Ради любви

Глава 10

Обнаженная, Анджи стояла у окна квартиры своего мужа — своего бывшего мужа. Дождь превращал бухту Элиота в туманное пятно.

— Тебя что-то тревожит, — сказал Конлан.

Как же хорошо он знал ее. Стой она в профиль или повернись к нему спиной, он все равно бы догадался.

— Скорее, я просто задумалась.

Пружины кровати скрипнули. Наверное, он сел.

— Анджи!

Наконец она подошла к кровати и села рядом с ним. Он коснулся ее руки, поцеловал округлость груди.

— Так в чем дело?

— Я должна тебе кое-что рассказать, — произнесла она. — Про эту девушку.

Он отпрянул:

— Да?

— Она хорошая девочка. Прекрасно учится. Прилежная.

— Какое это имеет значение для нас сейчас?

— Она работает в ресторане. После занятий и по выходным. Она лучшая официантка из всех, кто у нас когда-либо работал, хотя мама и не хочет это признавать.

Он рассматривал Анджи:

— И в чем же ее трагедия?

— Ее бросила мать. Просто уехала в один прекрасный день с каким-то байкером.

— Теперь скажи, что ты нашла для нее приют.

— Дала ей приют.

Конлан тяжело вздохнул:

— Значит, у тебя в доме молодая девушка.

— Это не то, что было раньше. Я просто помогу Лорен, пока она…

— Пока — что?

Анджи прикрыла глаза рукой:

— Пока не родится ребенок.

— А, черт, — сказал Конлан, отбрасывая простыни. Он бросился в ванную, захлопнул за собой дверь.

Анджи показалось, что ее ударили в солнечное сплетение. Вздохнув, она принялась одеваться. Затем села на кровать и стала ждать.

Наконец он вышел, в старых джинсах и футболке.

— Ты сказала, что изменилась.

— Так и есть.

— Прежняя Анджи тоже привела в дом беременную девушку. — Он посмотрел на нее. — Это было для нас началом конца. Ты, может быть, забыла, но я помню.

— Перестань, — попросила Анджи, чувствуя, как внутри нее что-то обрывается. Она подошла к нему. — Мне с трудом удалось забыть. Просто дай мне шанс.

— Я всю жизнь только и делал, что давал тебе шанс, Анджи. — Он бросил взгляд на постель. — Это была ошибка. Я бы должен был сообразить.

— На этот раз все по-другому. Клянусь тебе.

— Что? Что по-другому?

— Ей семнадцать лет, и ей некуда идти. Я больше не схожу с ума из-за того, что мне не дано. Я примирилась с мыслью, что у меня не будет детей. Прошу тебя, — прошептала она, — приди, познакомься с ней.

— Познакомиться с ней? После того что с нами сделала Сара Деккер…

— Она не Сара. Просто приди и познакомься с ней. Прошу тебя. Ради меня.

Он не отрываясь смотрел на нее тяжелым взглядом:

— Я не хочу снова проходить через все это. Взлеты, падения, одержимость.

— Конлан, поверь мне, я…

— Даже не заканчивай фразу. — Он взял ключи с комода и направился к двери.

— Мне очень жаль, — сказала она.

Он остановился, но не оглянулся.

— Тебе всегда очень жаль, Анджи? Это я должен был помнить.

Все годы, проведенные в школе, Лорен стремилась к совершенству, за это ее ценили и уважали. Она никогда не опаздывала на уроки, не нарушала правил, никогда не отвечала кое-как. Она привыкла во всех смыслах быть чем-то вроде жены Цезаря — выше подозрений.

Ей предстояло узнать, как тяжело падать с такой высоты и как больно можно при этом удариться.

Все вокруг смотрели на нее, показывали пальцами и перешептывались. Даже учителя, казалось, начинали нервничать в ее присутствии. Как будто она была носителем смертельного вируса.

— Лорен!

Она подняла голову. Сьюзан и Ким сидели на кирпичном бортике около флагштока, Дэвид и Джаред играли в футбол.

— Привет, ребята, — сказала она. Она заметила, что Дэвид в нерешительности.

Они смотрели друг на друга, не трогаясь с места.

Девочки подошли к ней, потянули за руку. Она пошла вместе с ними за школу, на их любимое место на футбольном поле. Мальчики следовали за ними, не прекращая играть в мяч.

— Ну? — спросила Ким. — Что ты чувствуешь?

— Страх. — Лорен не хотелось разговаривать на эту тему.

— Что собираешься делать? — спросила Сьюзан, шаря в рюкзачке. Достав бутылку колы, она пустила ее по кругу.

Подошел Дэвид и обнял Лорен за талию.

— Мы не знаем.

— Как ты решилась сохранить ребенка? — спросила Ким.

Лорен пожала плечами:

— Я просто не смогла сделать аборт.

— Дэвид говорит, вы отдадите ребенка на усыновление. Это здорово. Моя тетя взяла ребенка в прошлом году. Она совершенно счастлива, — сказала Сьюзан.

Лорен посмотрела на Дэвида. В первый раз она осознала, что он, возможно, почти не будет от этого страдать. В один прекрасный день он забудет о ребенке, как о своем призе лучшего игрока. Как она не понимала этого раньше?

Лорен лежала на кровати и рассматривала фотографии. Мистер и миссис Десариа, три девочки — на пляже, в горах. Она смотрела на эти чудесные фотографии и представляла себе, что чувствуешь, когда тебя так любят, когда к тебе, улыбаясь, подходит отец и берет за руку.

Пойдем со мной, говорит он, сегодня мы…

В дверь постучали.

Лорен спрыгнула с кровати, приоткрыла дверь и выглянула. За порогом стояла Анджи.

— Через десять минут мы уезжаем.

— Я знаю. Желаю тебе хорошо повеселиться. — Лорен закрыла дверь.

Анджи постучала еще раз. Она открыла дверь.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Анджи.

— Желаю тебе хорошо повеселиться. В центре.

— Сегодня сочельник.

— Я знаю. Поэтому ты и едешь в центр. Веселись как следует.

— Понятно. Значит, ты допускаешь, что я оставлю тебя здесь и удеру к своей семье объедаться пирожными и пить глинтвейн?

Лорен покраснела:

— Ну, если ты это так воспринимаешь…

— Одевайся. Ясно?

Лорен почувствовала, что ее губы расплываются в улыбке:

— Да, мэм.

Она закрыла дверь, собрала все фотографии в ящик и запихнула его под кровать. Затем надела расклешенные джинсы, черный свитер с высоким горлом и пальто с меховой оторочкой. Анджи дожидалась ее у лестницы внизу. Она чудесно выглядела в травянисто-зеленом платье и черной накидке. Длинные волосы рассыпались в живописном беспорядке.

На дорогах было удивительно много машин.

— Не могу поверить, что все эти люди выбрались из своих домов в самый канун Рождества, — сказала Лорен.

— Сегодня завершающая церемония зажигания елки.

Лорен прожила в этом городе много лет и ни разу не была на подобных празднествах. По выходным и праздникам она всегда работала.

Анджи разыскала место для парковки и поставила машину.

На городской площади толпились сотни людей, собираясь перед киосками, в которых торговали всем, от горячего какао до ромовых баб. В «Ротари-клаб» продавались жареные каштаны.

— Анджела! — над толпой раздался голос Марии.

Лорен ощутила, что ее увлекла с собой семья Десариа. Все говорили одновременно, шутили. Переходили от киоска к киоску, пробуя все и покупая пакетами то, что не могли съесть на месте.

— Пора, — наконец сказала Мира.

Как по сигналу, все семейство остановилось. Казалось, на месте застыл весь город. Фонари погасли. Воцарилась темнота. Толпа ждала. Анджи сжала руку Лорен.

Зажглись рождественские огни. Сотни, тысячи лампочек вспыхнули одновременно. Это было похоже на волшебство.

Еще час они пробыли на площади, затем пошли в церковь к полуночной мессе, которая в этот день начиналась в десять. После службы все Десариа отправились по домам.

К тому времени, как Анджи и Лорен добрались до машины, пошел снег. Падали огромные, пушистые снежинки. Лорен не могла припомнить, когда она в последний раз видела такое красивое Рождество. На Миракл-Майл-роуд снег лежал на ветвях деревьев. Двор был покрыт сверкающей белой пеленой.

У входной двери, в конусе золотистого света, стоял человек. Завеса падающего снега затеняла его лицо.

Машина остановилась. Он спустился с крыльца.

Лорен повернулась к Анджи, та была бледна, черные глаза казались огромными.

— Это он?

Анджи кивнула:

— Мой Конлан.

— Вот это да! — только и могла пробормотать Лорен. Он был похож на Пирса Броснана. Она вылезла из машины.

Конлан подошел к ней:

— Ты, должно быть, Лорен.

Лорен подавила желание удрать. У него были самые синие глаза, какие ей приходилось когда-либо видеть.

Конлан пытался держать дистанцию, прикрывшись своей репортерской беспристрастностью, как броней. Он сидел за столом очень прямо и тасовал колоду. Весь последний час они играли в карты, не прекращая разговора, хотя Анджи назвала бы это скорее не разговором, а допросом.

— И ты подала заявления в разные университеты?

Конлан не смотрел на Лорен. Старый журналистский трюк.

Не смотри, собеседнику покажется, что это совсем не важный вопрос, не имеющий никакого значения.

— Да, — ответила Лорен, не отрывая глаз от карт. — Университет Южной Калифорнии. Пеппердайн. Стэнфорд. Беркли. Университет Вашингтона. Калифорнийский университет Лос-Анджелеса.

— Думаешь, сможешь учиться в университете?

Взгляд Лорен был удивительно ясным.

— Я буду учиться в университете.

— Это нелегко, — сказал он, раздавая карты.

— Мне не хочется показаться невежливой, мистер Малоун, — сказала Лорен, — но жизнь вообще нелегка. Я получила стипендию в Феркресте, потому что никогда не сдавалась. Я получу стипендию и в университете.

— У тебя есть родственники, которые могли бы помочь?

— Мне помогает Анджи.

— А твоя собственная семья?

— У меня никого нет, — тихо ответила Лорен.

Бедный Конлан. Анджи видела, как в этот самый момент он растаял. Беспристрастная репортерская маска исчезла, осталось грустное лицо обеспокоенного человека.

— Анджи говорила, что тебя интересует журналистика. Может быть, ты как-нибудь зайдешь ко мне на работу? Я могу познакомить тебя с интересными людьми, показать, как работают газетчики.

Изменилась и атмосфера за столом. Допрос уступил место дружеской беседе. Еще час они болтали и смеялись. Конлан рассказывал забавные истории о своей работе. Анджи и Лорен — смешные случаи о своих кулинарных неудачах.

Раздался телефонный звонок. Это Дэвид звонил из Аспена, где праздновал Рождество. Лорен взяла телефон наверх.

Конлан повернулся к Анджи.

— Почему ты здесь? — спросила она.

— Сейчас канун Рождества. Тут моя семья.

Ей захотелось наклониться к нему и поцеловать, но она чувствовала себя неуверенно.

— Одной привычки недостаточно, — тихо сказала она.

Прежде чем он успел ответить, сверху сбежала Лорен, широко улыбаясь.

— Он скучает без меня, — объявила она, прошла и села на свое место за столом.

Они снова взялись за карты. В полночь Лорен сказала, что собирается лечь спать.

— Спокойной ночи. — Лорен наклонилась к Анджи и обняла ее. — Счастливого Рождества, — прошептала она. — Это лучший сочельник в моей жизни. — Она улыбнулась Конлану и вышла из комнаты.

Анджи откинулась на спинку стула.

— Как ты переживешь ее беременность? — мягко спросил Конлан.

— Если бы я не помогала ей, мне было бы больнее.

— Я люблю тебя.

С этими словами он наклонился к ней, обнял за шею и притянул к себе. В его поцелуе было все, чего она хотела. Затем она ощутила, что он берет ее на руки и несет вверх по лестнице.

Анджи проснулась с истомой во всем теле. Она повернулась и прижалась к Конлану.

— Счастливого Рождества, — прошептала она, проводя ладонью по его груди.

Он моргнул, просыпаясь.

— Счастливого Рождества.

Ей казалось, она смотрит на него целую вечность. Тело наполнялось сладким желанием.

— Люби меня, — прошептала она.

— Я пытался не любить. Не вышло. — Он обнял ее.

Когда дыхание Анджи выровнялось, а дрожь тела утихла, она вылезла из постели и принялась искать свой халат.

— Ты пойдешь с нами к маме?

Он ухмыльнулся:

— Вот тут и начнутся слухи и сплетни.

— Прошу тебя.

— Где же еще я могу быть утром в Рождество?

Анджи рассмеялась. Ей было хорошо.

— Давай одеваться. Мы уже опаздываем.

Она накинула халат и пошла по коридору к Лорен.

Лорен крепко спала. Анджи села на край ее постели:

— Просыпайся, дорогая.

Лорен моргнула.

— Доброе утро, — пробормотала она.

— Вставай, соня, сегодня Рождество.

— Ах да. — Глаза ее снова закрылись.

Анджи нахмурилась. Какой ребенок не выскакивает мгновенно из постели утром в Рождество? Ребенок, не привыкший его отмечать. Она наклонилась и поцеловала Лорен в голову.

— Ну же. Мы должны быть у мамы через пятнадцать минут. Наше семейство любит раскрывать подарки рано.

Лорен откинула одеяла и побежала в ванную.

Анджи вернулась к себе в спальню. Конлан стоял у окна, в руках он держал маленькую коробочку в серебряной обертке.

— Ты даришь мне подарок? Я не…

Он протянул ей коробочку:

— Это просто пустяк.

Анджи развернула фольгу и открыла коробочку. Внутри лежал прелестный елочный шар, расписанный вручную.

— Я нашел это в России, я был там месяц назад.

Она смотрела на ангела.

— Ты купил это месяц назад?

— Мне недоставало тебя, — сказал он тихо.

Анджи подошла к комоду. Когда она повернулась, в руках у нее была маленькая синяя бархатная коробочка.

— У меня тоже есть подарок.

Они оба знали, что это. Он взял коробочку и открыл ее. Обручальное кольцо Анджи. На темном бархате сверкал бриллиант.

— Ты возвращаешь его мне? — спросил он.

Анджи улыбнулась:

— Рано или поздно ты поймешь, что с ним делать.

Войдя в дом Десариа, Лорен очутилась в стране чудес. Украшения были везде — на каждом столе, на каждом подоконнике. Маленький стеклянный северный олень, фарфоровый снеговик и медные санки, полные ярких, сверкающих шаров. Огромная елка, вся в украшениях, так что трудно было разглядеть зелень хвои. Венчала ее чудесная белая блестящая звезда.

Пробираться через гостиную им пришлось чуть ли не полчаса. Каждый, ребенок или взрослый, при виде Конлана, радостно крича, подпрыгивал и обнимал его.

Мария вырезала печенье из зеленого теста. Мира раскладывала на стеклянном подносе оливки и нарезанную морковь. Ливви заполняла кремом пирог.

— Всего полчаса езды до нас, а ты все равно опаздываешь, — упрекнула Мария.

Конлан вошел в кухню:

— Это я виноват, Мария. Я заставил твою дочь бодрствовать допоздна.

Все три женщины заверещали и кинулись к Конлану обниматься и целоваться.

— Они любят Конлана, — сказала Анджи Лорен, отходя в сторону, чтобы ее сестры могли окружить его.

Когда в конце концов с объятиями, поцелуями и расспросами было покончено, женщины вернулись к готовке. Затем в кухню стали забегать дети, прося разрешения открыть подарки.

— Хорошо, — сказала Мария, отряхнув руки от муки. — Уже пора.

В гостиной все сидели на чем придется — на стульях, на диване, на скамеечках для ног, на полу. Дети толпились у елки, брали подарки и раздавали их. Лорен села рядом с Анджи у очага. Маленький Дэни подошел к ней и вручил подарок.

Лорен не знала что сказать. Она пробормотала «спасибо» и осторожно поставила подарок на колени. Затем она получила еще подарок и еще один. Она обернулась к Анджи, шепча:

— А я не приготовила подарков для…

— Это же не соревнование, дорогая. Мои родственники помнили о тебе, когда покупали подарки. Вот и все.

— Это все, бабушка! — крикнул кто-то из детей, и, похоже, так оно и было.

Все принялись открывать подарки. Шелест разворачиваемой бумаги мог бы заглушить звук бензопилы. Взрослые и дети вскрикивали от восторга и бросались целовать друг друга.

Лорен взяла подарок от Миры, Винса и детей. Она аккуратно развернула его. Внутри коробки лежала чудесная блузка в крестьянском стиле с ручной вышивкой. Потом она открыла коробочку с серебряным браслетом-цепочкой от Ливви. От Марии она получила поваренную книгу. Последним подарком был чудесный дневник в кожаном переплете от Анджи. На нем была надпись: «Моей дорогой Лорен, новому члену нашей семьи. Добро пожаловать. С любовью, Анджи».

Рядом ахнула Анджи:

— О боже!

Она развернула подарок Лорен. Это были фотографии в простых дубовых рамках, Лорен выбрала их — фотографии из ящика под кроватью.

Анджи касалась стекла пальцем. Вот она, на фотографии, в расклешенных брюках с цветочным узором и джемпере с треугольным вырезом. Она сидит у отца на коленях и явно что-то ему рассказывает. Фотограф поймал момент, когда отец засмеялся.

— Где ты нашла эти снимки? — спросила Анджи.

— Это копии. Оригиналы так и лежат в ящике.

Постепенно шум в комнате затих. Разговоры прекратились один за другим. Мария первой пересекла комнату. Она опустилась на колени рядом с Анджи и стала рассматривать фотографии.

— Это наша поездка в Йеллоустон… и празднование нашей двадцать пятой годовщины свадьбы. Где ты нашла эти фотографии?

— Они лежали в ящике у меня под кроватью. В коттедже…

Мария крепко обняла Лорен. Когда их объятия разжались, Мария широко улыбалась, хотя по лицу ее катились слезы.

— Ты вернула мне моего Тони на Рождество. Это лучший подарок. Принеси мне эти фотографии завтра, хорошо?

— Конечно. — На лице Лорен сияла улыбка.

Анджи предполагала, что первое Рождество без папы пройдет очень тихо. Однако подарок Лорен все изменил. Вместо того чтобы избегать разговоров о прошлом, они все вместе предались воспоминаниям.

Сал поднялся с места. После того как за столом настала тишина, он обнял Ливви за плечи.

— Мы хотели сообщить, что к следующему Рождеству в нашей семье появится новый малыш.

Все молчали.

Ливви посмотрела на Анджи, и ее глаза медленно наполнились слезами.

Анджи встала, обошла вокруг стола и крепко обняла сестру:

— Я рада за тебя.

Ливви отодвинулась:

— Честно? Я так боялась тебе сказать.

Анджи улыбнулась. Конечно, она испытала боль. И зависть. Но не такие острые, как прежде.

— Честно.

Оживленная беседа за столом возобновилась.

— Сколько времени? — спросила Лорен, подняв глаза от журнала.

— На десять минут больше, чем тогда, когда ты спрашивала об этом в последний раз, — ответила Анджи. — Он придет. Не волнуйся.

Лорен отбросила журнал, подошла к окну в гостиной и выглянула наружу. На океан медленно опускалась ночь. На черном как уголь берегу серебрилась узкая полоска прибоя. В Уэст-Энде наступил январь.

Анджи подошла к Лорен и обняла за талию. Ей было легко успокоить ее одним — материнским — прикосновением.

Раздался звонок.

— Это он!

Подбежав к двери, Лорен широко распахнула ее. На пороге стоял Дэвид в красной с белым куртке и потертых джинсах. В руках он держал букет алых роз.

Лорен обняла его:

— Я так скучала. — Взяв его за руку, она вернулась в дом. — Эй, Анджи. Ты ведь знакома с Дэвидом?

Лорен ощутила прилив гордости. Анджи была такой красивой — в черном платье, с распущенными темными волосами и улыбкой кинозвезды.

— Рада видеть тебя, Дэвид. Хорошо провел Рождество?

Он обнял Лорен за плечи:

— Да, хорошо. Если ты в меховой куртке и пьешь мартини, то в Аспене просто замечательно. Я скучал по Лорен.

Анджи улыбнулась:

— Вот почему ты так часто звонил. Возвращайтесь не позже полуночи, договорились?

Лорен хихикнула. Комендантский час. Она была единственной девочкой в мире, которой это нравилось.

Дэвид посмотрел на Лорен:

— Чего ты хочешь? Пойти в кино?

Лорен хотела одного: быть вместе с ним.

— Может, останемся здесь и поиграем в карты? Или послушаем музыку.

— Я не против, — ответил Дэвид.

— Хорошо, — сказала Анджи. — У меня наверху есть работа. Еда и напитки в холодильнике. — Она посмотрела на Дэвида. — Время от времени я буду появляться.

Это замечание могло бы не понравиться Лорен, но на самом деле она была довольна. О ней беспокоятся. Заботятся.

Пожелав им приятно провести вечер, Анджи поднялась к себе в комнату.

Когда они остались одни, Лорен поставила цветы в вазу и принесла из кухни подарок для Дэвида:

— Счастливого Рождества!

Они уселись рядышком на большой мягкий диван.

— Открой его, — сказала Лорен.

Он развернул маленькую коробочку. Внутри лежала маленькая золотая медаль с изображением святого Христофора.

— Она защитит тебя, — сказала Лорен, — когда мы расстанемся.

— Может, ты поступишь в Стэнфорд, — сказал он, но его слова прозвучали неубедительно. Он глубоко вздохнул.

— Все в порядке, — пробормотала она. — Наша любовь сумеет это выдержать.

Он посмотрел на нее. Медленно залез в карман и вытащил оттуда красивую коробочку.

Она развернула подарок. Пара крошечных бриллиантовых сережек в форме сердца, висевших на тонкой, словно леска, нити.

— Какие красивые, — сказала она.

— Я хотел купить тебе кольцо.

— Они замечательные. В самом деле.

— Мама с папой думают, что нам не надо торопиться с женитьбой.

Внезапно она ощутила неуверенность.

— А что думаешь ты сам?

— Не знаю. Помнишь того адвоката, с которым хотел поговорить мой отец? Он знает людей, которые будут любить этого ребенка.

— Нашего ребенка, — дрогнувшим голосом поправила она.

— Я не могу быть отцом, — сказал он с таким убитым и расстроенным видом, что ей захотелось заплакать. — То есть я, конечно, отец, но…

Лорен дотронулась до его лица, думая о том, как долго продлится боль, которую она испытывала. Внезапно ей стало ясно, что это может разрушить их отношения.

Она хотела сказать ему, что все в порядке, что она выполнит желание его родителей и отдаст ребенка. Но она не знала, сможет ли это сделать.

— Ты должен поехать в Стэнфорд и забыть об этом.

— Просто поговори с адвокатами, ладно? Может, они скажут что-нибудь. — Он был готов расплакаться.

Она вздохнула.

— Хорошо.

— Лорен, — сказала Анджи, входя в гостиную, — ты слышишь таймер на кухне?

— Да, он гудит, — ответила Лорен, подтягивая колени к груди. Она сидела на полу перед камином.

— А знаешь почему? — Анджи опустилась на колени рядом с ней. — Ты слишком долго хандришь. Вчера ты отправилась спать в семь вечера. Я ждала, что ты придешь ко мне поговорить, но…

— Я пойду приберусь у себя в комнате. — Лорен хотела подняться.

Анджи остановила ее легким прикосновением:

— Милая, что происходит?

— Я не хочу об этом говорить.

Анджи вздохнула:

— Значит, это ребенок. Не бойся, я стала крепче.

Лорен посмотрела на нее. Понимание в глазах Анджи заставило ее забыть об осторожности.

— Как вы справились с этим? С потерей Софии?

— Ох, — отпрянула Анджи. — Ты спрашиваешь, как жить с разбитым сердцем, — наконец сказала она.

— Да. Наверное.

— Я держала ее на руках. Я говорила тебе об этом? Она была такой крошечной. — Анджи судорожно вздохнула. — Я без конца плакала. Я очень тосковала по ней. Во мне ничего не осталось, кроме этой тоски… Потом ушел Конлан, я вернулась домой, и здесь случилась самая удивительная вещь.

— Какая?

— В мою жизнь вошла красивая девушка, она напомнила мне о том, что в мире существует радость. Я поняла, что мой папа был прав, когда говорил, что все пройдет.

— Старая сказка про то, что время лечит раны, верно?

— Я знаю, в твоем возрасте трудно в это поверить, но это так.

— Может быть. Все хотят, чтобы я подумала об усыновлении.

Первой же мыслью Анджи было сказать: «Отдай мне ребенка». Она ненавидела себя за это. Внезапно она вспомнила о детской и своих мечтах. Но справилась с этими чувствами.

— А чего хочешь ты?

— Не знаю. Я не хочу разрушить жизнь Дэвида — мою жизнь, — но не могу просто так отдать своего ребенка. — Она повернулась. — Что мне делать?

— Ах, Лорен.

Анджи обняла ее. Она умолчала о том, что стало ясным: Лорен уже приняла решение.