Разная магия

Глава 9

Желание участвовать в шоу как-то испарилось. Я увидела Аркадия, и сразу поняла — вот оно. Вот это тот самый источник опыта, который был мне так необходим. Не подумайте чего-нибудь лишнего, магического опыта. Этот молодой человек просто восхитителен! Во-первых, он темный. Но темный не в нашем понимании этого слова, то есть как волшебник, управляющий преимущественно неживой материей. Нет, энергетика у него черная какая-то, на мамину похожа. Впервые такое вижу, а потому немного волнуюсь.

Во-вторых, эта его телепатия. Абсолютно неконтролируемая. Представляю, сколько проблем в жизни он получил из-за нее. Да и из-за того, что не умеет держать язык за зубами. Но сам его дар…

Это… это просто чудо какое-то!

Надо бы его увести куда-нибудь в тихое место и пообщаться. Наверняка ему есть, что мне показать.

Не понимаю, почему, опять какая-то двусмысленность получается. Тем более, что внешне он мне совсем не нравится. И одет он странно, и слишком бледный как-то. А руки… Руки — это просто ужас! Вот эти его ногти раздражают меня невероятно. Да и обилие всякого рода вульгарных побрякушек Аркадия совсем не украшают. Ладно бы еще амулеты были. Так нет, просто побрякушки.

С трудом отрываю взгляд от Аркадия и перевожу его на Романовского. Раздумываю, как бы сказать ему, что количество участников шоу нужно уменьшить на три. Но даже рта не успеваю открыть, как Алексей Дмитриевич, жизнерадостно улыбаясь, заявляет:

— Ну что, зайчики мои, пошли, что ли?

Понимаю, что побег придется отложить. Аркадий взлетает с кресла, как большая ворона и стремительным шагом удаляется из комнаты. Мне остается только последовать за ним под ехидное ворчание Дуси. Что-то там насчет того, что некоторые, увидев самца, успели забыть о родственниках. Глупости какие. Причем здесь самцы? Я же ей говорила — меня интересует общение с местными магами. И только. А самцы пусть меня в интернете дожидаются.

Пока идем по коридору, Романовский сообщает о том, что сейчас мы быстренько отснимем процедуру отбора участников.

— Позвольте! — восклицает Владос, резко останавливаясь, — Какой отбор? Разве мы не все будем принимать участие в шоу?

— Успокойся, детка, — говорит Романовский, ласково похлопывая экстрасенса по плечу, — вы все будете там участвовать. Но зрителям об этом знать ни к чему. Нам нужна интрига. Интрига, понимаешь? Короче, слушайте все сюда. Сейчас мы проходим в зал. Там стоят коробки. Вернее, ящики. В одном из них сидит мальчик. Короче, ваша задача найти этого паразита. Аня, деточка, не волнуйся, Валера тебе скажет, куда пальчиком тыкать. Остальные, надеюсь, сами найдут. Найдут ведь? Ну, с первого раза не сможете, переснимем. В общем, не дрейфим, камер не пугаемся. Стараемся не заикаться. Побежали.

Пробегаем по первому этажу и останавливаемся у входа в большую светлую комнату, и в самом деле, заставленную ящиками.

Там нас уже ждут люди с большими черными штуками. "Это камеры, — шепчет Дуся, — не обращай на них внимания". Кроме этих господ с камерами в коридоре курсирует еще человек восемь-девять очень своеобразной наружности. Настолько своеобразной, что мне хотелось бы держаться от них подальше. Кто-то в обносках, как у бездомных. Кто-то наряжен в нечто яркое, бесформенное, дикое. У одной женщины в руках тощий и злобный на вид петух. Ужас, одним словом.

— Ну что, господа колдуны, маги и прочая нечисть, — радостно кричит Романовский, — все готовы?

— Я не готов, — капризно произносит кто-то у меня за спиной. Оборачиваюсь — Золотников.

— Где Галя? Я не понимаю, где эта Галя? У меня зверски блестит нос!

— Галя! — орет Алексей Дмитриевич.

Тут же между людей протискивается блондинка-куафер, критичным взором окидывает Золотникова, после чего достает из маленького коричневого чемоданчика кисть и пару раз проводит ею по короткому носу ведущего.

— Зеркало! — требует Валерий.

— Какое, нахер, тебе зеркало? — рычит Романовский, — и так хорош. Поверь мне на слово. Давай, Валерик, кончай выпендриваться и за работу. Кто у нас там первый? Дед Иван? Запускай!

Золотников, Романовский и люди с камерами проходят в комнату, после чего туда буквально заталкивают дедушку и закрывают за ним дверь.

— Забавненько, — цедит сквозь зубы Аркадий, — такой здесь очаровательный паноптикум.

— Простите, что? — спрашиваю я.

— Зверинец! Причем, заметь, среди этой толпы статистов есть парочка слабеньких колдунов. Вот эта дама с петухом, видишь? Над ней все смеются, а она вполне могла быть стать приличной ведьмой. Но не станет.

— Почему?

— А у нее дочка родит через полгода и скинет младенца бабуле. Ну а той уже некогда будет заниматься всякой ерундой.

Гляжу на него с интересом.

— Послушайте, Аркадий, а как Вы это делаете? Что за заклинание Вы применяете?

Он смотрит на меня недоуменно.

— Заклинание? Какое заклинание? Я ими не пользуюсь.

— У тебя есть магический предмет? — вклинивается в разговор Дуся.

— У меня много разного рода предметов…

— Но как ты силу концентрируешь?

— Я не понимаю сути вопроса.

Мы с Дульсинеей растерянно переглядываемся. Саффа, выходец из этого мира, использует заклинания, как и все остальные маги. Просто каждый из нас концентрируется по-своему, но сути дела это не меняет. Каждый использует определенные магические формулы. Но как тогда работает Аркадий?

— Мне всегда казалось, — сообщает парень, — что заклинания — это выдумки бабушек, чтобы страшнее было.

Только было собираюсь задать пару-тройку наводящих вопросов, как дверь зала открывается и оттуда, на полусогнутых ногах, выходит дед Иван. Он вытирает платком лоб и хрипит:

— Все.

— Эрраде! — кричит Романовский из зала.

Вздыхаю. Как-то я волнуюсь. Ко мне подскакивает какой-то ранее незамеченный мною молодой человек, вешает на меня какую-то непонятную штуку. Вздрагиваю от его прикосновений.

— Это микрофон, — заявляет он, — просьба руками не трогать.

— Ни пуха, — говорит Дуся.

Коротко киваю и делаю шаг вперед.

В зале установлены очень яркие лампы. Здесь уже жарко.

Ко мне подбегает Золотников, лучезарно улыбается и произносит:

— Здравствуйте, Катерина!

— Здрасти.

— Катерина! Вы видите перед собой ряды ящиков. Вам нужно…

— Я поняла.

— Нет. Катерина! Вы не поняли! Я объясняю Вам суть задания! Вы должны обнаружить в одном из этих ящиков человека. За пять минут.

— Хорошо.

— Ну, если хорошо, тогда приступайте.

Задание для третьего класса. Несколько движений кистями рук, передние стенки ящиков исчезают, и я спокойно показываю пальцем на тот из них, в котором, скрючившись, сидит худенький светловолосый подросток.

— Ни хрена себе! — говорит Валерий.

— Стоп! — кричит Романовский, — снято! Катя, деточка, ты умничка, конечно, только скажи мне, дорогая, что мне теперь с этими ящиками недоделанными делать? Где я тебе прямо сейчас недостающие стенки возьму?

Чувствую легкие угрызения совести. И в самом деле, я не подумала. Но мне совсем нетрудно все исправить.

— Отлично! — одобрительно произносит Алексей Дмитриевич, — а теперь мы все переснимем. Катя, деточка, ты теперь знаешь, где сидит мальчик, а потому без фокусов. Походи туда-сюда с задумчивым видом, а потом просто покажи на нужный ящик. Ладненько?

— Но это же… — бормочу я.

— Это телевидение, детка. Если я покажу, как у всех ящиков поисчезали стенки, мне никто не поверит. А вот если ты как бы случайно угадаешь нужную коробку — вполне. Так что давай, пошла.

Минут через пятнадцать я выхожу в коридор. И мне тоже хочется чем-нибудь вытереться.

— Останкин! Пошел! — выкрикивает Романовский, и Аркадий уходит в зал. Крайне любопытно, а каким образом он собирается искать ребенка?

— Ну что? — спрашивает Дуся, — как прошло?

— Я убрала стенки, но Романовскому это не понравилось. Я так поняла, это слишком эффектно для их представления. Он хочет нечто не настолько запоминающееся.

Дуся морщит лоб.

— Хм… Поиск? Тепло? Не знаю. Ладно, на месте определюсь.

Аркадий вылетел из помещения с ящиками злой как черт. Опять его, что ли Золотников достал?

— Нет ну это нормально, а? — прошипел он, подлетев к нам, — эта скотина у меня допросится! Я с ним что-нибудь сделаю!

Катерина заботливо нейтрализовала выброс его магической энергии и поинтересовалась:

— Что случилось?

— Этот идиот заявил, что ты мне подсказала, в каком ящике мальчишка! Потребовал переснять и предложил для зрелищности что-нибудь побормотать, типа я заклинание читаю. Ну не идиотизм? Я этого Золотникова…

— Тамбовская, что замерла? Иди, давай! — это Золотников высунул свою мордочку из комнаты с ящиками.

Признаться честно я не сразу сообразила, что это ко мне обращаются. Отвыкла я как-то от девичьей фамилии.

— Дусь, иди, — Катька подтолкнула меня вперед. Ну, я и пошла.

Захожу в комнату, ведущий объясняет мне суть задания. Смотрю на эти ящики и понимаю, что ничего я не понимаю, и где мальчишка находится, не знаю.

— Сумочка не мешает? — нежненько так спросил Золотников.

— Нет, — не менее нежненько отвечала я и под шум волны помахала сумочкой, то есть тапком в ней спрятанным, сплетая поисковую сеть. Жаль, что камеры не могут это зафиксировать — красивое такое плетение получилось, похожее на переплетенные ветви деревьев. Мальчик оказался в четвертом слева ящике.

— Мне танец с бубном для зрелищности исполнить или и так сгодится?

— Ах, Дульсинея, не слушайте Аркашу, он на меня наговаривает. Я ж как лучше хотел, а этот дурачок мало того, что с подсказки Вашей родственницы ящик правильно угадал, так еще и ребенка мне напугал, ляпнул что-то про венец безбрачия, который ему от мамаши перешел, как семейное проклятие. Ну, вот скажите мне, разве бывает у мужчин венец безбрачия?

— Ага, еще как бывает! Сама таким одного шибко прыткого засранца наградила лет пятнадцать назад, — честно поведала я. — Ну, так что, снимаем дальше или еще поболтаем? И оставь ты Аркадия в покое, ведь лопнет его терпение и приснится тебе мандоса трындец.

— Дальше снимаем, — Золотников как-то внезапно помрачнел, — будет достаточно, если Вы пройдетесь хотя бы разок перед ящиками.

Ну, я прошлась, ткнула пальцем в нужный ящик и гордо удалилась.

Пока я в этой комнате ерундой занималась, Катерина с Аркадием успели устроиться подальше от всех у окошка и увлеченно делились опытом. Это сразу было понятно, потому что вокруг них летали плетения заклинаний, к счастью незаконченных, а то был бы тут такой тарарам, что гаси свет, бросай гранату.

— Ну что, девочки и мальчики, сваливаем отсюда? — весело спросила я, приближаясь к этой парочке магически озабоченных товарищей.

— Никто никуда не сваливает! — гаркнул Романовский. — Сейчас Владос с Анной закончат, запустим массовку и отправимся на обсуждение завтрашнего дня. Все меня слышали? Никто никуда не уходит!

— Ну не уходим, так не уходим, — пробубнила я и повысила голос, — а кофе будет? — не удержалась и съехидничала, — вот Анечка могла бы подсуетиться, пока своей очереди ждет.

Рядом тихонько зафыркал Аркадий. Анна одарила меня холодным взором и гордо промолчала.

— Кофе вам сейчас Олечка сделает, — пообещал Романовский. — Ольга! Где тебя носит? Организуй господам волшебникам кофейку.

Откуда-то выскочила усталая девица, очевидно, та самая телевизионная "подай-принеси", за которую Аркадий Анну принял.

— Быстренько говорите, кому какой кофе, — протараторила Ольга, — у меня времени мало.

— Он Вас обманывает, — заявил Аркадий.

Ну, вот когда молчать научится?

Ольга недоуменно моргнула и спросила:

— Кто?

— Друг Ваш. Не собирается он на вас жениться, у него уже есть жена и ребенок, только он это не афиширует.

То, что произошло дальше, еще больше убедило меня в том, что Аркаше учиться держать язык за зубами намного нужнее, чем учиться магическую силу контролировать.

Ольга, почему-то нисколько не усомнившись в словах Аркадия, разъяренной фурией подлетела к Романовскому, огрела его по макушке папкой и выдала такой шедевр матерной словесности в его адрес, что даже я заслушалась.

Получив раз восемь папкой по голове, Романовский, наконец, обрел дар речи и заорал:

— Кто-нибудь! Уберите от меня эту психопатку!

— Кофеварка вон за той дверью. Там бытовка для сотрудников, — поведал Аркадий и, не дожидаясь окончания скандала, уволок нас с Катериной туда.

Да, пока скандальчик уляжется, мы как раз успеем кофейку попить и перекурить. Ну и нужно Аркаше пару ласковых сказать по поводу его несдержанности.

Что я собственно и сделала, когда мы устроились за небольшим столиком.

— Ты, Аркаша, когда-нибудь пробовал молчать о том, что видишь? — начала я издалека, решив немного поделикатничать.

— Пробовал, не получается, — покаялся он. — Это как-то само собой происходит — вижу, и хочется сразу же сказать об этом. Неконтролируемо, как с телепатией.

— Если постараться, можно себя в руках держать, — строго изрекла Катерина. — Право слово, у нас первогодки в школе так себя не ведут! Ты, Аркадий, взрослый человек, и должен понимать, что нельзя вот так на людей информацию сваливать.

— Да-да! Вот ты мальчика этого из ящика зачем напугал? Он же еще ребенок, а ты ему про семейное проклятие! — упрекнула я.

— Так ведь снял я его, — оправдался Аркадий, — в чем проблема-то?

— Кхм… вот так влегкую снял венец безбрачия? — удивилась я.

— А что там сложного? — удивился в ответ Аркадий.

— Ты, блин, уникум какой-то, — пробормотала я, взмахнув сумочкой. — Ну, вот что с тобой делать, а?

Аркадий вскочил и отпрыгнул от меня подальше. Аж стул опрокинул. Как еще стол не завалил, сайгак несчастный.

— Ты чего?

— Это ты, Дуся — чего? — рассерженно прикрикнула Катерина.

— Уверяю Вас, Дульсинея, таракан из меня никудышный бы получился, — подал голос Аркадий, не сводя настороженного взгляда с моей сумочки.

Да что-то я совсем бессовестно расслабилась. Чуть не активировала заклинание на превращение в таракана. У меня на магическом предмете, на всякий случай (для самозащиты, например), несколько заготовок висит, которые можно использовать почти мгновенно.

— Прости, — искренне покаялась я и утешила, — даже если бы заклинание сработало, мы бы быстро все исправили, потому что тут привязка на катькин поцелуй.

— Дуся, ты привязала превращение в таракана ко мне? Как ты могла? — возмутилась Катерина.

— Ну, прости, очень хочется мне когда-нибудь взглянуть, как ты будешь таракашечку чмокать.

— И это моя бабушка! — пожаловалась Катерина Аркадию, — иногда мне кажется, что все наоборот, и это она моя внучка, а не я ее!

— А кто тебе виноват, что ты такая зануда? — огрызнулась я.

— Дульсинея, Вы ее любите, это видно. Я не понимаю, зачем Вы стараетесь при случае ее обидеть?

— А чтоб не расслаблялась, — невозмутимо пояснила я. — Аркаша, тебе надо учиться помалкивать, когда тебя не спрашивают. Наживешь ты себе неприятностей, если будешь продолжать в том же духе. И прекращай мне выкать, не люблю я этого.

— Ваш… то есть твой муж обращается к тебе на "вы", когда вы ссоритесь.

— Аркадий! — это мы с Катькой уже в один голос взвыли. Ну и, правда — сколько ж можно-то?

Злюсь, причем и на нее и на себя. На нее, потому что упрямая драконица не желает меня слушать. На себя — потому что ловлю себя на мысли о том, как же она, зараза, все же хороша. И как жаль, что в свое время мне не удалось ее убить. Слабак. Трус. Извращенец. Вокруг полно милых женщин с покладистым характером, я имею в виду настоящих женщин, а я вдруг спустя три года обнаружил какую-то прелесть в этой чешуйчатой гадине.

— Все, — говорю, — хватит об этом. Ладно, я согласен. Сначала найдем твоего котенка.

— Твоего племянника, между прочим!

— Согласен. Сначала найдем моего племянника, твоего котенка, морскую деву вместе с золотой пальмой, поющий корабль и этих, как их, разноцветных змей тоже найдем. Надеюсь, одна из них решит, что тебя можно цапнуть.

Верлиозия в ответ насмешливо фыркает и глядит на меня, прищурившись.

— Мне только капюшон накинуть, милый брат, — сообщает она мурлыкающим голосом. — И твоя покорная сестра готова тебя сопровождать. Хотя, если вспомнить, как ты демонстрировал мне свою покорность три года назад в той вонючей деревушке…

— Мы выходим!

Не дожидаясь ответа, сбегаю вниз по лестнице, хотя и понимаю, что нарушаю этим все писанные и неписанные законы. Моя незамужняя сестра должна ходить за мной, как приклеенная. А еще лучше, ездить в повозке или паланкине. Но это она обойдется, тем более что и то и другое занимает много места, а нам нужна мобильность.

Даранский рынок огромен. Он невообразим по своим масштабам. Он настолько велик, что по нему расставлены указатели. Да-да, у него есть нечто вроде улиц. Для удобства же рынок разбит по кварталам по определенной специализации. Отдельно булочники, отдельно продавцы живности. Кузнецы не общаются с ювелирами, а те на дух не выносят торговцев тканями. Ну и дальше в том же духе.

Площадок для выступлений на рынке несколько. Три или четыре.

Толком не могу объяснить почему, но я твердо уверен в том, что нам с Верлиозией жизненно необходимо посмотреть все, что выбивается из привычного хода вещей. Пусть даже это будет заклинатель змей. Конечно, жрецы серого ящера тоже выглядят как-то необычно, но их я оставлю на сладкое. Вот твердо же уверен я в том, что дракон здесь порезвился! Не люблю я этих тварей и считаю, что они способны на абсолютно все, включая временный отказ от того, чтобы, как выразилась Верлиозия, "весь мир был у их ног".

На рынке я ориентируюсь неплохо, и потому знаю, как провести Веру к одной из площадок кратчайшим путем. Мимо золотых дел мастеров. Драконица послушно семенит за мной, по сторонам не смотрит, а меня вот мысли одолевают разные. Настолько одолевают, что возле одного из магазинчиков я не выдерживаю, останавливаюсь и бодро марширую вовнутрь.

Ассортимент здесь не богат, но работы такие, каких нигде не найдешь. Я бывал здесь как-то с одной… Неважно. Хозяин магазина сам стоит у прилавка, хотя он, по слухам, невероятно, сказочно богат. Не сразу, но вспоминаю обращение к купцу от товарища, который классом ниже.

— Здравствуйте, уважаемый хадэ-ту.

— И Вам не хворать, хадэ. Желаете присмотреть украшение для Вашей очаровательной спутницы?

— Да, — несколько растерянно произношу я, — что-нибудь с голубыми камнями. Или зелеными.

Торговец улыбается и кивает.

— Под цвет моря?

— Да.

Верлиозия рядом, кажется, даже не дышит.

— Я думаю, хадэ, — задумчиво произносит хозяин магазина, — у меня есть то, о чем Вы просите. Но это будет очень дорого стоить.

— Я не стеснен в деньгах, уважаемый.

Купец улыбается в усы, достает из-под прилавка шкатулку, медленно открывает ее, и я вижу в ней два браслета. Они золотые, широкие, гладкие, в них вставлены квадратные небольшие камни. Но цвет у камней просто великолепный — он меняется, как море от погоды, стоит чуть повернуть украшение.

— Это драконий камень, — поясняет хозяин магазина, — очень большая редкость в наших краях.

Драконий камень… Я попал.

После долгой и ожесточенной торговли я, наконец, расставшись с капиталом, равным стоимости половины моего второго дома, становлюсь обладателем двух браслетов, которые мне, по большому счету, совершенно без надобности. И потому я с чистой совестью там же, не выходя из магазина, надеваю их на запястья Верлиозии. Она молчит, и даже глаз на меня не поднимает. Вот и славно.

— Пойдем, сестра!

Мы идем мимо рядов, а Вера все молчит. Признаться честно, это начинает меня беспокоить. Но первым не начинаю разговор принципиально, тем более что и не знаю, что сказать. На мое счастье, наше тягостное безмолвие вскоре перестает быть тревожащим меня фактором, потому что мы выходим на площадку для выступлений.

Ларрен азартно торгуется, вряд ли понимая, что именно он собирается купить. Забавно было бы посмотреть, что будет, когда он подарит своей женушке или еще какой-нибудь человеческой женщине не активированные браслеты, предназначенные для заключения магического брака и начинающие активацию, как только их надевает незамужняя девушка. Имеется в виду девушка драконьего племени. Что случится, если их примерит человек, я не могу даже предположить. Последствия могут быть самыми неожиданными. Все-таки драконья магия отличается от людской. И такие браслеты на дороге не валяются. Хотелось бы мне знать, каким путем они попали в этот мир.

Тихий щелчок застежек на моих запястьях выводит из задумчивости поэффектнее затрещины. Оказывается, украшения были предназначены для меня. Если бы я не витала в облаках, то никогда не позволила бы надеть на себя эти штуки.

Появляется желание ударить Ларрена чем-нибудь тяжелым за его необдуманный порыв. Да только это уже ничего не изменит. Пропитанные магией камни, уже считали мою ауру, настроились на нее и активировались. Браслет справа теперь можно снять, только отрубив мне руку. Браслет слева смогу расстегнуть только я, когда придет время надеть его на запястье моего будущего супруга.

Придется привыкать к безделушкам на обеих руках, поскольку вступать в магический брак, который заключается до конца жизни одного из супругов, я не планирую. Это не для меня — слишком ко многому обязывает. Возможно, когда-нибудь я захотела бы выйти замуж обычным способом, но теперь, имея на запястьях эти штуки, я лишилась такой возможности. Невелика потеря, но все же неприятно.

Молча иду за Ларреном, изображая покорность, и размышляю — будет ли считаться нарушением традиций данный способ получения браслетов и даст ли мне этот факт право избавиться от украшений без последствий для себя? По традиции брачные браслеты дарит девушке в день совершеннолетия ее родитель. За ней же остается право выбора — надеть их и активировать или запрятать подальше в шкатулку и забыть.

В моем же случае все получилось неправильно. До моего совершеннолетия еще девяносто лет. Ларрен мне не родитель. Он даже не дракон. И он не оставил мне выбора, собственноручно надев браслеты.

Представляю, как будет веселиться Аргвар, когда я приду к нему с этой проблемой. А идти придется. Пока мне не исполнится сто двадцать один год, я не имею права самостоятельно решать подобные вопросы.

Наверно, все-таки стоило ударить Ларрена за то, что он сделал.

Так, размышляя о неприятных вещах, я не замечаю, как мы оказываемся на площади, с пустующим в данный момент, деревянным помостом, возвышающимся в центре. Помимо нас здесь довольно много народа и люди все прибывают. Не проходит и минуты, как уже негде развернуться. Решаю, что мне необходимо срочно успокоить нервы, прижимаюсь к Ларрену, обнимаю и начинаю поглаживать его по спине. На лице мага не отражается ни одной эмоции, но я чувствую, как учащается его дыхание, и еще много чего чувствую.

— Вера! — тихо рычит он.

— Мне нравится твой подарок, — продолжаю ворковать, будто не услышав, и делаю вид, что не в курсе, чем заняты мои руки. — Камни очень красивы. В них чувствуется настоящая сила. Древняя.

— Я ничего не почувствовал. Вера, убери руки. Пожалуйста.

— Здесь много народа, мне некуда их убрать, — нагло вру я и подтверждаю, — конечно, ты и не мог ничего почувствовать, ведь это древняя драконья магия. Очень интересно, каким образом в ваш мир попали брачные браслеты? Признайся, ты это специально подстроил? Чья была идея так пошутить? Аргвара или Ллиувердан?

Какое-то время Ларрен молча смотрит на меня, стараясь оправиться от шока и, наконец, заговаривает:

— Подобные украшения из драконьего камня дорогие, но не являются большой редкостью в нашем мире. Мне кажется, это ты пытаешься пошутить, Вера. Но мне не смешно.

— Наверняка до сегодняшнего дня ты видел только использованные брачные браслеты, которые по причине смерти одного из супругов перегорели, превратились в обычные безделушки и были выброшены за пределы мира драконов. Эти были не активированы, пока ты не надел их на меня.

— И что это означает? — настороженно интересуется Ларрен, совершенно перестав обращать внимание на то, что я продолжаю его лапать. Боится, что случайно заключил со мной брак? Молчу, загадочно улыбаясь, и не спешу отвечать на его вопрос. Пусть поволнуется.

Ларрен не выдерживает первым:

— Незнание законов не освобождает от вины и, если я нарушил какие-то ваши правила, сделав тебе такой подарок, то готов понести наказание. Но ты же понимаешь, что я женат и…

— Такой подарок делают девушке на совершеннолетие родители, — сжалившись, объясняю я, — девушка сама выбирает — носить их и впоследствии вступить в магический брак или убрать подальше и не активировать никогда.

— В таком случае сними их и забудь. Я не твой родитель, и до совершеннолетия тебе еще далеко, — с облегчением произносит Ларрен.

— Все не так просто. Они активировались и теперь не снимутся.

— Никогда? — уточняет Ларрен.

Не понимаю, какое ему до этого дело, но объясняю:

— Левый перейдет к супругу, если я сойду с ума настолько, что решу вступить в магический брак. Правый можно будет снять, только после того, как мой супруг умрет.

— Но ведь это не обязательно?

— Не обязательно что?

— Заключать такой брак?

— Не обязательно, — заверяю я и, не удержавшись, ехидно добавляю, — если ты заметил, я не большая любительница украшений, а носить что-то всю жизнь, не снимая, мне и вовсе не улыбается. Но тебе не о чем переживать. Ты уже женат, и я не смогу потребовать от тебя, чтобы ты исправил содеянное хотя бы наполовину и избавил меня от одного из браслетов.

— Да. Я женат. К счастью.

Кому-нибудь другому соврал бы. Счастлив он. Как же!

— Ничего страшного, — задумчиво бурчу я. — Принцессы такие хрупкие создания. Сегодня ты женат, завтра вдовец. Судьба, она ведь непредсказуемая.

— Только попробуй!

— Ты ее не любишь.

— Но я не желаю ей смерти. Она такая же жертва обстоятельств, как и я.

Отстраняюсь от него насколько это возможно в таком столпотворении.

— Жертвы, Ларрен, это существа, с которыми можно поиграть, сломать и выбросить. Считаешь себя таким?

Ларрен на мой вопрос ответить не успевает, потому что над площадью разносится резкий звук, похожий на визг раненного поросенка. Оказывается, именно таким образом местные циркачи привлекают внимание зрителей. Оригинальный способ. Вон несколько детей аж в истерике бьются.

Возвышение в центре площади уже не пустует, там человек, наряженный в пестрые одежды, вещает о том, какая развлекательная программа ждет сегодня "глубокоуважаемую публику". Я не вслушиваюсь в его слова, я вслушиваюсь в свои чувства. И я слышу.

— Котенок где-то рядом, — шепчу я, прикрывая глаза.

Ларрен опять меня удивляет, заботливо обнимая со спины и тем самым хоть немного ограждая от локтей и прочих неосторожных конечностей увлеченной публики.

Устраиваюсь поудобнее, положив голову на его плечо. Хорошо. Уютно. Что бы этот упрямый человек ни говорил, он не жертва. Их я чую сразу, и не ощущаю себя в объятиях подобных индивидуумов такой защищенной и спокойной.

— Вера, ты уснула?

Голос раздается возле уха и от него у меня по спине пробегают приятные мурашки.

— Ммммм, сделай так еще раз, — выстанываю я, на какое-то мгновение, забывая, где и с кем нахожусь.

Вот сейчас мне скажут все, что думают о моем поведении.

— Не спи, — вместо этого мурлычут мне на ухо и объятия становятся крепче.

Наверно в Шактистане воздух неправильный, иначе с чего бы Ларрен начал так себя вести?

Стоп! Он ведет себя так с тех пор, как мы оказались в этой стране, и он наложил на меня эту дурацкую личину!

Расслабленность как рукой снимает. Плевать на то, что мы в толпе. Пусть толпа порадуется, что я телепортировалась прочь, напугав всего лишь пару-тройку ближайших к нам соседей. Если бы я осталась там, потери могли бы быть куда более масштабными.

Перемещаюсь на побережье, ориентиры которого знакомы мне еще с прошлого визита в этот мир. Тут никого нет. Наверно, это к лучшему. Ведь сейчас я здесь с дружеским визитом и убивать кого-то было бы некрасиво.

Вхожу в воду по пояс. Одежда намокает и становится тяжелой. Подставляю лицо под лучи солнца и теплый ветерок. Какое-то время стою неподвижно, стараясь ни о чем не думать.

Еще несколько шагов и с головой ухожу под воду. Наверно, такой способ успокоиться не так плох, как я думала раньше. Или Аргвар был прав, сказав, что мое желание крушить все вокруг при малейших признаках плохого настроения с возрастом станет более контролируемым?

Выхожу из воды и ложусь на горячий песок. Мокрая одежда неприятно липнет к телу. Высушиваю ее одним из человеческих заклинаний — они отнимают меньше магической энергии.

Какое-то время лежу, подставив лицо солнечным лучам, и думаю о том, каким способом убью Аргвара, когда достигну совершеннолетия и избавлюсь от его контроля. Это успокаивает еще лучше, чем купание.

Не знаю, сколько времени я провела на берегу, но в любом случае возвращаться на площадь не имеет смысла. Телепортируюсь в гостиницу, в свою комнату и застаю там Ларрена. Наверняка, попробовав вычислить путь моего перемещения и потерпев неудачу, он здраво рассудил, что следует ждать меня в гостинице, куда я в любом случае рано или поздно вернусь.

— Что означает твоя выходка? — интересуется он.

— Это ты мне объясни, что означает твое поведение? — предлагаю я.

— Наличие брачных браслетов превратило тебя в скромную девушку, и ты в смущении умчалась прочь? Так вот, милая, ты переигрываешь. Я ведь ничего такого не делал, всего лишь по-братски обнимал тебя.

— Любопытно, чьей "ослепительно прекрасной" внешностью ты меня одарил, что я вдруг стала вызывать в тебе такие… хм… братские чувства? И кто из нас после этого извращенец?

— О чем ты? — осторожно спрашивает маг и вид у него при этом такой, будто он подозревает меня в помутнении рассудка.

— Об иллюзорной внешности, которую ты на меня повесил, как только мы оказались в Шактистане, — терпеливо объясняю я. — Именно после этого у тебя стали возникать странные желания в отношении меня — подарки, объятия… отнюдь не братские, как бы ты на этом ни настаивал.

— Ты, глядя на меня, кого видишь? — тихо, едва сдерживая ярость, спрашивает Ларрен.

— Тебя вижу. Но я дракон, на меня иллюзии не действуют.

— А я маг, и на меня иллюзии, наложенные мною, не действуют! — проорал Ларрен. — А ты сумасшедшая психопатка, которая не в состоянии задать вопрос, прежде чем делать выводы! Где ты была все это время? Сколько человек убила из-за… я даже не знаю, как это назвать!

— Назови это неумением задавать вопросы, прежде чем делать выводы, — советую я и начинаю раздеваться. — Я никого не убила. Я была на берегу моря. Запомнила это место с прошлого раза. Там бухта удобная, как для дракона, так и для человека.

— Что ты делаешь?

— Поздно уже. Готовлюсь ко сну, — поясняю я, отбрасывая в сторону балахон, являющийся традиционным одеянием местных женщин. — Ты что-то еще хотел, братик? Или пожелаешь мне спокойной ночи и… отправишься в бордель?