Радоваться жизни самой

Часть 14

Когда целители сумели стабилизировать Гермиону, отругав всех вокруг за такие стрессы, на кровати рядом с детьми сидели майор Краснов, Анастасия и ее дочь Лара, гладившая сейчас по рукам ничуть не возражавших против этого Гермиону и Гарри. Лара тихо плакала, глядя на этих двоих, потому что не могла себе и представить, что так бывает.

— Это случилось давно, — начала свой рассказ Настя. — Из посольства исчезло трое магически одаренных детей, все девочки, которых мы все ищем и по сей день. Ты, малышка, — она посмотрела на Гермиону, — просто вылитая Леночка, моя сестра, а ты, мальчик…

— Моя младшая сестра Лиля пропала тогда же… — вступил Кирилл. — У тебя ее глаза, да и внешне сходство есть. Наша мама не выдержала долгой разлуки, а потом и папа ушел за ней, остался только я. Настенька не оставила одного, так и вышло.

— Значит, меня родили не Грейнджеры? — тихо спросила Гермиона, переживая весь ужас своего детства.

— Нет, малышка, — улыбнулась ей Анастасия. — Мы не знаем, кто был твоим отцом, но в любом случае, ты наша. Мы не разлучим тебя с Гарри, не бойся, да и Краснов вас одних не оставит. Вот завтра приживят тебе новое сердечко, и отправим вас домой…

— У нас нет дома, у нас ничего нет, мы никому не нужны, — заплакала Гермиона, почти ничего не понявшая, кроме того, что, возможно, все изменится.

— Вы нам нужны, дети, — произнесла Настя, кидаясь к девочке. — Очень нужны, и у вас есть дом. У вас есть целая страна, которая укроет и защитит, вы больше не одни.

— Вы не одни, — Кирилл обнял мальчика и его девочку, сейчас плачущую навзрыд так же, как плакал и мальчик.

— Мы не одни… — Гарри не мог сдержать слез, что прорвались, несмотря ни на что. — Не бросайте Гермиону, пожалуйста, — вдруг попросил он.

— Вас обоих никто никогда не бросит, — прошептала Настя. — Скоро увидите бабушку и дедушку, а там и мы приедем, да, Ларочка?

— Да, мамочка, — проговорила девочка, обнимая мальчика и его девочку.

— Если ты не против, Гермиона, будешь мне доченькой, — продолжила Настя. — А Гарри твой будет рядом с тобой, ведь разлучать вас нельзя. Хочешь, малышка?

— Ты будешь мне мамой? — будто не веря в то, что услышала, спросила Гермиона.

— Буду, маленькая, — ласково произнесла Настя, а потом погладила мальчика, замершего от этого жеста. — И тебе буду. Что там у вас сладится, жизнь покажет, но я у вас буду. И Киря будет. И много еще кто. Хотите?

— А ты больно наказываешь? — спросила девочка. — А то я от наказания в обморок падаю.

— У нас не принято бить детей, — ответила Лара, прижавшись к Гермионе. — Совсем не принято, понимаешь, сестренка?

— Разве так бывает? — удивилась Гермиона.

— У нас бывает, — твердо сказал Кирилл. — Тебя никто и никогда не тронет.

Гермиона опять заплакала. Она просто не могла выдержать такие эмоции. У нее будет мама… А Гарри чувствовал обнимающие его руки и понимал, что он больше не один. Они с Гермионой больше не одни, появился кто-то, кому не все равно. Вот вчера еще не было, а сегодня — хлоп! — и появился. Это было так необычно, непредставимо, что мальчик почувствовал головокружение. Сразу привычно-правильно задышав, он оперся на кровать, встретив испуганный взгляд своей все понявшей девочки.

— Не умирай, Гарри, — жалобно сказала Гермиона. — Я без тебя не смогу.

— Я не умру, — наконец справился с собой Гарри. — Голова закружилась просто.

— Было бы нечестно умереть сразу, как мы стали не одни, — сообщила ему девочка. — Мама, а можно тебя попросить…

— Что, малышка? — наклонилась Настя к Гермионе.

— Обними меня… Пожалуйста.

Гермиона уже успокоенно спала, когда Кирилл принялся расспрашивать Гарри. О том, как тому жилось, почему он седой, что знает о семье… С каждым ответом пацана майору хотелось запулить по Великобритании чем-то мегатонным, чтобы просто стереть в порошок всех, кто так обращается с детьми. А потом Гарри начал рассказывать о Гермионе, и волосы офицера встали дыбом. Кирилл просто не мог себе представить такого отношения к девочке, а уж рассказ о Хогвартсе, который мальчик называл исключительно тюрьмой… Что-то в этом рассказе задело слух, и Кирилл начал расспрашивать внимательнее.

Выслушав то, что ему рассказывал Гарри, Кирилл тяжело вздохнул, взглянул в потолок, произнеся какую-то непонятную мальчику фразу, а потом достал из нагрудного кармана что-то красное и резко сломал это что-то пополам.

По коридорам древнего замка шествовал мужчина, одетый в модный для десятого века костюм, с полуторным мечом на поясе, рядом с которым величаво плыла, а не шагала, молодая девушка. Оба были хмуры и молчаливы, пока навстречу им не попался Квиринус Квирелл, сразу же схваченный мужчиной за горло и лишенный тюрбана.

— С каких это пор по Убежищу разгуливает нежить? — поинтересовался Годрик. — И что оно тут делает?

— Судя по виду, муж мой, — ответила ему девушка, — оно учит детей, интересно-то как, ну-ка…

Девушка достала большой черный фиал и, игнорируя подергивания Квирелла, подхватила пальцами за ноздри обнаруженную на его затылке морду. Аккуратно вытянув духа из головы профессора, девушка запечатала оный в фиал, который отправился в карман ее платья.

— Потом с духом разберемся, а этого можешь отпустить, пусть идет, если не сдох еще, — заявила девушка.

— Да, душа моя, — ответил ей Годрик Гриффидор, мощным тычком отправляя Квиринуса куда-то за спину. — Идем дальше смотреть?

— Да, муж мой, — кротко согласилась девушка, разминая пальцы.

Артефакт, показывающий активность души Тома, остановился в тот миг, когда директора пришли арестовывать. К счастью Амелии, она не пошла с группой из пяти невыразимцев и двух авроров, а вот Аластор Грюм пошел, желая взглянуть в глаза старому, как он думал, другу. Так Аластор и умер, как и все вошедшие в кабинет — мгновенно и без всяких эффектов. Дамблдор вздохнул.

— Идеальных планов не существует, Фоукс, — заявил он. — Пошли отсюда.

Тело Альбуса Дамблдора медленно упало на пол, а оставшимся на том месте, где только что стоял Светлый Волшебник, оказалось высокое существо с огромными холодными глазами и с высокими острыми ушами, одетое во что-то, напоминающее тунику. Существо что-то пропело, феникс уселся ему на плечо, и оба исчезли во вспышке пламени. На полу остались лежать невыразимцы, авроры и Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор.

А по замку шествовал злой Годрик Гриффиндор, отмечая следы магии, которой здесь не могло быть. Высокие Эльфы ушли из этого мира много тысяч лет назад, и видеть теперь следы их магии было сильно странно. И очень не к добру, что, безусловно беспокоило.

— Светлоэльфийское все вокруг, — сообщил Годрик, на что Мара огляделась повнимательнее. — Аж смердит.

— Ты прав, муж мой, — согласилась она. — Надо чистить.

Сердце Гермионе сменили на день раньше, чем было запланировано, потому что поднялась тревога. Это было не сильно безопасно, но другого выхода никто не видел, детей стоило эвакуировать на родину чем быстрее, тем лучше. Переломив медальон, майор Краснов проделал действие, аналогичное втыканию раскаленной кочерги в муравейник.

— Краснов, — обратился к нему муж Насти. — Твою нехорошую мысль, зачем ты переломил медальон[8]?

— Эльфы[8], — коротко ответил Кирилл. — Причем не домовые, а те самые.

— Вот вечно ты находишь экскременты[8], — в сердцах ответил ему друг и начальник. — Как только умудряешься?

— Валер, это не шутки[8], — спокойно заметил майор. — Детей эвакуировать надо, и Настю, кстати, тоже.

Через два часа после операции по смене сердца Гермиону, Гарри и Лару в сопровождении Насти грузили в микроавтобус, чтобы в минимальные сроки доставить в посольство. К счастью, по дороге ничего не произошло, и микроавтобус, не останавливаясь, пересек портальное кольцо, моментально оказавшись за две тысячи километров от исходной точки. Момент перехода Гарри даже не заметил, а Гермиона спала всю дорогу, чтобы проснуться среди белых простыней русской больницы.