Ради любви

Глава 11

Весна пришла в Уэст-Энд рано. Вслед за холодной дождливой погодой на побережье вдруг хлынуло тепло. Когда солнце наконец решилось проглянуть сквозь облака, то первыми появились ярко-лиловые крокусы, потом деревья покрылись пышной молодой листвой. По обочинам дорог зацвели желтые нарциссы.

Лорен тоже расцвела. Она прибавила почти семь килограммов. И стала двигаться медленнее. В ресторане ей иногда приходилось останавливаться, чтобы перевести дух. Хождение от стола к столу стало событием олимпийского масштаба.

Что дальше?

Они сидели с Дэвидом на диване, прильнув друг к другу, сплетя пальцы рук. В камине потрескивал огонь.

— Я не знаю, — мягко сказала она. Эти три слова начали омрачать их встречи.

— На прошлой неделе мама снова говорила с адвокатом. Он нашел несколько супружеских пар, которые сгорают от желания его усыновить.

— Не его, Дэвид. Нашего ребенка.

— Я знаю, Ло. — Он высвободился и встал с дивана. — Но какие из нас родители? Если мы не поступим в колледж, то чем будем заниматься? Как мы сможем…

— Ты пойдешь учиться в Стэнфорд. Независимо ни от чего.

— По-твоему, я могу просто так взять и уехать? — спросил он хмуро.

Лорен заглянула в его глаза. Она хотела сказать ему, что все пройдет, что их любовь преодолеет все преграды, но не могла произнести это вслух. К тому же легкие толчки в животе напомнили ей, что они с Дэвидом переживают эту ситуацию совершенно по-разному.

Раздался звонок. Тяжело вздохнув, Лорен пошла открывать. За дверью стоял почтальон Эрни.

— Это вам.

— Спасибо.

Положив почту на стол, она стала бегло просматривать надписи на конвертах. Одно письмо было адресовано ей.

— Это из Университета Южной Калифорнии.

Ее сердце гулко забилось. В безумии последних недель она забыла о своем ходатайстве.

Дэвид подошел к ней. Он был так же взволнован, как она.

— Ты победила, — сказал он.

Распечатав конверт, Лорен увидела слова, о которых всегда мечтала.

— Мне дали стипендию, — прошептала она. — Я даже не думала…

Он обнял ее:

— Помнишь наше первое свидание? После игры в Абердине. Мы сидели на берегу у большого костра. Пока все бегали вокруг, танцевали и пели, ты мне сказала, что когда-нибудь получишь Пулитцеровскую премию. Ты сама не понимаешь, какой ты молодец.

— Что мне делать? — прошептала она.

Его голос звучал нежно:

— Пойти учиться.

Это было правильно — во всяком случае, умом Лорен это понимала. Как она будет растить ребенка, оставшись без образования, без будущего? Она вспомнила о матери, которая весь день стригла волосы, а всю ночь пила, ища любовь в сомнительных местах. Правда пробивалась сквозь ее защитную реакцию, острая, как гвоздь.

— Адвокат нашел для ребенка хороших людей?

— Самых лучших.

— Мы можем с ними встретиться? Можем выбрать сами?

Радость, преобразившая его лицо, снова сделала его похожим на мальчишку, в которого она влюбилась. Он обнял Лорен так крепко, что трудно стало дышать, и целовал, пока у нее не закружилась голова.

— Я люблю тебя, Лорен.

Его восторг немного охладил ее, заставил рассердиться.

— Ты всегда получаешь то, что хочешь?

Его улыбка исчезла.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты все время хотел одного: чтобы я от него избавилась.

— Ты думаешь, что я хочу погубить свое будущее?

— А я хочу? Ты негодяй. — Она оттолкнула его.

При этих словах он побледнел у нее на глазах.

Наконец он приблизился к ней:

— Прости меня. Пожалуйста.

— Это губит наши отношения.

Он взял ее за руку и подвел к дивану.

— Давай не будем ссориться, не будем больше об этом говорить, — сказал он тихо. — Совсем.

Анджи вышла из машины и захлопнула дверцу.

Складской отсек был прямо перед ней.

Длинное приземистое здание, одно из двенадцати. На воротах надпись: «Склад А-1». Вставив ключ в скважину, она открыла замок. Дверь с лязгом распахнулась, и Анджи щелкнула выключателем, осветив груду коробок и мебель, обернутую тканью.

Здесь хранились остатки ее семейной жизни. Кровать, на которой они с Конланом спали столько лет. Письменный стол, которым он пользовался, учась в аспирантуре, и от которого потом отказался. Раскладной диван, купленный потому, что на нем могла лежать и смотреть телевизор целая семья.

Но Анджи пришла сюда не ради того, чтобы предаваться воспоминаниям. Она пришла сюда ради Лорен.

Она раздвигала коробки, пробираясь к самому центру. Наконец нашла то, что искала. Три коробки с надписью «детская».

Она опустилась на колени на холодный бетонный пол и открыла одну коробку. На розовом постельном белье лежала лампа с Винни-Пухом.

Анджи знала, какие чувства испытает, глядя на эти предметы, выбранные с такой любовью, но так и не пригодившиеся. То были как бы кусочки ее души, потерянные по пути, но не забытые.

Она взяла крохотный белый сверток и поднесла к лицу. И вместо запаха детской присыпки или шампуня «Джонсонс» ощутила только запах картона.

Ничего удивительного. Ни один ребенок никогда не носил этих одежек, никогда не просыпался при свете, струящемся из корзинки с медом, которую нес Винни-Пух.

Одну за другой Анджи перенесла коробки к себе в машину. Потом набрала номер на сотовом телефоне. Конлан ответил через минуту:

— Привет. Ты в городе?

— Нет. Я на пути в Уэст-Энд.

— Ты едешь не в том направлении.

Она рассмеялась.

— Угадай, что в моем багажнике.

— Ума не приложу.

Она почувствовала себя как алкоголик, который наконец признался, что у него проблема.

— Детские вещи.

Настало молчание.

— Что ты имеешь в виду?

— Я взяла их со склада. Они понадобятся Лорен.

Анджи знала, что Конлан слышит далекое эхо: а нам они не понадобились.

— Как ты? — спросил он.

— Удивительно, Кон, но я чувствую себя прекрасно.

— Я горжусь тобой, Анджи. Мы отпразднуем это завтра вечером.

— Ловлю тебя на слове.

Все еще улыбаясь, она подъехала к Уэст-Энду. Припарковалась вблизи от дома и забежала внутрь.

— Лорен!

Никто не отозвался. В камине потрескивал огонь.

Казалось, пауза длилась целую вечность, потом раздался хриплый голос:

— Мы здесь.

Лорен сидела на диване. Глаза у нее распухли и покраснели. Дэвид сидел рядом, держа ее за руку.

— Мы с Дэвидом разговаривали.

Она взяла листок бумаги с журнального столика и протянула Анджи.

«Дорогая мисс Рибидо. Мы рады сообщить вам, что вы приняты в Университет Южной Калифорнии… полная стипендия на обучение и жилье… ответьте к 1 июня…».

— Я знала, что у тебя получится, — мягко сказала Анджи. — Я горжусь тобой.

— Но все изменилось. — Печальный голос Лорен разрывал душу.

Анджи захотелось обнять ее:

— Можно иметь ребенка и учиться в колледже.

— Двухмесячного ребенка? — Голос Лорен замер.

— Это тяжело. Но ты сильная, умная девочка…

— Умная девочка поступила бы по-другому, — сказала Лорен, пытаясь улыбнуться.

Она посмотрела на Дэвида, тот ободряюще кивнул головой. Тогда она с надеждой посмотрела на Анджи. Все молчали. По спине у Анджи побежали мурашки.

Лорен отпустила руку Дэвида:

— Возьми нашего ребенка, Анджи.

— Молчи, — прошептала Анджи.

— Пожалуйста. Мы говорили об этом весь день. Это единственный выход.

Анджи не сомневалась, что должна сказать «нет». Но никакие силы на земле не могли ее заставить это сделать.

Она не могла отказаться. Но в глубине души понимала, что поступает неправильно, даже в тот момент, когда тихо произнесла «да».

— Сегодня ты какая-то не такая, — сказала мама, поправляя очки на носу.

Анджи отвела глаза:

— Чепуха, со мной все в порядке.

— Нет, не в порядке. Джерри Карл три раза подзывал тебя к столу.

— А когда мистер Констанса попросил красного вина, ты протянула ему бутылку, — сказала Мира.

Анджи не надо было заходить на кухню. Мира с мамой чуяли беду, словно пара гиен.

— Я в полном порядке. — Она повернулась и вышла.

Зал был полон, и Анджи старалась работать как можно лучше. Ей не хотелось слишком пристально рассматривать заключенную с Лорен фаустову сделку.

Что дальше?

Этот вопрос она задавала себе всю ночь. Она думала о ребенке, и ее душа переполнялась теплом, но под конец неизменно возникала мысль: «Лорен не сможет отдать его».

Перед ней стоял страшный выбор: Лорен или ребенок. А быть может, она потеряет обоих.

— Анджи!

Вздохнув, она обернулась. Рядом с ней стоял Конлан с дюжиной розовых роз в руках.

Она забыла об их встрече. Попыталась улыбнуться, но улыбка вышла невеселой.

— Ты пришел раньше, — сказала она.

Он нахмурился:

— На одну-две минуты. Что с тобой?

— Ничего. Подожди, я возьму пальто и попрощаюсь.

Она вошла на кухню.

— Конлан приехал, — сказала она маме и Мире. — Вы сможете закрыть ресторан без меня?

Мама с Мирой обменялись понимающими взглядами.

— Так вот в чем дело, — сказала Мира. — Я отвезу Лорен домой. Пойди повеселись.

Повеселись. Анджи вернулась в зал.

— Итак, куда мы пойдем? — Она взяла у Конлана цветы.

— Увидишь.

Он подвел ее к машине и помог усесться. Через несколько минут они ехали на юг.

— Это из-за детских вещей ты такая тихая?

Ей не понравилось сомнение в голосе Конлана.

— Вчера все прошло хорошо. Я привезла вещи в коттедж для Лорен.

«Возьми нашего ребенка, Анджи».

— Мне казалось, что ты довольна, — осторожно заметил он.

— Я была так счастлива. — Она надеялась, что ее голос не звучит тоскливо. С тех пор многое изменилось.

— Приехали. — Он свернул на посыпанную гравием стоянку.

Анджи посмотрела сквозь ветровое стекло. Перед ней стоял красивый каменный особняк с растущими по бокам елями и рододендронами. Шелдрейк-Инн. Она посмотрела на Конлана и впервые за вечер улыбнулась.

— Это не просто свидание.

Он усмехнулся:

— Ты живешь не одна. Мне пришлось подготовиться заранее.

— Мистер и миссис Малоун, — сказал служащий за конторкой. — Как раз вовремя.

Конлан заполнил бланк, дал свою кредитную карточку и быстро повел Анджи вверх по лестнице. Они оказались в красивом двухкомнатном номере с чудесным видом на освещенное луной побережье.

— Анджи!

Она медленно повернулась к нему. Как ему сказать?

— Иди сюда.

Она подошла, не в силах противиться звуку его голоса. Он крепко обнял ее.

Она должна ему сказать. Если у них есть будущее.

— Конлан…

Он нежно поцеловал ее. Она почувствовала, что утопает в его голубых глазах.

— Я не мог поверить, что ты отдала детские вещи, Анджи. Я смотрю на тебя и снова могу дышать. Я даже не понимал, как долго я держал это внутри.

— О, Кон. Нам нужно…

Он медленно встал на одно колено. Улыбаясь, протянул ей обручальное кольцо:

— Я придумал, что мне с ним делать. Выходи за меня замуж снова.

Анджи упала на колени, как будто у нее подкосились ноги.

— Я люблю тебя, помни это. Но прежде я должна тебе что-то сказать. Ты можешь передумать. — Она сделала глубокий вдох. — Вчера, когда я звонила тебе насчет детской, я поспешила домой, чтобы порадовать Лорен. — Анджи встала, подошла к окну и стала глядеть на прибой. — Когда я вернулась домой, она плакала. Дэвид тоже был там.

Конлан встал:

— И что?

— Она получила полную стипендию Университета Южной Калифорнии. О котором она всегда мечтала. Возможно, если бы ее ребенку было больше года, она смогла бы справиться, но с новорожденным на руках она не сможет учиться.

— И что? — Голос Конлана изменился до неузнаваемости.

— Она думает, что лучше всего отдать ребенка приемным родителям.

— Наверное, она права. Она еще очень молода.

Он подошел к Анджи, но не прикоснулся к ней.

— Она сказала: возьми моего ребенка. Так и сказала. — Анджи почувствовала, как он напрягся. — Все произошло совершенно неожиданно. Как при автомобильной катастрофе.

— И ты согласилась.

Она повернулась к нему:

— У меня не было выбора. Я люблю Лорен. Быть может, мне не следовало к ней привязываться. Нет, это неверно. Благодаря ей я снова обрела себя. И тебя. — Она обняла его за шею. — Что, если София хочет этого от нас?

— Она не София, — ответил он, и Анджи испытала острую боль.

— Она испуганная семнадцатилетняя девочка, которая нуждается в любви и заботе. Как я могу сказать ей «нет»? Разве я могу ей посоветовать отдать ребенка в чужие руки, когда я здесь? Когда мы здесь.

— Черт возьми, Анджи. — Он кинулся в другую комнату.

Она знала, что нужно дать ему время, но из страха его потерять впала в отчаяние.

— Как мы можем сказать «нет»? — повторила она, на этот раз мягче. Она вошла в комнату и встала рядом с ним.

— Вряд ли я могу пройти через это еще раз. Прости, Анджи.

— Я знаю, — сказала она, опуская голову. Он был прав. Слезы жгли ей глаза. — Я так люблю тебя, Кон.

— И я люблю тебя. — Эти слова прозвучали как проклятие. — Ты можешь понять, каково мне было? Утирать тебе слезы, слышать твой плач?

— Ты тоже плакал. Но я никогда не утирала тебе слезы — я никогда их не видела.

— Ты так страдала…

— На этот раз все будет иначе, Кон. Мы стали другими. Быть может, она сумеет это сделать, и у нас будет ребенок, о котором мы всегда мечтали. Быть может, она передумает, и тогда мы останемся друг с другом. Так или иначе, все будет хорошо. Клянусь. — Встав на одно колено, она прошептала: — Возьми меня в жены, Конлан.

Он посмотрел на нее, его глаза блестели.

— Черт тебя побери, — сказал он, медленно опускаясь на колени. — Я не могу жить без тебя.

— И не живи. Пожалуйста… — Она поцеловала его. — Поверь мне, Конлан. Теперь мы никогда не расстанемся.

Лорен вернулась домой незадолго до полуночи. Она закрыла за собой дверь, прислонилась к ней и тяжело вздохнула. Направляясь в гостиную, она услышала льющуюся из колонок музыку. Что-то медленное, в гавайском стиле. Перед камином сидели Анджи с Конланом.

— Ой, — сказала она, — я думала, что у вас романтическая встреча.

Анджи встала и протянула вперед левую руку. Блеснул крупный бриллиант.

— Мы снова поженились.

Лорен, взвизгнув, бросилась к Анджи.

— Вот здорово, — сказала она, крепко обнимая ее. — Теперь у моего ребенка будет отец.

— На самом деле мы пришли домой, чтобы поговорить с тобой об этом.

Это сказал Конлан.

На секунду Лорен закрыла глаза:

— Хорошо.

Анджи сжала ее руку. Они вместе уселись на диван. Конлан остался стоять у камина. В свете пламени его глаза казались невероятно голубыми.

— Ты еще ребенок, — произнес он неожиданно мягко, — поэтому прошу прощения за все.

Лорен улыбнулась:

— Я перестала быть ребенком несколько месяцев назад.

— Нет. Тебе пришлось столкнуться со взрослыми проблемами. Но это не значит, что ты повзрослела. — Он вздохнул. — Дело в том… Мы с Анджи боимся.

Лорен этого не ожидала.

— Я думала, вы хотите ребенка.

— Мы хотим, — сдержанно произнесла Анджи. — Быть может, слишком сильно.

— Тогда вы должны быть счастливы. — Лорен переводила взгляд с Конлана на Анджи. — Я даю вам… Ой… — Лорен мгновенно поняла. — Та другая девушка. Которая передумала. Обещаю, я этого не сделаю… Я люблю тебя.

Вслед за словами Лорен воцарилась тишина, ее нарушило полено, упавшее в камине и поднявшее сноп шипящих искр.

— Мы думаем, что тебе надо проконсультироваться у адвоката, — наконец сказал Конлан.

— Зачем?

Анджи попыталась улыбнуться:

— Потому что я люблю тебя, Лорен, и хочу, чтобы ты была уверена в своем решении так же сильно, как я хочу усыновить твоего ребенка.

После слов «я люблю тебя» Лорен почти ничего не слышала. Раньше только Дэвид говорил ей это.

— Я никогда не причиню тебе зла, — прошептала она.

— Так, значит, ты пойдешь к адвокату? — спросил Конлан.

— Конечно. — Впервые за день Лорен искренне улыбнулась. — Для вас я все сделаю.

В кабинете адвоката было людно. Слева сидела семья Хейнс. Справа Анджи с Конланом. Стул Лорен стоял посередине.

Адвокат, представительный мужчина в черном дорогом костюме, начал с деталей. Он говорил о том, кто и какие бумаги должен подписать, о заочном обучении, о прекращении прав родителей и о правопреемниках-опекунах.

Все это Анджи слышала раньше и знала, что в конце концов дело решают чувства. Вот почему усыновление не может быть оформлено законным образом еще до рождения ребенка. Как пройти через все это без потерь?

— Я хочу составить план усыновления, — говорил адвокат. — Он поможет избежать многих трудностей. — Он посмотрел на Лорен. — Какую связь с ребенком вы хотели бы иметь после того, как его усыновят?

Лорен нахмурилась:

— Что вы имеете в виду?

— Например, телефонные звонки на день рождения ребенка и, быть может, на Рождество. Письма и фотографии по меньшей мере раз в год.

Лорен судорожно вздохнула. Она не думала об этом, не понимала, что усыновление может изменить их отношения. Она смотрела на Анджи, которая вдруг почувствовала себя такой же хрупкой, как зимний лист.

— Мы будем поддерживать связь постоянно, — сказала она адвокату. — Мы… Лорен нам как родная.

— Я не уверен, что такая неопределенность в интересах ребенка. Четкие рамки гораздо эффективнее.

— Ох. — Лорен прикусила губу. — Я не подумала об этом.

Дэвид наклонился и взял ее за руку.

Анджи не могла подумать о том, чтобы вычеркнуть Лорен из своей жизни.

— Наше усыновление будет не таким, как у всех, — сказала Анджи.

— Я не знала… Я должна была знать… — Лорен попыталась улыбнуться. — Ты будешь замечательной матерью, Анджи. Моему ребенку повезло.

Анджи не знала что сказать.

Лорен посмотрела на адвоката:

— Скажите, как мне лучше поступить?

Встреча продолжалась, слова заносились на бумагу — черные знаки, которые определяли, как каждый должен себя вести.

Все это время Анджи хотелось подойти к Лорен, обнять ее и шепнуть, что все будет хорошо.

Но будет ли?

В Пасхальное воскресенье солнце высоко стояло в ясном голубом небе. Люди направлялись в церковь, одетые в свою лучшую выходную одежду. Анджи шла между Конланом и Лорен. Над городом плыл звон колоколов.

Казалось, служба длится вечно и все же недостаточно долго. Анджи сосредоточилась на том, чтобы помогать Лорен, которая с трудом вставала, опускалась на колени и снова вставала. Время от времени она молилась: «Господи, пожалуйста, укажи нам правильный путь. Спаси и сохрани Лорен».

Когда служба закончилась, все вышли на улицу и направились к парку. Был холодный солнечный день.

— Ну, ребята, — сказал отец О’Хоулиэн, — здесь повсюду спрятаны яйца. Вперед!

Лорен подошла к маленькому Дэни, стоявшему рядом с Мирой:

— Пошли, я помогу тебе искать яйца.

Она взяла Дэни за руку, и они ушли.

Вскоре весь клан Десариа собрался вместе. Они похожи на гусей, подумала Анджи. Всегда сбиваются в стаю. Их общение чем-то было похоже на птичий базар: все говорили одновременно.

Анджи прокашлялась. Конлан сжал ей руку и ободряюще улыбнулся.

— Мне нужно сообщить вам о двух вещах, — начала Анджи. Так как никто ее не слушал, она повторила то же самое громче.

Мама, Мира и Ливви подошли ближе, Анджи показала им кольцо.

От радостных возгласов ее родственников в городе могли полопаться оконные стекла. Нахлынув, словно волна, они столпились вокруг Анджи и Конлана. Все одновременно поздравляли их и говорили, что всегда это знали. Когда волна отхлынула, мама вспомнила:

— А вторая вещь? Ты хочешь закрыть ресторан?

— Нет. На самом деле мы хотим обосноваться в Уэст-Энде. Конлан собирается писать книгу и будет вести еженедельную колонку в газете.

— Это хорошие новости, — сказала мама.

Ливви подошла ближе:

— Что еще скажешь, сестренка?

Анджи держала Конлана за руку:

— Мы планируем усыновить ребенка Лорен.

Настала мертвая тишина. Анджи ощутила это всей кожей.

— Это неудачная мысль, — сказала мама.

— Неужели я должна сказать — нет? Смотреть, как ребенка отдают чужим людям?

Все как один повернулись к Лорен. Девушка искала яйца у качелей, в высокой траве. Маленький Дэни рядом с ней смеялся и указывал куда-то пальцем.

— У Лорен большое сердце, — сказала мама, — и печальное прошлое. Это опасная комбинация, Анджела.

— Ты сможешь это пережить? — спросила Ливви. — Если она передумает?

— Да, — сказала Анджи, сумев изобразить достойную улыбку, — смогу. Труднее всего мне будет расстаться с Лорен.

— Может быть, — сказала мама. — В другое время…

— Этот вопрос не обсуждается, — сказал Конлан, положив конец разговору. Вскоре они перешли на другие темы.

Анджи с облегчением вздохнула. Буря пронеслась. Конечно, в семье пойдут разговоры, накалятся телефонные провода. Мнения разделятся. Но это не важно. В жизни некоторые вещи, как плохую погоду, нужно просто переждать.

Машины подъезжали одна за другой. Каждые несколько минут входная дверь с треском распахивалась, и в дом вваливалась очередная группа гостей, неся коробки с едой и подарки.

На кухне Мария с дочерьми готовили подносы с закуской. В углу, на маленьком кухонном столе, над морем салфеток и серебряных приборов возвышался трехъярусный белый свадебный торт.

— Лорен, — сказала Мария, — отнеси приборы в столовую.

Лорен тут же взяла столовое серебро и салфетки и отнесла в столовую. Там она задержалась, глядя на полотняную скатерть. Этот стол стоило сфотографировать. Немедленно. Но как это сделать?

— Серебро поставь сюда, в начало, — сказала Анджи, подходя к ней. — Вот так.

Лорен смотрела, как она красиво расставляет приборы, и ее внезапно поразила мысль: скоро они расстанутся.

— Что с тобой, дорогая?

Лорен выдавила из себя улыбку и быстро пробормотала:

— Ты не должна накрывать стол на своей же свадьбе.

— Это замечательно, снова выйти замуж за того же парня. Но главное здесь не церемония, а сам факт.

Анджи принялась раскладывать приборы. Лорен вдруг показалось, что между ними образовалась пустота.

— Этот адвокат… он сказал, что я могу задавать тебе вопросы.

— Да, обо всем. Ты это знаешь.

— Этот план по усыновлению, который мы составили… — У Лорен перехватило дыхание. — Ты будешь его выполнять? Посылать мне письма и фотографии?

— Ах, моя радость. Конечно, будем.

От того, как она сказала «моя радость» — так ласково, — сердце у Лорен защемило. Больше она была не в силах сдерживаться:

— Ты меня забудешь.

Анджи, изменившись в лице, обняла Лорен и изо всех сил прижала к себе:

— Никогда.

Но этот жест, вместо того чтобы утешить Лорен, заставил ее почувствовать себя еще более одинокой.

Когда заиграла музыка, Мария позвала всех на задний двор, где стояла взятая напрокат белая беседка, украшенная сотнями розовых шелковых роз. Там стоял Конлан, в черных джинсах и черном свитере с треугольным вырезом. Отец О’Хоулиэн был в полном облачении.

Под музыку Анджи вступила на вымощенную камнем дорожку. На ней был белый кашемировый джемпер и тонкая белая юбка. В руках одна белая роза.

Проходя мимо Лорен, она улыбнулась. На секунду их взгляды встретились, и Лорен подумала: «Я тоже тебя люблю».

Анджи протянула Лорен розу и пошла дальше.

Лорен, не веря своим глазам, смотрела на розу. Даже сейчас, в такой момент, Анджи думала о ней.

— Видишь, как тебе повезло, — шепнула она своему ребенку, дотрагиваясь до выпуклого живота. — Эта женщина будет твоей мамой.

Но почему ей захотелось заплакать?