В сыскной комнате вдоль стены на лавке сомлели от испуга, застыли жандармы. Их взгляды были направлены на стол, на котором лежала бомба — чёрная, гладкая, внушительная.
Только что в сыскную комнату ворвались неизвестные люди в пиджаках, внесли эту чёрную гладкую бомбу, положили её посреди стола и потребовали, чтобы не было никакого шевеления, а то-де, не ровён час, бомбочка злонамеренно пыхнёт, и от господ жандармов могут остаться одни фу-фу!..
Потом они выпустили из сыскной комнаты недавно задержанного коммуниста и провели от бомбы за дверь маслянистый гибкий шнур.
Кто знает, куда они его провели!..
Жандармы уныло сопели в своих тесных пыльных мундирах и не двигались, а только тянули к столу уши, прислушивались: не пущена ли в бомбе заводная пружина? Но, кроме гудения ленивой от жары мухи, которая время от времени стукалась об оконное стекло, и тогда внутри у мухи что-то особенно громко дребезжало, да осипшего мычанья коровёнки на соседнем дворе, ничего не было слышно.
Но вот в прихожей раздались торопливые резкие шаги, и в сыскную комнату почти вбежал жандармский офицер:
— Где арестованный, суконные идиоты?
Усики жандармского офицера топорщились, глаза от гнева побелели.
Один из жандармов с опаской кашлянул и тихо пробормотал:
— Осторожно, ваше благородие, бомба тут…
— «Бомба! Бомба»! — передразнил жандарма офицер, выхватил из ножен шашку и с маху рубанул по бомбе — хрясь!..
Жандармы вздрогнули. Бомба распалась на две половинки.
Это была крашенная чёрной краской, спелая, сочная тыква.