"Та самая Аннушка", 2 том, часть 1: "Другими путями"

Глава 5

Кусочки мозаики

— Меня зовут Криспи, — представилась черноволосая молодая женщина с глазами, слишком взрослыми для своей внешности.

Я сразу подумал, что она из тех редких везунчиков, которые нашли способ обмануть старость. Наверное, Главой Совета Альтериона стать не так-то просто.

— Лёха, — назвался я.

— Аннушка.

— Та самая? — удивилась альтери. — Надо же… Я о тебе слышала.

— Я о тебе тоже, — ответила моя спутница.

— Ну да, — кивнула та, — неудивительно. Общие знакомые?

— Тесен Мультиверсум.

— Получается, никакой Ареопаг ты тут не представляешь, — кивнула уверенно Криспи, — я так и думала. Это всё упрощает… Ну, или усложняет, как посмотреть. Не прояснишь несколько моментов?

— Смотря каких. Я, как ты уже догадалась, не представляю никого, кроме себя самой, и не особо в курсе всяких тайн и секретиков.

— И всё же, мне очень интересно, где и при каких обстоятельствах с твоей подругой произошло то, что произошло?

— Где именно, я не знаю. Я её встретила позже и уже в таком виде. Со слов её подопечной, Лиарна отправилась в предколлапсный срез, однако ей не повезло, поймали аборигены и наколотили в башку гвоздей.

— Это не… впрочем, неважно, продолжай.

— В результате она потеряла способность перемещаться в Мультиверсуме, разучилась говорить и вообще, кажется, умом тронулась. Но, между нами говоря, Лиарна никогда не была очень умной.

— То есть ты хочешь сказать, что какие-то дикие аборигены в каком-то левом срезе вот так запросто играют с портальными технологиями?

— Да без понятия. В любом случае, они доигрались. Там, насколько я поняла, потом коллапс в полный рост шарахнул, почти никто не выжил. Так что, если ты опасаешься конкурентов, то зря.

— Сам по себе шарахнул, или кто-то ему поспособствовал?

— Я там свечку не держала, извини.

— И тот срез совсем-совсем случайный, или Конгрегация имеет к нему какой-то особенный интерес?

— Без понятия, реально. Я просто курьер, коммерческая служба доставки.

— И лучшая подруга Ольги Громовой.

— Которая двадцать лет как пропала. Забудь, Криспи, прошли те времена.

— Такое не забывается, Аннушка. У Альтериона к ней большой счёт.

— И вы решили выставить его мне? Тогда извини, я банкрот. Не того калибра фигура, чтобы по Ольгиным долгам расплатиться.

— Нет, ничего такого, — покачала головой Криспи. — К тебе претензий нет.

— Я могу забрать Лиарну и свалить отсюда наконец?

— Можешь, но…

— Ах, ну, разумеется. Всегда есть какое-то «но».

— Если ты вдруг как-нибудь случайно узнаешь, где тот срез, или вообще что угодно по этому инциденту, Альтерион охотно купит эту информацию. И будет щедр.

— Надо же, — удивилась Аннушка, — какие страсти! Я думала, никто не знает о порталах больше вас. Зачем вам какие-то аборигены, подбирающие методику методом тыка?

— Если они экспериментируют методом тыка, — пояснила Криспи, — значит, им есть во что потыкать. Скорее всего, в том срезе осталось что-то из артефактного наследия. Им оно, может быть, и ни к чему, а вот нам пригодится. В этом паззле всегда не хватает каких-то кусочков.

— А тот, кто соберёт его весь, будет править Вселенной?

— Тот, кто соберёт его, — жёстко сказала женщина, — будет как минимум уверен, что этого не сделал никто другой. Ставки, уважаемая Аннушка, высоки как никогда.

— Услышала вас, уважаемая Криспи. Буду иметь в виду. Однако не могу не отметить, что это далеко не первый случай больших ставок в Мультиверсуме. И всегда оказывалось, что из кусочков артефактной мозаики раз за разом собирается слово «жопа».

Лиарну нам выдали. Лысая дама оказалась в сознании, хотя и в спутанном — не похоже, что она чётко понимает, где находится и что с ней происходит. Послушно идёт, куда ведут за локоть. Глаза её стали, как мне показалось, более осмысленными. За ушами теперь два крошечных металлических диска, окружённых покрасневшей кожей.

— Вот этим протирайте для скорейшего заживления, — инструктирует Аннушку врачебная женщина, — а эти таблетки давайте каждый день по одной, они способствуют регенерации нервной ткани…

— Какой прогноз? — спросил я.

— Благоприятный, — ответила альтери, — но восстановление речи может задержаться из-за психической травмы. Страшно представить, что ей пришлось перенести. Так что очень рекомендую обратиться за квалифицированной психологической помощью.

— У нас есть проверенный специалист, спасибо, — вежливо ответила Аннушка, принимая Лиарну. — Благодарим за операцию.

— Не за что. Это наш долг. Но, если вы найдёте тех, кто это сделал, постарайтесь сделать так, чтобы они больше никогда не брали в руки скальпель. Ни разу не видела ничего столь же жестокого и бессмысленного, как это вмешательство.

— Если да, то непременно, — соглашается моя спутница, и мы выводим пострадавшую на улицу.

— По возможности не подключайте её к портальному интерфейсу хотя бы неделю, — сообщает альтери на прощание, — дайте время на приживление имплантов.

— Теперь у нас есть свой портальный оператор? — спросил я.

— Ага, типа того. Но порталы всё равно только тут. Альтерион за свою технологию кому хочешь башку открутит, у них это сейчас чуть не главная статья доходов, — Аннушка аккуратно усадила Лиарну в кабину.

Я, значит, опять в кузове, буду открыт всем ветрам и ловить встречных мух хлебалом. Признавая право девушки на сентиментальную привязанность к «Чёрту», всё же хотелось бы верить, что однажды она решит, что теперь не одна. И нам нужна машина попросторнее. А пока я во всех смыслах груз.

Напялил очки-консервы, антикварный шлемофон, повязал по-ковбойски платок — и мы рванули, набирая скорость по прямому шоссе. Наперерез нам метнулся какой-то беспилотник, я облился холодным потом и схватился за пулемёт, но мир моргнул, и мы уже на Дороге.

— Твою налево, — выругалась в шлемофоне Аннушка, — чёртов дорожный дрон нас засёк. Теперь штраф выпишут. И хоть через десять лет сюда вернёшься, а он на тебе так и висит, ещё и пеню насчитают. Ненавижу Альтерион.

На Терминале дождь, тучи и недовольная Алина. Или мне кажется, что недовольная: мимики как таковой на её красивом белом лице нет. Тем не менее, Аннушке она выговаривает очень серьёзно:

— Мне кажется, ты создаёшь избыточные неоправданные риски для нашего среза. Столько корректоров за раз наш комплекс ни разу не принимал, и опасаюсь, что они могут привлечь коллапс.

— Ваш срез перенёс коллапс полностью, он дошёл до конца и завершился, — возражает ей девушка. — Я не сильна в теории, но то, что я знаю, говорит мне, что новый коллапс тут невозможен. Нет населения — нет потенциала.

— Я не могу судить, кто из нас прав с точки зрения теории, потому что не располагаю необходимой информацией, однако впервые за время моего функционирования наблюдаю погодную аномалию такого масштаба, — роботесса указала механической рукой за дверь, где ветер набрал уже такую силу, что ливень превратился в горизонтальный. Пока мы добежали от парковки до холла, вымокли, как упавшие в реку крысы. — Кроме того, в срезе теперь есть собственное население. Небольшое, но официально признавшее себя в этом качестве.

— А, точно, те беженцы… Завтра утром я уеду и заберу отсюда всех синеглазок. Скажи им, чтобы подходили в ресторан, поужинаем и всё обсудим.

— Сообщила, — после секундной паузы ответила Алина. — Они соберутся через полчаса. Я решила, что тебе понадобится время, чтобы привести себя в порядок.

— Спасибо, ты умница. Обожаю тебя.

— Эти чувства взаимны, потому я всегда рада тебе здесь. Но на других синеглазых это не распространяется. Вам с уважаемым Лёхой подготовить один вип-номер на двоих? Или вы продолжите делать вид, что не вместе?

— Вот ты язва! — засмеялась Аннушка. — Давай мой номер, потеснимся как-нибудь.

— Там очень широкая кровать и самая большая ванна, — серьёзно напомнила роботесса. — Вы не будете испытывать дискомфорт.

— Да уж надеюсь. Но это позже, сейчас надо просто переодеться в сухое и умыться. Лиарна, пошли с нами, найду тебе каких-нибудь шмоток из своих. Тебе, солдат, не найду, извини, не тот размерчик. У тебя есть во что переодеться?

— Будешь смеяться, но до сих пор на моём пути не встретилось ни одного одёжного магазина.

— Серьёзно? Чёрт, неужели мужики и правда такие беспомощные, как рассказывали замужние подруги? Мы проехали, наверное, с сотню пустых срезов, могли намародёрить тебе шкаф тряпья!

— Мы каждый раз так спешили, что поссать было некогда! — возмутился я.

— Ну, если бы ты сказал… Впрочем, ещё не хватало нам выяснять, кто больший дурак, как будто мы и правда женаты. Алина, у тебя не завалялось какого-нибудь шмотья, забытого постояльцами?

— Не думаю, что Лёхе пошли бы обноски, брошенные рейдерами, — ответила робохостес, — впрочем, мы всё равно их сжигаем по гигиеническим соображениям. Однако могу сообщить, что на днях у нас открылась лавка «Стопятьсот мелочей в дорогу». Её владелица арендовала один из пустующих боксов. Ассортимент, насколько я могу судить, небольшой, но какая-то походная одежда там присутствует. Также, возможно, вас, Лёха, заинтересуют бритвенные принадлежности.

Я почесал щетину на щеке и растерянно кивнул.

— Вы можете воспользоваться выходом в задней части Терминала, оттуда ближе всего. Ориентируйтесь на вывеску. На улице дождь, но вы вряд ли сумеете промокнуть больше, чем сейчас.

— Спасибо, Алина, — благодарно кивнул я, — поездка в кузове имеет свои последствия.

— Радуйся, что не пешком! — фыркнула Аннушка.

— Я радуюсь.

— В номере встретимся, солдат. Иди прибарахлись. Деньги-то есть?

— Да, ещё остались здешние карточки. Надеюсь, хватит.

— А ты не шикуй! Если вырядишься как Андрей, я тебя даже в кузов не пущу!

До лавки бежал бегом, подталкиваемый дождём в спину, но Алина права — сильнее промокнуть мне уже некуда. Торговая точка представляет собой помещение размером с большой гараж, им, видимо, исходно и являясь. Располагается в том же ряду, где и автосервис Кройчека; тут ещё много пустующих боксов, так что торговый потенциал Терминала не исчерпан.

Витрины у лавочки нет: глухая дверь, над ней фанерка с выведенной краской надписью «100–500» и подсвечивающая её лампа-переноска.

Я постучал.

— Мы открыты! — донёсся изнутри женский голос. — Входите, пожалуйста!

Я толкнул железную дверь и вошёл, постаравшись побыстрее закрыть, пока помещение не залило дождём. Погода действительно разгулялась не на шутку.

— Я тут вам натопчу, извините…

— Ничего, халь, — засмеялась черноглазая молодая женщина, — вытру потом. Рада вас видеть снова. Не поможете?

— Так это ваша лавка? — спросил я, поднимая вместе с ней тяжёлый ящик и засовывая его на верхнюю полку.

Полки новые и пахнут деревом, а женщина пахнет сладкими, чуть приторными духами.

— Лавка общины, но у меня лучше всех получается стоять за прилавком. Караванщикам я нравлюсь, и они меньше торгуются.

— Вы красивая женщина, это не удивительно.

— Меня зовут Симха, халь.

— А меня Лёха, будем знакомы.

— Можете помочь с ещё одним ящиком, Лёха? Он не тяжёлый, но мне не хватает роста…

— Конечно, Симха, без проблем.

Я поднял ящик на верхнюю полку. Справился бы сам, но Симха кинулась мне помогать, прислонилась грудью к моей промокшей насквозь футболке и сразу промокла сама. На её платье теперь два мокрых пятна на самых видных местах.

— Ох, — засмеялась она, — простите, я так смешно выгляжу теперь.

Платье тонкое, мокрые места просвечивают, лифчика не носит. Спорю на что угодно, она это специально.

— Это вы простите, Симха, я совершенно мокрый. Как раз хотел купить у вас одежду на смену, свою всю растерял в приключениях.

— Конечно, сейчас что-то подберу. У нас не так много товара пока, Алина выдала общине немного талонов на обзаведение, и мы решили часть вложить в лавку. Закупаем у одних караванщиков, продаём другим, навар небольшой, но не прогорели. Впрочем, мы только начали.

— Уверен, ваше обаяние, Симха, преодолеет все трудности, — галантно ответил я.

— Спасибо, Лёха, вы мне тоже нравитесь, — откровенно сказала женщина. — Не передумали? Моё предложение ещё в силе. Теперь я не бездомная беженка, и, если вас не смущают двое детей…

— Нет, Симха, я ничего не имею против детей. Дети — это прекрасно, и вы очень красивая. Но моё сердце занято.

— Ваша спутница, — кивнула та понятливо, — она очень смелая. И очень яркая. Я не такая. Но с ней вы вряд ли когда-нибудь обретёте настоящую семью, она из других женщин. А со мной — да. Я была прекрасной женой своему мужу, теперь я вдова, но ещё молода, и моё тело красиво. Я умею создать в доме уют, хорошо готовлю и знаю, что нужно мужчине. Простите, что немного навязываюсь, но нашей общине ещё долго не будет хватать людей…

— Уверен, — твёрдо сказал я, — что вы обязательно найдёте себе мужа. Лавка — бойкое место, караванщики почти все мужики…

— Увы, — вздохнула Симха, — наши обычаи запрещают браки с чужаками. Но вы исключение, халь, вас за заслуги перед общиной признали своим. Вот ваша одежда, будете мерить?

Она выложила на дощатый прилавок сложенную стопку.

— Доверюсь вашему глазомеру, — отказался я. — На улице дождь, и я снова промокну.

— Вот вам лёгкий непромокаемый плащ, удивительный материал, не видела раньше такого. Почти прозрачный, тонкий, но очень дешёвый!

— Это полиэтилен, — улыбнулся я, — в нашем мире таких много. Но всё же лучше упакуйте мне одежду с собой. И, если несложно, добавьте к этому какую-нибудь бритву.

— Как скажете, Лёха, — вздохнула она, мне кажется, чуть разочарованно. — Но вам идёт лёгкая небритость, вы знаете?

— Учту, — улыбнулся я, думая, что раздеваться тут для примерки было бы плохой идеей. Женщина красивая, а я, хоть и влюблённый, но не железный. Разумеется, я бы устоял, но ситуация была бы неловкая.

— Подумайте, Симха, — сказал я, рассчитываясь, — так ли хорошо подходят общинные обычаи для нового мира. Может быть, вашим детям нужнее новый отец, чем старые традиции?

— Как лавка? — рассеянно спросила меня Аннушка, выходя из ванной в легкомысленном халатике.

— Там та девушка, из беженцев заправляет, прикинь? — сказал я, раскладывая на кровати добычу. — Это их общины лавка.

— О, я вижу, времени они не теряют, молодцы. Хорошее население ты Алине подогнал, энергичное.

— Угу, даже очень…

Одежда на вид в размер, Симха положила к куртке и штанам несколько комплектов белья — футболки, трусы и носки в тон. Действительно, «знает, что нужно мужчине».

— Что, опять домогалась вдовушка? — проницательно всмотрелась в моё лицо Аннушка.

— Чуть-чуть. Ничего криминального.

— Ну, так присунул бы ей в подсобке, делов-то. Я не ревнивая.

— Нет, это было бы неправильно. Ей муж нужен, а не перепихнуться. У неё дети, хозяйство, всё такое.

— Ладно, — кивнула Аннушка, — понимаю. Так и быть, пошли в душ, утешу тебя, стойкого…

— Но ты подумай, — рассуждает она потом, когда я бреюсь, — может, тебе пересмотреть приоритеты? Со мной ты семью не создашь, солдат.

— Та беженка, Симха, сказала мне ровно то же самое.

— Вот видишь, простая, но умная баба. Опять же, красивая, молодая, дети уже есть, и новых настругать не проблема. Наверстаешь упущенное. И при лавке, хозяйственная!

— Лавка общинная.

— Приватизируешь, говна-то. Пулемёт дам ненадолго, если кто против будет. Но я думаю, не будет, ты ж у них герой-спаситель, почти мессия, вывел в землю обетованную. Вернём тебе Донку, будешь караваны водить, а баба твоя — торговать. Чем не вариант? Я серьёзно, солдат, подумай. Сколько можно с ружьём бегать? Ты ж не я, постареешь однажды. И вот тут-то и окажется, что не на ту поставил, да поздно…

— Перестань, — отмахнулся я, смывая со щёк пену, — ты от меня так просто не избавишься.

— Ну и дурак, — вздохнула она. — Кстати, лёгкая небритость тебе идёт, имей в виду.

— И это она мне тоже сказала.

— Я ж говорю, — рассмеялась Аннушка, — золото, а не баба! Ты подумай, солдат!

В ресторане нас ждёт вся синеглазая компания, включая Лиарну, опекаемую её белобрысой ученицей, и трущегося при них пацана, которого не мешало бы умыть, переодеть и постричь. Не похоже, что у них обеих есть хоть какой-то опыт обращения с детьми, но, с другой стороны, погибающим от отсутствия заботы он тоже не выглядит, так что и ладно.

— Итак, молодёжь, и ты, Кван, — начала Аннушка. — Здешняя любезная хозяйка, Алина, напрягается по поводу избыточной концентрации корректоров на единицу площади Терминала, и я её понимаю…

— Так, стоп, — перебила её Ирина, — это разве не постколлапсник? Я слышала…

— Правильно слышала, — отмахнулась моя спутница, — и тем не менее, репутация у нас аховая, давайте войдём в положение. Да и не уверена я, что нам всё правильно в Школе рассказывали. Постоянно узнаю что-нибудь, что никак не вписывается в простую и понятную картину мира, которую там рисовали на лекциях. В общем…

От порыва ветра в ресторане дрогнули огромные панорамные стёкла, а потом в них заколотил не то град, не то очень сильный дождь.

— … В общем, — подытожила Аннушка, — не будем испытывать Алинкино терпение и с утра уберёмся отсюда.

— Куда? — просила белобрысая Джен. — Нам, так-то, нигде не рады. А обратно в Школу… Ну, такое. Не верю я Мелехриму, он нам этот бунт припомнит.

— Можно разбежаться поодиночке, — сказал Кван. — Одного корректора большинство срезов долго выдерживает. А в постколлапснике вообще можно годами сидеть.

— Ага, — ответила ему скептически Ирка, — забиться по щелям, дышать через раз и надеяться, что про тебя все забыли… Отличный выход, что уж! Ради этого стоило посраться со Школой!

— Не забудут, не надейся, — Аннушка покачала головой, — я не понимаю, что именно сейчас происходит, но вокруг корректоров и раньше была всякая нездоровая движуха. Один Комспас чего стоил!

— Да уж, — вздохнула Ирка, — Даньке тогда… Страшно вспомнить.

— Так вот, теперь я наблюдаю похожую картину, и мне она совсем не нравится. Меня пытались грохнуть столько раз, что я считать устала, но сдохнуть тупо из-за синих глаз — это как-то обидно. Поэтому всем поужинать, на горшок и спатеньки. Много не пейте, подниму рано!

— И куда мы двинем? Ты так и не сказала!

— А я точно должна орать об этом на весь Терминал? По дороге узнаете. Нет, если у вас есть идея получше, я всегда готова выслушать… Что? Нет? Тогда слушайтесь умную Аннушку, детишки. И Кван.

— Ты их хочешь отвезти к тому мордатуру, или как там его?..

— Мораториуму. Ага, осталось придумать как. В кузове «Чёрта» им по такой погоде вряд ли понравится…

— Я, когда в лавку бежал, заметил, что один из «Торсусов» пока что на парковке. Вроде бы Кройчек должен был его кому-то передать, но он тут. Надо с утра у него спросить.

— Отличная мысль! А теперь пойдём в ванну. В душе тоже было хорошо, но слишком спонтанно. Я настаиваю на продолжении, раз уж ты к той черноглазой лавочнице не пошёл…

Разбудила нас Алина, без малейшего смущения воздвигшаяся возле кровати.

— Алинка, ты чего? — спросила Аннушка. — Ночь же на дворе…

Я хоть и знаю, что киберхостес плевать, но прикрылся простынкой.

— Прости, — ответила та, — я хотела бы дать тебе выспаться после вашего бурного секса, но, боюсь, ситуация критическая.

За окнами пентхауса взвыл ветер и мне даже показалось, что здание слегка качнулось.

— Это не случайный погодный катаклизм, — продолжила Алина невозмутимо, — с предприятий в пустыне шлют сигналы тревоги, и поселение наших новых жителей под угрозой. На терминале сорвало ветром несколько конструкций, арендаторы напуганы и переместились из своих жилищ в холл. Я позволила себе разбудить твоих синеглазых друзей, они сейчас спустятся. Тебя я подняла последней, цени.

— Ценю, — вздохнула Аннушка, вставая, — сейчас оденемся и придём. Прости, что доставила столько хлопот.

— Прощаю. Но больше так не делай. У нас теперь есть население, и мы за него отвечаем.

В холле уже собрались все, включая очень мокрого Кройчека с семьёй и не менее мокрых, но более напуганных Симху с детьми.

— «Торсус» на парковке, — спросил я грёмлёнга, — он сейчас чей?

— Ну… — почесал затылок тот. — за него внесли залог, но не забрали. Срок вышел, так что я могу его даже не возвращать, но пока не спешу. С караванами всякое случается.

— Большой залог?

— Нет, не очень, а что?

— Я снимаю «Торсус» с продажи. Внезапно понадобился.

— Свалить хочешь? Понимаю… Небольшой процентик за беспокойство…

— Спасти вас хочу. И какой, нафиг, процентик? Ты себе и так залог оставишь!

— Оно, конечно, так, а нервы? Вдруг он таки вернётся?

— Кройчек, не нуди. Ты правда хочешь поторговаться сейчас?

Ветер взвыл, конструкция терминала вздрогнула, мимо окна что-то пролетело.

— Блин, хреновый с тобой бизнес! Постоянные форсмажоры! Ладно, держи ключи, как знал, таскал в кармане.

— Я за «Чёртом», ты за автобусом, — деловито скомандовала подошедшая к нам Аннушка. — И береги башку, чтобы ветром уши не открутило.

— Ничего, Мирена новые прикрутит, — сказал я оптимистично, — у меня там, считай, абонемент.

На улице меня сразу приложило о дверь и об Аннушку, дверь твёрже.

— Давай, бегом, — оттолкнула она меня, — подгоняй сюда.

Пригибаться почти не помогает, полиэтиленовый плащик сорвало и унесло, и я снова мокрый, как обоссанная мышь. В какой-то момент казалось, что сейчас оторвёт от земли и унесёт в пустоши, но обошлось. Автобус послушно завёлся и, раскачиваясь от бьющего в борт урагана, покатился к навесу у входа. К счастью, бак полон, вряд ли меня бы сейчас заправили. Дворники не справляются с дождём, почти ничего не вижу, но тут недалеко и по прямой, так что подъезжаю уверенно. «Чёрт» уже стоит рядом со входом, Аннушка направляет синеглазую компанию в автобус, а я выбираюсь к ней и спрашиваю, перекрикивая ветер:

— Что дальше?

— Езжай за мной и не теряйся! — кричит она в ответ.

— Я не водил машин в караванах!

— Это несложно! Просто не отставай!

— От тебя? На этом сарае? Да ты смеёшься!

— Я буду ехать медленно. Ты справишься, я в тебя верю. Давай, солдат, кончай рефлексировать, пора! Если Терминал снесёт ветром, Алинка мне не простит!

Отъезжая, увидел, как из-за стеклянных дверей холла мне машет Симха.