"Дети небесного града" и другие рассказы

Патриарший сад

Это был человек с огромным обаянием. Нашей семье посчастливилось видеть Святейшего и в храме Троицкого подворья, где он часто совершал литургию, и в домашней обстановке — во время его прогулок в патриаршем саду, а иногда и в его покоях на подворье.

Хорошо запомнился облик Святейшего в церкви. По-славянски мягкие, отнюдь не иконописные черты его лица преображались во время богослужения. Тогда лицо его носило печать глубокой сосредоточенности, духовного величия.

В общении с окружающими людьми Святейший был прост и доступен. Лицо его освещала приветливая улыбка, особенно добрая и светлая, когда он говорил с детьми. Для них в карманах его подрясника всегда находились конфеты и печенье.

Святейший охотно шутил с детьми. В проницательном взгляде его тогда зажигались искры юмора. Но часто, когда он задумчиво шел один по дорожке сада, по лицу его бродила тень заботы и печали.

И родители наши, и мы, дети, горячо любили Святейшего, и от него видели много добра. Наши родители, Андрей Андреевич и Александра Федоровна Григорьевы, были глубоко верующими и убежденно православными людьми. По всем церковным праздникам, мы всей семьей бывали в храме, и каждое воскресенье до семилетнего возраста нас причащали. Семья наша постоянно бывала в домовой церкви Троицкого подворья, которое в течение многих лет являлось резиденцией московских митрополитов, а с осени 1917 года — Патриарха Тихона.

Святейший часто совершал здесь литургию, сам выходил с чашей и таким образом неоднократно причащал наших маленьких сестру и брата, родившегося весной того знаменательного 1917 года, осенью которого в России было восстановлено патриаршество. Святейшему полюбился наш маленький Николай, который и в самом деле был очень милым ребенком.

Другой точкой соприкосновения нашей семьи со Святейшим являлась наша дружеская связь с Натальей Васильевной. Сирота, урожденная княжна Друцкая-Соколинская, Наталья Васильевна, едва окончив институт, вышла замуж за Якова Онисимовича Полозова. Всею душою преданный слуга Святейшего, Яков Онисимович находился при нем с юных лет. Оставаясь мирянином, он в качестве келейника сопровождал Святейшего во всех его путешествиях, служил ему и в Америке в пору миссионерской деятельности Святейшего. Он оставался при Патриархе и во время его заключения в Донском монастыре. Там и отдал за него свою жизнь, защищая Святейшего от руки убийцы.

Беззаветную преданность и любовь своего мужа к Патриарху разделяла и Наталья Васильевна. В нашем доме она появилась вскоре по выходе замуж. Совсем молодая и неопытная, она нуждалась в женской опеке, особенно, когда у нее родился первый ребенок, — слабенькая, вскоре умершая девочка.

Мама, опытная мать шестерых детей, получившая к тому же медицинское образование, очень помогла Наталье Васильевне. И та привязалась к нашей семье и часто у нас бывала. Заходил нередко и Яков Онисимович. От них мы узнавали все волнующие и печальные события на Патриаршем подворье. Помню, как в дни ареста Патриарха, когда живоцерковники вторглись в храм Подворья, мама и Наталья Васильевна ночью расклеивали по стенам окрестных улиц призывы к православным не посещать храм, самовольно захваченный отщепенцами. От Полозовых Святейший и знал о событиях в жизни нашей семьи.

Хорошо помню, как папа тяжко заболел дизентерией. А в начале 20-х годов соблюдать нужную диету было почти невозможно. Святейший прислал отцу бутылку спасительного кагора и белые сухари. И баловства мы много видели от Святейшего: как-то на Николин день нашему маленькому имениннику Святейшим был прислан великолепный торт. А на Пасху мы получили роскошно украшенный и очень вкусный кулич, вызвавший всеобщее восхищение. Кулич красовался на деревянном резном блюде. Как позднее выяснилось, блюдо это принадлежало вначале Лидии Александровне Крыловой — крестной матери моей сестры Сони. Лидия Александровна подарила его в свое время одной игуменье и была чрезвычайно удивлена, увидев его в нашем доме.

Хочется рассказать о нескольких эпизодах из наших детских воспоминаний о Святейшем, его доброй простоте и доступности.

Патриарший сад, в котором мы встречали Святейшего, был когда-то райским уголком старой Москвы. В центре этого чудесного тенистого сада находилась историческая Филаретовская, как ее называли, беседка. В ней, по преданию, митрополит Филарет отдыхал и писал свои труды. В саду росли фруктовые деревья — яблони, груши, вишня, кусты малины и смородины. Но главное очарование этого сада составлял сине-зеленый ковер подснежников, каждую весну покрывавший его.

Дворик дома, где жила наша семья, прилегал к патриаршему саду. А когда заборы всех окрестных дворов поломали на топку «буржуек», сад наполнился ребятишками и юными футболистами, вторжение которых быстро привело в упадок все его великолепие: в оранжерее перебили стекла, беседку разрушили, плодовые деревья и кусты поломали, подснежники безжалостно вытоптали. Хотя в саду были аллеи и дорожки, новые посетители ими пренебрегали.

В начале двадцатых годов, когда впервые в нашей жизни мы проводили лето в Москве, этот сад стал для нас единственным местом общения с природой. Правда, родители нам запрещали далеко отходить от дома, да и мы, не без основания, опасались окрестных мальчишек, стараясь держаться поближе к своему двору. Но, завидев вдали фигуру Святейшего, который обычно гулял по окаймляющей сад аллее, мы неслись, чтобы взять у него благословение.

Святитель Тихон, Патриарх Московский и всея Руси. 1917 г.

Появлению Святейшего часто предшествовал важно выступавший лохматый могучий Султан. Наш маленький брат с разрешения Святейшего не раз забирался на спину Султана, и этот добродушный сенбернар позволял ему проехать на себе несколько шагов. Жизнь Султана, верного сторожа своего хозяина, оборвалась незадолго до ареста Патриарха. Он был отравлен чьей-то злодейской рукой.

Когда Святейший, гуляя по саду, встречал детей с подснежниками в руках, он говорил им ласково:

— Рвите, дети, цветы, выкапывайте, пока их все не затоптали. Скоро тут ничего не останется.

Холодным зимним вечером мама послала нас с Соней взять из починки папины валенки. Чинил их послушник Никита, работавший истопником в патриарших покоях. Миновав заснеженный сад, мы поднялись по боковой лесенке, которая вела в задние комнаты патриарших покоев. На светлой деревянной двери поблескивал металлический замок с выгравированным на нем латинским приветствием «Vale». На наш стук из глубины покоев послышались шаги. И мы были чрезвычайно смущены, когда вместо ожидаемого Никиты дверь нам открыл сам Святейший. Узнав о причине нашего прихода, Святейший не позволил нам тут же ретироваться и убежать домой. Убедившись в отсутствии Никиты, он стал по полкам искать папины валенки, приговаривая озабоченно:

— Куда же он мог их убрать? — и был всерьез огорчен тем, что не смог их нам вручить.

А вот очень милый рассказ Натальи Васильевны:

Святейший собирался ехать на какое-то заседание.

— Где мои очки? Яков, где мои очки?

— Сейчас, Ваше Святейшество, дайте только дочитать несколько строчек. Такой простой и «домашний» с окружающими его людьми, Святейший мог быть величественным, когда положение этого требовало.

Приведу еще один из рассказов Натальи Васильевны:

Вызванный на Лубянку в ответ на угрозы заслать его подальше на север — в Вятку и т. п. Святейший ответил:

— Что ж, Вятка так Вятка — ведь я Всея Руси Патриарх.

И в заключение — рассказ об одном из маминых посещений Патриарха:

Маме не раз удавалось помочь своим церковным друзьям побывать у Святейшего. На этот раз — приехавшей в Москву по делам своего монастыря игуменье Христине.

В назначенный день Яков Онисимович сообщил маме, что Святейший просит ее привести с собой к нему в гости и своих младших детей Катю и Колю. Святейший принял их очень ласково, весело шутил с ними. На обоих ребят произвел большое впечатление огромный важный черный кот.

— Вот здесь Цыганок обычно спит, — рассказывал Святейший, — это его место. А владыка Петр намазал раз ему нос горчицей. Цыганок был очень недоволен и долго чихал.

Вскоре из глубины покоев появился отдыхавший там митрополит Петр. Увидев Николая, сидевшего на коленях у Святейшего, он шутя стал уговаривать его уехать с ним:

— Будем ездить с тобой по всем городам, станешь моим посошником.

— Нет, я его никому не отдам. Он — мой, — сказал Святейший, обняв Николая и прижав его голову к груди.

Мама часто вспоминала впоследствии эти слова Святейшего, особенно в трудные периоды болезни брата, черпая в этих словах поддержку и утешение. Помнит их и сам Николай. Он любит Святейшего, чтит и всегда чтил его как святого. Портрет Патриарха, подаренный маме Натальей Васильевной, брат хранит как драгоценную память.

Ближайшим заступником, покровителем и молитвенником за всю вверенную ему землю русскую был всегда для нас Святейший. Таким он был и во время совершаемой им литургии, когда, осеняя крестным знаменем молящихся, он произносил своим глуховатым голосом:

— Призри с небеси, Боже, и виждь, и посети виноград сей, и соверши и, его же насади десница Твоя.

И, когда заключенный в Донском монастыре, он появлялся на зубчатой стене крепости, чтобы благословить собравшийся в ожидании его внизу народ. Таким и после своей кончины он остался навсегда в нашей памяти.