Раксис

— 8 —

К концу второго дня его нос вернулся к прежней форме и больше не болел. А после Нового года мама зашла в комнату, где Сашка валялся на тахте, уставясь в потолок, и, положив на стол пухлый конверт, сказала:

— Ты как-то выразил желание научиться оказывать первую помощь? Завтра в девять утра у нас в больнице начинается курс для фельдшеров. Я пристроила тебя туда по знакомству, так что три дня побудешь медбратом. Направление в конверте.

— Ага, спасибо! — сказал Сашка, сгребая конверт на тахту.

Это была удача. За дни раздумий голова его распухла настолько, что ему необходимо было развеяться.

Сначала Сашка только и мог, что метаться из угла в угол, спрашивая поминутно себя: «Зачем она всё это делала? Почему? Что ей на самом деле было надо? Раковина ей была не нужна, я предложил ее забрать — она отказалась! Тогда что ей здесь надо было, в нашем мире?..» Но ничего толкового в голову не приходило: ему мешал образ Лилии, стоявшей перед глазами. Не в силах сосредоточиться, Сашка разве что не рычал от бессилия и даже заехал разок со всего маху по столу. Но потом он нашел способ.

Он мысленно нарисовал себе другой ее образ, образ сухой сгорбленной морщинистой старухи с длинным кривым носом, опирающейся птичьими лапками на суковатую палку. Этот образ вызывал совсем другие чувства, с ним можно было работать. По крайней мере глаза Сашки больше не находились на мокром месте при одной мысли о Лилии.

Дальше он пошел по шагам. Для начала он попытался доказать себе, что Лилия была заслана сюда Хавелоком; ведь, как сообщил Андрей, собственного жилья у нее не было. То есть с вечера до утра ей требовалось где-то находиться, и удобнее всего было пользоваться раковиной для перемещения в окрестности замка.

Одежду она меняла регулярно, каждый день одевалась по-разному. Уроки ей тоже надо было где-то делать — Сашка не раз списывал у нее домашние задания и помнил, что тетради заполнялись постепенно. То есть всё, как у обычного человека, за исключением места постоянного проживания.

Но версии с замком — даже если отбросить ее отказ взять у Сашки раковину — мешало то, что Лилия с искренним интересом разглядывала ребус, честно пытаясь его разгадать. И ровным счетом ничего не знала о значках на Навигаторе, которые в изобилии украшали каменное кольцо с Сотерисом.

И самое главное — в замке были собаки. Те самые, что, по словам Андрея, выращены специально для охоты за демонами. А что Лилия была демоном, которого превратили в человека, у Сашки не было сомнений после ее исчезновения в спортзале и слов Батона в лесу, когда они убегали от погони. Нет, она ничего общего не имела с Хавелоком, и не могла иметь однозначно.

И вдруг его осенило. Это было настолько неожиданно и одновременно противно, что Сашка прикусил губу. Это было мерзко, но просто, изящно и абсолютно логично. Слова Маши, которые она выкрикнула ему в лицо год назад, сами собой зазвучали в его голове: «Расчет был, что ты полезешь в драку, она с тобой поссорится, потом помирится, и ты растечешься счастливой лужей!». Скрипнув зубами, Сашка вызвал в воображении отработанный образ старухи, пока его сердце не перестало биться как ненормальное.

Итак, ее послали сюда, чтобы вычислить человека с некоей уникальной способностью и проделать с ним ряд манипуляций, стал рассуждать он. Той самой способностью, что забросила его девять лет назад на песчаный берег. Торопясь и разрывая карандашом бумагу, он стал расписывать действия по шагам, чтобы не запутаться.

Первое: ей требуется вычислить того, кто мог оказаться на том берегу. Или оказаться в башне, где их поджидал Джокер. Место значения не имеет — имеет значение способность проделать это. У того, кто послал ее, есть один точный факт — дата. Остальное Лилия должна проделать сама. И в первый день нового учебного года она появляется во дворе школы.

Класс она знает — тот самый класс, где она собралась учиться. Ищет одноклассников. И находит Игоря, как самого здорового и агрессивного на вид, у которого за предыдущий год несомненно должны были произойти один-два конфликта с ее подопечными.

Она знакомится с ним и тут-то понимает, что выиграла джек-пот: Игорь знает всё, что ей требуется на данном этапе. Подбадриваемый улыбками, он вываливает известные ему странные случаи, и один из них цепляет ее внимание. Та самая дата, конец весны прошлого, теперь уже позапрошлого года, когда Сашка в прямом смысле слова испарился из класса.

Наступает второй этап: ей требуется вычислить Сашкину ахиллесову пяту, его болевую точку. Лилия начинает рассуждать: что как не пинок по этой пяте вызвал исчезновение его из класса? Она вызнает, что именно было сказано, и опять удача — перед ней стоит тот, кто прошипел тогда в помертвевшее Сашкино лицо: «Предатель!».

Бинго! Больше в услугах Игоря она не нуждалась, оставалось поближе познакомиться с целью. Лилия вызывается составить компанию в проекте по биологии, который Мышильда вручает Сашке и Андрею с Машей. Мышильда соглашается, и колесо закрутилось.

Сашка, как безмозглый мотылек, летит на огонь. Школа, тренировки по бегу, прогулки по городу — она всё время рядом. Не хватает только одного — полного доверия. Окончательного и бесповоротного. Не уверена в этом Лилия. А пока не уверена, она не может приступить к следующему этапу.

И тут подворачивается Сашкин иссоп. Лилия боится этого цветка: Сашка помнил, с каким испугом глядела она на растение в кабинете биологии, и решает избавиться от него. Она спешит к кабинету математики, где Сашка оставил его на подоконнике, однако Игорь пугается ее шагов и выбрасывает горшок с цветком из окна. По случайности он попадает им по голове Маше, играющей на поле в футбол.

Маша незадолго до этого видела в окне Сашку и решает, что именно он выбросил мешок с цветком. Она устраивает скандал. И тут на сцену выступает Лилия с той фразой, что разом покупает Сашку с потрохами. Фразой, которую она тщательно продумала, базируясь на ранее полученной информации.

Дело сделано, осталось закрепить успех по принципу как закаляют сталь: сначала разогрели, потом охладили. На следующий день Лилия встречает Игоря и держит его разговором до поры, пока на горизонте не показывается Сашка. После чего Игорь по «команде» Лилии бьет ее, а разъяренный Сашка вусмерть избивает его. Еще одной точно выверенной фразой посеяв в душе Сашки сомнения, она удаляется из кабинета завуча.

Сашку отстраняют от школы на три недели, у него есть время подумать. Но выдерживает он только две. Он встречается с Лилией, та разыгрывает перед ним оскорбленную невинность, и Сашку можно брать тепленьким. В любое удобное время.

Это была операция, точнейшим образом просчитанная блестящим умом. От начальной посылки — факт появления в башне — до завоевания полного и нерушимого доверия. Именно оно, и ничто другое, было целью третьего этапа. У Сашки не было шансов, никаких. А до завершающего, четвертого, дело не дошло только благодаря Маше.

Еще с жуткого дня турнира в прошлом году Сашка начал подозревать, что именно собиралась сообщить ему Лилия, когда в квартиру к нему вломилась Маша с вылеченным ею цветком иссопа. Действительно, почва подготовлена и тщательно удобрена, чего тянуть? Лилия, как пить дать, давно была готова к заключающему аккорду, своему главному признанию, что неминуемо поставило бы Сашку перед выбором — она или его друзья. И вот этот день настал. Всё складывалось удачно, разговор сам подошел к нужному моменту, и даже предваряющее признанию смущение было разыграно великолепно, но тут случилось неожиданное.

Вряд ли Маша стала бы так яростно отстаивать свою точку зрения, не воспользуйся Андрей в позапрошлом году Железной книгой, чтобы показать ей «ближайшее будущее». Сашка был убежден, что Лилия ей нравилась. И даже его драка с Игорем, после которой у Маши появились первые подозрения, не изменила ее отношения. Маша честно призналась, что до момента, пока не совпали кубики той картинки, которую она увидела с помощью Железной книги, свои подозрения она принимала за «показалось».

Она сделала только одну ошибку: ей следовало всё рассказать Сашке, а не действовать за его спиной. И тогда сейчас он не мучился бы вопросом, какова была конечная цель Лилии, та самая цель, ради которой был послан сюда этот бездушный компьютер в девичьем обличии. Операция по ее уничтожению, задуманная и успешно проведенная Машей, не оставила возможности это узнать.

Но оставалась еще сама Маша, которая наверняка помнила слово в слово их диалог на лестничной площадке, после чего она запустила иссопом в Лилию. С новыми данными, полученными от Игоря, у нее могла родиться какая-нибудь идея.

Сашка решил поговорить с ней об этом при встрече или даже напроситься к ней в гости, но сначала ему надо было прийти в себя. Ему и так казалось, что он заболел и никогда уже полностью не выздоровеет.

Оттого он с радостью ухватился за спасательный круг в виде курсов оказания первой помощи и на следующий день ровно в девять утра сидел в ярко освещенной комнате со множеством стульев по стенам, посередине которой стоял большой стол, где лежал разобранный на части несколько странный на вид манекен.

— Лучше знать, как оказывать первую помощь, ни разу не испытав в этом потребность, чем хотя бы раз изведать в ней нужду, не имея понятия, что и как делать! — громогласно заявил их инструктор, шустрый молодой человек примерно Сашкиного роста, с быстрыми глазами и стриженой под ноль головой.

Этим вступлением после знакомства он открыл курсы. «В точку!» — подумал Сашка, вспомнив свою беспомощность при виде лежавшего без сознания Андрея.

— Первая помощь относится к вещам, которые надо знать, но лучше никогда не сталкиваться с необходимостью их применения, — продолжал вещать Антон Маркович или просто Антон, как он попросил себя называть.

Работал он на «скорой помощи», опыт имел колоссальный и потому являлся законченным циником.

— В чрезвычайной ситуации человек действует, пользуясь вбитыми в него навыками, — рубил он фразы, обращаясь к собравшимся в комнате двум десяткам человек, преимущественно лет на пять старше Сашки. — Или создает панику, если требуемых навыков не имеет. Но и обладая таковыми, вы должны знать, что уверенный вид — залог успеха. От ваших трясущихся рук пациент сам запаникует, даже если не успел еще сообразить, что с ним произошло. Я уже молчу о каплях холодного пота с вашего лба, что непременно окажутся в его ране. Вам могут простить мерзейший характер, но никогда не простят неуверенность и некомпетентность, поэтому я здесь. Вопросы!

Все оживились. Коренастый румяный парень, что сидел в углу, поднял руку.

— Слушаю, — сказал Антон, поворачиваясь к нему.

Тот смущенно пробасил:

— Как насчет соблюдения закона? Слышал, что могут засудить, если не так оказать помощь.

Антон улыбнулся и оживленно заходил по комнате.

— Хороший вопрос, мы вернемся к нему позже. Однако, чтобы дать какой-то ориентир, я задам встречный вопрос. Представьте: перед вами упал человек. Дыхания нет, сердцебиение не прослушивается, пульс не прощупывается. Ваши действия, чтобы закон однозначно оказался на вашей стороне?

— Думаю, для начала спрошу согласия на оказание помощи, — неуверенно ответил крепыш.

Инструктора ответ развеселил.

— Чего его спрашивать, он уже мертв! Еще раз: дыхания нет, сердцебиение не прослушивается, пульс не прощупывается. Вы с кем общаться собрались?

В комнате раздались смешки. Бледная девушка с мальчишеской стрижкой, что сидела справа от Сашки, потянула его за рукав.

— Какой грубый! — прошептала она.

Сашка хотел возразить, что инструктор не грубый, а просто хорошо знает свое дело и потому очень уверен в себе, но передумал. Не все любят, когда у преподавателя острый язык. Хотя сам Сашка предпочитал именно таких, и великая язва Батон до сих пор оставался для него примером, как можно быстро и весело изучать сложные вещи.

Пришедшая на смену Муха тоже с каждым месяцем оттачивала хватку. Недавно Сашка ляпнул что-то, не дав себе труда подумать, и она тут же выдала с коротким смешком: «Этой фразе жалко приписывать значение определения, давайте сразу выбьем ее на скрижалях». А в другой день, придя в ужас от Сашкиных решений на доске, воскликнула: «Петров, вы победили не задачу, вы победили здравый смысл!».

— Шутки в сторону, начинаем работать, — услышал Сашка. — Откройте розданные вам брошюры на седьмой странице и разбейтесь на пары.

Народ в комнате зашевелился. Сашка обежал всех глазами, прикидывая, кому бы составить компанию. Тут его опять дернули за рукав.

— Давай с тобой! — сказала ему соседка и улыбнулась. — Меня Светлана зовут.

Он улыбнулся в ответ:

— Давай! А меня Сашка.

Улыбка с губ девушки сразу пропала, со щек исчезли славные ямочки.

— Сашка? — кисло, врастяжку произнесла она. — Это что еще за простонародное сокращение? От Александра, что ли?

— Почему простонародное? — удивился он. — Мать Санькой называет, сам я обычно представляюсь Сашкой. Ну хочешь, зови Александром, — предложил он миролюбиво.

— Лучше уж тогда Алексом, — заключила она. Лицо ее снова разгладилось, в голосе появилось превосходство. — Тебе сколько лет?

Листая брошюру, Сашка соврал, не моргнув глазом:

— Девятнадцать.

— Учишься где-нибудь? — немедля последовал следующий вопрос.

По его тону было ясно, что девушка на этом не остановится. «Вот клещ! — поразился Сашка. — Что же такое сказать, чтобы дальше не спрашивала?»

— Учусь, — кивнул он. — Хочу быть хирургом. Безнаказанно резать людей — моя мечта! — с вожделением произнес он, бросив листать брошюру и маниакально уставясь в противоположную стену. На ней висел огромный плакат, иллюстрирующий кровеносную систему человека.

— Медицина — наука неточная, гарантий не дает, денег не возвращает, очень удобно! Особенно, если твой недруг к тебе на стол попадет.

Краем глаза он заметил, как соседка отодвинулась от него, и довольно улыбнулся. Не то чтобы девушка ему не нравилась, но уж больно любопытной она казалась, а мать специально просила его по возможности придерживаться легенды.

На протяжении следующих часов, не прерываемый больше вопросами о своей персоне, Сашка без помех узнал уйму вещей: виды отравлений, ожогов и кровотечений, что с ними делать и в какой последовательности. Светлана, как оказалось, боялась щекотки и вообще не любила прикосновений, так что подопытным для наложения шин и перевязок пришлось выступить Сашке.

И всё было бы ничего, если бы она прислушивалась к его советам. Но на любое критическое замечание она реагировала с таким раздражением, что в один прекрасный момент Сашка предпочел совсем замолчать, только бы она не дергалась. Он переключил внимание на пояснения Антона, который расхаживал между участниками, с юмором комментируя то, что те проделывали друг с другом.

Увидев, как голову одного парня замотали так, что ему стало нечем дышать, Антон крякнул и бросился освобождать несчастного, приговаривая:

— Жизнь по определению является смертельным заболеванием, еще ни один не выжил. Но не надо искусственно торопить события!

Крепыш, ранее интересовавшийся законодательными последствиями, спросил:

— Скажите, а почему врачи при больном говорят между собой по-латыни?

— А чтобы больной побыстрей привыкал к мертвому языку! — хохотнул инструктор.

Светлана бросила в его сторону испепеляющий взгляд. Сашка, с бинтами на голове, заржал. Надо Андрею это сказать, подумал он, к латыни тот давно привык со своими магическими книжками, так что очередь за больничной койкой. К этой мысли он вернулся в вагоне метро по пути домой, когда входящий сзади народ сильно прижал его носом к спине стоявшего впереди здоровяка.

Сашка охнул и шарахнулся в сторону, чтобы избежать повторного нажатия: судя по ощущениям, нос его хоть и принял нормальный вид, но еще не зажил. А значит, удар был сильный, и того, кто его нанес, следовало серьезно опасаться. С некоторой обреченностью Сашка подумал, что если это в самом деле был Витька, то рано или поздно не миновать им полномасштабной драки, из которой, Сашка был уверен, ему самому победителем не выйти.

Витька был почти на голову выше его и куда тяжелее, а потому имел преимущество хотя бы в соответствии с законом физики, который они изучали перед самыми каникулами: энергия равна массе, умноженной на квадрат скорости. Отсюда следовал единственный выход — махать кулаками еще быстрее. Но что сие возможно, Сашка после удара по носу сильно сомневался.

— Ты куда скрылся вчера? — первое, что услышал он на следующий день от Светланы. Вид у нее был недовольный, в голосе опять слышалось раздражение. — Даже не попрощался!

Сашка мысленно поморщился, но сказал дружелюбно:

— Домой торопился. А что у нас на сегодня?

Он оглядел быстро заполнявшуюся знакомыми людьми комнату. Многие из них ему кивали, он кивал в ответ.

— Ранения и прочие повреждения, — ответила Светлана, усаживаясь рядом и с неодобрением глядя на стремительно вошедшего Антона.

— А, колотые, резаные и рваные раны! — Сашка потер ладони. — Это должно быть интересно!

Услышав его реплику, инструктор с юмором покосился на него, а соседка холодно проговорила:

— Нет, с тобой просто невозможно иметь дело, ни малейшего сострадания к людям!

Сашка, которому она успела за прошлый день смертельно надоесть своими нервными жестами и постоянно высказываемым недовольством, огрызнулся:

— Слушай, а ты уверена, что медицина вообще для тебя? Может, тебе будет лучше заняться разведением дождевых червей, чтобы не так сильно корчило?

— Знаешь, что? — взвилась она. — Не суй нос не в свое дело!

Она поднялась и пересела на свободный стул в дальнем углу. «Надо же, как я удачно, — от души порадовался Сашка. — Теперь на весь остальной день спокойная жизнь мне обеспечена. Тем более что сегодня, кажется, повязок не будет», — рассудил он, не обнаружив вчерашнего столика с горой бинтов.

День прошел замечательно. В конце, когда Антон демонстрировал, как правильно делать искусственное дыхание, и попросил желающих показать, что они поняли, Сашка вызвался первым.

Подойдя к лежащему на столе манекену, он сделал два обязательных вдоха, потом согнул свои руки в локтях и, выпрямляя их, начал с силой вминать ладони в грудную клетку манекена. Но не успел закончить первый цикл, как инструктор воскликнул:

— Стоп, стоп! Отпустите манекен! Считайте, что вы его уже добили. Вас звать Александр, правильно? — спросил он.

— Да, — отдуваясь, подтвердил Сашка.

— Фамилия?

— Петров.

Инструктор прищурился.

— Что-то знакомое… Это не ваша мать работает на третьем этаже? Ирина Николаевна.

— Моя, — улыбнулся Сашка и потупился, так как разом несколько голов повернулось в его сторону.

— Понятно, — кивнул Антон. — Ну так вот, юноша, объясните мне, в чем ваша ошибка. Почему в результате ваших действий пациент непременно заработает тяжелые травмы и, как следствие, умрет, ибо следом на его пути окажется врач такого же уровня, коли ему не повезло уже в самом начале.

В комнате раздались смешки, Сашка порозовел. По интонации Антона он понял, что совершил грубую ошибку, но не мог сообразить, какую именно.

— Вы сломали ему все ребра, — сжалился над ним инструктор. — Если представить, что они у него есть. Корпусом надо работать, корпусом! На выпрямленных руках, понятно?

Сашка кивнул и пошел на свое место, ругая себя, что пропустил в брошюре картинки и не заметил этого пояснения.

Когда он вечером вышел на улицу, там вовсю мела вьюга. Поглубже надвинув шапку, он направился к остановке, нагнув голову против ветра. Но не прошел и двух десятков шагов, как в его локоть вцепилась чья-то рука.

— Давай кофе попьем! — доброжелательно произнесла Светлана, показав на кофейню недалеко от них.

Она с интересом оглядывала Сашку, щурясь от летящих в лицо снежинок из-под капюшона своей дубленки. Но он уже нацелился домой и был совершенно не расположен тратить лишнее время, как и деньги: предлагаемое ею место выглядело дорого.

— Если ты кофе хочешь, что ж в больнице не попила? — спросил Сашка. — Там на первом этаже есть кафетерий, и цена в три раза меньше, чем здесь.

Он кивнул на зеркальные двери. Светлана непонимающе округлила подведенные тушью глаза.

— В больнице? В больнице? Ты что, сумасшедший? Там же проходной двор, и неизвестно кто пасется!

— Так тебе кофе нужен или окружение? — удивился Сашка. Он сунул руки в карманы. Ветер дул пронизывающий, и пальцы коченели даже в перчатках. — Куда ты предлагаешь, я не пойду, там для меня дорого!

— Так ты еще и нищий, что ли? — брезгливо протянула она, поправив капюшон. — Хотя да, по твоему прикиду видно же, Саш-ка…

— Ну наконец-то догадалась, что я птица не твоего полета, — усмехнулся он. — Чего ты вообще ко мне прицепилась, скажи, пожалуйста?

— Какая ты птица? — скривила рот Светлана. — Так, воробушек! Сначала показался интересным, я думала — орел, а ты… Ладно, не смею задерживать!

Она развернулась и через минуту исчезла в вихре снега. Глядя ей вслед, Сашка подумал: «Что-то я от этой девушки невероятно устал. А Андрей еще на Машу жалуется! Да Маша в сравнении ангел небесный, у нее хоть претензии обоснованные. Вот кто у нас орел, так это Андрей. То Маша с ним гуляет, то теперь Ольга Москвина, тоже ничего девчонка. А у меня была одна, и та… Лилия».

Сашке стало настолько тошно, что он почти бегом рванул к метро, решив дойти туда пешком, чтобы разогнать навалившуюся тоску.

Последний день оказался коротким. Антон успел до обеда закончить то, что им осталось пройти, и распустил группу. Подождав, пока все скроются за дверью, Сашка подошел к инструктору, складывающему в стопку документы. Зная, что мать работает сегодня в день, он подумал, что неплохо бы навестить ее на рабочем месте, когда еще выпадет такой шанс.

— Антон Маркович, — сказал Сашка, — а где я могу найти свою маму?

— Что-то надо передать? — быстро спросил тот, оторвавшись на мгновение от своих дел. — На третьем этаже, но тебя туда не пустят. Хочешь, пойдем вместе.

Он подхватил пачку бумаг и вопросительно посмотрел на Сашку.

— Хочу, конечно!

— Тогда пошли, — выключая свет и закрывая дверь, сказал инструктор и зашагал по ярко освещенному коридору.

Здороваясь со встречными и обмениваясь с ними какими-то непонятными фразами, он обернулся на ходу.

— Я дам тебе халат с шапочкой, сойдешь за интерна. Только верни потом туда же, договорились?

Сашка едва успел кивнуть, как Антон сунул голову в какую-то комнату, содрал с вешалки халат и вручил белую шапочку.

— Комната 127, запомни! Занесешь на обратном пути.

Продевая руки в рукава халата, Сашка опять кивнул. Едва поспевая следом, он не успел понять, как они заскочили в просторный, сверкающий нержавеющей сталью лифт, где, кроме них, стояли двое усталых мужчин в халатах и сдернутых на подбородок масках с тележкой на колесиках, на которой лежало несколько баллонов со сжатым газом.

— Петрова где сейчас? — спросил у них Антон.

Один из мужчин пожал плечами, второй ответил негромко:

— Час назад отправилась мыться с Егоровым. Он в первой, так что и она должна быть там.

— Ага… А баллоны кому?

— Баллоны в третью. Восьмой час операции пошел, все сожрали.

Они вышли из лифта и очутились в другом коридоре, где мужчины покатили баллоны направо, Антон повернул налево.

— Не повезло тебе, — сказал он Сашке. — Твоя мать сейчас на операции. С другой стороны, можешь посмотреть на нее, в первой операционной есть демонстрационное окно. Я оставлю тебя там — стой тихо, как мышь. Не вздумай стучать и вообще как-либо отвлекать. Вряд ли дождешься ее, конечно, а как надоест, уйдешь. Понял?

Он подвел Сашку к огромному окну, сквозь которое виднелся странный на вид стол, на котором лежал кто-то, укутанный зелеными простынями, открытыми на груди, настежь разверстой перед четырьмя людьми с блестящими инструментами в руках. Сашка гулко сглотнул, а Антон, хлопнув его напоследок по плечу, скрылся в неизвестном направлении.

Хирурга Сашка вычислил моментально. Тот стоял лицом к окну, толстый коротышка с короткими пальцами в перчатках, заляпанных пятнами крови, и не отрывал взгляд от пациента. Над глазами его грозно нависали густые кустистые брови. Рядом с ним у изголовья стояли еще двое людей, чей пол Сашка не взялся бы определить под халатами, шапочками и масками. А напротив хирурга стояла мать, время от времени погружая руки в то, что на профессиональном языке называется операционным полем, как вспомнил откуда-то Сашка.

Как он узнал ее, Сашка не смог бы объяснить, но это была мать, без сомнения. И работала она так, что он невольно заинтересовался. Что-то странное было в том, как она подавала инструменты. Толстяк молчал и даже не взглядывал на нее, но она ни разу не ошиблась, держа наготове очередную блестящую железяку за секунду до того, как тот протягивал к ней руку.

Сашка видел, что она не предугадывала — она точно знала, какой инструмент в следующий момент понадобится. А это означало, что или мать сама была хирургом с такой же квалификацией и опытом, что невозможно, или… Тут Сашка ощутил тревожный холодок в груди: или она умела читать мысли!