Разоблачение

Глава 31

— Она приходит в себя. Смотри, ее веки затрепетали.

Тихие слова Оливии вывели Меррика из полудремы, в которой он находился. Моргая глазами, он приподнялся на стуле рядом с кроватью Элизы и посмотрел на нее. Оливия одела ее в темно-красный больничный халат — разительный контраст с бледным лицом и черными волосами девушки. Конечно, Меррик мог видеть, что ее глаза двигаются под веками. Он надеялся, что на этот раз она будет в здравом уме. Ночь оказалась долгой, и предыдущие пробуждения землянки были краткими и сбивчивыми. Он начал задаваться вопросом, не повлияло ли длительное пребывание в стазисе на разум Элизы.

Пока ее маленькая рука находилась в его руке, Меррик гадал, что она скажет на этот раз. Иногда, когда Элиза просыпалась, то умоляла его уберечь ее, не позволить ему снова причинить ей боль. Поначалу он думал, что «он», о котором она говорит, — это, должно быть, всеотец. Но теперь не был так уверен. Казалось, ее разум заново переживает какую-то травму, старую обиду — возможно, ту, которую она похоронила? Но он никак не мог добиться от нее подробностей, чтобы выяснить это.

Иногда она хваталась за его руку и называла «Бак», что звучало как мужское имя. Меррик задумывался об этом — от нее не пахло другим мужчиной, а Оливия поведала, что у нее нет пары на Земле — во всяком случае, ни одной, которую они смогли бы найти. Но все равно это имя наполнило его безымянной яростью. Хотя он пытался сказать себе, что ему все равно, мысль о том, что на маленькую земную женщину может претендовать другой мужчина, заставляла его скрежетать зубами и сжимать кулаки.

«Не будь дураком, — сказал он себе. — Она не твоя. Она даже не знает твоего имени. Думает, что ты «Бак», кто бы это ни был. И не похоже, что тебе нужна женщина. Что она может сделать, кроме как замедлить тебя и запутать?» Но что бы Меррик себе ни говорил, его желудок все равно сжимался каждый раз, когда землянка шептала это странное имя.

Его мысли прервались, когда веки Элизы снова затрепетали, а затем ее глаза открылись. На этот раз в них не было ни боли, ни страха. Вместо этого она неуверенно улыбнулась ему и приложила свободную руку ко лбу.

— Привет, — прошептала она.

— Привет, — сказал он грубо, а затем проклял себя за резкий тон. — Э-э… то есть… — Меррик прочистил горло. — Как ты себя чувствуешь?

— Нормально. — Элиза потерла лоб. — Устала. И хочу пить.

— Держи, дорогая. — Оливия поднесла чашку к ее губам, и Элиза с жадностью выпила. Крошечная струйка жидкости соскользнула с бока чашки и потекла по стройной шее. На долю секунды Меррик представил себе, как слизывает ее. Но тут же отогнал эту мысль.

Элиза допила напиток и кивнула Оливии.

— Спасибо, — она перевела взгляд на Меррика. — Это ты. Ты спас меня от… от… — она покачала головой. — Я не знаю от чего, но это было что-то ужасное. Я не думала, что кто-то придет за мной, но ты пришел.

Меррик неловко поерзал на стуле.

— Я нашел капсулу, в которой ты дрейфовала в космосе, и вернул сюда — вот и все.

Она выглядела озадаченной.

— Я была в капсуле? В космосе? Ну что ж, спасибо.

— Не за что, — Меррик не мог придумать, что еще сказать.

— Ты был со мной все это время? — Элиза кивнула вниз, где Меррик все еще держал ее за руку. — Оберегал меня?

— Э-э… — Чувствуя себя глупо, он отдернул руку. — Я должен был. Я нашел тебя, поэтому отвечаю за твою безопасность, пока ты здесь.

— Все показатели в норме, мозговая активность в порядке, — Оливия улыбнулась. — Думаю, с ней все будет в порядке.

Элиза огляделась вокруг.

— Мне было бы легче, если бы я знала, где нахожусь. Последнее, что помню, — это прогулку в парке у пристани в Сарасоте — там, где стоит статуя целующихся моряка и медсестры. Я была в отпуске и… а дальше пустота, — она нахмурилась.

Улыбка Оливии немного ослабла.

— Ну, милая, с тех пор многое произошло. Но главное, что нужно помнить сейчас, — это то, что ты в безопасности. Ты на борту материнской станции, вращающейся вокруг Земли.

— Правда, у Киндредов? — Элиза посмотрела на Меррика и смущенно рассмеялась. — Наверное, ты один из них.

Он коротко кивнул.

— Да.

— Мне всегда было интересно узнать о них — о вашей расе, я имею в виду, — сказала Элиза. — Но, конечно, мне никогда не приходилось даже задумываться о том, что меня может призвать один из вас.

Сердце Меррика сжалось в груди. Те земные женщины, которым не нужно беспокоиться о призыве в невесты Киндредов, были уже спарены или обручены. Но если это так, почему на Элизе нет запаха другого мужчины?

Оливия нахмурилась.

— Ты не беспокоилась о призыве? Почему?

— Почему, потому что… потому что… — Элиза нахмурилась. — Разве это не смешно? Я не могу вспомнить. — Она посмотрела на свои руки и нахмурилась. — Похоже, я многое забыла. Откуда у меня эти синяки? И почему у меня все так болит?

Меррик беспокойно заерзал на стуле, и они с Оливией обменялись взглядами.

— Некоторые истории лучше оставить на другой раз, — ответила Оливия. — Почему бы тебе не отдохнуть, и, возможно, воспоминания вернуться к тебе позже.

Элиза нахмурилась и села, выглядя более бодрой.

— Но я больше не хочу отдыхать. Как долго я была в отключке? Возможно, мой отпуск уже закончился. Вы знаете, какая загруженность у меня будет, когда вернусь домой?

— Загруженность? — повторила Оливия.

— Количество дел, которые я веду на работе, — я адвокат. — Элиза выдохнула и откинула прядь черных волос с глаз. — Почему мои волосы распущены? Я никогда не носила их в таком виде.

— Адвокат, да? Кого вы представляете? — успокаивающе спросила Оливия, предлагая ей еще один напиток.

Элиза без вопросов взяла чашку, на этот раз держа ее самостоятельно, и сделала глоток. Она скорчила гримасу.

— Горький.

— Зато полезный. Выпей еще, — посоветовала Оливия. — И расскажи мне о своей работе. Я была медсестрой на Земле и продолжаю работать здесь, — она указала на медпункт. — Анатомия Киндредов немного отличается от анатомии человека, так что пришлось учиться без отрыва от производства.

— Интересно, — Элиза сделала еще глоток и скорчила гримасу. — Ну, я обвинитель в офисе генерального прокурора. В основном представляю интересы детей, потому что… потому что они… — Она зевнула, а затем резко посмотрела на Оливию. — Эй, что было в том напитке?

— Просто немного успокоительного, — Оливия погладила ее по руке. — Думаю, тебе нужно еще немного отдохнуть, но не волнуйся, я свяжусь с твоей матерью и отчимом, пока ты спишь. К моменту твоего пробуждения они уже будут здесь.

Большие карие глаза Элизы расширились от паники.

— Нет, не делай этого! Я не… — Она снова невольно зевнула. — Мы не общаемся, — закончила она, ее веки опустились.

— О, я просто подумала, может быть… — Оливия покачала головой. — Неважно, я не буду с ними связываться. Просто отдохни, и через некоторое время тебе станет лучше.

— Но я не хочу спать, — голос Элизы, который на мгновение стал резким и деловым, теперь снова звучал мягко и по-детски. Она призывно посмотрела на Меррика. — Когда сплю, я… мне снятся плохие сны. О нем.

— О ком, детка? — Ласковое обращение вырвалось прежде, чем Меррик успел себя сдержать. Он сказал себе, что выражение страха на ее лице пробудило его защитные инстинкты. У него возникло желание снова взять землянку за руку, ощущение, что она нуждается в прикосновении, но Меррик сдержался. Или сдержался бы, если бы Элиза не потянулась к нему.

— Пожалуйста, — прошептала Элиза. — Ты останешься со мной? Останешься и будешь оберегать меня?

— Конечно, останусь, — Меррик переплел их пальцы, заметив, как ее маленькая рука полностью потонула в его. — Я твой защитник, пока ты здесь — мой долг оберегать тебя.

— О… хорошо. Защитник… прямо как… Бак. — Ее веки закрылись, так как успокоительное, которое Оливия дала ей, начало действовать.

Вдруг Меррик отчаянно захотелось спросить ее, он наклонился вперед и заглянул в ее полузакрытые глаза.

— Кто такой Бак? — пробормотал он. — Ты все время спрашиваешь о нем — кто он?

— Бак? — Элиза зевнула и одарила его сонной улыбкой. — Мой любимый. Он защищал меня. Всегда держал меня в безопасности, пока… пока…

Но она снова заснула, оставив Меррик гадать. Где ее любимый? И он защищал ее до чего?

Глядя на ее мирно спящую фигуру, Меррик задумался, узнает ли когда-нибудь, и решил, что, скорее всего, нет. Действительно, теперь, когда она проснулась и пришла в себя, он должен снова отправиться в путь, во вселенную. Она была обширна, и он не сомневался, что никогда больше не увидит Элизу Дарден.

Меррик нахмурился. Это правильное решение — разумное решение. Не было смысла торчать там, где его не ждут и где он не нужен. Он нервировал медперсонал, а на Земле Элизу ждали родители, друзья и коллеги — совсем другая жизнь, в которой его не было и никогда не будет.

И все же мысль о том, чтобы оставить ее, никогда больше не увидеть эти большие карие глаза, не давала Меррику покоя. Она словно будила в нем что-то: нежность, о которой он даже не подозревал. Он не мог отделаться от ощущения, что если оставит ее, то никогда больше не почувствует этого. «И это хорошо, — мрачно сказал он себе. — Нежность — это просто синоним слабости». Но все же не мог заставить себя уйти.

Что ж, ему нужно поработать над своим звездолетом, решил Меррик. Теперь, когда не нужно круглосуточно находиться в медпункте, он мог заняться своим кораблем. Таким образом, можно побродить по материнской станции Киндредов на случай, если что-то пойдет не так — а он уверен, что не все будет гладко.

Меррик потянулся и поднялся, чтобы сказать Оливии, что его можно найти в стыковочном отсеке, если он ей понадобится. Он уже почти услышал ее вздох облегчения — Лив и остальной персонал будут рады избавиться от него, это уж точно.

Прежде чем уйти, Меррик наклонился, чтобы еще раз осмотреть Элизу. Было странно тяжело оставлять ее, даже зная, что он идет в другую часть корабля. «Еще одна слабость, — подумал он. — Перестань быть гребаным идиотом и иди».

Но почему-то он не смог удержаться от того, чтобы в последний раз погладить ее по щеке, прежде чем уйти.