Разная магия

Глава 14

Открываю глаза. Все плывет. Плохо видно. Чую поблизости какое-то движение. Не жду, когда зрение восстановится, хватаю кого-то и подминаю под себя. Вот теперь можно не спеша разобраться, кто это. Главное не убить случайно, а то Ларрен будет недоволен.

Делаю несколько глубоких вздохов, трясу головой, разгоняя туман перед глазами. Жмурюсь и снова открываю глаза.

И понимаю, что я опять сделала то, что не надо было делать.

Подо мной лежит Ларрен, я придавила его всем телом к кровати, зафиксировав руки над головой. От моего захвата у него наверняка останутся синяки. Но явно не это разозлило мага, а сам факт такого обращения с ним.

Провожу языком по его губам и мурлычу, извиняясь. Он такой теплый и рассерженный. А я такая слабая и мне совсем не хочется вставать. И отпускать его не хочется. С тихим урчанием провожу губами по его щеке, прикусываю кончик уха, утыкаюсь лицом в подушку рядом с его головой и уплываю в небытие.

Когда снова прихожу в себя, понимаю, что лежу на спине, а руки мои прикреплены к спинке кровати при помощи какого-то нехитрого заклинания. Открываю глаза и вопросительно смотрю на Ларрена.

— Теперь ты в себе? — интересуется маг и присаживается на край моей кровати.

— Использовал очищающее заклинание? — невпопад спрашиваю я. Не знаю, зачем. И так понятно, что он использовал заклинание, а не мыл меня собственноручно.

— Если хочешь принять ванну, могу организовать.

— Потом.

Закрываю глаза ненадолго. Открываю снова. Он все так же сидит и смотрит на меня.

— Я не хотела нападать на тебя, — на всякий случай объясняю я.

— Я понял. Ты была не в себе, — Ларрен усмехается, — слишком нежная. Не похоже на тебя.

— Ты меня плохо знаешь.

Потягиваюсь, изогнувшись всем телом, которое, кстати, заботливо прикрыто покрывалом из тонкой нежной ткани. Понимаю, что я обнажена. Интересно, раздевал он меня собственноручно или использовал для этого какое-нибудь заклинание?

И жаль, что сам он уже одет. Всего лишь халат. Но лучше бы его не было. Мне понравилось то, что я видела в логове Боруя. Жаль, что я так не вовремя потеряла сознание.

— Второй раз за сутки. Позор для дракона, — бормочу я.

— Ты о чем?

— Большинство из нас, прожив всю жизнь, не знают что такое обморок, а я умудрилась, потерять сознание дважды за короткое время.

Я жалуюсь? Дожилась!

— После такой драки не каждый бы в живых остался. Ты молодец.

Удивленно смотрю на Ларрена. Он меня похвалил? Этот мир сошел с ума? Или только я?

— Не хочешь освободить мои руки?

— Ты можешь сама. Это простое заклинание.

— Знаю. Не понимаю, зачем ты меня связал, если знал, что я легко освобожусь?

— Если бы очнувшись, ты снова начала вести себя странно, это задержало бы тебя ровно настолько, чтобы я успел отойти подальше. В следующий раз ты могла не быть такой нежной.

— С тобой я всегда сама нежность, — пытаюсь пошутить я, разрывая удерживающее заклинание и принимая сидячее положение.

— Иногда ты сама не ведаешь, что творишь, — замечает Ларрен.

Странно. Я предполагала, что он, как минимум, отодвинется при первом же моем резком движении. Но нет. Остался на месте.

— Я несовершеннолетний дракон с нестабильной душевной организацией, — игриво сообщаю я, вставая на колени и заворачиваясь в покрывало, — такова наша природа, с этим ничего не поделаешь.

— Ты капризный ребенок, который нашел себе оправдание, чтобы творить, что вздумается, — парирует Ларрен.

— Если бы я действительно могла творить, что вздумается, — утратив игривое настроение, бормочу я, придвигаюсь к магу и запускаю пальцы в его безобразно остриженные волосы. — Мне это не нравится. Если позволишь, я исправлю.

— Давай.

Ларрен слегка наклоняет голову, чтобы мне было удобнее.

Сейчас он на редкость спокойно реагирует на меня. Наверно, устал. Не вздрагивая от каждого прикосновения, позволяет перебирать свои волосы и будто не замечает, что я давно уже вернула им прежнюю длину и теперь просто пропускаю пряди между пальцами и ласкаю кожу головы.

— Они гладкие и прохладные, — мурлычу я, наклоняюсь и трусь щекой о прядь волос на своей ладони. — И приятно пахнут.

— Чем?

Голос у мага тихий и немного хрипловатый.

— Тобой, — выдыхаю я в удачно подвернувшееся ухо и, не удержавшись, слегка прикусываю его.

Думала, оттолкнет. Ошиблась.

Приглушенный рык, и мои бедра сжимают горячие ладони. Это похоже на мою фантазию, вдруг воплотившуюся в жизнь. Ларрен ласкающим движением перемещает руки с моих бедер на талию, оглаживает бока, спину, плечи и притягивает к себе.

Теплое дыхание касается моей шеи, далее следует легкий, почти невесомый поцелуй в ключицу. Застываю, боясь пошевелиться и спугнуть его неосторожным движением. Тихий вздох возле уха, осторожное прикосновение губ к моим губам. Закрываю глаза. Так хорошо.

Он почти поцеловал меня. Сам! Без принуждения и провокаций с моей стороны! Но почему-то в последний момент остановился.

— Верлиозия?

Неохотно открываю глаза. Ларрен слегка отодвинулся, но его руки все еще лежат на моих плечах. Вопросительно смотрит на меня. Что опять не так?

— Я ничего не делала, — на всякий случай говорю я.

— Я сделал что-то не так?

Не знаю что ответить. Все так. Но я не знаю, как на это реагировать. Боюсь спугнуть. Поэтому молча смотрю на него. На его губы. Хочется целовать их. Медленно и нежно. Наслаждаясь вкусом и каждым мгновением близости.

— Прости, я пойду к себе.

Собирается встать. Нет! Я не могу позволить ему уйти. Только не сейчас!

Оказываюсь у мага на коленях раньше, чем он успевает подняться. С нежным урчанием, запускаю руки в вырез халата, обнимаю, провожу ладонями по спине, слегка царапая ее ногтями. С моих губ срывается жалобный стон. Рядом с Ларреном так тепло. Только бы не оттолкнул!

Не отталкивает. Покрывало, в которое я была скромно завернута, летит в сторону, и я оказываюсь опрокинута на спину. Ларрен нависает надо мной, в глазах его нечитаемое выражение. Я не знаю, что он чувствует сейчас. Я не хочу сейчас слушать его эмоции. Боюсь найти там то, что мне не понравится. Осторожно протягиваю руку к его лицу, касаюсь кончиками пальцев скулы. Он наклоняет голову и трется об мою ладонь щекой, потом проводит по ней губами, слегка прикусывает и смотрит мне в глаза. И я растворяюсь в этом взгляде.

Меня больше нет. Есть что-то воздушное, наполненное блаженством. Оно, тянется к Ларрену, со стоном, трется об него всем телом, выпрашивая ласку и получая ее столько, что, кажется, еще немного, и я задохнусь от ужаса. Это неправильно — так бесконечно сильно хотеть покориться и отдаться. Быть слабой для него.

Только для него — это не страшно. Это правильно, потому что он — мой маг. С ним я могу делать все, что захочу. И сейчас я хочу именно так.

— Вера… мммм, какая ты нежная, теплая… Веееерочкаааа….

А понимает ли он, что говорит? Как правило, люди в момент оргазма мало что соображают. И не люди тоже. Я не помню, возможно, я тоже что-то сказала. Или даже выкрикнула. Мне было хорошо. Так хорошо, как не бывало никогда. Ларрен не сделал ничего сверхъестественного, но с ним все воспринимается ярче. Не знаю, почему так?

(Только не говорите мне, что это любовь, все равно не поверю. А когда закончится действие заклинания правды, я убью Аргвара. Он не имел права заставлять меня рассказывать такое. Ларрену это не нравится.)

Расслабленно лежу, устроив голову на груди мага, и слушаю, как меняется его настроение. Эйфория отступает, уступая место чувству досады. Он сожалеет о том, что произошло? Или ему не понравилось, и он разочарован?

Приподнимаюсь на локте, собираясь заглянуть ему в глаза. Чувствую, как к досаде добавляется настороженность. Желание смотреть в глаза так и остается в проекте, продолжаю движение, поворачиваюсь к магу спиной, ложусь и натягиваю на себя покрывало. Надеюсь это достаточно прозрачный намек на то, что я собираюсь спать? Хорошо, что он не знает, что драконы могут долго обходиться без сна.

Слышу движение за спиной. Придвигается. Замирает очень близко от меня, я чувствую на неприкрытом покрывалом плече его дыхание, но не двигаюсь. Тихий вздох. Встает. Шорох одежды. Телепортация.

Любопытно — все человеческие мужчины сбегают сразу после секса, если их не держать на цепи? Или Ларрен "приятное" исключение из правил?

Сажусь. С рычанием швыряю в стену подушку. Странное чувство. Как в детстве, когда я еще умела плакать. Неужели я сейчас собираюсь сделать это? Почему? Потому что мне обидно!

Он сам полез ко мне. Я его не заставляла. Так почему он повел себя так, будто я его насильно отымела? Что означает это чувство досады? А потом настороженная реакция на мое, в общем-то, невинное движение? И этот молчаливый уход? Что не так? Можно ведь было хотя бы объяснить.

Это хорошо, что я вовремя вспомнил о том, что из Дарана мне никуда перемещаться нельзя. Я обещал, я клялся. И если мне захочется закончить свою жизнь до срока, я постараюсь обойтись без ошейника и сделать это не на плахе.

В последнюю секунду меняю направление телепортации. К дому, по стенам которого отчего-то опять поползли колючие фиолетовые растения. Может, здесь почва какая-то странная? Не мог же я наколдовать эту ползучую гадость даже не приближаясь к своему жилищу?

Мне нужно лошадь забрать. Я скучал по своей игривой Пчелке все это время, а сейчас я очень нуждаюсь в понимании и утешении. К сожалению, в этом плане я могу рассчитывать только на животное. Оно, по крайней мере, не станет во всем обвинять меня, а молча выслушает, когда я сам начну это делать.

Пчелка, девочка моя, тоже соскучилась. Тянется ко мне, фыркает, в карих блестящих глазах нежность и понимание.

Молча отстраняю конюха, седлаю и взнуздываю лошадь сам, и вот мы с ней вместе направляемся, куда мои глаза глядят. А глядят они в пустыню. Где еще человек может побыть наедине сам с собой? Там песок, там небо, там звезды, как алмазы, и близко-близко.

Решив, что отъехал достаточно далеко от города, я отпускаю Пчелку попастись, а чтобы у нее и в самом деле была такая возможность, один из барханов превращаю в холм, полный трав и цветов — зеленый и благоуханный. Сил это отнимает порядочно, особенно учитывая то, что первоначально нужно семена перенести, потом воды в достаточном количестве, потом ускорить все эти процессы… А отдохнуть мне так и не удалось. В общем, я чувствую усталость — и это хорошо. От нее мысли становятся менее болезненными.

Посчитав, что работа моя закончена, укладываюсь на лужайку и любуюсь небом. Солнце уже выскочило из-за горизонта, а потому звезды как алмазы мне не светят. И вообще как-то нагло припекает. Приходится вырастить рядом с собой дуб — большой и тенистый. И почему, интересно, я считаюсь темным магом? Впрочем, неважно. Я лежу в пустыне на лужайке в тени дерева. Теперь можно и поразмышлять над своей горькой судьбиной.

Чувствую усталость, и она приятна. Не столько от колдовства, сколько от хорошего секса. Верлиозия знает, что делает. Ее тело будто предназначено для любви — нежное, гладкое, теплое и сильное. Оно реагирует именно так, как нужно. Хороша зараза крионская, слов нет.

Только вот в том-то и дело, что эта красивая, до безобразия желанная женщина — та самая зараза. Это — дочь существа, которого я боялся и ненавидел полжизни. И она так похожа на него! В какой-то момент мне даже стало страшно — неужели это Аргвар? Такое, знаете, дурацкое чувство. Нет, я понимаю, что не прав. Понимаю! И это не момент даже был, а такое, невообразимо крошечное мгновение, едва различимое, но ведь было же.

Я трахнул дракона. Чешуйчатую ящерицу с претензией на мировое господство. Кошмар.

Что я наделал? Она же теперь никогда от меня не отстанет.

Как у нее любопытно изменился тембр голоса, когда она звала меня по имени. Такой низкий, волнующий, с таким нежным рокочущим "р". Меня так еще не звали. Ларрррен…

Со многими мне было хорошо, но, признаться честно, с дракошей все происходило как-то по-особенному, как-то иначе. Интересно, это потому, что она принадлежит к другому виду? Но я каких-то отличий в устройстве не заметил. Почему так получилось, что драконы и люди размножаться не могут, а спариваться — пожалуйста. К взаимному удовольствию. Мне кажется, ей тоже понравилось. В любом случае, она долго показывала, что я ей небезразличен. Если вспомнить историю с войной, так я, помнится, даже читал в Вере какие-то чувства по отношению ко мне.

Я — эгоист. Я — точно эгоист. Женщина любила меня, а я на протяжении трех лет водил ее за нос, трахнул и бросил. Нет, не бросил, просто сбежал.

Потягиваюсь. Хорошо здесь, все-таки. Нужно будет дуб этот потом к дому перенести. Здесь он засохнет. Уже сейчас, наверное, его корни истончаются. Он ищет, ищет влагу в почве, а ее нет. Только песок и солнце. Не место дубам в пустыне. Я точно эгоист.

Я — эгоист. Но мои пальцы помнят прикосновения к коже…

Да что же это такое?! Резко сажусь.

Я не понимаю, что делать?! Я… я лишь считаю, что этой ночи не должно было быть! Я знал, я уверен был в том, что связь между мной и драконом невозможна, что все выдуманное Верлиозией по отношению ко мне — бред, она не любит меня. Она просто чувствует какую-то неудовлетворенность, связанную с тем, что ее планы не были реализованы. Она хотела навредить отцу. Выбрала меня своим орудием. И у нее ничего не получилось. Вот, почему она пыталась затащить меня в койку! Только поэтому!

Но почему она тогда была такой нежной и податливой? Почему она так стремилась мне угодить, будто именно этого она и ждала, этого желала? Почему, наконец, мне было так хорошо? Я не о теле сейчас… Почему мне всему было так хорошо, будто я, наконец, сделал то, к чему стремился?!

Трахнул дракона.

— Приветствую Вас, султани-кадэ.

Да, моя способность впадать в задумчивость и ни на что не реагировать когда-нибудь меня убьет.

— Что Вам, миер Зарреусь То-Гили?

Зарреусь — главный маг султана. Он участвовал в проведении свадебного ритуала. Он спас меня сегодня… Или вчера. Он мне скорее симпатичен. Почти архимаг, причем светлый. Белейший, можно сказать. Что касается лечения, работы с растительностью, даже магии разума — замечательный специалист. Мне приходилось сталкиваться с ним пару раз, но я уже говорил об этом.

— Я счастлив доложить Вам…

Счастлив доложить — какая нелепая формулировка. Доложить — подчиниться. Счастлив. Счастлив оказаться в подчиненном положении. Это он-то?

— Зарреусь, давайте здесь не будем выпендриваться друг перед другом. Садитесь рядом и просто расскажите, что Вам от меня нужно.

Зарреус улыбается, отчего его вытянутое и строгое обычно лицо вдруг становится морщинистым и веселым, и растягивается рядом со мной на траве.

Молчит. Спрашивать у него, удалось ли справиться с последователями Боруя, бессмысленно. Иначе он бы здесь не лежал.

— Вы, наверное, устали, — проговариваю я. Должен же кто-то начать диалог.

— Хорошо Вам, принц, Вы можете сбежать вот так вот, поразмышлять о вечном, — произносит он спустя пару минут.

— От себя не убежишь, — вздыхаю я, — неужели Вы хотели бы поменяться со мной местами?

Тихонько фыркает.

— Едва ли. Ее высочество, Ваша супруга, всегда была очень… любопытной особой. Не думаю, что она может измениться после свадьбы. Но Вы должны находить прелести в Вашем положении.

— Я пытаюсь.

— Вы чем-то расстроены?

— А Вы — эмпат?

— Не нужно быть эмпатом. Это видно. Вы переживаете из-за Вашей связи с особой, которую Вы выдавали за Вашу сестру?

И что мне теперь делать? Убить его? А зачем? Делаю попытку перевести тему разговора.

— Как там жрецы Боруя?

— Нормально. Мертвы.

— А Вы знали об этом культе?

— Конечно. Мне были любопытны их разработки. Если бы не Ваша подруга, я долго бы еще наблюдал за их деятельностью. Кстати, Вы не ответили. Из-за нее Вы пребываете в печали?

— Да, — отвечаю, — из-за нее.

— Вы влюблены?

— Не знаю. Какая разница?

— Ну, разница есть…

— Миер Зарреусь, Вы отдохнули, мы с Вами хорошо поговорили. Теперь Вы вполне можете сказать, зачем Вы здесь.

— Султан Вас ждет. Вы знали, кстати, что его приближенные за глаза зовут его пухликом?

— Нет.

— Хм… нет… Он хотел бы Вас увидеть сегодня. Чем быстрее, тем лучше.

— Снимите с меня клятву! Я не могу здесь больше находиться.

— Ну нет, — смеется маг, — я жить хочу. Вы будете у… Пухлика?

— Конечно.

Зарреусь исчезает, я остаюсь. Настроение испорчено. Что султан хочет от меня? Узнал о моей измене его дочери? А что он хотел? Нет, он что, и в самом деле не знает, что мужчины ее не привлекают ни в каком качестве? Как мне все надоело…

Седлаю Пчелку и направляюсь в город. Не вижу смысла как-то подготавливаться к встрече с тестем, что бы он там от меня ни хотел. Не желаю возвращаться в гостиницу и объяснять Вере, отчего я сбежал, тем более что я и сам пока не очень хорошо это понимаю. Я вообще ничего не хочу. Ничего.