Разоритель Планет

19.01.2580, 10:00

Сектор Корво, Система Немезида, Планета Итарис, Столица,

Район Центр-25, «Крест», строение 3, сады-укрепления,

19.01.2580, 10:00

Директор Баукус вышел из машины перед самым входом в «предместья» офиса. За ним вышел Ирвин и ряд других бойцов из личной охраны. Было их пятеро, а приехали они на какой-то корпоративной машине на воздушной подушке, которая выглядела как некий военный джип, не хватало только пулемета на крыше. Как только люди вышли, водитель направился в объезд сада, чтобы выйти на спуск в подземный гараж, который находился с обратной стороны от главного входа в офис.

Перед людьми расстилалось три линии обороны, первая обладала небольшими, в полчеловеческого роста, узкими клумбами, кажется, из пластстали, замаскированной под некое подобие мрамора с некими «колоннами», которые поддерживались атлантами, располагавшимися по обе стороны от колонн на крайних точках конструкции. Здесь же виднелись различные литые «птички», а также другая живность и растительность, которые украшали клумбу. Но что было крайне интересно, так это отсутствие цветов, на клумбе было лишь некое подобие искусственного газона. Сами клумбы вширь достигали пяти метров, что позволяло разместить за каждой клумбой до пяти человек, которые смогли бы вести бой, не мешая друг другу, а располагались клумбы на расстоянии трех метров друг от друга.

— Любуетесь? — спросил подошедший сзади человек среднего роста, в мундире, с густыми черными усами с проседью и с седыми волосами на висках, выходившими из-под синей фуражки с лопатой и киркой на месте кокарды. Человек был относительно щуплый, кажется, что его слегка покорежила подготовка к этому съезду, но в целом он пытался держаться молодцом, и смуглое морщинистое лицо с орлиным носом все-таки увенчивала улыбка в голубых глазах и на толстоватых губах.

— Генерал Шиллин, приветствую Вас! — воскликнул Баукус, поднеся правую руку ко лбу непокрытой головы.

— Отставить, рядовой запаса Баукус. Нельзя человеку с непокрытой головой честь отдавать, — генерал погрозил Баукус, а сам усмехнулся.

— А вот скажите, генерал, — в этот момент в разговор вклинился одетый не так, как обычно Ирвин, сейчас он был в черном деловом костюме, сшитом под этого амбала на заказ, и в белой рубашке, на воротнике которой покоилась бабочка такого же черного цвета. — А почему такая халтура? Где цветочки? Это ж клумба, а не газон.

— Ну, извините, не успели, да и сами цветочки будут мешаться, из-за чего их придется срывать, что затруднит занятие позиции тем или иным бойцом, поэтому и такая «халтура», как Вы выразились, Ирвин, — проговорил спокойно, но без былой доброжелательности генерал, смотря на главу охраны Баукуса.

— Ладно-ладно, — махнул рукой Ирвин, после чего вся компания теперь уже с генералом двинулась в направлении входа.

Сами телохранители Баукуса имели в руках небольшие кейсы, вероятно, с разобранным оружием, отличительной чертой его охранников были небольшие, синеватого цвета вставки на плечах костюмов, а сами люди были сплошь рослыми и крепкими, кажется, что Ирвин набирал их специально… Или же они были набраны еще Гирей.

Вторая линия обороны находилась метров через десять после первой линии. Здесь «клумбы» так же, как и в первой линии, обладали примерно тем же орнаментом, только закрывали человека уже по грудь, что позволяло разместить здесь и пулеметчика в позиции «стоя», также во второй линии по левую и правую стороны от офиса размещались углубления в бетоне, которые должны были полностью скрыть БМП, оставив открытой только башню боевой машины. Углубление было где-то в метр восемьдесят, и там бы отлично разместился какой-нибудь танк или то же БМП, которые были бы почти недосягаемы для вражеских стрелков. Хотя, был и большой минус…

— А вот Вы не боитесь, генерал, что в БМП запульнут гранату из подствольника? — поинтересовался Баукус.

— Боюсь, — откровенно признался Шиллинг. — Поэтому мы введем туда БМП «Щит», ну… Вы сами, наверное, понимаете, о чем я. Все-таки именно в Кирен-1 налажено их производство.

— Да. Башня прикрыта дополнительными бронелистами на специальных стойках для того, чтобы остановить распространение той же плазмы и сократить повреждения от нее. Плазма как бы ударяет в щит, а далее отчасти разъедает его, а отчасти разлетается, что сокращает общий урон от плазменного снаряда, но… Что скажете насчет обычных гранат? Может, даже фугаса.

— С этим хуже, однако, дополнительные щитки также могут помочь в отражении такого удара, ну и… Мы решили слегка улучшить Ваше БМП, сейчас мои инженеры «шаманят» с паяльником и дополнительными «откосными» щитками для крыши машины. В принципе, будет похоже на некий треугольник, который частично затруднит попадание по крыше машины, может, даже заставит снаряд уйти в откос, ну, или частично сократит повреждения. Вообще… — Шиллинг помолчал. — Мы вот в бетон эти машины помещаем, и их выживаемость повышается в разы. Это своего рода дзот, который, правда, обладает лишь одним орудием, а не парой мощных пулеметов.

— Можно навесить башню от машины «Шторм», там спаренный пулемет, но, да, щитков дополнительных нет, но можно заменить конкретно орудие. Конечно, придется немного пошаманить по поводу самой установки, ибо у «Щита» есть проблема с самими щитками, часть придется либо обрезать, либо убрать, но зато парный пулемет может сделать врагу столько радости, что он будет не рад жизни! — весело повысил голос Баукус, подняв вверх кулак.

— Кстати, Вы не думаете о совершенствовании орудия «Щита»? Мне кажется, что можно было бы реально поставить такое орудие, ну и немного его модернизировать, ибо можно забить туда щитки на сами орудия, — проговорил генерал, смотря на Баукуса.

— Да. Я подумываю об этом. Что мне нравится у пулемета RTS, так это малые габариты, ты реально вставляешь его между щитков и с легкостью закрываешь. А вот сдвоенные «Крамеры» — это мрак. Ты вот его вставляешь, а там относительно крупный калибр, при этом сами стволы расположены довольно-таки неудобно, то есть у тебя практически остается сантиметров пять, может, больше, незакрытого щитами пространства, в итоге, в эти пять сантиметров может проникнуть что-то неприятное, шанс, конечно, не столь велик, но мне вот это не нравится. Тем более тогда, когда прилетит плазма — сразу и стволы прожжет, и башню, хотя стволы так и так попадают под действие в случае попадания в орудийную часть. Поэтому, еще один плюс, RTS обладает толстыми стенками стволов, ну и сталь термостойкая, что снаружи, что внутри, а это уже определенная защита от плазмы, которая у «Крамеров» отсутствует. Ствол и так большой, а начальник не очень хочет тратиться на то, чтобы сделать его чем-то идеальным для борьбы с врагом, поэтому надо заказ сделать по поводу разработки подобного пулемета, но у нас, чтобы все плюсы «Крамера» и RTS совместить, а дальше работать на полную.

Тем временем группа людей продвигалась к третьей линии обороны, которая расположилась на возвышенности, небольшой холм являлся тем, что стало основой для пятидесятиэтажного офиса, а также идеальной позицией для того, чтобы разместить пулеметные точки. Здесь были самые замысловатые клумбовые укрепления, колонны которых на этот раз возвышались над самой клумбой. Они были чем-то похожи на укрепления второй линии, но размерами в два-два двадцать метра, при этом виднелось пулеметное гнездо со всеми его особенностями. Что было интересно, так это то, что данные клумбы имели определенные округлые формы, что и позволяло пулеметчику теперь иметь гораздо больший обзор, чем если бы укрытие было прямым.

— Неплохие позиции для пулеметов, — отметил Ирвин, глядя на «клумбы» третьей линии обороны.

— О… Вы еще не видели убранств холла, — проговорил Шиллинг, входя в здание, которое уже приветствовало стальными щитами через пять метров от входа. Сам вход был ниже основной части зала примерно на два метра, что и влекло за собой, что в округлой арене входа противник попадал в засаду, все перила были заменены металлическими щитами, виднелось и две пулеметных точки, которые располагались по краям от двух лестниц, что вели к администратору.

— Ого… — улыбнулся директор, глядя на ту западню, в которую попали бы бойцы Карении. — А Вы не зря едите свой хлеб, генерал. Стекло первого этажа было заменено металлом и бетоном также по Вашим задумкам? — спросил Баукус, посмотрев на генерала.

— Да. Но я не уверен в том, что мы сможем выдержать. Впрочем, оставьте своих парней здесь, а нас ждет разговор с остальными директорами, — генерал улыбнулся, после чего Баукус вместе с ним начали подниматься по ступенькам.

…

Баукус стоял по правую руку от Шиллинга и видел, как генерал большим пальцем поочередно надавливална указательный, затем на средний, после на безымянный и заканчивал мизинцем, после чего снова возвращался к указательному, проходя путь в обратном порядке.

— Вы нервничаете, генерал? — спросил Баукус, глядя на Шиллинга.

— Слегка, — Шиллинг обычно не показывал своего волнения и своих нервов на глазах подчиненных, да и, в целом, на людях. Сейчас он ехал в просторном, мягко поднимающемся лифте, и крепко держался левой рукой за поручень, на правой же постоянно перебирал пальцами, хотя на лице его сохранялась невозмутимость. — Понимаешь… Я еще ни разу в такой заднице не был. Если верить данным, которые я получаю из космопортов, мы будем иметь дело с Жабодавом, и не одним лишь Жабодавом: Гришка Жнец — один из старых товарищей Жабодава с отрядом примерно в двадцать рыл, если ничего не путаю; Гарри Грэм — восемь человек, бывший лейт и Герой Федерации, мало про него известно на наемничьем поприще, но он мне не нравится тем, как действовал во время операции по освобождению какого-то транспортника — больно хорошая у него выучка; Гюнтер Кувалда, у которого среди бойцов два кворона из клана Йори и гребаный швагр, который, судя по данным, любит стрелять «по-македонски» из, мать их, пулеметов. И мне не верится, что эти Три Гэ просто так появились здесь вместе с Жабодавом, который прибыл еще семнадцатого.

— Угу… Думаешь, что твоя оборона не справится? — спросил Максимилиан, задумавшись.

— Боюсь, ибо это явно не единственные наемники, которые будут использованы при штурме, — генерал был не похож на себя, кажется, что он стал еще белее от новых седых волос.

— И именно поэтому нас сегодня собирают здесь? — спросил Баукус.

— Не знаю. Мой призыв понятен, а вот Ваш, Баукус, и ряда других персонажей мне неясен, — проговорил коротко человек, когда двери лифта открылись, а дальше они продолжили идти по светлым коридорам в молчании.

Что-то здесь было нечисто. Либо все-таки Блюхарт решил пойти на компромисс… Хотя? Зачем бы он пригласил сюда безмозглого Лефтхенда? Этот бугай никогда не пойдет на мирные переговоры, а тем более со своим старым сослуживцем, который, видимо, как-то перешел фон-барону дорогу.

Тем временем, мелькали двери кабинетов, Шиллинг шел довольно резво для того, у кого голову украшали частые седые пряди. Заметно было и его прихрамывание на правую ногу, которое обычно генерал старался скрывать, но все-таки дорожил этой хромотой, поскольку это напоминало ему о войне.

Вскоре они оказались возле актового зала, где уже стояли Отто и василиск Блюхарта, которые переговаривались о чем-то между собой, стоя спиной к двери актового зала. У змея была зеленоватая окраска, красного цвета глаза с вертикальным зрачком, а также большой змеиный капюшон, который был покрыт некими подобиями глаз самого василиска, вероятно, это были некие татуировки для пущего устрашения врага.

— Кто же это к нам идет? — оскалился амбал, который, кажется, был выше двух метров, из-за чего даже на фоне змея с мощными металлическими манипуляторам вместо рук смотрелся как крепкий человек, в плечах значительно превышавший ширину в полметра. — Генерал Шиллинг и директор-неудачник Баукус?

— Ха-ха… Очень смешно, — прокомментировал Баукус, подходя к змею и человеку, а сам в уме добавил: «Тупица».

— Что такое? Сын интеллигента обиделся? — Лефтхенд в этот момент хохотнул, а после сплюнул на пол, после чего поймал на себе ядовитый взгляд генерала.

— Вы — свинья, господин Лефтхенд, — проговорил холодным как сталь голосом Шиллинг, эти слова генерала были способны поранить почти любого, кто не являлся настолько тупым, как Лефтхенд.

— Что сказал, старичок? — Лефтхенд улыбнулся. — Ты вот сейчас головой белый, а можешь стать белым кожей. Один момент, генерал, и все кончится, если Вы станете меня оскорблять.

Лефтхенд был одет в белую рубашку, обтягивающую рельефное тело бугая, под левой подмышкой висела кобура крупнокалиберного пистолета, по которой он постучал, и на этот раз неодобрительным взглядом его одарил даже василиск.

— Я бы на Ваш-шем месте не ссорился бы с друзьями, — шипение василиск старался подавлять, но все-таки местами язык змея не слушался и снова воспроизводил протяжные шипения, голос его был тих и спокоен до мурашек на коже, но Лефтхенда не пробил даже змей.

— Хо-хо! Мне что, будет угрожать выро… — Лефтхенд не успел договорить, когда змей вдруг взял его за шею правым манипулятором, а левым крепко сжал правую руку, после чего вытащил пистолет из кобуры с помощью своего хвоста.

— С-сможете ли Вы вести себя так без с-своего главного козыря, гос-сподин Лефтхенд? — спросил змей, начиная обвивать хвостом грудную клетку человека, а сам барон боялся двинуться. — Будь Вы моей добычей на родной планете… Я бы мог позволить Вам ощутить всю симфонию боли, связанной с удушением. У нас имелась небольшая традиция по запуску юного василиска одной из низших каст в рот провинившемуся. Мы убивали сразу и виновника казни, и одного из низших. Только представь, — василиск переместился к самому уху человека, после чего продолжил. — К тебе в глотку проникает нечто живое… Начинает там извиваться. Ему явно неприятно, и поэтому оно пытаетс-ся вырваться, но не может и проникает только глубже, оно передавливает дыхательные пути, и у тебя медленно начинается ас-с-сфикс-с-сия, — прошипел змей будто специально, а после продолжил. — Ты извиваешься, пытаешься извернуться, выблевать или выкашлять змею, но она застревает в твоей глотке, как кусок мяса, которым ты подавился. Постепенно от недостатка воздуха ты начинаешь терять сознание, но только представь то, как долго тебе придется мучиться от того, как змееныш ползет по твоей глотке. Просто представь это, человек, — после этих слов змей позволил опуститься человеку вниз, а тот, еле удержавшись на ногах, смотрел на телохранителя Блюхарта безумными глазами.

— Пистолет! — выкрикнул Лефтхенд, пытаясь найти оружие глазами.

— Вам он не нужен, — оскалился змей, смотря на барона, а затем переведя взгляд на идущего в их направлении Блюхарта вместе с Эшвином, едущим в инвалидной коляске, Винсентом Ли, идущим по правую руку от Блюхарта, и, собственно, Саламбеком с его старшим сыном.

— Что это такое, Зар? — спросил у змея Блюхарт, глядя ему в глаза.

Мужчина был высоким, а его пронзительные голубые глаза заставляли даже змея ощутить себя не в своей тарелке. Блюхарт был также крепким и высоким человеком, правда, в отличие от качка Лефтхенда, он сложен скорее атлетически. На нем был серый гражданский бронежилет, который он носил всегда вместо обычной одежды, поверх белой рубашки. Красивая округлая голова была гладко выбрита, а сам он представлялся военным, что называется, первого сорта, чего нельзя было сказать о бандите Лефтхенде.

Змей выдержал небольшую паузу и слегка оскалился.

— Это было обучение господина Лефтхенда толерантности. Боюсь, что Вашим директорам, господин Блюхарт, следовало бы поучиться такту и определенным манерам внутри межкультурного диалога. Вот я и показал наглядно то, что не с-стоит со мной разговаривать, как с некой безмозглой тварью, которой я, вероятно, в глазах Отто фон Лефтхенда являюсь. Плюс, я произвел небольшой экскурс-с внутрь традиций наших каз-сней. Ничего более. Господину Лефтхенду понравился наш небольшой ис-сторический курс? — оскалившись, спросил змей, глядя на директора, что так и не пришел в себя. — Мочание — знак согласия. Вот видите, гос-сподин Блюхарт. Порой, нас-силие творит с людьми чудес-сные перемены.

— Я эту тварь угроблю! — вырвалось вдруг у Лефтхенда, а часть директоров стала смеяться.

— Извините, что вмешиваюсь, но мы пришли на… На… — лысый старик с седоватыми усами, со впалыми щеками и глазами глубокого зеленого цвета, выглядел отчасти как живой труп, вот в правой руке виднелся катетер, в который была вставлена небольшая трубка, аналогичный находился и в левой руке. Что в том, что в другом, текла какая-то жидкость.

Старик, кажется, забыл, куда он пришел, из-за чего недоуменными глазами смотрел на всех здесь присутствующих, особенно долго он задержал взгляд на змее за спиной Блюхарта.

— Э-э-э-э-э… А где мы? — спросил человек, уставившись уже на Баукуса, кажется, узнав его.

— Мы находимся в офисе МилитариКорп, — начал говорить Винсент Ли, который имел черные волосы, зачесанные назад, а также явно имплантированный правый глаз, который практически не выделялся на фоне другого глаза, в нем были и симуляции сосудов, и зрачок в зависимости от нужного режима зрения расширялся или сокращался, но говорило об импланте его небольшое отхождение по скорости от основного глаза, имплант менял направление зрения быстрее. — Вы же, господин Дорн, оказались здесь для того, чтобы продать Ваши акции МилитариКорп господину Блюхарту, ибо Вы уже устали работать с заводами и не справляетесь с этой работой.

Голос Ли был будто бы убаюкивающим, он был спокойным и певучим, он не говорил, он почти пел некое подобие колыбельной. От этого старик заулыбался, начал более спокойно вращать головой туда-сюда на сухой обвисшей шее. На самом деле, этот старичок выглядел как скелет, обтянутый кожей, а питался только различными растворами из питательных веществ. Вероятно, на его нынешнее состояние повлияло то, что госбезопасность редко оставляет своих бывших агентов без внимания, вполне возможно, что Дорн был чем-то отравлен, из-за чего так быстро и состарился. Буквально за десять лет он превратился в то, чем является теперь, хотя десять лет назад был вполне себе боевым мужчиной, который довольно эффективно участвовал в самых различных делах МилитариКорп.

— Хорошо. Да… Мне надоело пользоваться всеми этими… Не пользоваться… Управлять… Да. Я был прекрасным управленцем, который теперь достоин того, чтобы отдыхать! — старик вдруг оживился, а во взгляде его читалось некое легкое безумие, которое, вероятно, было достигнуто за счет этих манипуляций Ли и при помощи яда, который для своих экс-агентов никогда не жалела госбезопасность.

Вся эта ситуация ужасала… Эти люди сознательно вели старика сюда, чтобы после того, как отберут его долю акций, сплавить его в какой-нибудь дом престарелых. Хотя… Может, это и правильно? Мысли об этом буквально роились в голове Баукуса, наверное, было удобно иметь при себе такого человека, как Ли. Да, это командир-неудачник, но то, насколько теперь он полезен в быту — это нечто необычное. Ли буквально был способен на все, что касалось того, чтобы обмануть кого-то. Он буквально гипнотизировал всей своей сущностью приятного человека средних лет, от которого всегда пахнет дорогими духами, чей костюм всегда выглажен, чьи туфли начищены, а голос всегда певуч и приятен.

Старика завезли в конференц-зал.

— Баукус, Шиллинг, отец и сын Исмаловы могут остаться в коридоре. Чуть позже мы пригласим вас в зал, — проговорил Блюхарт, смотря на директоров и генерала, после чего вошел внутрь, закрыв за собой дверь, а змей остался снаружи.

— Грязные делишки жалких людишек, — ухмыльнулся он, глядя на оставшихся снаружи людей. — Вы, вероятно, не очень поддерживаете этот акт?

— Конечно, — проговорил Исмаилов Младший.

Как и отец, он был высок, у него был такой же орлиный нос, короткие волосы, короткая черная бородка, чем-то он напоминал отца лет в тридцать, когда Баукус впервые видел Исмаилова старшего и впервые вошел в крупный бизнес. На лице, откуда ни возьмись, возникла улыбка, и Максимилиан протянул руку сначала Саламбеку, а затем и его сыну.

— Максимилиан Баукус, — улыбнулся человек, смотря на точную копию молодого Саламбека.

— Ахмет Исмаилов, — мужчина тоже улыбнулся.

— Ахмет — старший из моих сыновей, он почти твой ровесник, — улыбнулся Исмаилов Старший, смотря на Баукуса.

— И на сколько лет младше? — спросил Баукус, доброжелательно глядя на Саламбека.

— Тебе, вроде как, тридцать шесть, а Ахмет на два года младше.

— Тридцать семь, — поправил Максимилиан, шуточно подняв палец вверх.

— Ну, значит на три, — улыбнулся уже Ахмет, а генерал был мрачен, как и раньше, он смотрел себе под ноги, лишь слабо улыбаясь.

— Что с Вами, генерал Шиллинг? — спросил Саламбек, глядя на человека.

— Что-что… Защита у нас, конечно, хорошая, но если Романо выкинет какие-то грязные штучки, а он их выкинет — хрен нам, а не победа, — проговорил спокойно генерал, продолжая перебирать пальцами, сжатыми в кулаки.

— Что генерал Шиллинг имеет в виду? — спросил Ахмет, посмотрев на отца, тот не сильно посвящал детей в дела компании, но теперь он был загнан в угол, и требовалось рассказать сыну правду.

— Если вкратце, сын, мы в глубокой и беспросветной заднице, — улыбнулся Саламбек, после чего как-то погрустнел. — В общем, про КарениюИндастриз ты знаешь, но возникла такая проблема, что их гендиректор экспроприации — Роберто Романо — собирается нас уничтожить, так как не в меру умные господа, — человек кивнул в сторону кабинета. — Заставили Максима произвести довольно паршивый финт ушами, чтобы ликвидировать Романо на Айскриме. Видимо, Романо знал о том, что квороны празднуют какой-то свой праздник и напал именно в это время, ну и… Ликвидация Романо руками кворонов не удалась, а на складах этих недобитых морепродуктов осталось наше оружие. Торговал с ними, насколько знаю, Ли, ибо именно его штурмовые винтовки были там засвечены, равно как и патроны. Кроме этого, в руки Романо попал планшет главы клана, в котором сообщалось о том, что Романо и два отделения шок-пеха собираются перебить весь клан кворонов. Вот так.

Во время рассказа Саламбека у Ахмета буквально поднимались волосы дыбом.

— И ты ни о чем не знал? — спросил человек, глядя на отца.

— Нет. Узнал я это все относительно недавно. В числах десятых. До этого это была операция сугубо Блюхарта, Лефтхенда, Ли и Баукуса. В общем, вместо того, чтобы захватить власть на планете и только потом выбить Карению отсюда, мы совершили опрометчивый шаг, за который и понесем ответственность, — проговорил Саламбек, понурив голову.

Баукус вздохнул, все-таки, он был повязан в этом деле, и именно он станет виновником гибели Саламбека и его сыновей. Оставалось надеяться лишь на то, что Романо будет милостив к тем, кто не поднимет против него оружия.

— Знаете… — начал было говорить Максимилиан, когда открылись двери, а из кабинета выехал улыбающийся старичок.

— Я свободен, — улыбнулся он своей беззубой улыбкой. — Я свободен! Теперь меня ждет хоспис! Я буду заигрывать с бабушками и медсестрами, и играть в шахматы с такими воинами, как я! — Дорн явно был рад тому, что освободился от всех дрязг, а Винсент движением головы пригласил людей внутрь.

Последним в двери заходил Ахмет, который и закрыл за собой дверь в длинный овалообразный зал, в котором был большой овальный стол мест на тридцать, но занятыми всегда были лишь четырнадцать. Вокруг все блестело богатством, вместо простого пола — плитка с небольшими узорами из золота, рядом с дверьми стояли статуи легендарных Атлантов, чьи плечи удерживали потолок, по обе стороны от стола находились белые стены, на которых отображалась презентация.

Ахмет был буквально заворожен тем, что находилось внутри и сел рядом с отцом, напротив Баукуса и Шиллинга, который улыбнулся этому молодому мужчине. Во главе стола не сидел, а стоял, опершись на него, Блюхарт, который был задумчив, а с губ его не сходила улыбка. Кажется, что он поднял сегодня хорошее состояние. Рядом с ним по левую руку сидел Отто, по правую стоял Винсент, спрятав руки за спину.

— Итак, приветствую вас! — прервал тишину Винсент, который осветил всех своей белоснежной улыбкой. — Сегодня вас собрали для того, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию, — голос его перестал быть певучим, а сменился неким маршевым тактом. — Итак. Сегодня у нас имеется такая проблема. Господин Романо явно готовит нападение на наш офис. Вопрос один: как правильнее действовать? Лично я предлагаю перенести съезд с января на другое время. За это время мы можем успеть подготовиться значительно лучше к обороне офиса, ну и… Возможно, что окончательно договоримся о том, чтобы Романо выкинули с Итариса.

— Я против, — поднял руку Отто.

— Голоса дегенератов — не учитываются, — проговорил абсолютно спокойно Ли, смотря на остальных.

— Отто — не дегенерат, а военный, — громко произнес Блюхарт.

— А еще пират, уж простите мою дерзость, господин Блюхарт, — все также спокойно проговорил Ли.

— А между прочим, господин Ли прав. Отто фон Лефтхенд растерял всякую военную честь, — отчеканил генерал, смотря на Отто ненавидящим взглядом.

— Ой… Генерал обиделся на то, как я обращаюсь с его подсосом Баукусом? — спросил Отто, нагло пялясь на Шиллинга, у которого, кажется, скрипели зубы.

— Молчать, — властно проговорил Блюхарт, отрывая взгляд от стола. — Я хочу услышать ваши мнения о том, что нам следует произвести. Мы, конечно, могли собрать всех директоров, но это могло бы послужить сигналом Романо сорваться с цепи значительно раньше. Лично я считаю, что нам следует остаться здесь в то же время и в том же месте, таким образом, мы поймаем Лиса в ловушку, а далее убьем и будем иметь на это полное право, ибо Лис влезет на нашу территорию с оружием.

Первым поднялся Шиллинг.

— Загнать его в ловушку имеет смысл, однако мы точно не знаем о том, поддержит ли нас полиция или шок-пех, а зная Романо — у него в этом плане все схвачено. Переносить время заседания — бесполезно. Просто в силу того, что я и так сделал слишком много укреплений для того, чтобы защищать офис. Я даже вместо стеклянных стен первый этаж забил железобетонными стенами. Большего мне просто не дадут сделать… — человек оперся на стол. — Однако, я могу сказать, что мы имеем огромный ряд недостатков. Больше четырехсот солдат мы завести сюда не имеем права. При этом… Над землей, вне здания могут находиться лишь пятьдесят человек, не считая снайперов. Дальше… Наш гараж — это геморрой. Из него есть только выхода: лифты и въезд. Второй можно завалить, если у бойцов Романо будет хорошая взрывчатка. К сожалению, ничего с этим мы поделать не можем. Скорее всего, случится так, что Романо сначала подорвет гараж, завалит вход. Тогда у нас останется лишь один вариант подъема солдат наверх. Это два лифта, — генерал говорил это спокойно до тех пор, пока не дошел до момента с лифтами, после чего повысил голос. — Так вот! Лифты тоже можно обрушить! И тогда будут отрезаны люди в гараже, а также люди, которые будут находиться на этажах. Поэтому мне нет смысла размещать весь ЧВК внутри здания, потому что в случае подрыва лифтов выйдет так, что получится тот же гараж, только внутри здания. Сам лифт за раз может поднять одно отделение солдат, то есть десять человек. Это, с одной стороны, немало, а с другой, чрезвычайно мало. Поскольку надо будет защищать еще и ваши директорские задницы, то есть пара лифтов поднимется сюда, чтобы разместить здесь два дополнительных отделения ЧВК для обороны лестниц и вашей эвакуации, но даже не ждите, что это станет панацеей. Да, Романо потеряет много бойцов, однако у него есть Жабодав, который является мастером боев в закрытых помещениях, Кувалда также этим промышляет. В итоге? Мы оказываемся в незавидной ситуации, в которой имеем много шансов на успех, но столько же и на провал. Мой доклад окончен, — генерал после этих слов сел, а Ли хитро посмотрел на Блюхарта, который, побледнев, все-таки присел.

— Что думаете о том, чтобы разместить всех бойцов на первом этаже?

— Падеж крупного рогатого скота. Попробуйте в холле разместить двести человек с оружием, а я над Вами посмеюсь, господин Блюхарт. Места хватит, но Вы не разместите их позиционно, из-за чего одна граната уложит кучу народа. То же касается и случая, если они будут выходить из здания. Эти парни хороши в войне, однако если эти парни будут выходить и получат хотя бы одну подствольную гранату — сдохнут. И именно сдохнут, а не погибнут, — проговорил раздраженно Шиллинг.

— Угу… А Вы что скажете, сладкая парочка? — спросил Блюхарт, посмотрев сначала на Баукуса, а затем в направлении Исмаилова старшего.

— Мне кажется, что проще отменить съезд, — проговорил Баукус, глядя на Блюхарта, а после добавил. — А еще лучше пойти с Романо на сговор. Лучше перекупить его.

— Он не товар, а мы задели его честь, — проговорил Блюхарт, сложив руки в замок и опершись на них.

— Но все-таки. Я не думаю, что он хочет воевать с нами. Ну, как… Он хочет нас уничтожить, но он не зверь. Скорее всего, и Гиря, и Борман живы, ибо, если судить по тому, как оборвались их сигналы… Они оборвались только в тюрьме, тогда как сигналы двух бойцов Гири оборвались еще в парке.

— Он взял языка, — мрачно отметил Блюхарт. — Что скажете, директор Исмаилов?

— Я солидарен с Баукусом. С Романо нужно идти на контакт, — проговорил человек довольно спокойно.

— И как Вы предлагаете это сделать? «О! Привет, Романо! Хочешь, чтобы мы стали твоими новыми хозяевами?!», а он тем временем: «О! МилитариКорп, я только этого и ждал! И что, что вы пытались меня убить?! Вы классные ребята!», — попытался разбавить эту мрачную обстановку сам Блюхарт, но от этого ему стало слегка хуже. — В общем. Остаемся здесь. В то же время и в том же месте. Будь что будет. Ни один из вас, кроме генерала, не предоставил никакой информации для анализа, а Шиллинг автоматически опроверг твою теорию о построении новых укреплений, Ли. Поэтому бесполезно. Сами вляпались, сами расхлебывать будем.

— Я хочу сказать, что если мое ЧВК понесет большие потери — я отдам солдатам приказ сдаться, — поднялся Шиллинг. — Это не их война. ЧВК не участвовало в Ваших интригах, и не ему Ваши промахи расхлебывать.

— Дачто ты себе позволяешь, Шиллинг?! — сорвался Отто.

— То, что позволяет себе любой военный с честью! Для чего создается ЧВК? Для охраны ваших задниц? Нет. Оно создается для войны. И лично я считал, что мы организуемся для войны с центрариями или, на крайний случай, с рогарийцами, но никак не с очередной сраной корпорацией, — генерал во время этих слов поднялся и говорил громко.

— Вы, Шиллинг, находитесь в зависимости от МилитариКорп, — проговорил Ли, смотря на генерала. — ЧВК «Арес», которую Вы назвали «своей», является собственностью МилитариКорп, а вернее, ее особенным подразделением. Директором данной корпорации является Харрис, поэтому Вы будете подчиняться тому, что Вам говорят.

— В бою может случиться всякое, господин Ли, — усмехнулся генерал. — И уж точно, в этом бою не ЧВК зависит от Вас, а Вы от ЧВК. А если ЧВК зависит от МилитариКорп, пусть Ваши телохранители это все и охраняют.

— Что Вы себе позволяете, Шиллинг? — спросил Блюхарт.

— Мне каждый из этих парней, как сын, которого у меня никогда не было и уже не будет, и Вы хотите, чтобы они просто так гибли за Ваши авантюры? Нет. Этого быть не должно.

— Если ты предашь нас, Шиллинг, я застрелю тебя и возьму управление на себя! — довольно громко проговорил Лефтхенд.

— А ты дотянись, гвардии капитан пиратов в отставке, — усмехнулся Шиллинг. — Ты будешь заперт здесь, говно, и никак до меня не доберешься.

— Да что ты себе позволяешь?! Как ты со мной говоришь?!

— Как с говном, которым ты и являешься, — Шиллинг смотрел на Лефтхенда исподлобья, а Отто прямо-таки пылал гневом.

— Прекратить перепалку, — спокойно и властно произнес Блюхарт, одарив и генерала, и Отто злобным взглядом. — Хорошо. Я Вас понял, генерал. Мои люди переоценивают Вашу зависимость от нас, но я прошу Вас быть верным тому договору, который между нам заключен. Вы должны понимать, что мы — это последний оплот Итариса, последний его шанс на достойную жизнь. Да, я ошибся, связавшись с Романо, но только в наших силах победить это чудовище, и без Вас это будет гораздо сложнее сделать. Прошу Вас поклясться мне, что Вы будете сражаться до последнего, если в Вас осталось хоть что-то от офицерской чести, на которую Вы уповаете.

Шиллинг помрачнел от этих слов, он будто еще сильнее состарился, и это можно было наблюдать.

— Дайте мне офицерское слово, Шиллинг, — снова грозно и требовательно произнес Блюхарт, смотря на сгорбившегося человека.

— Я даю Вам слово офицера, что не предам, — Шиллинг произнес это мрачно и уныло, кажется, теперь он обрек себя на гибель, хотя, кто знает… Все-таки точно известно то, что Романо пощадил множество кворонов среди тех, которые были взяты в плен на Айскриме.

— Отлично. Что же до вас, господа Исмаилов и Баукус… У меня есть ряд вопросов, на которые вы оба должны ответить, — проговорило спокойно и также властно это чудовище из флота Хелтона.

— Готов ответить на все, что Вы посчитаете нужным, — произнес Максимилиан, смотря в глаза Блюхарта.

— Хорошо. А Вы, Исмаилов? Вы готовы ответить? — спросил человек, глядя на Исмаилова старшего.

— Конечно. Вопросы же связаны с тем… А не предали ли мы МилитариКорп? Верно? — спросил человек, улыбнувшись.

— Здесь я задаю вопросы, а не Вы, Исмаилов, — проговорил спокойно Блюхарт, перечить ему было самоубийством, поэтому следовало отвечать.

— Первый вопрос задам я, — произнес Ли, смотря на Баукуса. — Каково это, ощущать себя виновником гибели десятков, а может, сотен людей, Баукус? — человек улыбнулся и подошел к Шиллингу. — А Вы можете идти, генерал, Вы уже свое отсидели, — улыбнулся Ли, а генерал довольно быстро подскочил и практически выбежал из кабинета, хромая, сам же Ли сел на стул рядом с Баукусом, со своей обычной улыбкой.

— Как связан этот вопрос с нашим делом? — спросил Максимилиан, посмотрев в глаза этого человека, который ранее создавал лишь приятное впечатление, но теперь он поставил локоть на стол, положил на ладонь голову и, прикрыв левый глаз, водил своим имплантом по Баукусу, будто бы выискивая то, за что зацепиться.

— Как? Даже не знаю… Ведь ты с нами повязан, Баукус. Вот Исмаилов, он ни в чем не виноват, а погибнет, если Романо победит, — на лице человека была паршивенькая улыбочка, а глаз так и бегал по человеку напротив.

— Неприятно. Краткий ответ — самый верный, но еще больше людей погибнет из-за вас троих, поскольку я всего лишь исполнитель. Оружие, которое было найдено Романо на складах кворонов, — твое, Винсент. И ты будешь спрашивать у меня то, каково ощущать себя убийцей? Смешно, — усмехнулся Баукус, но чувствовал тяжелый взгляд на своем затылке.

— Ты будешь складывать часть своей вины на нас, Баукус? — спросил голос Блюхарта, самому Баукусу не очень хотелось поворачиваться, все-таки лицо Ли выглядело гораздо доброжелательнее, хотя некое паскудство в нем все же прослеживалось. — Ты ведь первый начал слежку за Романо, а если бы не твой тупорылый Боров, мы бы и не узнали о том, что они собираются зачистить Айскрим. И дела бы не было никакого. Ты не слабее нас виноват, а может и сильнее, потому что первопричина — это ты.

— Признаю. Однако, Борман связался со мной первый, — Баукус все же обернулся к Блюхарту и увидел издевательскую ухмылку Лефтхенда.

— Ага. И ты, зная, что Романо — не наш враг, все же решился внедрить агента, — снова послышался голос Ли, который теперь вновь приобрел какую-то задорную певучесть. — Мы в жопе из-за тебя.

— Конечно, теперь вы всю ответственность сложите на меня. Замечательно! — заулыбался Баукус, переведя взгляд на Исмаилова, который стал мрачным.

— А на кого складывать ее, Баукус? — спросил снова Блюхарт.

— А не знаю. Мы все виноваты, — улыбнулся человек, сложив руки в замок на затылке.

— Ага. Но кто-то же больше. Тому и расхлебывать, значит, — краем глаза было видно то, как улыбнулся Ли.

— Понятно, что кто-то виноват больше, но мне кажется, что более всего виноват тот, кто на меня больше всех давил и заставил меня связаться с кворонами, — проговорил снова Баукус.

— И кто же на тебя давил? — спросил Блюхарт.

— А твоя левая рука — безмозглый амбал, который угрожал мне расправой за то, что я говорил, что с кворонами лучше связываться тому, кто с ними наиболее крепко повязан. Вы, наверное, сразу хотели всех собак на меня спустить. Сделать меня крайним в этом деле, а дальше слить руками Романо, но вы не додумались до того, что я напишу от имени корпорации, — ухмыльнулся Баукус. — Ага. Как старика примерно хотели слить, только я бы трупом стал. Да вот, знаете, мужики, я не такой уж и тупой, чтобы писать от своего имени, поэтому теперь все мы повязаны. Я ж вас правильно понял, что вы меня слить хотели?

Блюхарт оскалился.

— Какой ты прозорливый, Баукус… Прям как отец. Кстати, как похороны прошли? Готов тоже на кремацию отправиться? — спросил Блюхарт, сверля взглядом Максимилиана.

— Готов. Всегда готов. Как скажешь, Харрис, так в камеру сгорания и отправлюсь со всеми почестями, благо, семьи у меня нет, поэтому сожгут почти как бомжа. Равно, как и все здесь присутствующих, кроме Исмаиловых. Да вот, знаешь… Я тебя попросить о коечем хочу, — улыбнулся человек.

— О чем же? — спросил Блюхарт.

— Зачем им умирать, коли вся вина на нас? — спросил Максимилиан, зло посмотрев на Блюхарта. — А? Скажи мне. Почему они тоже должны рисковать жизнью? Или ты всех потопить решил? Типа, «не доставайся же ты никому», да вот ты не Мавр, а другие директора — не Дездемона. Больно много людей затронешь, урод. Деньги мочой в голову ударили? Уже совсем людей видеть перестали. Они для вас простые цифры, — Баукус смотрел на Блюхарта, а тот смотрел на него. — Да, не хочешь ты планету спасать, Блюхарт. Ты хочешь только деньгами подтираться. Я уж ждал, что ты меня валить будешь за то, что я своим работягам зарплату поднял, да штат расширил. А кем расширил? А теми, кого ты требовал сократить. Но ты почему-то не стал меня за это гнобить. Совесть проснулась?!

— Может, морду ему разбить? — спросил Лефтхенд, смотря на Блюхарта, а тот помотал головой.

— Ты меня совсем человеком не считаешь, Баукус? — спросил Блюхарт, как-то изменившись в лице.

— Почему? Считаю, только другим. Хомо Экономикус. Для тебя все люди — цифры. Вот они — это проценты фирмы, — кивнул Баукус на Исмаиловых.

— Да, я же тебя потому и не стал за повышение платы гнобить, потому что в мозгу что-то щелкнуло, — человек вздохнул, положил руки на стол. — Понимаешь… Что-то в мире меняется. Понять не могу, что именно, но меняется. Люди другие, даже здесь, в столице, становятся. Бедные, но другие… Злоба у них, понимаешь, другая. Они будто понимать что-то начинают. И вот, понимаешь… Нельзя нам проигрывать, ибо иначе это что-то непонятное выльется на улицы, но не протестами, а революцией. Понимаешь, о чем я говорю?

— Не совсем… — Баукус как-то странно посмотрел сначала на Хелтонского капитана, а затем на провального командира из компании Триумвирата.

— Поясни ему, Ли, — при этих словах человек откинулся на спинку стула, а Ли вздохнул и снова улыбнулся.

— Понимаешь, Баукус… Тебе хорошо. Ты не видел другого мира. Ты всю жизнь гнил здесь, а мне вот пришлось погнить на других землях. Там есть такая вещь, как коммунизм, который искажает одним своим существованием капиталистические миры в округе. И вот, знаешь… Меня считают провальным полковником Дромира, но видишь, дело в чем? Там я мог наблюдать, как отряды коммунистов, то есть отряды революционного пролетариата сражались на поле боя. Дромир — это не просто капиталистический мир. Это был мир, который был заражен социализмом. И знаешь… Если бы наши главы имели более точные разведданные — Дромир тоже бы превратился в нечто, что характерно для социалистических миров, попадающих под иго Федерации. Но… Мы саботировали поступление этой информации. Мы видели, что это люди, возможно, что это людидаже высшей категории, чем мы, но все-таки мне пришлось запятнать себя геноцидом. Этого нет ни в одном учебнике истории, ибо эта операция является затертой. Дромир надо было представить капиталистическим миром, который вдруг дает отпор Федерации… — человек улыбнулся. — Знаешь, насколько Дромир был опасным миром? И когда на нем произошла революция? А примерно в шестидесятом году, как раз в момент того, как мы начали свой «крестовый поход». Я был молодым человеком, всего тридцать два года, а уже полковник. Как думаешь? Мог ли абсолютный валенок в военном деле получить такое звание? — Ли улыбнулся, он не выглядел на пятьдесят два года, видимо, что-то позволяло ему сохранять молодость. Директор, кажется, так и остался тем щеголем, каким, вероятно, был в учебке.

— Скорее всего, нет, — проговорил Баукус.

— Ну вот. Видишь ли… Война в Триумвирате была довольно туманной и остается таковой. Журналюг допускали только на самые успешные фронты, из-за чего Дромира в сводках почти нет. Есть только финал. Захват планетарной столицы. И я в этом захвате принял участие, за что имею медальку. И я тебе могу сказать то, что Дромир являлся одним из самых страшных мест сражений. Партизаны, боевые части, которые гибли, но не сдавались. Я помню то, как мы почти полностью разнесли одну линию обороны. Не представляешь… — человек улыбнулся. — Когда мы подошли к ней, думая, что все. Победа. Сейчас пересечем ее, и возьмем город. И тут по нам начали долбить несколько пулеметных точек. Не знаю, может, это были уже и не те солдаты, а какие-нибудь партизаны, которые как-то успели занять позиции и покосить что-то около двух отделений. Мы, конечно, довольно быстро их ликвидировали, но осадочек остался. Но дальше было хуже. Город был полностью эвакуирован. На оборонительной линии мы застряли менее чем на два часа, однако за два часа они успели эвакуировать всех, кроме ополчения и местной ГэБни, которые оставались нас задерживать. И вот в городе был Ад. Из каждой подворотни в тебя стреляли. К концу первого дня двухсотыми числилось что-то около пятиста солдат, выведено из строя около десяти бронемашин, пять из которых безвозвратно. В общем, в городе творился Ад. В итоге, войска пришлось выводить, после чего город был превращен в пепел. Я не хотел этого, понимаешь? Вот это может нас ждать, если мы позволим Романо победить. Я уже видел этот блеск в глазах и ненависть на классовой основе. И я бы не хотел, чтобы этот блеск снова возник в моей жизни, — Ли откинулся на спинку стула. — Помню, как взяли какую-то девчонку. Я не хотел причинять ей вреда. Ребенок, понимаешь? Лет четырнадцать, если не меньше. И вот она лишила меня глаза, — человек постучал пальцем по своему импланту. — Я не хотел быть палачом, Баукус. И не хочу, чтобы наш мир пришлось зачищать так же, как Дромир. Я сам повысил своим людям зарплату. И все, кроме нашего имбецила, сделали это, — человек кивнул на Лефтхенда. — Нам важно победить, понимаешь, Баукус? Я не думаю, что Романо пойдет на контакт. У него какие-то другие цели и, судя по всему, те самые, о которых я говорил на Дромире. Я, к сожалению, уже не тот вояка, как раньше, но я так скажу… Я буду воевать с Романо до последней капли крови. И лучше мы сделаем социализм сверху, чем он придет от оголодавших масс снизу. Понимаешь?

— Понимаю… — человек как-то тяжело вздохнул, а после посмотрел на палача из эскадры Хэлтона. — А у тебя что было?

— У меня ничего достойного в биографии нет. Ли гораздо достойнее меня и делиться тем, что я делал — я не стану. Это преступления, за которые нужно заплатить. Кстати, старика мы, считай, спасли. Все-таки на старости лет он должен хоть немного порадоваться, а если мы выиграем… Зачем ему дальше маяться со всем этим? Пусть отдыхает, но да… Меркантильный интерес тут есть. Деньги лишними не будут. Осталось только заверить у нотариуса, и хватит, — ухмыльнулся человек, а после обратился к Исмаилову. — Ну, с Баукусом мы закончили. А вот ты? Почему ты хочешь переговоров с Романо?

— А как ты себе представляешь войну с ним? Он с силами в менее чем пятьдесят бойцов смог разбить три сотни кворонов. А теперь представь, что у него будет сто бойцов.

— Квороны — это отребье, — отозвался Ли. — Они там пили, насколько мне известно — им была полностью обрублена связь. В итоге все вылилось в то, что они не смогли организовать оборону. Шок-пех не позволил бежать, а Романо добивал их внутри клещей, в которые они попали. В общем, ничего особенно героического тут нет. У нас ситуация лучше. Как минимум, мы имеем достаточное число подготовленных бойцов, как максимум, наша подготовка не сильно уступает наемникам Романо. Мы можем его победить.

— Хорошо. Я не против, только вот дело в том, что если мы проиграем — мы все полетим в тартарары, — проговорил спокойно человек, после чего замолчал.