Радоваться жизни самой

Часть 17

Существо, выглядящее совсем юным Высоким Эльфом, даже, скорее, ребенком, хотя это мог определить только такой же Эльф, понуро стояло посреди огромного пространства. Оно совершенно по-человечески опустило голову, что было для этих существ не характерно. Огромные сияющие шары окружали это существо, отчего ему было явно неуютно. Нарушение такого типа было чем-то чрезвычайным, потому существу дали возможность объясниться [13].

— В детях основной расы мира были обнаружены управляющие контуры, как ты это объяснишь?

— Я играл… — проговорило существо, пусть будет эльф, раз он так выглядит.

— Ты знал, что в этих мирах нельзя играть, — это было не вопросом, а утверждением.

— Ну знал, — эльф продолжал изображать представителя расы существ спорного мира.

— Зачем ты нарушил баланс? — голос, который слышал эльф, был лишен всяких эмоций.

— Мне было интересно, как они забегают, — ответило существо.

— Только то, что ты ребенок, избавляет тебя от немедленного уничтожения, — это был приговор, с которого начиналось наказание. Старшие не умели шутить, а наказание должно соответствовать проступку, потому все его проступки были показаны.

Существо, сбежавшее от Воспитателей, принимает форму эльфа и пробирается в один из Спорных миров, запрещенных для посещения. Почему они запрещены, существо не знает, впрочем, это его и не интересует. Пробравшись, выглядящий эльфом выронил деталь туалета, на которую сразу же набросились люди в черной одежде, что нарушителя разозлило, но он решил вернуться к этому позднее. Обнаружив, что его силы теперь равны той форме, которую он принял, эльф сначала расплакался, но потом отвлекся и начал играть.

Трое похищенных детей, с даром видеть суть вещей, были перенесены в другую страну и отданы на воспитание в разные семьи. Выросшие девушки передали свои дары детям и были убиты, а дети отправились по семьям, которых лишили чувства любви к этим детям. Эльфу интересно наблюдать за страданиями малышей, он подправляет их поведение управляющими контурами, заставляя медленно умирать, создавая очень вкусные эманации страдания, которые для этого существа сродни сладостям.

Равнодушие профессоров в школе создает фон, полный боли и гораздо более вкусных страданий. Эльфу это очень нравится, но быстро приедается, и тогда он решает поиграть в войну, где гоблины будут резать людей и умирать. Почему-то существу это кажется очень забавным, но у него заканчиваются батарейки для того, что люди зовут ритуалами, и он делает живую батарейку из девушки, которая должна еще привести эльфа к потерянной детали туалета.

— Твои Воспитатели будут наказаны, а ты, раз тебе так нравятся страдания других… — слышится приговор. — А сделанное тобой, да будет исправлено.

Маленькая девочка открывает зеленые глаза в корзинке, стоящей у двери в добротный дом. Открывается дверь, и на порог выходит женщина… В одном из миров начинается история девочки-которая-выжила, ненавидимой, страдающей и этим очищающей свою душу. История существа, выглядевшего, как Высокий Эльф, закончилась.

Велес благодарит Старших за вмешательство, ибо ребенок чужого мира натворил очень много злых дел. Ребенок, не понимавший, что другому тоже больно. Именно за это и наказаны его Воспитатели.

— Да, дорогая, — сказал Велес жене. — Кто бы мог подумать, что страшным древним артефактом окажется соска из другой вселенной…

Сара очнулась внезапно. Просто, как включили. Она лежала на траве, а на нее с удивлением смотрели какие-то военные. Почему-то в голове появлялись странные картины, которых она ранее не помнила, и вот, когда все встало, кажется, на свои места, она заговорила:

— Лили Мун, она вам нужна, это очень важно… Хогвартс… — Сара пыталась объяснить что-то, но потеряла сознание.

— Девочку в наш госпиталь, — отрывисто произнес Олег, не понимающий, куда исчез камень с ее груди. — Она, похоже, принесла важную информацию.

— Есть, понял, — ответил «просто Валя», подхватывая девушку заклинанием.

— Группа! — крикнул Олег, подняв руку. К нему заторопились военные спецназа ГРУ, обеспечивавшие работу магов. — Все ко мне, прыгаем в Британию.

— Через посольство? — поинтересовался кто-то.

— Похоже, нет времени, разворачивайте запасной комплекс, — проговорил маг.

Началась суета и беготня, а в это время в Хогвартсе, в Больничном крыле, пришла в себя задыхавшаяся по неизвестным причинам девочка. Она огляделась по сторонам, но к ней никто не пришел, потому что Годрик Гриффиндор объяснял персоналу школы, насколько он недоволен сложившимся положением и качеством образования. Профессора совершенно не ожидали того, что им будут объяснять, как они должны учить и защищать детей, да еще и такими методами. Годрик решил, что время слов наступит как-нибудь потом, потому объяснял единственно, как он посчитал, доступным профессорам методом.

Девочка, очнувшаяся в Больничном крыле, вспомнила все, что происходило в школе, и поняла, что больше не хочет. Опекуны накажут, конечно, но, может быть, хотя бы, не убьют, а вот в этой школе… Она нацепила мантию дрожащими еще руками и пошла на выход. Некому было остановить одинокую детскую фигурку, бредущую по дороге в Хогсмид, когда почти рядом с ней с треском открылось портальное окно, из которого начали выбегать явно военные люди в незнакомой одежде.

Девочка подумала, что ее сейчас, наверное, убьют, и обреченно закрыла глаза, но один из военных присел перед ней и с непонятным акцентом спросил:

— Девочка, ты знаешь Лили Мун? Как нам ее найти?

— Вы хотите ее убить? — всхлипнув, спросила девочка. — За что?

— Мы хотим ее вернуть домой, туда, где родилась ее мама, — ответил военный, и девочка решилась, потому что хуже не будет.

— Лили Мун — это я, — тихо сказала она, а военный полез в карман, вытаскивая фотографию.

— Точно… Одно лицо, — ошарашенно сказал он, а потом крикнул: — Олег!

К девочке подбежал другой военный, взглянул ей в лицо и упал на колени, сразу же обняв Лили. Он так бережно прижимал девочку к себе, что она поверила и доверилась. А потом все завертелось, исчез Хогвартс, появились какие-то строения, а потом и больница, где Лили обследовали целители, перебрасываясь непонятными фразами. На кровати рядом лежала староста Гриффиндора, ее Лили помнила.

Олег Витебский, обнаружив свою племянницу, долго не мог прийти в себя, но нашел в себе силы объясниться с женой.

— Дурной ты у меня, — улыбнулась Ира, жена Олега. — Мы удочерим обеих девочек. И племянницу твою, и спасительницу ее, если она пожелает.

Сара, конечно, пожелала, а Лили только спросила… А потом с непониманием смотрела на плачущую женщину, которая гладила ее и прижимала к себе. Девочка никак не могла понять, почему будущая мама плачет, ведь она всего только попросила не наказывать ее до крови. А потом узнала, что бывают люди, которые не бьют детей. Это было… невероятно. А потом у Лили и Сары появились мама и папа, два братика, сестричка, бабушки, дедушки и еще много-много родственников, запомнить которых было невозможно.

Гермиона и Гарри просто жили. Они были счастливы, потому что у них были мама и папа, несмотря на то, что Гермиона и Гарри не были братиком и сестричкой, но они просто были счастливы. Куда-то в прошлое ушло равнодушие и страх смерти, зато появилась любовь, тепло и любимая сестричка.

Мама Настя и папа Валера отогрели так много переживших детей, которые любили носиться по двору, гонять на велосипедах, купаться в пруду и шалить в школе. Они стали обычными детьми, оставляя Британию и Хогвартс позади себя. Все, что тревожило, исчезло, кроме одного — Гарри был у Гермионы, а Гермиона у Гарри, и так было всегда.

Когда пришло время, Гермиона и ее Гарри твердо сказали государственному регистратору «Да» под крики «Ура», закрепляя свое «мы», родившееся в полном равнодушия замке. Они выучились, получили профессию, но никогда не забывали, что для них сделали мама и папа. Потому что у них были «мы».

Где-то в шотландском замке менялись профессора и предметы, Убежище снова становилось Убежищем, и обиженно сопел забытый всеми Волдеморт, играя свою роль джинна в бутылке. Бессмертие он получил, только вряд ли оно ему нравилось. А у Мары все никак не доходили руки до зловредного духа — она дрессировала волшебников Великобритании, иногда и в прямом смысле. Несмотря на хрупкость, девушка была сильной и плетью владеть умела. А кто был против, того посещал Годрик.

Сказка заканчивалась, вызывая улыбки, радость и смех. Потому что это сказка. И обязана заканчиваться хорошо. Вот если бы в жизни все было, как в сказке…

Примечание к части

автор перекрестился и решил, что как-то слишком мрачно даже для него.