую трубку.

Ланта закончила песню и огляделась. Ничего не произошло. Тогда, минталента прокашлялась и начала заново, пытаясь произносить буквы настолько четко, насколько могла.

«Стражи у дверей, наверное, думают, что я совсем свихнулась от одиночества. А может, они не так уж и ошибаются».

Песня закончилась. Ланта вздохнула. Ничего не получалось.

— Может каждый раз исполнять разную песню? Может что-то про любовь?

Ланта запела трагичную песню о беззаветной любви девушки к рыцарю. «Уж не знаю, подходит ли смысл песни сейчас, но, как назло, другие песни о любви не вспоминаются!»

Минталента допела и замолчала. Как она и подозревала — ничего не произошло.

— Не надо отчаиваться, Ланта, — сказала сама себе девушка. — Поищем что-нибудь в библиотеке. Этот загадочный Кэль не сможет от меня скрыться. — Минталента засмеялась от собственной дерзости.

Но смех не помог против неожиданной тоски, сковавшей сердце. Пытаясь отвлечься, Ланта подтянула к себе алхимический трактат. — Что там пишут дальше? Возьмите кору стрелдрева…

Мардегор вошел в прохладную тьму библиотеки. Его сопровождал юноша с длинной челкой черных волос, костлявый и высокий, он кутался в сиреневую мантию. В руках у него был хрустальный шар на цепочке, который освещал стеллажи с книгами, но верхние полки терялись во мраке.

— Зачем мы пришли сюда, учитель? — спросил юноша. — Вы хотите, чтобы я прочел какую-нибудь книгу?

Мардегор улыбнулся. — Потерпи Сентий. Скоро ты все узнаешь.

Лорд подошел к столу и достал из внутреннего кармана плаща алый бархатный сверток. — Ты считаешь себя очень способным волшебником, я прав, Сентий?

— Да, учитель. Мастер Харистар говорил, что еще никто в моем возрасте не проявлял такой устойчивости к сайрону. А чем больше сайрона может принять человек — тем сильнее его магия.

— Харистар очень наблюдателен, — Мардегор развернул сверток и выложил на стол стеклянный цилиндр с поршнем и иглу. Рядом он поставил шкатулку с гранулами сайрона и хрустальную вазочку. — С возрастом, при условии регулярного применения, устойчивость к сайрону повышается. Поэтому такие природные данные в столь юном возрасте сулят тебе большое будущее, Сентий.

— Благодарю, учитель, — кивнул юноша.

Мардегор насыпал фиолетовых гранул в вазочку и сжал её в руках. Его алхимики работали столетие, пытаясь получить сайрон, плавящийся от тепла человеческого тела. И несколько лет назад достигли успеха. Лорду понадобилось не больше минуты, после чего в вазочке появилась лужица искрящейся жидкости.

— Раз ты такой способный Сентий, я хочу научить тебя особой технике. Я научу тебя вводить сайрон в кровь. — Мардегор сделал паузу, наслаждаясь тем, как вытянулось от удивления лицо юноши.

— Это невозможно!

— Ну что ты! Круг чародеев в Ликенах уже давно исследовал эту технику. Сейчас я тебе все продемонстрирую. — Мардегор закрепил на цилиндре иглу и вытянул поршень, набирая из вазочки расплавленный сайрон. Затем лорд сел на стул, закатал рукав атласной рубашки и показал ученику бледную руку с пятнами синяков возле локтя.

Сентий сглотнул комок в горле. — Не делайте этого, учитель! Только сайроновые выродки могут пережить попадание волшебной пыли в кровь.

— Такие способные ребята как ты и я тоже. Смотри. — Мардегор быстрым движением вонзил иглу в вену и большим пальцем выжал поршень.

Сентий сделал шаг назад.

Лицо лорда скривилось, он откинул голову назад, затем сжал зубы и застонал. Крупные сосуды на его теле набухли и начали менять цвет, пока не приобрели насыщенный оттенок пурпура. Затем набухли вены на лице Мардегора, а потом и большинство мелких сосудов.

Сентий побледнел, когда увидел, как налились пурпуром глаза лорда, а затем зрачок увеличился так сильно, что скрыл не только радужку, но и большую часть белка.

— Это прекрасно, Сентий! — в голосе лорда появились непривычные радостные нотки. — Так сайрон способен доставить невообразимое наслаждение! И я чувствую такую мощь, что Харситар выхлебавший ведро сайрона для меня никто.

Сосуды на теле Мардегора резко приобрели обычный оттенок, а затем начали сдуваться до привычных размеров. Лорд прикрыл веки, а когда вновь распахнул глаза, зрачок силился с чернотой прилившей к глазам крови.

— Попробуй, мой драгоценный ученик. Ты обретешь невероятную силу. Я научу тебя особой магии сайрона, недоступной обычным смертным.

Губы Сентия задрожали. Он бросил голодный взгляд на стеклянный цилиндр, а затем на довольного Мардегора. Юноша быстро оттер лицо от пота и кивнул. — Я согласен, учитель.

— Садись, — Мардегор встал и приветливо указал ученику на стул. Лорд сам расплавил новую порцию сайрона и набрал в цилиндр. — Дай руку.

Глаза Сентия заметались. Он сжался и вытянул из-под мантии костлявую руку с сухой белой кожей, туго обтягивающей вздутые и хорошо заметные вены.

— У тебя отличная рука, мой драгоценный ученик. Тебе будет легко вводить новые порции сайрона.

Мардегор медленно и осторожно вонзил иглу в вену. Сентйи вздрогнул и сжал зубы. Лорд улыбнулся ученику и резко вдавил поршень. Через секунду лорд выдернул цилиндр и отскочил в сторону.

Сентий захрипел и схватился за шею. Кровь, перемешанная с сайроном, капала с его руки на мантию. — Учитель! Что со мной?

Мардегор широко раздвинул губы в злорадной ухмылке. — Расплата за самонадеянность.

Сентий вскочил со стула и выгнулся в неестественной позе. Его руки танцевали над головой, пальцы скривились и вывернулись, вены на шее вздулись, словно готовые лопнуть. Юноша посинел.

Мардегор подошел к ученику и шепнул ему на ухо: — Помочь?

Сентий отчаянно задергал головой в знак согласия.

— Прости, не могу. Тебе уже ничто не поможет. — Мардегор толкнул Сентия и тот рухнул на пол, изгибаясь до хруста позвоночника. Глаза его надулись, почернели и вылезли из орбит. Следом вывалился темно-сиреневый раздувшийся язык.

— Как хорошо, что ты не кричишь. Ты избавил меня от лишних проблем. Может тебе доставит удовольствие осознание того, что твоя смерть послужит моим целям.

Сентий еще несколько раз дернулся и затих. Его спина выгнулась колесом вверх, а кости на руках сломались и вывернули запястья и пальцы в разные стороны.

Лорд присел рядом с телом ученика. — Ты был не единственным способным в таком молодом возрасте. Еще был я.