"Дети небесного града" и другие рассказы

Завет преподобного Серафима детям

Преподобный Серафим внушал уважение к родителям даже если они имели слабости. Один человек пришел к старцу со своей матерью. Мать же была пьяницей. Только хотел он рассказать отцу Серафиму о слабости своей матери, старец мгновенно положил правую свою руку на уста его и не позволил промолвить ему ни одного слова, сказав, что по учению нашей православной Церкви мы не должны осуждать родителей своих, терять к ним уважение и любовь из-за их недостатков.

Вот несколько примеров наказания Божьего для детей непочтительных к своим родителям.

На днях приходил ко мне нищий слепой за подаянием. Я завел с ним разговор и из любопытства спросил, между прочим, давно ли постигло его несчастие, заставившее бродить с сумою по миру, и какая именно тому причина? И вот что рассказал мне нищий:

— Виноват я перед Богом и перед людьми, — так начал он свой рассказ. — Вот шестой уже год, как я изо дня в день перехожу из одной хаты в другую. Да четыре года еще перед этим пролежал в постели, словно колода.

Мать и дочь. 1886 г. Худ. Владимир Маковский

Значит, четыре да пять — девять, да еще с прибавкой. Так десятый год уже идет, как постиг меня гнев Божий. Сам я виноват в моем несчастий. Я сильно прогневал Бога. Тяжело согрешил перед Ним, нарушил Его святой закон.

— В чем же и как ты нарушил закон Божий? — нетерпеливо допрашивал я его.

Но на этот вопрос несчастный отвечал лишь слезами и горькими рыданиями. Наконец, с особенным жаром произнес:

— Разве это не нарушение Его святого закона, когда я так сильно и дерзко поругался над своими родителями, нанесши им страшные, нестерпимые побои?

Не прошло двух дней, как я начал чувствовать сначала головокружение, потом сильную слабость и ужасную боль во всех членах тела. Боль и головокружение с каждым днем все более и более усиливались, так что, наконец, я совершенно лишился рассудка и памяти. После сего ровно ничего не помню, что со мной происходило, и долго ль оставался в беспамятстве. Только, когда начал приходить в сознание, у меня уж ни руки, ни глаз не было. Отец и мать уже по выздоровлении моем рассказывали, что, во время этого припадка, меня ломало и корчило так страшно, что все выбежали из хаты и никто не решался войти в нее, пока я не успокоился. О, Боже, Боже мой! Великий я грешник! — со вздохом и признаками сердечного раскаяния произнес он последние слова.

— Да, жалкий ты человек! — сказал я. — Однако, молись Богу, и Он, милосердый, простит твое прегрешение.

Нищий простился со мной и вышел. Долго я думал о нем, а слова его так и звенели в моих ушах, живо представляя поступок этого несчастного и справедливое наказание Всевидца.

В одной из южных газет помещен следующий рассказ:

«В хуторке Варваровке, Екатеринославской губернии, трое лиц, охотившихся в имении помещика, по окончании охоты заехали к арендатору этого имения. Через несколько времени им сказали, что в экономической избе, занимаемой приказчиком, произошло нечто особенное. Охотники направились в избу и увидели в углу комнаты пожилую женщину, жену приказчика, которая плакала, а посреди комнаты ее дочь, девушку лет пятнадцати, державшую руку у левого глаза. Оказалось, что за несколько минут перед этим дочь начала бранить свою мать за то, что она заставляла ее работать, и, между прочим, сказала:

— Чтоб у тебя, старой ведьмы, глаза повылезли!

Оскорбленная мать, женщина весьма кроткая, стала плакать и направилась к выходу. Не успела она еще за собою затворить дверь, как услышала крик дочери. Она вернулась назад и увидела, что с левым глазом ее дочери, до того совершенно здоровым, случилось что-то особенное. Охотники, подойдя к девушке, увидели красноватую опухоль, образовавшуюся вокруг глаза, зрачок запал, а белок остался на своем месте. Очевидно, глаз лопнул, так как из него текла вода. Он имел ужасный вид и производил подавляющее впечатление: плева, гладко покрывающая зрачок, запала в средину и образовала несколько морщин. На расспросы девушка ответила, что в минуту выхода матери ее из комнаты она почувствовала в левом глазу зуд, а потом острую боль. Это так сильно на нее подействовало, что во все время рассказа она дрожала всем телом».

А вот еще одна история:

«Нас было два брата, — рассказывал один крестьянин своему приходскому священнику, — я и старший, Александр, мы жили при отце вместе. Родители наши были набожные, часто ходили в церковь, и Господь, видимо, благословлял нас всяким достатком. По смерти отца, старший брат мой Александр не захотел жить со мною и, получив из родительского имения следуемую ему часть, ушел от меня в раздел. Мать наша пожелала жить с ним, потому что у брата были малые дети, а у меня тогда был уже сын женатый. После раздела и брат мой также скоро зажил хорошо, посещал храм Божий и жил со мною в ладу и всяком согласии. Но враг, злодей, попутал его. Однажды, как-то после зимнего праздника, побывали у брата гости, раскольники поморского толка, и прочитали ему, «для души спасения», какую-то книгу. С этого времени брат мой совсем изменился, начал сторониться меня, называя меня мирским человеком, и не стал со мною ни пить, ни есть вместе, да и родительницу нашу начал уговаривать, чтобы она оставила православную веру и перешла в старую веру.

Но родительница не соглашалась на это. Между тем, услышал я, что старушка мать наша сильно захворала. Прихожу к брату и спрашиваю:

— Кому из нас ехать за священником, чтобы исповедать и приобщить больную?

— А зачем? — отвечал мой брат. — Ведь мы живем теперь по старой вере.

Горько мне стало от таких слов брата родного, и я, заложив своих лошадок, собрался было ехать в село за батюшкою, но брат решительно сказал мне, что он ни за что не пустит священника в свой дом. Это же самое он говорил и на просьбы матери и всячески отклонял ее от последнего предсмертного напутствия чрез священника.

Так и не был допущен к умирающей священник. Перед самой кончиной мать сказала сыну:

— Вот я умираю, не исповедавшись и не причастившись, по твоей, сын мой Александр, вине!

Не прошло и двух недель после смерти матери, как брата Александра задавило насмерть бревном во время пилки леса, и притом так, что остался невредим его товарищ, который был внизу, под бревнами. Брат с пилою находился вверху, на бревнах, которые с подставками упали на землю, и он упал под них, не успев промолвить последнего слова».

В Ярославских газетах пишут, что в одной деревне жила вдова, бедная крестьянка, мать двоих сыновей. Старший сын успел разбогатеть, жил отдельно от матери и отказывал ей даже в куске хлеба. Младший был беден, но честен и почтителен к матери. Вдруг старуха умирает. Нужно ее похоронить, а денег нет ни копейки. Сноха покойницы, жена младшего брата, отправилась к старшей снохе за помощью, в отсутствие мужа последней, и после долгих просьб успела выпросить у нее на погребение один рубль.

Когда старший сын покойницы, возвратившись домой, узнал об этом, то пришел в страшную ярость: разругал и поколотил жену, зачем она дала без него денег, и, наконец, отправился в братнину избу, где под божницей лежала его мать, готовая к выносу в церковь. Не обращая внимания на тело матери, еще не успевшее остыть, этот непочтительный и дерзкий сын, забывший страх Божий и стыд человеческий, бросился с кулаками на жену своего брата, требуя назад данный ей рубль. Бедная женщина в испуге сказала, что деньги лежат под божницей.

— Возьми их, если хочешь, доставай сам, а я не буду, грешно! — проговорила она.

— Дура ты, вот что! — воскликнул злой сын и потянулся к божнице, чтобы взять деньги. При этом он несколько раз наклонился к трупу умершей. В это время мертвая вдруг схватила его за руку и крепко-крепко стиснула, открыв на мгновение глаза, после чего опять заснула сном смерти. Говорят, что сын сошел с ума от испуга и едва ли останется в живых.