Раздумья на родине

СУДЬБА ДВУХЭТАЖНОЙ ВОЛОГДЫ

Роль Севера в исторических судьбах русского государства еще не осознана до конца. Во времена черных столетий татаро-монгольского ига Север был основным хранителем русской национальной культуры. В ту долгую и безрадостную пору здесь не потухали зыбкие лампады седых летописцев, не обсыхали кисти изографов, не ржавел зодческий инструмент. Север не давал оборваться трепетным связям времен, он сберегал и развивал традиции национальной культуры. Северные монастыри были не только военными крепостями, не только отражали набеги захватчиков. За бойницами монастырских стен жила и развивалась философская мысль, отсюда распространялось просвещение, здесь непрестанно создавались памятники духовной и материальной культуры.

Ровесница Москвы Вологда строилась не одним десятком поколений русских людей. Она известна не только как промышленный, культурный и административный центр Северо-Запада, но и как город со своим собственным архитектурным обликом. А облик Вологды и до сих пор тесно связан с деревянной архитектурой. Замечательное плотницкое искусство веками процветало на вологодской земле. Здешние древодельцы еще до распространения обычной пилы, одним топором, творили подлинные чудеса. Например, всему миру известен несохранившийся Анхимовский храм. (Этот шедевр деревянного зодчества был предшественником знаменитого Кижского ансамбля.)

Традиции каменного и деревянного зодчества взаимно дополняли и обогащали друг друга. По деревянным сооружениям вологодских плотников можно и сейчас проследить, как развивалась архитектура, дерево наравне с камнем запечатлело для нас историю строительного искусства. Многие деревянные здания Вологды по своему изяществу, по гармонической красоте пропорций не уступают своим каменным собратьям. Декоративное же украшение жилых домов было поистине массовым, повсеместным. Целые кварталы и улицы были украшены великолепной деревянной резьбой, каждый карниз, каждое крыльцо были оригинальны и редко повторяли друг друга.

Откуда такая фантазия? Такое богатство и разнообразие деревянных узоров? Вероятно, вот так же свободно и неприхотливо звучала былина или сказка в избе в долгие зимние вечера, так же сплеталась причудливая и образная словесная вязь под стук звонких коклюшек. Под утро мороз выводил на стеклах свои затейливые узоры, и солнце играло в окнах. Может быть, эта свободная игра света и линий раскрепощала фантазию кружевницы, а заодно и резчика. «Реченька» — один из излюбленных мотивов вологодского кружевного искусства. Тихая спокойная речка вьется среди лугов, и вот ее изгибы переносятся в белое или черное кружево мастерицы. Те же мотивы, но уже по-другому, запечатлены в дереве. То ровно вьющимся хмелем, то льняным стеблем бежит по углам и карнизам резьба. Растительный орнамент тут и там уступает место геометрическому, но оба удивительно ритмичны, неназойливы и прекрасно сочетаются с деталями и общим планом строения. Мастера словно вдыхали в дерево свою душу, и дерево начинало свою новую жизнь на князьках и фасадах домов…

К несчастью, время не пощадило многое из того, что создавали наши предки — талантливые древние зодчие. Так, в Смутное время город был не однажды выжжен захватчиками. Позже некоторые бесценные памятники национальной культуры стали жертвами собственного нерадения и равнодушия. Еще в начале девятисотых годов в городе одних культовых сооружений (имевших архитектурную ценность) насчитывалось более семидесяти, многие памятники гражданского зодчества также безвозвратно исчезли.

И все-таки город каким-то чудом сберег для современника свою архитектурную неповторимость. Казалось бы, зачем в наше-то время — время сплошной грамотности — говорить о бережном отношении к культурному наследию прошлого? Но говорить, оказывается, надо…

Ежегодно Вологду посещают тысячи организованных а также самодеятельных туристов. Приезжают студенты, специалисты, изучающие архитектуру, строители. Все в один голос утверждают, что Вологду никак нельзя спутать с другим каким-либо городом, что она своеобразна. Но вот те же люди приезжают к нам во второй раз. И вдруг мы слышим жалобы на чувство разочарования, неудовлетворенности. Что-то, мол, стало не так, чего-то недостает. В чем дело? Неужели новые многоэтажные дома в центре не украсили Вологду, а со сносом деревянных двухэтажных особняков город потерял в своем облике что-то важное, неповторимое?

Оказывается, так и есть. Радуясь новым многоэтажным домам, сами вологжане не замечают этого. Но несомненно, если дело пойдет и дальше таким же образом, то через десять — пятнадцать лет Вологда будет мало чем отличаться, например, от Череповца.

Какова судьба города в будущем и что произойдет в ближайшие десятилетия? Вопросы отнюдь не праздные и не риторические. Если, конечно, учитывать значение культуры вообще и архитектуры в частности в формировании мировоззрения, в художественном и нравственном воспитании молодежи. Дело в том, что в азарте нового строительства мы иногда просто не видим необратимых изменений и ни с чем не сравнимых потерь. Судьба Вологды в этом смысле типична. Понадобились даже специальные правительственные меры, чтобы оградить некоторые старые города от безоглядных действий слишком ретивых строителей. Ведь кое-кто из таких горе — строителей готов хоть сейчас скосить с лица земли все, как они говорят, «старое» и построить на этом месте новый город. (Логика весьма странная. Даже муравьи, приступая к строительству нового муравейника, отнюдь не разрушают старый, а строят рядом или где-то поблизости.)

Не будет преувеличением то, что судьба города зависит порой от беспринципных либо лишенных таланта архитекторов, а также от тех хозяйственников, которые видят в уникальных постройках лишь аварийные объекты и стараются поскорей избавиться от них путем сноса. Вот почему решением Совета Министров РСФСР многие города Федерации, в том числе и Вологда, внесены в список особо ценных и в историко-архитектурном смысле и охраняются от поточной индустриальной застройки. Все знают, что это решение накладывает на планировщиков и строителей определенную и недвусмысленную ответственность, обязывая их считаться с художественной спецификой исторически сложившихся ансамблей, улиц, отдельных сооружений и городов в целом. Однако беру на себя смелость сказать, что это решение Совмина выполняется зачастую половинчато, а иногда и просто игнорируется. На мой взгляд, вся беда в том сугубо рационалистическом подходе к делу, который подразумевает лишь сиюминутную пользу. Слов нет, мы должны строить быстро, дешево и экономно. Но можно ли во имя экономии игнорировать художественные, исторические и эстетические ценности? Ведь если следовать незамысловатой логике рационалиста, то зачем, например, при ремонте старого дома восстанавливать лепные карнизы, розетки, пилястры и прочую, по мнению иного экономиста, чепуху? Не лучше ли сковырнуть остатки архитектурных украшений и заштукатурить все подряд? Как говорится, и дешево и сердито. Но страдают не только отдельные интерьеры дома и кварталы. Исчезают ландшафты, имеющие художественную и историческую ценность. В городском строительстве господствует стремление сравнять и выпрямить. Происходит в прямом смысле нивелирование живописных подъемов и спусков, городских холмов и речных берегов.

Архитекторы, и не в одной только Вологде, нередко жалуются на административное и ведомственное давление при решении тех или иных вопросов градостроительства. И получается точь-в-точь как в басне Крылова «Лебедь, Щука и Рак». Строителям мешают деревья на стройплощадке, и их спиливают. Почему бы тогда не послушаться и автомобилистов, и дворников, которые жалуются летом на обилие тополиного пуха? Работники ГАЙ сетуют на перегруженность магистралей транспортом, и архитектор дает разрешение на снос домов. Почему бы тогда не спрямить улицы в старом Таллине? Разумеется, движение в городе сразу бы обезопасилось. Пожарники тоже будут довольны, если в Вологде или в Великом Устюге архитекторы разрешат снести десятка по два деревянных особняков. Пожароопасные зоны сразу бы стали меньше. Понадобится здание какой-либо городской организации, почему бы не сделать перепланировку и не уничтожить при этом интерьер?

К сожалению; подобное отношение к архитектурным ценностям совсем не редкость.

* * *

Вологда пришла к своему восьмисотдвадцатипятилетию с более чем двухсоттысячным населением. Очень много за последние годы построено у нас жилья, промышленных и культурно-бытовых объектов. Силами Вологодских реставрационных мастерских восстановлено несколько изумительных памятников гражданского и культурного происхождения — как деревянных, так и каменных. Почему же город все-таки очень быстро теряет свой неповторимый облик? (Я не говорю здесь о микрорайонах, которые в большинстве своем строятся заново.) В этом стоит разобраться, причем не только архитекторам и активистам из Общества по охране памятников. Дело обстоит не так просто, как кажется. Ведь современный город не есть нечто статичное, застывшее, — как и любой живой организм, он должен развиваться, жить. Множество ветхих старых домов, не имеющих эстетической ценности, действительно отжило свой срок, и их необходимо снести, построив на их месте современные дома. Но сколько и что снести? И какие дома построить взамен, чтобы не только сохранить прежнее своеобразие города, но и развить, дополнить это своеобразие?

Как известно, старые уездные и губернские города застраивались в основном двух- и трехэтажными домами. Общий архитектурный облик Вологды складывался не один и не два года, а многими десятилетиями. Архитекторы стремились к гармоническому соответствию отдельных частей города, умело использовали ландшафт, уличную перспективу, особенности исторически сложившейся планировки и т. д. В результате формировалось художественное единство города, его цельность, создавалась ритмическая уравновешенность объемов и линий. К сожалению, сейчас эта художественная цельность уже во многом нарушена. Выйдем хотя бы на площадь около памятника В. И. Ленину и взглянем на улицу Мира, уходящую от центра к вокзалу. Мы увидим, что одно- и двухэтажные дома упираются в громадное массивное здание УВД. Дальше маячит еще более объемное, уже десятиэтажное здание банка. Образовалась какая-то нелепая лестница, причем ее нижние ступени оказались в центре города. По логике такой застройки необходимо надстраивать многие здания в центре. Но это значило бы, во-первых, лишить их индивидуального своеобразия, во-вторых, окончательно испортить два замечательных дома с куполами, которые формируют облик площади, то есть испортить и саму площадь. Через Каменный мост пройдем на другую центральную площадь — площадь Возрождения. Налево по мосту стоял превосходный дом, который гармонично вписывался в перспективу Каменного моста. Теперь этот дом безнадежно испорчен. В результате новейшей перестройки весь его низ превращен в застекленную витрину и напоминает громадный аквариум. Здание стало просто нелепым. Не лучшим образом распорядились наши архитекторы и площадью Возрождения. В ряду замечательных старых зданий довольно сухо выглядит почтамт, а угловатая застекленная крыша областной библиотеки словно бы придавила всю площадь.

Место для нового драмтеатра выбрано также неудачно. Мощный его объем, на фоне которого совсем потерялись очертания великолепной церкви Иоанна Предтечи, выглядит весьма неуместно. Для многих вологжан непонятна и поспешная ликвидация бывшего кинотеатра имени Горького. Этот собор, вероятно по чистой случайности не оказавшийся под охраной, конечно же имел архитектурную ценность, его вполне можно было восстановить. Но его уничтожили. Я уж не говорю о бесконтрольном сносе деревянных зданий. К ним в Вологде относятся особенно недоброжелательно. Под видом бесперспективности и большого так называемого процента износа строители намереваются постепенно уничтожить всю деревянную Вологду.

Конечно, каждому, кто защищает деревянное зодчество, очень трудно рассчитывать на симпатии общественности. Ведь большинство деревянных домов действительно не благоустроены. Они обветшали, так как десятилетиями были предоставлены сами себе. Значит ли это, что деревянный дом вообще не может конкурировать с современным блочным? Нет, не значит. Можно на примерах легко убедиться в том, что при правильной эксплуатации деревянный дом служит очень долго. Разумеется, снести «больной» дом легче, чем его «вылечить». Но, во-первых, деревянные дома зачастую сносятся не из-за обветшалости, а из-за того, что строителям просто понадобилось место. Во-вторых, многие деревянные дома можно не только восстановить, но и благоустроить, сохраняя имеющуюся в городе жилплощадь. Речь, конечно, идет не о тех приземистых развалюхах, которые сносятся десятками. О них никто не жалеет. Речь идет о домах по списку доктора искусствоведения П. А. Тельтевского и о прилегающих к ним кварталах, которые в значительной степени формируют физиономию города. многие здания по этому авторитетному списку уже снесены, другие ожидают своей участи. Если же учесть то обстоятельство, что многоэтажность не гармонирует с двух- и трехэтажной, в том числе и каменной, застройкой старой Вологды, то угроза полной перестройки города окажется реальностью.

* * *

Однажды в Вологде обсуждался Генеральный план застройки города, разработанный институтом «Ленгипрогор». Обсуждался на выездном заседании Комитета по делам строительства. К сожалению, говорили, в основном, авторы проекта и представители Комитета, далеко не всем представителям общественности удалось высказаться. Формально все выступавшие признавали необходимость бережного отношения к сложившейся и имеющей громадное значение архитектуре города. Но практически одобренный на заседании генплан во многом игнорировал постановление Совета Министров РСФСР об особенно ценных в историко-архитектурном смысле городах. Он, то есть генплан, предлагал узаконить снос целых кварталов Вологды, а также строительство многоэтажных зданий, что неминуемо приводит к архитектурной диспропорции. В целях экономии городской площади, насыщенной инженерными сетями, планировщики и строители, конечно, не замедлили снести имеющие архитектурную ценность кварталы и построить многоэтажные здания рядом с двухэтажными, игнорируя элементарные художественные и эстетические требования.

Кроме того, генплан предусматривал в будущем конкурс на так называемую застройку центра. Но что значит эта застройка? Застраивать можно пустыри и отведенные для микрорайонов участки. Термин же «застройка центра» как бы заранее подразумевает то, что центр этот в теперешнем виде никуда не годится, и его нужно застроить заново. И если допустить правомерность «застройки центра», то какой же смысл и в термине «Охранная зона» центра?

Проектировщики «Ленгипрогора», а также авторы памятника, воздвигнутого на площади Возрождения, словно бы задались целью начисто перестроить наш город…

Вологда, как и другие старые русские города, конечно же будет строиться, расти вширь и дополняться новыми микрорайонами и поселками. Этот процесс необходим и естествен. Но одновременно мы должны сохранить для потомков и те бесценные достижения в деревянном и каменном зодчестве, которые оставлены нашими пращурами. Оставлены на нашу совесть и сердечное бережение.

1975